Ночь дивных сказок...

          Как же я хотел с ней познакомиться! Боже ж ты мой! Или по-другому говоря, чёрт его знает, чего бы я только в то время не отдал за более близкие отношения с этой прелестной девушкой. Просто сидеть рядом с ней, говорить с ней, касаться её рук пальцами. Где бы набрать нестандартных слов и красивых да точных речевых и стилистических оборотов, чтобы описать её поточнее? Как жалко, что я не писатель и не поэт! Лезут в сырой мозг какие-то затасканные слова и замыленные выражения типа мраморная кожа, жгучие глаза, волосы цвета воронова крыла, жемчужные зубы и алые губы… Осиная талия, вот ещё зачем-то затесалась. Конечно, всё это было именно так.

          Но нет, не убеждайте меня напрасно, всё-таки беден русский язык на комплименты и эпитеты в превосходной степени. Может быть, если б я был французом, мне было бы легче? Всё-таки именно французский язык, по признанию лучших филологов мира, считается языком любви и в прямом и в переносном смысле. Всё то, что я написал раньше об этой девушке, все эти сравнения, конечно, верны, но, видимо, недостаточны. Нет в них её неповторимости. Об этой девушке нужно, наверное, писать немного по-другому. Она достойна большего! Несоизмеримо большего! Всё-таки в ней была ещё одна глобальная черта, которая плохо поддаётся дешифровке моими примитивными мозгами и притуплёнными чувствами, эта черта высоко парила над другими, как орёл парит над бескрайней монгольской степью: она была тувинкой по национальности! И звали её Айна. Эта её восточная загадочность и влекла меня к ней безумно и не давала возможности действовать по стандартной схеме знакомства с женщинами. Что-то было в ней такое бесконечно детское и беззащитное, что хотелось стать для неё в первую очередь другом и защитником, а потом уже и подумать о более близких и уединённых отношениях.

          Но почему-то она чувствовала себя рядом со мной скованно. Неуверенно что ли. Видимо, она была так воспитана, что понимала: разница менталитетов не позволит нам с ней стать предельно близкими и родными. Она меня опасалась. И это меня огорчало и заводило одновременно. И тогда я решил действовать через нашу общую подругу Людмилу. Собственно, она меня с Айной и познакомила. Они вместе работали в онкологической больнице, Людмила – медсестрой, а Айна проходила там какую-то практику после каких-то курсов. Уж и не помню, на кого она там училась. Мы договорились поехать к Айне вместе. Она жила в общежитии на улице Джамбульской, в компании таких же, как она, практиканток из Тувы и Бурятии. Мне всего-то нужно было посидеть с ней часочек наедине, попить шампанского, поговорить на отвлечённые темы и, если получится, договориться о следующей встрече, где-нибудь в кафе или в парке. Я и не думал форсировать события. Я же говорю: я был к ней неравнодушен. А в том, что у меня получится договориться, я не сомневался. Людмила намеревалась на это время якобы случайно покинуть нас и провести время у подруги, двумя этажами выше.

          Мы пришли в комнату к моей обожаемой восточной подруге, помыли холодной водой фрукты, открыли бутылочку шампанского, и, как бы случайно вспомнив, что у неё есть тут дела, Люда упылила на пару часов к подруге. Наверное, кроссворды разгадывать? Мы сидели с черноглазой красавицей в полутьме и слушали музыку. Я всё подливал и подливал шампанское в бокалы, не смея перейти к серьёзному разговору. Я прямо не узнавал себя! Куда улетучились моя непринуждённость и ненаигранное веселье? Своим испытующим взглядом исподлобья она убивала все мои начинания быть с ней раскованно-ласковым.

