И, всё-таки, родился он! Часть III

                гены рыщут на наследстве,
                находя подонков в детстве...
               
                Эпикур.




недолго детство, право, длится,
когда взрастаешь ты в любви,
но подло, медленно змеится,
коль нет родителей своих..

томимый мрачным несогласьем
с несправедливостью судьбы,
я ощущал чужое счастье
как ядовитые грибы.

я был для пап чужих — занозой,
для мам — исчадием греха,
но, втихаря глотая слёзы,
я к людям страстью полыхал,

я то подставлю им подножку,
то кину чем-нибудь гнилым,
за мной толпой бродили кошки,
моля уехать в Кагалым,

пока я рос, квартал безлюдел,
с необъяснимой быстротой,
но о подробностях — не будем,
ведь я теперь совсем другой..

почти нашёл себе невесту
среди оставшихся в живых,
но почтальон принёс повестку,
и навсегда у ног затих.

в военкомат пришёл я тотчас -
закон, что баба на сносях,
не терпит долгих проволочек
и я явился, сея страх,

теперь не будут слать бумажки,
в военкомате — пустота,
лишь торопливые букашки
грызут почивший комсостав.

последним пристальным дозором
я обошёл микрорайон,
а вдалеке, бесстыдным взором,
меня предчувствовал Вийон.

и как фонарь в конце тоннеля
мне осветил дальнейший путь:
вкус мартиньяка, вонь шанеля
мою мечтой стеснили грудь.

я был повесой романтичным,
поэт — снаружи и в душе,
вписалась Франция отлично,
в мою мечту о Бомарше.

и триппер пьяного Монмартра,
и хрип прокуренной Пиаф,
и тошноту внутри у Сартра
я ощутил вдруг, как зуав,

я пристыдить хотел Делона
за разногласия с Маре,
и попросить де Бражелона
не есть  в пакетиках пюре.

пересчитали перегоны
колеса угнанных дрезин -
и мне наемные погоны
вручил субтильный Саркози.

но Легион - притон подонков
со всей изведанной земли.
там мне с моей натурой тонкой-
как Васнецову у Дали.

и плюнул я на все контракты,
сержанта с чувством попинал,
пристал к болельщикам"Айнтрахта",
сыгравшего полуфинал,

по всей Европе я скитался,
неслись всклокоченные дни,
у трансильванцев задержался
(в гостях у папиной родни)

там так приветливы румыны:
туристам крутят мозжечки,
суют протухшие кувшины
и мамалыжные стручки.

я побродил в поместье деда,
среди волков и упырей,
какое счастье для поэта
раз в год побыть в кругу друзей!

и, обновлённый и предвзятый
ко всей туземной суете,
я утвердился автократом,
хранящим сердце в чистоте..

континентальная Европа,
где прежний блеск твоих очей?!
сидят ослепшие циклопы
над трупом юности твоей.

скрипят подагрою драконы
на тканях выцветших знамен,
и размножаются гиббоны
на славе вымерших племён.

и все мои передвиженья
осмыслит тот, кто слаб умом:
ему до смерти от рожденья
не исписать пятьсот томов..


Продолжение следует..