в недрах норы

В траве у реки провожаю день,
Пью дербентский коньяк из металлической кружки.
Вокруг – десятки полуразрушенных деревень,
Населенных беженцами и матершинницами-старушками.
А еще теми, кого бандюки лишили квартир
В больших городах, увезли и бросили в этой глуши.
Такой вот альтернативный постапокалиптический мир:
Никаких вам ядерных взрывов и восстания машин.
Нет! Просто старики – стареют. Молодые – пьют.
Дома разрушаются. Но всем все равно.
Местные жители – безбилетники, занявшие пару кают
На корабле, который скоро увидит дно.

Сто лет одиночества? Где там. Примерно сорок.
Но эффект потрясающий, как поцелуй болота
Взасос. И дети отсюда уедут скоро.
Еще бы, негде учиться, негде работать…
Или сопьются. Будут грызть матерей,
Воровать их пенсии, клянчить в долг у барыг,
Торгующих водкой паленой. В грязной норе
Загнется каждый. Нарыв лопнет в недрах норы.

Деревня – женщина, у которой спросили:
- Что лучше, мужик будет пить или тебе изменять?
Она ответила: – Пить… Толкнула к могиле
Действительно многих. Такая, в целом, фигня.
А я что здесь делаю? Какого, собственно, хрена
Глушу посредственную «конину» рядом с рекой?
В далеком прошлом моей семьи бы сделан выбор – измена
Деревне. Поэтому я человек целиком и полностью городской.

Невыносимо проводить здесь более трех недель
(Воздух твердеет, превращается в счастьенепроницаемый мешок).
Но сегодня, зарядившись спиртным, в темной, сонной воде
Я вижу прошлое и будущее. И мне хорошо.