И. М. Шевцов. Соколы. Василий Фёдоров

       ВАСИЛИЙ ФЁДОРОВ

      Свержение Советской власти и реставрация капитализма в СССР, расчленение великой державы на отдельные княжества замышлялись мировой закулисой ещё до Великой Отечественной. Эта стратегическая задача возлагалась как на внешние вооруженные силы, так и на внутреннюю агентуру, названную впоследствии «агентами влияния». Это отлично понимал великий стратег И.В.Сталин, и потому он с такой неукротимой решимостью и неизбежной жестокостью в предвоенные годы расчищал общество от «пятой колонны», готовой вонзить предательский нож в спину государства в критический момент вражеского нападения. Он знал, что ядро «пятой колонны» составляют троцкисты, засевшие на руководящих постах в государственном и партийном аппарате всех уровней, в армии и карательных органах.
 
   Именно они — ягоды, фриновские, володарские, урицкие, уншлихты и рангом пониже создавали образ врагов Советской власти и жестоко расправлялись с невинными людьми, сооружая ГУЛАГи, которыми, как правило, руководили их же соплеменники, разные берманы, фридманы, фельдманы. Фактически, начиная с 30-х годов, Сталин наказывал палачей русского и других народов СССР, ставленников заклятого врага России Лейбы Троцкого.
 
  Сегодня внуки и правнуки троцкистов, захватившие в России власть, создали в память своих предков общество «Мемориал». Сокрушительный разгром Советской армией гитлеризма привел в замешательство мировую масоно-сионистскую закулису. Расчёты на победу над СССР при наличии ядерного оружия сводились к нулю. Нужно было менять стратегию, менять горячую войну на «холодную», в которой главная роль отводилась спецслужбам и «агентам влияния», среди которых, как и прежде, ядро составляли сионисты и лица, связанные с ними родственными узами.

   Ещё не отгремели победные литавры 1945 года, как международный сионизм начал подкоп под наше грозное оружие — патриотизм. Под маской интернационала, оттесняя и высмеивая патриотизм, поползли ядовитыми змеями идеи космополитизма. Однако подмена не удалась: Сталин разгадал и этот коварный замысел врагов СССР. По «безродным космополитам» был нанесён чувствительный удар, который, к сожалению, прошёлся по верхушкам, не задев корней. Но он получил поддержку народа, и этого не следовало бы забывать глашатаям «общечеловеческих ценностей».
 
   Племя победителей хранило бдительность и отвергало космополитские приманки. Рассчитывая на поддержку широких масс, Сталин принял решение окончательно разделаться с «агентами влияния», вырубить под корень «пятую колонну». Но смерть, и надо полагать неестественная, помешала осуществить ему замысел. Наследники Сталина под видом «оттепели» развернули всестороннюю деятельность, направленную на идейное разоружение и духовное растление народа. Мины замедленного действия подкладывались под патриотизм.
 
  С Запада дули ядовитые ветры, неся на советскую землю тлетворный мусор псевдокультуры. Её бациллы внедрялись в отечественное кино, эстраду, музыку, в расплодившиеся дискотеки и видеосалоны. Главным объектом нравственной деградации была молодёжь. Внедрённые в партийные и государственные органы «агенты влияния» — сусловы, зимянины, поспеловы, пономарёвы, практически не препятствовали духовной интервенции. Скорее для отвода глаз они «перевоспитывали» диссидентов, щедро прикармливаемых западными спецслужбами.

   Такое положение не могло не тревожить советскую общественность. Патриотическая интеллигенция выступала с протестом против духовного растления, насильственного насаждения в нашу жизнь чуждых, враждебных нравов. Но её праведные голоса с трудом пробивались на страницы сионизированной прессы и особенно в произральские электронные СМИ — этот рассадник духовного СПИДа.
   Патриоты понимали, предвидели, что надвигается ползучая контрреволюция, идёт иностранное вторжение без оружия. И они, преодолевая всевозможные предостережения и преграды властей, ударили в набат.

  Прозвучал мощный предупреждающий голос великого русского поэта Василия Фёдорова, его возмущала легковесность, умиленная беспечность части творческой интеллигенции, которая не желала или не умела видеть надвигающейся беды и вольготно купалась в пустоцветии своих «творений» («Нынче многие пишут стихи, пишут слишком легко, пишут слишком уж складно»).
  И тогда прозвучал набатный голос поэта:

Всё испытав, мы знаем с вами,
Что в дни психических атак
Сердца, не занятые нами,
Не мешкая, займёт наш враг.
Займёт, сводя всё те же счёты,
Займёт, засядет,
Нас разя…
Сердца!
Да это же высоты,
Которых отдавать нельзя!
 
