Анне Аркадьевне Карениной...

                Анне Аркадьевне Карениной,
                морфинистке, grande-dame, великой душе…

Зане ты знала, Анна, знала, Анна:
саркомна страсть, скоромна и дурманна,
бормотна, на барометре “Гроза”;
скомкАв, – как муфту, шаль, судьбы текстуру, -
прямой “Alarm!”, вменяешь сну микстуру,
как Вестингауз пару – тормоза.

Погромен счёт, но и товар огромен,
купон един, абонемент паромен,
не выласкает дискантом дисконт
Серёжа – чадо, быстрое слезами,
ни Алексей, томящийся в Сезаме,
ни Стива, Лео вылепленный conte.           [...понт?]

Кровь. Креозот. На рельсах стынут пятна;
ах, Анна, – вот действительно занятно, –
ты только тень, что Лео изваял;
но смерть твоя так режуща и жгуча,
что, сорок Китти родами замуча,                [...ворох?]
любой бы за ценой не постоял.

                *
 
                Лёд и пламень.

Браслетами зрачков звеня над старой горкой,
придавленной ко льду усталостью холма,
чей склон, бранясь с людьми, проказница Зима,
морозом облизав, остекленила коркой;

пьянясь пыланьем роз на раскалённом льду,
дерзнувшем пунцоветь под кровлею заката,
я облекаюсь в хром, над льдом звенит токката
разбрызганностью нот не в Дантовом аду;

в аду скупых широт, безжизненность вкусив,
скулит вселенский хлад и Кельвин в синей гамме
весь ультрафиолет, ниспосланный богами,
бросает небесам завесой у оси.

Мой холм омыла тьма, обобрана малина,
на блюде ледяном повизгивает снег;
мой Юг сквозь вьюг пенсне таращится весне
в браслеты, за глаза звенящие пчелино.

                28.06.2011. 2.37 a.m.