          Стали по одной подтягиваться её подружки. Не ожидал. Они приходили по каким-то своим делам, что-то там по-своему лопотали. Я приглашал их за стол, наливал им шампанское, и они так и оставались в комнате, совсем не собираясь уходить. Как оказалось, они все работали в ночную смену и привыкли спать днём и бодрствовать ночью, даже в выходные дни. Один из которых и наступил в эту ночь. Через некоторое время их уже набралось штук шесть, и мне пришлось спускаться вниз и ещё докупать вина и шампанского, чтобы как-то и чем-то развлекать девушек. Как всегда, в таких компаниях обязательно найдётся хохотушка и вертушка лет двадцати, очень смелая и очень разговорчивая. Если я правильно запомнил, то её звали Саяна. Или это была Оюна? А моей Людмилы всё не было.

          - Девушки, вы мне скажите честно, я вам не мешаю? – спросил я якобы озабоченно.
          - Нет, не мешаешь, - ответила за всех самая весёлая и смелая, - а ты анекдоты о тувинцах знаешь? – спросила она. – Расскажи, не бойся, мы не обидимся, честное слово!
          - Да сколько угодно! – ответил я и, выпив для храбрости полный фужер вина, приступил.

          - Значит так! Едут из Чадана в Кызыл на лошадях четыре тувинца, остановились ночевать на перевале в маленькой избушке… - и дальше моя речь потекла свободно и легко. Целый час я смешил их анекдотами, не всегда политкорректными, не всегда приличными и не совсем щадящими их национальное самосознание. Острые углы старался сглаживать, непристойные слова заменять, но анекдоты всё равно были слишком ядовитыми. Может быть, я бы и прекратил этот номер раньше, но они так искренне и заразительно хохотали, что я понял: они на меня действительно не обижаются. Им было приятно, что есть человек, который не разинет рот от удивления и не откроет широко глаза, узнав, что на этой земле существует такой древний народ, как тувинцы. Кроме того, девушки догадались, что я неравнодушен к их подруге, и это им тоже импонировало. К концу моего повествования в комнате уже сидело двенадцать девушек из Тувы и одна из Якутии. В тот вечер я, кажется, переплюнул самого себя!
          Когда анекдоты кончились, я рассказал им историю становления Тувы как независимого государства. Я вспомнил о первом президенте Тувы. Его звали Солчак-Колбак Корекович Тока. Рассказал им историю его рождения. Например, о том, что, когда он родился в бедной юрте, его матери по прозвищу «Лысая» даже не во что было его завернуть, и она облепила его тестом, чтобы мальчик не замёрз. О том, как в молодости он служил «цидиком» в монгольской армии. И о том, как в итоге в сорок девятом году Тува присоединилась к Советскому Союзу. Девчонки пили шампанское и слушали меня, открыв рты, они не знали и половины из рассказанного мною. Для них почти всё в моём рассказе было открытием и откровением. Как мне помогли книги, прочитанные мною в детстве, и моя неплохая и неизбирательная память. Всё, что раньше было свалено в уголках мозга, пришлось вытаскивать на свет божий. А моя Людмила всё не приходила!..

          - Вам не надоело? – весело спрашивал я.
          - Нет! – дружным хором отвечали они и подливали себе вина. И я продолжал рассказ о замечательной джазовой певице, тувинке по национальности, но живущей в Бельгии, Саинхо Намчылак! Это было для них истинным потрясением! Они даже не слышали такого имени и не могли представить, что у них есть певица с мировым именем. Из тувинских артистов они знали только Максима Мунзука, сыгравшего роль Дэрсу Узала в одноимённом фильме. Но Саинхо Намчылак!.. Это сообщение их поразило как гром среди ясного неба. Я был доволен произведённым эффектом и с удовольствием выложил всю информацию об их землячке из джазового трио. И даже, кажется, рассказал больше, чем знал. На улице была глубокая ночь. А моей Людмилы всё не было!..

