Негде котику издохти...

                I.

Но мне тягучесть их не-вы-но-си-ма,
есть каперсы, а есть Перова Сима,
у этой Симы над губой усы;
я завизжу, я завяжу свой голос,
но стоит лишь представить – губы, волос,
как в голове всхрапнут навзрыд басы.

И тянется густым: “Егда приидет
и Симу кроткую намёком хоть обидит,
то сущий всяк воочию увидит
расправы гром – раскатист и суров.”
Молю Вас Сима, обернитесь задом,
с усами разукрашенным фасадом
мне тягостно в упор встречаться взглядом,
хоть Ваш papа – из старых “мусоров”.

Усы от сыска, Вы в душе модистка,
но в жизни в шапито антиподистка
и Ваша “киска” смотрит в небеса,
которым, впрочем, видятся две “киски” –
в башке и между ног антиподистки,
курчаво-симметричная краса.

Мой поезд в шесть, я второпях уеду,
оставив коврик новому соседу,
что, к счастью, не шутя подслеповат.
На коврике – два лебедя и воды,
я в тамбуре от запаха свободы,
мочи, карболки, табака и соды,
блажен и по щекам аляповат.

                II.

Я лопочу и хлопочу, и клячу
своей судьбы хлещу; отнюдь не сдачу
от жизни жду, но только новый счёт
за выпитое, съеденное, в марле
припрятанное, чтобы с Бобом Марли
курнуть, когда печёнку припечёт.

А как ещё? Плати и будь покоен,
как учит баритоном Лёва Коэн,
когда наткнётся на него курсор.
Вокруг ни зги и слепо тычет дышло,
да всё равно – куда б оно ни вышло –
там курят, пьют, в окно швыряют сор.

Поэтому попятимся обратно,
пусть кто угодно нас поймёт превратно
и просквозит средь голых веток свист;
разляжемся в сознанье, словно спальне,
от прелестей эпохи криминальной
укроемся в песок и чистый лист.

Пусть у порога замирает глуше
их эхо: “Не спасайте наши души”,
там на ветру, средь веток, ни души.
Мы знаем твёрдо – на исходе силы,
опять эпоха сажи натрусила.
Закрой окно, но ветку запиши.

Я зол, хоть кол на голове теши,
вселенная, как встарь, морозом дышит,
мы здесь одни и нас никто не слышит,
так плюнь в зенит, но лампу не туши.


Soundtrack: Leonard Cohen, Tower Of Song.