Девушка-кружевница и Художник, любовная притча

                Запретная игра –
                Заветное искусство:
                Сорваться в омут глаз,
                Спастись в объятьях рук.
                Коль молвите: «Пора!»,
                Узду отринут чувства,
                И их пьянящий вальс
                Нас в свой затянет круг…

…В одном старинном городе жила бедная Девушка-кружевница. Правда, «бедной» ее считали только люди, которые привыкли мерить жизнь не минутами и годами, а нажитым золотом и бриллиантами, не временами года, а туристическими сезонами, и для которых звездное небо только тогда красиво, когда знаешь точную цену каждой звездочки.
   На самом же деле у этой Девушки было даже не одно, а целых три богатства: живой, веселый характер, любимая работа и мечта. Что же еще можно пожелать человеку?!
   Любое дело, даже самое скучное, Девушка выполняла быстро и красиво, слегка напевая при этом нежным, мелодичным голоском. И подсмотрев за ней потихоньку,  можно было просто залюбоваться ее изящными движениями и живым выражением лица, которое оставалось милым и приветливым, даже если Девушка была наедине с собой. А это – несомненное свидетельство искренности и крепкого душевного здоровья.
   В те счастливые часы, когда Девушка занималась своим любимым делом – плетением кружев, ее умные пальчики так ловко подхватывали нити, так неуловимо быстро мелькали в воздухе, что, казалось, узор сам собой возникает из ничего. Всю свою фантазию и талант вкладывала Девушка в эту работу, представляя, как украсят нежные кружева платье невесты или одеяльце малыша, и ее стремление приносить людям радость находило отклик в их сердцах.
   Она жила одна в маленькой комнатке под чердаком, но очень любила эту свою «норку». Ей нравилось смотреть из окна, с высоты на проходящих внизу людей. Она пыталась представить,  о чем они думают, чем озабочены и очень  радовалась, если видела счастливых влюбленных. И хотя часто ложилась спать очень уставшей, любила повторять заветные слова:
- Все равно я буду счастливой!
   Что она подразумевала под этим? Кто знает. Но, если бы можно было услышать отголоски мыслей, бродивших в ее головке, то представился бы высокий мужчина с усами и бородкой, прогулки по тенистым аллеям, тихие беседы на скамейке, домик с садом и прудом, двое, нет, трое  симпатичных малышей. Словом, тихое семейное счастье, которого ей очень недоставало в реальной жизни. Ведь Мечта – это обычно и есть как раз то, чего нам больше всего нехватает в жизни…
   Так проходили месяцы и годы: в работе и мечтах.
   Но вот, однажды весной, наблюдая обычные уличные картинки,  Девушка заметила, что из дома напротив какая-то женщина вывезла в инвалидном кресле человека, сразу поразившего ее своей трагичностью. Он был довольно молод,  с живыми яркими глазами, однако страшно бледен, а лицо его хранило признаки мучительного напряжения или беспокойства. Его сильные на вид, но худые и неподвижные руки лежали на поручнях кресла. Беспомощность всей его позы, находившейся в резком противоречии с одухотворенностью лица, произвела в сердце девушки болезненный сдвиг и  вызвала в ее сострадающей душе смутное беспокойство.
   Эта сцена стала повторяться ежедневно. Девушка навела справки и выяснила, что заинтересовавший ее человек – художник, вернее, бывший художник, подававший, как говорили, большие надежды, но внезапно настигнутый таинственным недугом, который парализовал его руки и ноги. Он впал в отчаяние и пытался покончит с собой, так как не мыслил своего существования без любимого искусства, но даже для этого поступка он оказался слишком беспомощным.  И теперь, одинокий и несчастный, находился под надзором сиделки, нанятой дальними родственниками.
   Наблюдая за Художником каждый раз, когда его вывозили  на прогулку, Девушка проникала к нему все большим сочувствием. Она познакомилась с его картинами, которые оказались в местном музее, и они поразили ее необычным талантом – увидеть новое в уже известном, радостным и непредвзятым отношением к бытию. Как много еще мог бы он создать прекрасных произведений, дарящих радость людям. Ведь его талант лишь начал расцветать, а теперь ему оставалось только ожидать смерти, которая  в подобных случаях обычно не торопится.