   Голос поэта, как и многих его собратьев, не был услышан властями. Сердца-высоты были практически без боя сданы врагу. Так начиналась горбачёвская перестройка, превратившаяся в нынешний кошмар.

   Василия Фёдорова принято считать поэтом лирического склада. Да, он блестящий лирик. Мотив любви красной нитью пронизывает все его творчество. Его «Книга любви» — это величавый гимн женщине, её божественной красоте и целомудрию. Только из уст великого поэта могли вырваться такие хрестоматийные слова:

О, женщина, краса земная.
Родня по линии прямой
Той, первой, изгнанной из рая,
Ты носишь рай в себе самой. 

  О любви, о женщине он говорит с трогательной нежностью и благоговением, как о божестве возвышенном и вместе с тем несказанно земном. Как и все творчество Василия Фёдорова, его лирика пронизана тонкой прозрачной философией. Она афористична. Поэт умеет в две краткие строки вложить такой глубины, изящества и мощи заряд, который под силу лишь исконно русскому таланту:

По главной сути жизнь
Её уста — его уста...   

  И всё, достаточно. Это уже поэма, ничего общего не имеющая с брюсовской шуткой: «О, закрой свои бледные ноги…»

   Гражданская позиция Василия Фёдорова была тверда и неизменна. Он не скрывал её, не подстраивал под конъюнктуру новых веяний. И не только его эпические поэмы, написанные с чарующим мастерством, его лирика насквозь пронизана гражданским пафосом. Его стихотворение «Совесть» — это удивительный монолит философии, гражданственности и лирики. Это одновременно тревожные раздумья мыслителя, и боль исстрадавшейся души, и неподкупность гражданина, шагающего по родной земле с гордо поднятой головой.

   Разного рода шарлатанов, выдающих себя за новаторов и «сложные натуры», он просто называл иудами. Опытный аналитик, он умел интуитивно проникать в самую сущность вещей и событий, как тонкий знаток человеческой психики и души.

   Сегодня, в годы великой российской смуты, можно часто слышать скорбный вопрос: «Почему молчит народ, ограбленный, униженный и оскорбленный?»

   Василий Дмитриевич ответил на этот вопрос ещё в конце 50-х годов. Я работал тогда заместителем главного редактора журнала «Москва». Однажды Василий Дмитриевич предложил журналу цикл своих новых стихов.(*) Это была настоящая большая поэзия, и мы заслали его стихи в набор. Когда номер журнала уже был набран, вёрстку потребовали, как это часто тогда практиковалось, в ЦК. И вот мне звонок от главного в то время литературного цековского босса И.Черноуцана: «Почему вы решили публиковать стихотворение Фёдорова «Рабская кровь?» — прозвучал прокурорский вопрос. «Потому, что это хорошие стихи», — ответил я. «Это вредные стихи, провокационные, клеветнические, — резко отчеканил Черноуцан.
   — Это клевета на советский народ. Поэт обвиняет нас в наследственном рабстве. Это ложь: мы не рабы, рабы не мы. Снимите их из номера».

   Это был приказ, не подлежащий обсуждению. Стихотворение пришлось снять, и я откровенно, без всякой «дипломатии» рассказал об этом Василию Дмитриевичу. Он очень огорчился. Это стихотворение для него было особенно дорого.

   — И ты не мог отстоять? — как-то мрачно, даже с обидой сказал он.
   — Спорить было бесполезно: Черноуцан мог в отместку снять весь цикл твоих стихов. Он бы сделал это через цензуру.

   Прошло немного лет после того случая. Под яростным давлением сионистских сил, которые в то время хозяйничали в московской писательской организации, я вынужден был уйти из журнала «Москва», а Фёдоров в то время занял аналогичную должность — зам. главного редактора журнала «Молодая гвардия». Однажды без всяких конкретных дел я заглянул в его «обитель». Василий Дмитриевич сидел за письменным столом среди вороха бумаг. В основном это были стихи молодых поэтов, жаждущих опубликоваться в солидном журнале.

   — Вот послушай, — весело сказал Василий Дмитриевич, развернув одно из писем. — Пишет молодой поэт из Одессы. Любопытные стихи и талантливые.

