Геноцид

ТАТУИРОВКИ

Однажды, выйдя на прогулку, Кокколо почуял, что грядёт шмон, и его спрятанные под простынёй наколки помнут, расчувствовался. Присев у кирпичной стены, крутя на пальцах чётки, он поманил своего сокамерника Тойво Лукконена.
- Надо спасать ситуацию, - дал он молодому весь расклад. – Мне особо дорог квадрат Малевича, Гойко Митичем набитый.
- Кем? – вытянулось лицо у Тойво. 
- Гойко Митичем, - цыкнул слюной в сторону Кокколо, не переставая вертеть чётки. – Последним индейцем, сыном Ин-Чу-Чуна.
- Каких индейцев? – прошептал Тойво: - Их всех уничтожили по моему письму в ЮНЕСКО в 15 веке, а инки и майя сами вымерли при непонятных обстоятельствах. Гойко Митич – это югославский качок, изображавший индейцев на восточно-германской киностудии «ДЭФА».
- Я откуда знал, - снова цыкнул Кокколо, - он мне про киностудии не рассказывал.


На фото: Гойко Митич курит траву.

ГЕНОЦИД 
(сага от Тойво Лукконена)

Как то в начале 15 года XIV века мы с товарищем Вааргусом шли скалистым берегом фьорда в сельпо за водкой. Всю неделю викинги с переменным успехом бились в Саксонии с саксами, поэтому могли себе позволить оттяг в выходные. Была пятница, короткий день. Все пошли на дискотеку, а мы в сельпо.  Ничего не предвещало беды. У меня был лук, у Вааргуса – малосольный огурец и черный хлеб.  Вооружены мы были автоматами. Вдруг на крыльце магазина Вааргус споткнулся, и выругался.
- Что ты, мой верный конь, спотыкаешься? Али беду чуешь? – Вспомнил я последний анекдот от русича Святослава.
- Чую, - остановился Вааргус, и посмотрел на меня из-под своих кустистых бровей. Посмотрел так, что все волосы на моём могучем мускулистом торсе покрылись мурашками. Брызнув под шкуру дихлофоса, я широко распахнул дверь сельпо.
- Водки нет, - развела руками белокурая красавица Хельга. – Всю скупили индейцы.
- Как же так? – оглядели мы с товарищем полупустые полки магазина, на которых пылились одинокие консервы и пачки с печеньем. Я даже шлем рогатый об пол бросил.
- Час назад отплыли, – намекнула красавица.
Разумеется, первой мыслью было броситься в погоню. Мы так и поступили. Тем более у Вааргуса на драккаре стоял новый сорокасильный мотор «Хонда» - на вёслах сидели 40 пленных самураев. Но красножопые на своих лёгких пирогах, скорее всего уже выгружали водку на берегу Гудзонова залива. Не догнали.
В полной грусти мы вернулись, и взяли у ведуньи мухоморовки. А стоит сказать, что если я с водки становлюсь настоящим викингом – кого порубить, кому морду набить, то с мухоморовки превращаюсь в Анатолия Карпова. Могу часами играть в шахматы, или говорить писклявым голосом.
В этот раз шахматы не прокатили. Пьяный Вааргус разрубил мечом шахматные доски, фигуры и жителей Нью-Васюков, а я написал письмо в ООН, ЮНЕСКО и Валерии Новодворской, только у неё ещё оставалась обратная связь с космосом.  Написал о геноциде северных народов. «Пришли с работы, а выпить нехуй».
Пока международные организации долго соображали, Валерия Новодворская организовала к индейцам экспедиции Ф. Магеллана, А. Веспучи и Х. Калумба. В разных растасовках, но с конкистадорами. Которые все проблемы решили по понятиям. Кого-то из индейцев убили, кого-то взорвали, кого-то выжгли напалмом; проложили железные дороги, намыли золота, обуздали мустангов и назначили смотрящим Джорджа Вашингтона. Его потом на однорублёвых долларах напечают. Потом Россия продала Аляску нью-американцам, и с водкой в отдельно взятой стране наступил порядок.

- Бред какой-то, - встал с корточек Кокколо.
- Почему бред? Это история.
- Я про Новодворскую.
- Ну, приукрасил немного, - нисколько не смутился Тойво. – Важен же результат. Если тебя освободят по УДО, спрыгивай с транквилизаторов, езжай в Россию, опять умерщвляй там мам. Тебя по телевизору покажут. Звездой станешь. А здесь кому твои наколки нужны?