Жара...

Жара. Все окна открыты,
и каждая женщина выглядит Маргаритой -
нагая, в поту как в волшебном креме,
готова летать - только грянет темень.
А темень варится в чане тучи,
ей вылиться в Питер поможет случай,
который синоптикам портит имидж,
и мы наблюдаем из Репино-village,
как в пасти дождя исчезает город,
как молнией трижды живот распорот
тиранозавра, съевшего солнце
и новостроек несколько порций.
Но это там, где нас нет, а где мы – там сухо,
и облака на загар выставляют белое брюхо,
и гладкого шёлка платок залива
цвета кубанской сливы
ласкает шею берега, лапки чаек
и стопы тех, кто жертвы шортов и маек
сложил к алтарям камней,
не боясь ни лучей, ни дождей.
Так и мы - окунув в родники небес
пересохшие души, лакаем сосновый лес
взглядом.
А он ведь рядом с распаренным градом-адом –
несколько метров стремленья,
один километр жажды хвои,
и пока будут помнить песок колени,
ты в тылу мегаполиса всё же воин.