   В стихотворении, которое мне зачитал Фёдоров, поэт рассказывал, как он, влюблённый в Пушкина и, в частности, в его «Цыган», решил навестить Кишинёв, чтобы вдохнуть глоток пушкинской эпохи. Но юного романтика постигло разочарование. Он не нашёл в послевоенном Кишинёве следов своей пылкой фантазии и по наивности решил спросить местного жителя о пушкинских местах, о цыганах.
   Своё стихотворение он закончил так:

И мне ответил молдаван,
Мою романтику развеяв:
Зачем тебе шатры цыган,
Когда кругом ларьки евреев?
 
   — Опубликуешь? — подзадоривая, спросил я Василия Дмитриевича.
   — Да разве Черноуцан позволит сказать о евреях? Одно слово это приведёт его в бешенство, — грустно произнес Фёдоров. Тогда я напомнил ему «Рабскую кровь». Он понимающе улыбнулся, достал толстый томик своих стихов и поэм и сделал на нём дарственную надпись:

   «Дорогой Ваня! Разная бывает на земле смелость, разная бывает и смелость испытания. Надо помнить об этом. Желаю твоей смелости, творческой мудрости. Вас. Фёдоров».

   Среди поэтов своего поколения он выделялся чувством высокого достоинства и гражданского долга Он иронически относился к суете эстрадных мотыльков, шумно слизывающих пыльцу с проходящего разноцветья. Его муза обращалась к глубинным пластам народной жизни, к гигантам истории и мысли, таким, как Бетховен, Аввакум из одноименных поэм. Он изваял их резцом изящной словесности в мраморе и бронзе.

  Он был наделён Божьей благодатью, как поэт-мыслитель, и дорожил своим высоким призванием. Ему претили лесть, чинопочитание, чванство; он знал себе цену и гордо нёс высокое имя Русского Поэта.

 Не будучи обласканным властями, он высоко ценил подлинный талант и с иронической улыбкой взирал на золотые звёзды услужливых лакеев от литературы. На тусклом небосклоне поэзии он сверкал в ярком созвездии Пушкина, Лермонтова, Тютчева, Некрасова, Блока, Маяковского, Есенина.


ИВАН МИХАЙЛОВИЧ ШЕВЦОВ


(*) - Первая публикация в журнале "Москва", №8. - 1958:
"На Родине моей...", "Судный день": Стихи.

*
  О русском писателе-фронтовике Иване Михайловиче Шевцове.

   В 2005 году Россия отпраздновала 60-летие Победы в Великой Войне. Всё меньше и меньше остаётся в живых непосредственных участников этой кровавой чудовищной драмы, в результате которой возникла новая геополитическая картина мира.
   Ещё меньше остаётся писателей-фронтовиков, которые, помимо того, что сами являлись её участниками, в художественной форме засвидетельствовали Правду об этой войне.
Одним из таких писателей-фронтовиков является русский человек, полковник в отставке, наш современник Иван Михайлович Шевцов, которому в нынешнем году исполнилось 86 лет.
   Крупнейший русский мыслитель конца ХХ века В.В. Кожинов говорил, что история по большому счету отражается в судьбах конкретных, реальных людей. И в этом отношении судьба писателя И.М. Шевцова очень показательна.

   Иван Шевцов родился 9 сентября 1920 г. в белорусской деревне Никитничи в бедной семье. Младенцу исполнилось полгода, когда на полях братоубийственной гражданской войны погиб его отец.
   Шевцов начинает писать ещё школьником, будучи учеником 6-го класса, а по окончании 7-го Шкловская районная газета берёт его спецкором.
   В 1938 году юноша Шевцов поступает в саратовское военное училище, в погранвойска. В конце 39-го командир взвода лейтенант Шевцов попадает на войну с Финляндией.
   В июле 1940 И.М Шевцов уже начальник погранзаставы на границе – Дунай-Пруст. Именно, там, его застает чёрный рассвет 22 июня 1941 года. Погранзастава, под умелым командованием Шевцова, принимает первый натиск национал-социалистической Германии, умело отражает атаки врага. Доставив ему немало неприятностей, причинив значительный урон в живой силе и технике, отступает в количестве 4-х оставшихся пограничников.
   Об этих событиях и о сложной предвоенной обстановке Иван Михайлович блестяще рассказал в своём романе «Семя грядущего». (Замечу в скобках, роман читается на одном дыхании; автору удаётся держать читателя в постоянном напряжении.)
   Осенью 1941 года Шевцов участвует с тяжёлых боях с танковой армией Гудериана под Орлом, Мценском и Тулой в должности командира разведки 34-го погранполка и получает первую боевую награду – медаль «За отвагу». (События под Орлом и Мценском позже найдут своё отражение в первой части романа-эпопеи «Бородинское поле».)
После войны Шевцов работает корреспондентом в журнале «Пограничник», газетах «Красная звезда», «Советский флот», собственным корреспондентом газеты «Известия» в Болгарии. В 1957 году редактирует журнал «Москва».
Работа в газетах и журналах, постоянные поездки и встречи с людьми разного ранга (однажды Шевцову выпала честь общаться с самим Рокоссовским) дают богатую «пищу» для художественного творчества.

