Диптих

Канонический текст, Нео-том 2-й, Первый полутом, Выпуск 11/15 "Ехал ночью конный Пастернак":

           1
Нас трое, четверо. Отчизной бродят тени.
Особенно, когда горят леса.
И можно явственно их слышать голоса,
Горящих в остановленных мгновеньях.

Как в бункерах - причем, за полчаса -
Огонь их разрушает. Я не знаю -
Когда и как? которая? какая? -
Незапный ливень или чудеса? -
Вдруг умудряется, оковами звеня,
Сбежать из бункера, и бродит здесь, блажная,
Пока вдруг не запнется об меня.

И вот стоит, покрытая росой,
Струя от звезд сгущённое свеченье.
Фантом блаженный! Алой полосой -
Нашивки за раненье - воплощенье.

Сто двадцать пять экс-зерсисов уже
Я на её потратил описанье -
Здесь; на Оке; за Тверью; под Рязанью...

В ней мой костяк! и близится сиянье.
Вас трое остается в мираже.

         2

- Да, это я, Святая Полутень!
Господь мне растворяет воздух,
Его настой на этих соснах -
Сдвигает небо набекрень.

Здесь тяготение древес
Не ждет погибели людского,
И мне отсюда, из-под Пскова,
Уйти сейчас не интерес.

Я думал зрением и мог -
От плоти плоть Творца Вселенной! -
Коль хватит времени, свой слог
В смолу оплавить постепенно.
Я думал: зримый оберег -
Носимым на груди кулоном...

Да, ливень был! и дым - за склоном.
Зачем вставать, ведь скоро снег.

         24, среда, 2004г.

Версия Образцова http://www.stihi.ru/2005/11/19-601 :

ЛЕС

Нас три-четыре. Помешались тени
и прячутся за наши голоса.
На день пути вокруг горят леса
раскидистых реликтовых мгновений.
По мигу в час. Проходит полчаса.
Куда деваться дальше, я не знаю.
Так как-нибудь. Какая-никакая,
а все же вот такие чудеса:
заржавленная певчая коса
по пепелищу бродит, намекая,
что вскоре, не сияя, не звеня,
усталая, запнется об меня.

Потом лежит, прижатое росой,
под девственно-величественной сенью,
распорото до неба по косой,
туманное пустое Воскресенье.
Сто экзерсисов, сорок миражей
я на его потратил описанье
у Мурома, за Тверью, под Рязанью…
Сомкните лики, близится касанье
ведомого с неведомым. Уже.

Да. Это – я, Святая Полутень.
Мне сам Господь приотворяет воздух,
настоянный на говорящих соснах,
сдвигая шапку неба набекрень.
Я земленею. Человечный лес
остыл и жаждет теплого – людского.
Поэтому отсюда, из-под Пскова,
уйти совсем сейчас - не интерес.
Единственный на тридевять небес,
я остаюсь – ничтожный эпилог,
кость от костей создателя Вселенной –
здесь лишь затем, чтоб первородный слог
приемлем был смолою постепенно
в янтарный многосильный оберег,
спасающий от нас под Вавилоном.

Светает. Пахнет сыростью, паленым.

Довольно. Точка. Выпадает снег.