   Девушка хорошо чувствовала искусство, ведь в душе она тоже была художником. И ей нетрудно было оценить, что это такое – лишиться дела всей жизни.
   Однажды, потрясенная своими мыслями, она проплакала всю ночь, а наутро ей стало совершенно ясно, что вот этот больной, беспомощный человек для нее теперь дороже всех остальных на свете. Но она еще не решалась, даже для себя самой, назвать свое ощущение любовью. Не будем и мы торопить события…
   Ведь любовь – это таинственное покрывало, наброшенное на обыденность реального. Его мягкие складки позволяют видеть только смутные очертания вещей, все остальное дорисовывает воображение. Связав нас по рукам и ногам, любовь одновременно вселяет в нас безумную жажду деятельности, которая во многом направлена на то, чтобы быть как можно ближе к любимому, помогать ему даже против его желания. Да, любовь непредсказуема, но есть ли боль слаще, чем от ее уколов…
   В ночи, полной тоскливого отчаяния, Девушка дала себе клятву сделать все возможное и невозможное, чтобы вернуть Художнику способность творить.
   Стараясь не попадаться ему на глаза, что было не слишком трудно, так как он,  казалось, вообще ничего не замечал вокруг, она познакомилась с сиделкой, завоевав ее доверие мелкими услугами, узнала все возможные названия его болезни и погрузилась в медицинскую литературу. Но, не имея необходимой подготовки, она вскоре вынырнула оттуда, узнав не намного более того, что знала раньше, и приобретя лишь неутешительные сведения о том, что болезни такого рода, как правило, неизлечимы, а точные причины обычно выясняются только после вскрытия. Понятно, что эти сведения не увеличили ее оптимизма.
   Она посетила нескольких медицинских светил, консультируясь как будто по поводу болезни своего брата, но, кроме заметного облегчения своего кошелька, другого облегчения от этих визитов не испытала.
   И, когда она уже почти потеряла надежду, ей посоветовали обратиться к одной старой Знахарке, которую кое-кто даже считал колдуньей.
   Волнение и усталость последних недель истощили ее силы, поэтому, рассказывая старухе о болезни «брата», Девушка не выдержала и разрыдалась.
  - Вижу, милая, что не брат он тебе. Расскажи мне все, как есть. Может быть, я и смогу тебе помочь – сказала Знахарка.
   Испытывая благодарное облегчение от того, что можно, наконец, кому-то открыться, перестать прятаться за искусственным предлогом, девушка рассказала Знахарке всю правду. Ее искренность и чистота тронули старуху.
  - Есть одно средство, которое могло бы помочь, но даже не знаю, как и рассказать-то тебе.
   Девушка упала на колени и умоляла открыть тайну.
   - У тебя есть надежда помочь ему, если только пожертвуешь всем, что имеешь. Но ты никогда не сможешь сказать ему о своей любви и быть вместе с ним.
   Девушка, не задумываясь, согласилась на все условия.
   - Да, теперь я вижу, что ты действительно любишь его. Это не так уж часто встречается в жизни, чтобы любимый был дороже человеку его собственной любви. Ну, что же, открою тебе тайну, только потом уж не жалей о сделанном.
   И старуха научила Девушку, как поступить.
   - Собери пух белого лебедя, спряди из него нитки и свяжи шарф такой, чтобы дважды обернуть шею больного. Когда будешь прясть и вязать, не ешь, не пей и не отдыхай, пока все не закончишь.
   Девушка согласно кивала.
   - Но самое трудное еще впереди. Когда закончишь, подойди к нему так, чтобы он не увидел тебя и оберни шарф вокруг его шеи. Если вложишь в работу всю свою любовь, наступит исцеление. Но, отдав ему свою силу, ты сама уже не сможешь оставаться человеком. В тот же миг ты превратишься в птицу, и остаток своей жизни проведешь в этом обличьи.
Девушка продолжала умоляюще глядеть на старуху.
   - Если согласна на все – вот тебе волшебный крючок, которым нужно вязать.
   Ни секунды не колеблясь, обрадованная Девушка отдала Знахарке остаток денег и, получив волшебный крючок, отправилась домой.