   В 1950 году Шевцов завершает свой первый литературный опыт - роман «Тля». Однако цензура не пропускает его в течение 14 лет. За эти годы Шевцов напряжённо работает. Издаёт романы «Свет не без добрых людей», «Семя грядущего», книги биографического толка о писателе С.Н. Сергееве-Ценском и скульпторе Е.В. Вучетиче.
   В 1964 году, после знаменитого выступления Н.С. Хрущева в Манеже с разгромной критикой в адрес так называемых «художников-авангардистов», исторический момент благоприятствует для издания «Тли». Роман издают. Появление книги в продаже вызывает эффект разорвавшейся бомбы. Впервые в советской литературе появляется художественное произведение об идеологических подрывных действиях врагов Государства Российского.

   «Пятая колонна» в СССР, по указке своих хозяев на Западе, открывает против Шевцова ожесточенную травлю в печати. Несколько разгромных статей выходят одновременно в центральных советских газетах. В библиотеки поступают негласные указания не выдавать читателям «Тлю». (С отголосками этих давнишних указаний я столкнулся лично в 2003 году. В каталоге Липецкой областной научной библиотеке «Тля» числится, однако на мой запрос из хранилища на листке читательского требования появилась характерная надпись «Нет доступа». Я решил сохранить его «для истории». «Тлю» и сейчас практически невозможно достать. У меня есть один экземпляр с дарственной подписью автора.)

   В течение шести лет писателю-фронтовику, опытному журналисту не позволяют публиковать статьи под собственным именем. В адрес Шевцова со страниц газет, находящихся под идеологическими противниками, льются оскорбления. Травля продолжается, изощрённая, систематическая. Постоянные телефонные звонки с угрозами расправы. Анонимки: «Подохнешь под забором, как собака».
   Сейчас, перечитывая книги Ивана Михайловича, я не перестаю удивляться и восхищаться, его силой воли, упорством, стойкостью, поразительным трудолюбием и непоколебимой верой в русский народ. Истинная цель русского писателя заключается в служении своей Родине. И Шевцов её выполнил сполна.
   Иван Михайлович пишет великолепный роман о войне «Среди долины ровная…», который является продолжением книги «Семя грядущего». В эти же годы он создаёт романы «Во имя отца и сына» и «Любовь и ненависть», где с большей откровенностью, остротой и глубиной продолжил тему «Тли». Оба романа вышли в 1970-м. Прочитав «Любовь и ненависть», М.А.Шолохов скажет: «Пытались съесть, но не съели. Орешек оказался не по зубам». На мой взгляд, это высокая оценка в устах литературного гения ХХ века.

   Великий русский мыслитель и блистательный публицист М.О. Меньшиков (кстати говоря, расстрелянный в 1918 году чекистами за свои дореволюционные статьи) писал: «Всякий выдающийся, а тем более великий человек, внося в одушевленную стихию общества свою сильную душу, делается центром притяжений и отталкиваний, центром своего рода бури, которая волнует общество иногда долгие десятилетия». Эти слова, как ни кому другому, подходит к писателю Шевцову.
   С одной стороны была изощренная травля, организованная «пятой колонной», с другой нескончаемый поток благодарственных писем со всех концов необъятной Родины, от многочисленных читателей славянских национальностей. У Шевцова находятся крупные покровители в Политбюро. Ему симпатизирует два заместителя Председателя Совета Министров СССР А.Н. Косыгина – А.Н. Шепелев и Д.С. Полянский. Прочитав «Тлю», Дмитрий Степанович Полянский сам изъявил желание познакомиться с «опальным» писателем и, пригласив к себе в кабинет в Политбюро, при встрече, крепко пожав руку, порывисто обнял со словами: «От души поздравляю вас. Вы написали хорошую, нужную народу книгу. Правдивую книгу…»