          Я им рассказал о единственном, живущем в республике Тува Космонавте. И о том, что я лично знаком с отцом этого уникального человека. А когда они, недоверчиво глядя на меня своими выразительными как у диких серн глазами, выразили сомнение в достоверности моих слов, я рассказал им историю, которая произошла со мной ещё в одна тысяча девятьсот восьмидесятом году. Тогда я попал в КПЗ при райотделе милиции за мелкую драку в нашем деревенском клубе. И меня определили на три дня в камеру к дебоширам и хулиганам, одним из которых был старый тувинец, сидевший там по подозрению в краже скота. Не то он двух коров угнал из колхозного стада, не то корову и лошадь, уже и не помню по давности лет. Помниться всё очень веселились, когда вызывая его на допрос конвойный называл его имя. А звали его очень просто - Хехер! Ему это веселье очень не нравилось.
          Как-то зашел разговор с ним о тувинских именах, и он рассказал, что его первый сын родился двенадцатого апреля, в тысяча девятьсот шестьдесят первом году и весь день по радио только и слышно было – Юрий Гагарин! Юрий Гагарин! И он решил назвать сына русским именем! Хоть это и не принято было в их семье.
          Они с женой подумали и назвали его – Космонавтом! Его рассказ развеселил всю камеру в очередной раз. Все представили полное имя ребёнка и веселились до упада – Космонавт Хехерович! Чем обидели старого пастуха до слёз. Я был с ними не согласен, имя-то на самом деле прекрасное! Впрочем, этот факт уже стал известен и за пределами республики и один раз я наткнулся на него в Новосибирской газете, в разделе - анекдоты. Эх знали бы они, что это чистая правда. Не зря же я два года отработал внештатным корреспондентом, в одной из самых малотиражных в мире газет. Наливайте девушки! Я спущусь ещё куплю пару бутылочек, если вы ещё не притомились!

          Я даже рассказал им краткую биографию тувинца Сергея Шойгу, который в ту пору только-только вступил в должность министра по чрезвычайным ситуациям, а моя Людмила двумя этажами выше всё вела задушевные разговоры со своей подругой.

          Отчего-то мне тогда вспомнилось, как женился мой двоюродный брат Шкряга. Вообще-то его звали Валерка, но эта кличка настолько к нему прилипла, что по-другому его никто уже и не называл. Я помню, как он приехал к своей матери в гости. Зашел, поздоровался, поставил чемоданы и на приглашение присесть за стол ответил:
          - А я не один, я с женой, женился же я!

          Довольная мать шлёпнулась на табуретку и радостно всплеснула руками:
- Слава Богу! А где жена?

          - Стесняется, - ответил Шкряга, - на улице стоит. Тоня! Заходи, – крикнул он, и в комнату вошла скромная высокая девушка азиатской внешности. С густыми и чёрными волосами ниже пояса. Она была очень красивой, но очень стеснительной. Пока его мать суетилась и накрывала на стол, та сидела, не поднимая на нас глаз, и было удивительно на это смотреть – нашим-то деревенским девкам, палец в рот не клади. А если и клади, то осторожно. А эта как из другого мира. Она была родом из горной Шории и была по национальности шоркой!

          Потом, в конце встречи, когда мы остались с ним наедине, Шкряга рассказал мне честно, как случилась эта свадьба.

          Он учился на сварщика в Новокузнецке. И по окончании училища их сразу же отправили на курсы повышения квалификации в городок Белово. Нужно было осваивать какие-то импортные новые сварочные аппараты. Он, конечно, с удовольствием поехал. Группу из десяти человек поселили в общежитии какого-то кулинарного училища или техникума, по двое в комнате. На этом же этаже жили молодые поварихи, тоже повышающие свою квалификацию. И, естественно, сразу же у некоторых, особенно бойких, начали завязываться отношения. Он жил в комнате с парнем, который немедленно подружился с соседкой по коридору. Но с соседкой жила ещё одна девчонка, и ему одному было несподручно развлекать вечерами обеих. Поэтому он уговорил Валерку сходить в гости вместе, чтобы друг взял на себя заботу о второй девушке. Без всяких обязательств, просто поразвлекал бы её, пока он строит серьёзные отношения с молодой поварихой! Так они и ходили в гости друг к другу два месяца парами, пока в одно прекрасное утро Валерка не проснулся у подруги в постели. А как тут было устоять? Она на самом деле была очень красивой!

