Старушка и мент

В деревне Пескаревка живет, совсем одна,  слепоглухонемая 87-летняя старушка. Ее дом, похожий на сарай, разваливается. В нем никогда не было воды и газа. Женщина инвалид 2-ой группы. Получает от государства 6 000 рублей.
    В соседнем поселке в особняке площадью 800 кв. м проживает, недавно уволенный  генерал МВД. Парк дорогих авто, прислуга и т.п.



С младенчества, свой крест старуха,
Несет сквозь мрак, подачек не прося.
Лукавый депутат, бедняцкий быт, разруха,
Вот, этой бабушки, нелегкая стезя.
В убогом рубище, слепая и глухая,
Весь век, прожив без газа и воды.
Властями брошена, но все еще живая,
Бредет в сарай сквозь листья лебеды.
Сарай и дом, их различить не сможешь.
Где все богатство, кошки да коза.
Все было так, когда была моложе,
Все так сейчас, не видят лишь глаза.
А где-то рядом, подъезжает в «Мерседесе»,
К коттеджу, что на замок так похож.
Пузатый мент, сто тридцать, если взвесить,
В часах Breguet, холен и толстокож.
Звучит сигнал, покорный раб, ворота
Дубовые быстрей открыть спешит
И получает в морду с разворота.
Забрызган кровью, лестницы самшит.
«Джамшут» встает. Хозяин в дом проходит.
Его встречают слуги и родня,
Два пуделя, йоркшир, британец Бродя,
Сын-рэппер, ну и прочая фигня.
Жена приносит рюмку водки на подносе,
На вилке груздь, в бокале хладный морс.
Ведь с самого утра в тулупе, на морозе
Мент заступил на свой ГАИшный пост.
Нет, нет, вы не подумайте чего-то,
Наш муж давно уж на дороге не стоит.
Он поменял, разбитого шоссе болото,
На кабинетный, панорамный вид.
Но каждый раз, когда кортеж Премьера,
В «Останкино» с оказией летит,
Иль на худой конец машина мэра,
С инспекцией в Алтуфьево спешит.
То должен он, коль хочешь, коль не хочешь,
В жару и холод, ветер, дождь и слякоть.
Расчистить улицу без лишних проволочек.
Вон обыватель, шалупонь и пакость!
Пройти по всем постам, что на пути премьера,
Проверить бодрый вид сержанта должен,
Чтоб ни одна скотина за барьеры,
Проникнуть не могла. Ну не дай боже.
Стоять и мерзнуть он часами может.
Кто знает, когда «царь» проедет мимо.
С народом нашим надо быть построже.
Народ ведь может, сука, кинуть мину.
И, наконец, на горизонте, появились,
Ощерившись стволами, лимузины,
Как в преисподней вместе слились,
Мигалок вой и вонь авторезины.
Ну, вот проехал. Слава Богу.
Прошел еще один лихой денек.
И вот теперь стоит он у порога.
В руках рюмашка. Путина сберег.
Перекрестился, выпил. Дом и слуги.
Кого благодарить за это должен он?
Ну, воровал. А кто учтет заслуги?
И лишь при Нем, явился явью сон.
Вернись скорей на трон, наш царь Владимир.
Устали без тебя, уже нет мочи.
Нас власти всех лишает, друг твой Дима.
Предстань скорей пред наши светлы очи.
Так думал мент, а может полицейский,
Удобно утонув в объятиях дивана,
Круиз, припоминая  европейский,
Смотря на дно опустошенного стакана.
А в это время, взяв веревку в руки
И над колодцем наклоняясь еле-еле,
Добыть воды через страдания и муки,
Пытается старушка на пределе.
Не видит глаз и силы на исходе,
В мозолистых руках не держится веревка,
Совсем одна в убогом огороде,
Слепая женщина с деревни Пескаревка.