   «Критики «Тли», – вспоминает в наше время Шевцов, – сами того не ожидая, разожгли читательский интерес, сделали мне хорошую рекламу. Поэтому два новых романа разошлись в течение нескольких дней. После новой критической волны на «черном рынке» за «Любовь и ненависть» при номинальной цене в один рубль платили полсотни. Для «пятой колоны» появление двух новых моих романов прозвучало как гром среди ясного неба».
   Враги Шевцова, вдохновляемые «сверху» со стороны М.А. Суслова, А.Н. Яковлева, Ю.М. Андропова, возобновляют через печать травлю против РУССКОГО писателя с новой силой. Но это даёт обратный эффект. У Ивана Михайловича появляется много новых друзей, особенно среди интеллигенции – выдающиеся деятели науки и культуры – академики Б.А. Рыбаков (крупнейший советский историк II половины ХХ века) и И.М. Виноградов (знаменитый математик), народные артисты СССР К.К. Иванов и А.И. Огнивцев, народный архитектор Д.Н. Чечулин, маршал авиации И.И. Пстыго, генералы, офицеры милиции и армии, врачи, учителя.

   Шевцов с новой энергий продолжает творческую работу. Он пишет романы «Набат», «Грабеж», «Лесные дали», «Бородинское поле».
О последнем романе хочется сказать поподробнее.
Роман-эпопея «Бородинское поле» от всех русских книг о Великой Отечественной войне отличается принципиально. В этом произведении автор убедительно, при помощи художественного метода, показал важнейшую мысль: война не заканчивается никогда.
   Точно сформулировал Ленин определи войну как «продолжение политики иными способами». Война в прямом смысле этого слова – открытый конфликт, решение сложнейших давно назревших политических проблем при помощи силы, – мощной смертоносной силы, представленной армиями враждующих стран. Да, после мая 1945 года, когда перестали подать бомбы, рваться снаряды, свистеть пули, когда умолкли пушки, у советского народа, пребывавшего в эйфории под впечатлением Великой и Славной Победы над поверженным врагом, возникло ощущение, что война прекратилась. «Мы спасли мир от коричневой чумы», - трубили газеты. – «Раздавили фашистского зверя в его собственном логове», - подобные газетные штампы встречаются в печати и поныне.

   Но это было совсем не так… Прекратился открытый конфликт. Война ушла в подполье. Она продолжалась… Она возобновилась с новой силой… Только в скрытой форме… Именно ЭТО автор мастерски показал в «Бородинском поле».

   Роман-эпопея «Бородинское поле» И.М. Шевцова структурно состоит из двух томов.
   В первом томе автор подробно изображает напряженную обстановку начального периода Великой Войны (термин В.В. Кожинова), героическое отступление советских войск и жестокий отпор гитлеровским оккупантам. События первого тома, открываются описанием конца августа 1941 года и заканчиваются ноябрём 1941-го. 5 декабря 1941 года началось знаменитое контрнаступление советских войск, вошедшее в историю под названием «Битва под Москвой».
Вторая часть эпопеи показывает нам героев спустя 20 лет после окончания Великой Войны. О том, как они живут и сражаются за свои интересы в обстановке «мирной» жизни. Там же, во втором томе, показана другая война – во Вьетнаме. «Бородинское поле» завершается описанием Генеральной ассамблеи ООН.
   Сам Иван Михайлович лучшими своими произведениями считает «Любовь и ненависть» и «Бородинское поле».
   В 1977 году, несмотря на протесты «пятой колоны», Шевцова - автора 8-ми романов!!! - наконец-то принимают в Союз писателей СССР. Громадную роль сыграла поддержка русского писателя Петра Проскурина, выступившего перед Президиумом с обзорной статьёй, в которой он рассмотрел творчество Ивана Шевцова.
   В 1978-84 гг. Шевцов работает над романом «Остров дьявола». Роман завершается описанием совета тайного Мирового Правительства в США, на котором они принимают решение назначить генеральным секретарем ЦК КПСС некоего Горбунова. (За этим именем легко угадывается М.С. Горбачев.) Там же на совете они обсуждают детали предстоящей ПЕРЕСТРОЙКИ.

   После развала Союза Шевцов пишет три романа «Голубой бриллиант», «Крах», «Что за горизонтом?» и книгу мемуаров под названием «Соколы», в которой в виде очерков описывает различных общественных и государственных деятелей, с кем лично был знаком и кто разделял его взгляды по многим идейным позициям.