   Не будем рассказывать, скольких трудов стоило ей добыть необходимый материал, Для этого она устроилась уборщицей в зоопарк, выбирала из мусора каждую пушинку, промывала и сушила их, но спустя какое-то время у нее было достаточно пуха, чтобы выполнить задуманное.
   Все последующие день и ночь она провела за работой. Ей не трудно было воздерживаться от еды и питья, даже если бы и не было запрета, так как ее силы поддерживало самоотверженное возбуждение. И к утру шарф был готов.
   Девушка распрямила уставшую спину. Посидела несколько минут неподвижно, закрыв глаза, а потом стала причесываться. Не могла же она появиться в последний раз перед любимым растрепанной, пусть даже он ее и не увидит. Проводя гребнем по своим длинным шелковистым волосам, Девушка прощалась и с ними и со всей окружающей ее привычной обстановкой. Но она не испытывала ни сомнений, ни страха. Ведь истинная любовь не приемлет жертв. Все, что совершается под ее знаменем и во имя любимого, это радость и счастье, а не жертва.
   Взглянув на себя в зеркало, Девушка вдруг пожалела, что не спросила старую колдунью, в какую же именно птицу она превратится. А вдруг, в безобразную серую ворону? Ведь все-таки в ней говорила женщина, которая хотела бы всегда нравиться любимому. Но тут же она слабо улыбнулась сквозь набежавшие вдруг слезы: разве это будет иметь для нее какое-то значение, если их разлука навсегда!
   Девушка вытерла слезы, еще раз пригладила волосы, надела свое любимое белое платье и подошла к окну. Когда, как обычно в этот час, сиделка вывезла Художника на прогулку, Девушка последний раз оглядела комнату, последний раз остановилась перед зеркалом и произнесла твердым голосом:
     - Все равно я буду счастливой!
   Потом взяла в руки шарф и решительно вышла на улицу.
   Много раз потом, словно в бесконечном бреду, вспоминала она, как мягко обвился легкий шарф вокруг исхудавшей шеи Художника, и какую любовь, жалость и блаженство испытала она от этого единственного и последнего прикосновения.
   Потом возникло какое-то смещение событий, сильный порыв подхватил ее, и, когда Художник, еще не веря себе, поднял руки, коснулся шарфика и оглянулся, то никого не увидел рядом с собой. Только высоко в небе с печальным криком летел белый лебедь.
   Да, наша Девушка стала лебедушкой. Хоть в этом была какая-то справедливость. Правда, человеку трудно представить, сколько трудов стоит этой красивой птице найти себе пропитание, сколько опасностей ожидает ее в жизни. Девушка едва не погибла, пока не прибилась к стае диких лебедей. Вместе с ними ей пришлось улететь в теплые края, вместе с ними она снова вернулась весной на родину и прилетела в тот же город.
   Она с радостью убедилась, что Художник вполне здоров и снова работает. Но одновременно испытала и тяжелое потрясение. Ведь так легко отдать жизнь за любимого! Но оставаться живой и не иметь возможности оказаться рядом, видеть его и не быть в состоянии сказать ласковое слово – это несравненно тяжелее.
   И все же сквозь тяжелую тоску прорывался радостный напев: он жив, здоров, работает – как это хорошо!
   Девушка много раз возвращалась в этот город. Она видела, что Художник стал очень знаменитым. Но выглядел он всегда крайне сдержанным, почти не улыбался и, вызывая удивление окружающих, даже в теплое время года кутал шею в белый пуховый шарф. Он был равнодушен к кошкам и собакам. Но очень любил птиц. В его мастерской они жили совсем свободно, залетая в клетки только за водой и пищей. А если ему попадалась погибшая птица, он подбирал ее и делал красивое чучело. Много таких чучел стояло на полках его мастерской. Но не было там чучела лебедя…
   Иногда она видела рядом с ним женщин, разных, молодых и красивых, но не испытывала к ним ревности. Ведь ни одна из них не оставалась около него надолго, да и душой он был не с ними. И разве сделал кто-нибудь из них для него то, что сделала она!?
