Богородица плачет

                "Вере Петровне Романенко"

Страданий нам выпало в жизни без меры,
Но все же покой ваш я снова нарушу.
Рассказ я услышал от бабушки Веры,
Он в сердце проник и встревожил мне душу.

Поверьте, в рассказе  том вымысла нету,
История эта мне кровь леденила.
Её я теперь и поведаю свету.
Поверить не просто. Но было ведь, было!

Примите удар по натянутым нервам,
Девчушку-малютку представить сумейте:
Она находилась тогда, в сорок первом,
(Прервите дыхание!) в лагере смерти.

В то время несли оккупанты потери,
Война не щадила врагов обреченных.
Тогда и решили фашистские звери,
Что кровь им нужна от детишек пленённых.

И снова  пред бабушкой Верой былое:
Стерильный порядок в тюремной палате,
Кушетка и шприц с непомерной иглою,
Лицо палача в медицинском халате.

За столиком видит дежурную смену
(Ведет картотеку степенная дама).
Иголка внезапно вонзается в вену,
И крик по бараку разносится: «Мама!»

Там стоны ужасные долго не длились
(Вампир на эмоции время не тратит).
Лицо посинело, глазенки закрылись,
И чудилось ей: Богородица плачет.

Никто не смутился - привычное дело.
Журнал заполняла степенная дама,
А врач кинул в яму обмякшее тело.
Была переполнена трупами яма.

Немного известно подобных историй,
Но зря говорят, что чудес не бывает:
Она не попала тогда в крематорий,
Как жизнь к ней вернулась, не помнит, не знает.

А место ли в сердце далеким обидам?
Нужны ли жестокости давней картины?
Не знаю. Да только теперь инвалидом
Ее называют с той страшной годины.

Живем без войны уж которое лето.
И бабушке Родина пенсию платит.
О жизни спросил - и не слышу ответа,
Но чудится - мне: Богородица плачет.