Уже август

Охуеть! Уже август! – прошамкал поэт
Хайлом в тополином пуху.
И расстроенный тем, что кончается лето,
Водки плеснул в требуху. 
 
А после под тополь отлил суковатый,
И вдруг, не напялив штаны,
Таблом навернулся в пыльную вату
И стал разглядывать сны.
 
С перепою без снов отрубает в картон,
Но у этого всё не так.
У него и душа, как большой камертон
И всё тело вибрирует в такт. 
 
На  голой на попе махровым ковром
Фуршетятся комары.
Но не растревожен двукрылым зверьём
Глядящий в иные миры.

Он настолько звездатый увидел сон!
Как такому не умиляться?!
На его стихи песню пел Кобзон,
Да дуэтом (пипец!) с Меладзе.
 
Этот сон был недолог. Пришёл иной,
Зафигатее в несколько раз.
Расквантованный всюду эфирной волной,
Он глядел в миллиарды глаз.
 
Он прочёл миллиарды сердец и душ
С тучей ***вою мозгов,
Средь убойной жары, злогребучих стуж,
Островов и материков.
 
Мировою славою был согрет,
Радости не тая,
Он за то, что миру явил секрет 
Сущности бытия.

И трудами его воцарился мир
На сотню с хреном веков.
И расцвёл в момент ледяной Таймыр
Мириадами ярких цветков.

И орёл в Америке не клюват,
Хоть и всё ещё, чёрт, пернат.
В мирных целях каждый, милять, киловатт!
Никаких, нафег, бурь и торнад!
 
И вообще нету нищих и третьих стран.
Благодатией мир залит.
Визы брошены в дымные рты кострам.
Каждый житель – космополит.

Охуительный сон вновь сменился иным:
Зорька. Пруд с водицей парной,
Лист кувшинки, и воды кишат под ним
Разномастной хвостатой хернёй.

Здесь ловил он гольянчиков и карасей
Так задолго до седины.
И явилась во всей первозданной красе
Вера в светлые дни.
 
Вера в светлую даль – не моржовый хер!
Это многого стоит, блять.
Это лучшая вера из всех из вер,
(Шоб мне век лишь чай потреблять) 

Эта вера и тех, кто на всё забил,
Поднимала с самого дна,
И вливала юности жаркий пыл
В дряхлого пердуна.
 
Описать сиё неумело тщусь,
И готов уж рыдмя рыдать -
По трезвяне феерию светлых чувств
Не припомнить и не передать.
 
Дальше – больше. Нахлынула кутерьма
Из таких ярчайших картин,
Что пред ней просвечивались трюма
Всех потопленных бригантин.

Мировых сокровищ велик запас.
Взору явлен лихой улов –
Бриллианты рифм, свежесть новых фраз,
Груды сочных, вкуснейших слов. 

И разгадан им был геном языка.
И легко, без нудной возни,
Он в словах, обструганных, как доска,
Активировал ген новизны.   
 
А потом заигрался в межзвёздной тиши,
Выжимая, как чахлый лимон,
Содержимое альфы созвездия Вши
В мешанину пространств и времён…
---

Он очнулся где-то к шести утра,
Встал на фоне ясной зари.
И до вечера зад свой ногтями драл,
Расчесавши в кровь волдыри.
 
Наконец, с блаженством надел штаны,
И внезапно воскликнул – Блять!
Позабыл я нахуй, в ****у, все сны!
Из чего мне стихи ваять?!
 
Никаких, нафик, образов, ни идей,
Только жопа горит огнём
Из-за этих кусачих крылатых ****ей!
Август!   
Что ж.
Напишу о нём.