Уединение

Я ту религию приму, что для меня не будет раем,
Несовершенность та глухая, что скажет: я тебя пойму.
Я тех людей к себе пущу, что не желают всё и сразу,
Что, даже маленькую фразу всё глубже в сердце сберегут.
Я ту одну буду любить, что искренне меня любила
И в размышлении была при чтении безумных строк,
Что верила в меня всегда, что душу, сердце подарила,
Я буду помнить и любить, лишь нежный этот голосок.
Безумных трепетных сердец, не внемлю больше им… Не слышу
Когда на столько ровно дышит, предатель, он же праотец.
Когда на кончике ножа, бросают душу и пощады,
Уже воистину не надо, пытаясь дальше убежать.
Я не придам своих друзей, насколько б не было соблазна,
Но эта трепетная фраза, увы, мне не подаст идей.
Поскольку близок только тот, когда считаешь нынче братом,
И для тебя есть та награда, которой б ты узреть не смог.
Я научусь прощать других, поскольку души не умеют,
Переживать сердца скорее лишь тело покидая их.
Поскольку веровать и ждать, быть мудрым и небезупречным,
На сотню раз наверно легче, чем одиночкой умирать.
Я не приму чужих грехов и каюсь только перед богом,
Мне в храм единая дорога, но в храм деревьев и цветов.
Уединенной тишины, где сон покажется мне раем,
Я наконец себя познаю, за веру вознаграждены.
Но тот, кто сам себя корит не станет всё же ближе к богу,
Не станет верить с страдать в чете религиозных воин.
Он выбрал свой единый путь, как бы ему казалось много,
Но смерть от старого ножа не принесёт ему покой.
Да, я люблю только одну и я не лгу себе однажды,
Пусть все, кто пожелает скажут, что им хотелось бы сказать,
А я запомню свой урок не повторив ошибок дважды,
Что даже если кровь расскажет… Я всё равно буду писать.
Я всё равно буду любить, хранить любимых безутешно,
А ту, что рядом, вечно нежно к груди я буду прижимать.
И если бог меня поймёт, пусть он хотя бы мир отрежет,
Чтобы, хотя бы слово я, мог вдруг наедине сказать.

Ирине Осколковой