Пассажир

Ожидание гофрируется в меха,
утопая в бездонности встреч и разлук,
точно старая книга теряет листы,
пожелтевшие от времени , и рук отпечатков.
Ничего не вернёшь из  вчерашнего отзвука ,
что несётся над пиком былого значенья,
может, это не важно, как долгое бремя
небывалого ранее предназначенья, что
укутано шалью из нитей печали,
а рисунок выводит порой из терпенья, знаю,
это бывает вначале перехода от завтра
в безбрежное время, что смеётся над тем,
как мы скучали и над тем ,что иного не знали,
как бесполые куклы со встроенным эго.
Как дорожные знаки на тропах ночных,
мы ряд убывающих лун принимали за вздор...
Опечалено эхо  полым эго, что приют не найдя,
утомилось собой. Ни к чему сожалеть –
это странно и только.
На пустом перегоне в открытом вагоне
никуда не отправится томный инкогнито,
лишь рукой подопрёт подбородок в унынье,
не заметит ни бабочки цвет,
ни звучанья пчелы над цветком - 
тот видит лишь  небо, и раскрывает
свои лепестки пред богами,
представив  преображенье
из бутона, из сна, из труда, из молчанья –
явь красы и гармонии.
Боги любуются чудом , что взрастила земля,
несмотря на страданья - топот всех механизмов,
военных учений, городов, укреплений,
мостов, переходов ( в никуда, и обратно).
Но тосклив пассажир, к чему ему  всё?