Потерянные письма - 3

                *
Театр!..  И сцены волшебство,
И закулисное волненье,
И откровенья торжество,
И счастье самовыраженья!

Театр!..  Твоя раба навек,
Служанка, подданная сцены,
Служительница Мельпомены
И слабый, грешный человек.

Театр!..  Опять у ног твоих
Стою в коленопреклоненьи.
И боль, и трепет, и волненье –
Вся жизнь моя и счастье – в них.

Твои стихи о театре, Риточка... Театр!.. Это то , что нас объединяло и встретило. В  своё время мы попали с Риткой в единый воздушный поток, который был в той непроветриваемой стране почти единственным источником свободного творчества, большой дружбы и любви. В то время , по чьему-то недосмотру, видимо, появились Творческие лаборатории  и ,вероятно, не только театральные. А, может, и только! Но для меня всё равно других не существовало...
Творческая лаборатория режиссёров народных театров Центра России соединила неразрывными узами "лаборантов" из  центральных областей. Нет смысла перечислять все города, но три - Липецк, Белгород и Брянск - соединились в моём сознании в единый большой город Любви, ибо там жили те, кого я любила. "Лаборанты" получали щедрые командировочные из Москвы и встречались по два раза в год в разных городах на целую неделю и жили дружной семьёй, смотря и обсуждая спектакли друг  друга, слушая интереснейшие лекции  по психологии,социологии, политике , беря мастер-классы у выдающихся педагогов Москвы,тогда подрабатывающих в провинции, а сейчас  успешных театральных деятелей страны.
Там я и нашла своих самых близких подруг : Светку, живущую ныне в Америке, и  с её подачи - её же подругу белгородскую Ритку.
  Мы встретились в Москве, на приёмных экзаменах в Щукинское училище, наивно думая, что можно как-то заинтересовать экзаменаторов, которые проводили экзамен скорее для проформы, ибо 20 человек  из всей России у них уже были  в "кармане". Но всё равно, мы готовились и надеялись... День нашей встречи Там был знаковым днём. 3 сентября 1980 года... Сороковины Владимира Высоцкого. После неуспешного для нас всех экзамена мы поехали на Ваганьковское. Много людей, могила вся в цветах, небольшая фотография и оставленные листки стихов, ему посвящённых... Стихи передавались из рук в руки и  торопливо переписывались . Теперь все  их знают( потенциально все, так как они широко напечатаны), но тогда мы жадно всматривались в них, а он был где-то рядом...

Гвоздями зрачков на киосках распятый
В стоп-кадре застыл , тишиной оглушая,
Тот самый убийственный день двадцать пятый.
И чёрная рамка, как вечность,  большая

Холстинно-джинсовый гостиничный витязь,
Как муторна скорбь шепотком и в платочек...
Высоцкий, послушайте! Встаньте! Очнитесь!
Хлесните нас розгами яростных строчек!

Вы видите - в юрте, в квартите ли, в хате ли,
Мусоля подробности прожитой жизни,
Бок о бок живут: с клеветой - злопыхатель,
С легендой - поклонник, со сплетней - завистник.

Когда это было, со времени она,
Чтоб свыше обласкан Пророк и Глашатай?
Сын Бёрнса, Рембо, Беранже и Вийона...
Смиримся ль с чудовищной этой утратой?

Вы нас проверяли на истовость в спорах,
На верность любви, на боязнь кривотолков.
Живые, запомните! Лет через сорок
Настанет момент  испытанья потомков.

Ведь спросят у внуков их юные дети:
"Кто был этот, папа, Высоцкий Володя?"
И если мой внук на вопрос не ответит,
Я лучше останусь навеки бесплоден.

Сколько сценариев ждали прочтения,
Сколько ещё не написано главного...
Смерть для поэта всегда преждевременная!
Россия Офелией плачет по Гамлету.

Из последнего письма. (Город Белгород. 12 ноября 2001 года.)

"У нас в ноябре будет большой театральный фестиваль, по этому поводу  почему-то вспомнила Деля и Трескина: Боже, как давно это было! У нас отремонтировали театр, расширили его, большущее здание. 16-го открытие. Я попадаю только на 2-й день, на "Грозу", да и то только потому, что моя очень добрая девочка Наташка упросила её сводить, а ей я отказать никак не могу : она меня зубами тащила с того света...  Впрочем, о театре. Боюсь идти в театр. Боюсь понять что-то такое, что сорвёт меня с катушек и понесёт неизвестно куда..."

 Ты не попала в театр, дорогая...  Дня не хватило. Но Тебя понесло...

Мы встретились последний раз с Тобой, Ритка, у ТВОЕЙ могилы. Довольно просторная ограда и рябина с красными уже кистями. Как бы цветаевская... От Тебя у меня остались переписанные в зелёной школьной тетрадке на 24 листа поэмы Марины. Они не пропали, так как я никогда их  не убирала  в долгий ящик. В тот ящик, откуда уже никогда не смогу достать  все Твои письма...  Но Твои стихи есть и будут. И здесь, как бы у Твоей могилы, они приобретают какой-то новый, особенный , нездешний смысл:

Ты ищешь у меня огня,
А мне самой согреться надо.
Лишь нежность стала для меня
Единственнейшею наградой.

Не только краски узнавать,
Я обучаюсь слышать звуки.
Природа стала простирать
Ко мне спасительные руки.

И мне иной открылся мир -
Ему я клятву не нарушу.
Наличье чёрных  тайных  дыр
Мне больше не смущает душу.

Я – не поэт, но  мысль  меня –
Тепла – не ты, она согрела:
Ты не ищи во мне огня,
Того бы я сама хотела.
               
Продолжение следует