   Мне повезло. Я познакомился с Иваном Михайловичем в июне 2003 года. А узнал я о нём в апреле 2003 года, прочитав статью в российской общественно-политической газете «Русский вестник». Я написал письмо, и каково же было моё удивление, когда Иван Михайлович позвонил мне домой и пригласил к себе в гости.
   Мы виделись с ним трижды. И.М. Шевцов подарил мне три своих изданных в последние годы книги: «Голубой бриллиант» (1998), «Тля. Соколы» (2000), «Остров дьявола» (2003). Мы много говорили о русской литературе, о русской истории, о трагической судьбе русского народа.

   Иван Михайлович называет себя коммунистом. У него плотный контакт с ЦК КПРФ. Но, несмотря на всё это, Шевцов в высшей степени оригинальный коммунист. Прежде всего, он человек верующий и глубоко убежден, что сила России в Православии. Свою книгу «Остров Дьявола», изданную в 2003 году, Иван Михайлович посвятил Великому Патриоту России, авторитетному церковному деятелю Владыке Иоанну (Снычеву), митрополиту Санкт-Петербургскому и Ладожскому, к сожалению, покинувшему этот мир.

   Ещё Иван Михайлович не похож на многих коммунистов тем, что он терпеть не может Ленина и считает, что это враг и палач Русского народа, разрушитель Государства Российского, что ему давно пора снести все памятники в российских городах. Кроме того, Шевцов глубоко убежден, что среди всех главных руководителей Советского Государства истинным патриотом был Иосиф Виссарионович Сталин.

   В кабинете у Ивана Михайловича стоят портреты И.В. Сталина и Г.К. Жукова.
Именно Сталин, по мнению Ивана Михайловича, на руинах Российской Империи построил Советскую Империю - Советский Союз. Советский Союз – детище Сталина. Основная же ошибка его заключалась в том, что Сталин не сумел оставить после себя достойного преемника. Все, кто были после Сталина, - Хрущёв, Брежнев, Андропов, Черненко, Горбачёв - сознательно или бессознательно, активно и пассивно способствовали тому, чтоб Советский Союз был уничтожен.

   Иван Михайлович, в отличие от многих коммунистов, не стоит иллюзий на счёт «коммуниста» и «патриота-государственника» Андропова, считая, что Андропов работал на Запад, что именно Андропов протащил Горбачева в члены Политбюро и, будучи Председателем КГБ СССР с 1967 по 1982 годы, в течение 15 лет постоянно проводил «чистку» Партии, различными методами, вплоть до убийств и отравлений, «очищал» её от своих противников.

   В подкреплении этой мысли писателя приведу отрывок из книги современного публициста Михаила Назарова «Вождю Третьего Рима» (Москва, 2004 год.)
«Так, в решающий период борьбы за власть при недееспособном с 1975 года Брежневе обращает на себя внимание странная череда смертей многих высоких партаппаратчиков: скоропостижная смерть здорового Кулакова (1978), заместителя главы МВД В.С. Папутина (1979), гибель Машерова в автокатастрофе (1980). В те годы были застрелены глава МВД Азербайджана Гейдаров вместе с заместителем, председатель Совета министров Киргизии Ибрагимов, а его грузинский коллега-председатель Патаридзе погиб в автокатастрофе; неожиданно умерли первые секретари Таджикистана, Якутии, Татарии, вторые секретари Украины и Ленинградского обкома… Это явно способствовало увеличению числа андроповцев в ЦК» (М. Назаров. Указ. соч. стр. 371-372.).

   Шевцов убеждён, что если б после смерти Л.И. Брежнева Советское государство возглавил Г.В. Романов всё было бы совсем по-иному.
Результат деятельности Горбачева-ставленника Андропова известен. Советский Союз уничтожен. Территория Российской Империи расчленена. Русский Народ подвергнут геноциду. Стальное кольцо военных баз НАТО вокруг нашей страны постоянно сужается.

   Будущее России видится писателю-пророку мрачным. Иван Михайлович, с горечью во взгляде, высказывает мысль о том, что, вполне возможно, в ХХI веке русский народ окончательно сойдёт с исторической сцены.
   Я думаю несколько иначе… Мы ещё повоюем. По крайней мере, без боя не сдадимся. А как там дальше, на всё воля Божия!
   Мне хочется закончить свою статью словами Шевцова, высказанными им в книге «Соколы» в очерке о Д.С. Полянском:

   «Великое и мощное государство СССР развалила «пятая колонна». Она захватила в стране власть и вершит геноцид над русским народом уже открыто. Эти черви беззастенчиво подтачивают государственный фундамент России, сосут её кровь, едят её тело. Они спешат насытиться, потому что чувствуют: народ пробуждается».

Александр Беляев.