Он плачет

Он плачет.
Да что там!
Почти что рыдает!

Скажите, такое бывает:
Мужчина – и плачет?

А как же иначе?

Ведь он же не камень,
Что вытесал Бог на досуге
На даче
Под шелест листвы
И сияние солнца
Сквозь ветки рябины
И пение ветра
Не так уж давно сотворенного мира.

Разбудит на утро
С похмелья
От прошлого дня,
Где остались надежды,
Как раньше бывало,
Да, это случалось и прежде…
За окнами серый туман
Всё зальёт перламутром…
Дышать неестественно,
Незачем, некем
И трудно.

Почти невозможно.

Но если
Никто не сказал,
Что нельзя,
То, наверное, можно.

А плакать – нельзя.
Говорили и будут,
И думать
Об этом,
Пускай и так прямо не скажут.
Почти что казнят
Своим взглядом
И так беспощадно накажут
На долгие годы,
На несколько жизней
Вперед
И на несколько прошлых
Презрением.
Что же…

Он будет прощён.
Хоть кем-то,
Хоть мною,
Да хоть незнакомым прохожим.

Он в тайне,
Сжимая её фотографию
В пальцах
До дрожи,
До самого «некуда больше»
До самого сил истощенья,
Когда уже ноют и ноют
Уставшие руки.
/От нечего делать?
От лишнего времени?
Просто от скуки?/,
Рыдает,
Рыдает как малый ребенок,
И плач свой не слышит,
Как где-то погрязшие в вечности
Тихие звуки.

И с каждой секундою
С каждым мгновеньем
Всё тише и тише…
Нельзя ни вернуть,
Ни вернуться,
Ни следом пойти,
Ни оставить.
Потеряно всё?
Нет, он много ещё потеряет.

И мало бессмертья…
Его никогда
(Никогда!)
Ни на что не хватает.
На слёзы,
На муки и боль,
И, конечно,
На счастье.

Пускай он поплачет.
Он вовсе не ждёт никакого участья.
Пусть мёртвые знают,
Пусть мёртвые слышат,
Как их имена повторяют.
И мир где-то рядом,
И с каждой слезинкою ближе
И ближе.

Он плачет.
Он Богу подобен.
И я это вижу.

И благословляю его
С облаков я,
И благословляю…

2011 г.