          И так они наслаждались друг другом, пока в ещё одно прекрасное утро дверь комнаты с грохотом не открылась и в гости к Антонине не заявились десять человек её деревенской родни. Естественно, молодые любовники не успели даже натянуть трусов. Так они и сидели на кровати, прикрываясь простынями.

          - Кто это? – протянув дрожащий перст, гневно спросила мама девушки.
          - Это мой жених, - ответила та дрожащим от испуга голосом и вопросительно посмотрела на Шкрягу.
          - Это правда? – теперь уже обращаясь к потенциальному зятю, грозно спросила потенциальная тёща.
          - Правда! – подтвердил тот, с опаской косясь на пятерых очень злых мужиков, и не менее злых сестёр, своих будущих близких родственников.
          - Так за чем же дело стало? – уже почти радостно спросила почти тёща.- Собирайтесь и едем в деревню! Там и сыграем свадьбу, пока младший брат Антонины Григорий пришёл на побывку из армии!
          И всей большой толпой они и уехали прямо на свадьбу! И хоть по закону положено было подавать заявление за месяц до регистрации, но на это в сельсовете наплевали. Старшая сестра невестиной матери работала заведующей районным загсом, и ей не составило большого труда оформить брак за несколько минут. Так совсем неожиданно Шкряга оказался женатым. Но он не жалел об этом, ей-богу не жалел! Антонина оказалась хорошей хозяйкой и прекрасной женой! А какие у них красавицы дочки получились? Метиски на заглядение! Юлька и Тамарка!

          Почему-то и эта история пришла мне на ум, и я сидел и улыбался, но рассказывать им её не стал. Наконец, вся взъерошенная и улыбающаяся спустилась сверху Людмила. Она неплохо провела время в гостях. Она познакомилась с новым парнем, и договорилась  о встрече через неделю, и хоть ничего большего у них в этот раз не случилось, так как и у него в комнате тоже постоянно тусились друзья, но она была явно довольна. Я на неё не злился, спать мне не хотелось, и я уже чувствовал себя довольно комфортно. Видимо, ещё сказалось и количество выпитого за ночь вина. Ну а как же? Передо мной сидели двенадцать благодарных слушательниц и почти с восхищением внимали мне, открыв рот. Я всё же сумел поразить их сердца и головы своими глубокими познаниями в области культуры и истории их народа. В тот вечер я был неоспоримым фаворитом их юных сердец! Меня распирала гордость! Да! Комплексом неполноценности я в тот вечер явно не страдал. Мне даже кажется, что я мог остаться в то утро ночевать у любой из них, и любой из них, мне кажется, я мог и хотел предложить руку и сердце! Я влюбился в их всех вместе взятых и в каждую по отдельности. Мне безумно нравились их стройные и одновременно плотные фигурки, их алые губы! А как мне нравились их чёрные колдовские глаза, доставшиеся им от прабабушек шаманок!!! Алкоголь всё же сделал своё чёрное дело.

          Людмила вытащила меня на улицу! Уже занималось утро! Высокое небо мыло свои бездонные и яркие как у Айны глаза, в мелких асфальтовых лужах. И бледная заря показала из-за горизонта подол своего голубого платья. Меня покачивало. Наверное от свежего воздуха?

          - Эх, Серёга-Серёга! – улыбаясь вздыхала Людмила, когда мы стояли и ловили редкие утренние такси на пустынной улице. - Чего же ты такой влюбчивый? Давай, бери-ка ещё бутылочку винца, да поедем ко мне отсыпаться-отлёживаться! Сходим вместе в душ и будем с тобой валяться на диване, пока не сделаемся плоскими, как газеты! А Айне ты нравишься, это она мне по секрету сказала. Так что эта ночь прошла не даром.