C est impossible...

Заведомо неосуществимые мечты эскаписта.

 “… и Цудечкис сказал ей, тряся ермолкой:
 – вы все хотите захватить себе, жадная Любка;
весь мир тащите вы к себе, как дети тащат скатерть
с хлебными крошками; первую пшеницу хотите вы и
первый виноград...”
                Исаак Бабель. Любка Казак.

                “Хочу у зеркала, где муть
                и сон туманящий…”
                Марина Цветаева.

Хочу, чтоб Зверь шершавым языком
лизал мне нежно розовую пятку.
Хочу не слышать хруст под каблуком
и неизбежно попадать в “десятку”.

Хочу, чтоб парни, пусть не всей земли,
но лье на сто, как минимум, в округе,
не шли с рожденья прямо в короли,
а шли к двояковыпуклой подруге.

Хочу, чтоб ночь, на миг раскрыв уста,
меня вобрала в грудь свою на вдохе;
от всех устав, на цыпочки привстав,
внушать вам мысль, как чёрт внушал Солохе.

Хочу хотеть и не хотеть хочу,
потеть хочу, и корчиться на дыбе;
брести к врачу, нести в горсти мочу,
и чешуёй сверкать подобно рыбе;

вернуть распятья вспять и тех распять,
что возбраняют терну притупиться,
а утром хмыкнуть: “Снова двадцать пять…”,
и ни на пядь себе не поступиться.

Хочу я быть ребенком вольным – раз;
хочу я быть станком камвольным – дважды.
Хочу проказ и чтоб в резце – алмаз,
хочу в нарзане умирать от жажды,

от жажды жить, от жажды, вникнув в тьму,
вдруг обнаружить в смерти жизни иную.
В надежде пищу обрести уму,
хочу, как прежде, не ходить в пивную.

Хочу в Марокко свергнуть султанат,
чтоб свет барокко готику оплавил;
не знать преград, из мавров свить канат
и долго править против всяких правил,

присаливая пресную мацу
невинной кровью мусульманских деток;
скормить свой хлеб озябшему птенцу,
а всех зверей повыпускать из клеток.

Хочу скользить, не обронив улик,
забыть свой дом и быть везде как дома;
из амальгамы извлекая лик,
сентиментально пискнуть: “Ecce Homo”.

Хочу, чтоб дева, мыслью трепеща,
меня, забыв про жало, обожала.
Хочу леща – от рыцарей плаща,
и судака – от рыцарей кинжала.

Хочу, как На;вин, солнцу приказать:
“Протуберанцев космы подбери-ка!”,
И Свинам всем – с порога отказать,
а Сванам всем – венок из базилика.

Хочу Марину из петли извлечь,
надрать покрепче всем в Сибири холку;
и груз забот однажды сбросить с плеч,
и зубы класть восторженно на полку;

ворваться в ад, не увидать ни зги,
и в ворота отверстые стучаться.
И мамам всем их чад отдать долги,
и от сосцов вовек не отлучаться.

Хочу загадку жизни сдать в утиль
и эликсиром вечности упиться,
и грифелем икт продавить в дакти;ль,
и да;ктилем от перьев откупиться;

не лезть в кусты от собственной кисты,
не ждать подачки от чужого папы;
и всем лошадкам – подвязать хвосты,
а всем дворняжкам – варежки на лапы.

Хочу от порчи уберечь парчу,
не чукать: “чу!”, не чокать: “чо?” в охотку
и, развалившись в кресле как барчук,
всем заказать слезливую “Сиротку”;

пусть плачет плебс, навзрыд рыдает сброд,
солёной влагой заливая стойку,
дожёвывая чёрствый бутерброд,
себя самих затаскивая в койку.

Хочу в лучах софитов обнажить
любви коварство и коварства шашни,
и не блажить, и не лениться жить,
с улыбкой провожая день вчерашний.

Хочу, чтоб Бродский вживе, во плоти
мне подмигнул и старческим фальцетом
продребезжал: “Давай, хоти. Хоти,
но никому не сообщай об этом.

Поднимут на смех, будешь на слуху
как на духу, душою в клочья стёртой,
рубиновые капельки на мху
рассеявши распахнутой аортой.

Таись. Молчи. Беги. Таись. Молчи.
Таис – волчица. Боги пьют в таверне.
Свет истощился в пламени свечи.
Безвидна ночь. Черна. Чернее черни”.

Хочу в бесславьи кончить дни свои,
в безденежье, как следствии банкротства;
услышать зов, пролепетать: “Oui”,
и ощутить блаженство как сиротство.

И вот тогда – из бездны, шахты, тьмы,
из недр, где жизнь опасна и убога,
друзья мои, отпетые умы,
ввысь упорхнут, стремясь коснуться бога.

P.S.
Вот так бы петь и пить, и есть, и спать,
беззвучье разодрав фиоритурой,
деля конструктивистскую кровать
с породистой покатоплечей дурой.


Soundtrack: Mahalia Jackson, Trouble Of The World.