  Во время последующих возвращений Девушка стала замечать, что выставки его картин становятся все реже, а, заглядывая в окна музея, Девушка увидела, что новых картин там не прибавляется. Она стала подглядывать в окна его мастерской и заметила множество картин, уже готовых и только что начатых, на которых повторялся один и тот же сюжет: образ женщины, чем-то неуловимо похожей на ту, какой она себя помнила в прошлой жизни. По-видимому, избалованной публике надоела монотонность темы, и популярность Художника падала.
   Ей так хотелось крикнуть ему:
    - Ведь это я! Я! Это обо мне ты, любимый тоскуешь! Мой образ грезится тебе в ночи и выступает на холсте под прикосновением твоей кисти!
   Увы, сделать это было невозможно, да и не нужно.
   Девушку очень обеспокоило, что Художник вдруг остановился на своем пути. Он как будто мучительно пытался что-то вспомнить, но никак не мог, и этот душевный конфликт подавлял его талант. Часто он сидел в мастерской, опустив голову на руки, а краски сохли на мольберте и кистях.
  - Он, наверное, улавливает мои мысли – думала Девушка – Но не думать о нем, не любить его я не могу. Что же делать? Что я могу еще сделать для него?
  Получилось так, что, вернув Художнику физическое здоровье. Она наложила на него заклятие любви.
   И Девушка решилась на последний шаг. Она сможет еще раз спасти своего любимого, сможет оборвать сковавшие его цепи, даже если для этого ей придется преодолеть инстинкт жизни. Не раз, пролетая высоко в небе, она с нежностью и болью смотрела на него, медленно бредущего в одиночестве по аллеям парка… И однажды решилась:
   - Я упаду вон туда, впереди него на твердую дорожку и навсегда освобожу его талант от оков. Он подумает, что меня подстрелил какой-то охотник и, может быть, сделает из меня красивое чучело. Тогда я уже навсегда останусь рядом с ним…
   Так думала она, пытаясь найти хоть какое-то утешение, не от жалости к себе, а от предчувствия открывающейся бездны повторной и окончательной разлуки.
   И поднявшись в небо, все выше и выше, она с едва слышным плачем упала на жесткую землю…
   Но за мгновение до этого Художник, почувствовав вскрик ее души, поднял глаза вверх, бросился вперед, и его руки, те самые сильные руки, которые она спасла когда-то, смягчили удар.
    И от соприкосновения их тел свершилось чудо – исчезло птичье обличье, и Художник увидел у своих ног ту, о которой грезил  все последние годы.
     Она еще успела слабо сжать его руку и прошептать:
   - Ты узнал меня? Как я счастлива… Я всегда верила, что все равно буду счастливой…
   И глаза ее закрылись.
                -  х  -  х  -
      В жизни бывает много несправедливого и горького, но не могла свершиться в ней такая чудовищная несправедливость, не могли навсегда расстаться два только что соединившихся любящих сердца. Нити,  связывающие их, были слишком крепки, и по ним, как по спасительной лесенке, выбралась девушка из забытья. А сила любви Художника, вспыхнувшая в нем животворным пламенем, исцелила Девушку, точно так же, как ее любовь когда-то помогла ему.
   Они жили долго и счастливо, и счастье их оказалось гораздо больше и полнее, чем представлялось в мечтах.
   Художник написал с Девушки множество прекрасных картин, а Девушка создала множество прекрасных кружев. И все созданное ими украсило жизни многих людей, вселяя в них радость и оптимизм.
   А. когда пришел срок, они умерли в один день, спокойно, не выпуская рук друг друга, чтобы  больше уже никогда не расставаться.
   На их могиле друзья поставили скромный памятник и высекли на нем всего три слова: «Они были счастливы».
   А люди создали красивую легенду о том, что лебеди  унаследовали душу Девушки и ее талант любить в жизни по-настоящему только один раз. С тех пор эти птицы живут одной парой все жизнь и умирают одновременно. Но если один из них погибает раньше, то другой поднимается высоко в небо и камнем падает оттуда на землю с последним протяжным криком и погибает, чтобы не оставаться одиноким. А в крике этом звучат печаль и надежда, печаль прощания с жизнью и надежда на встречу с любимым:
   - Подожди! Я здесь! Я иду к тебе!
   И люди называют этот последний клич  «Лебединой песней!»


Коллаж с использованием Titusboy_14.psd для Photoshop