Медея

               
               
               
 Пролог               

На просцениум выходит музыкант со струнным инструментом (типа кифары)
в свете луча прожектора, и исполняет короткую мелодию-заставку. К нему навстречу с другой стороны выходит одна из Хоринь (мелодикламаторша из хора),
и начинает текст: 

Опасно быть руке пред острой бритвой.
Опасно воску – пред лицом огня.
Опасно быть пред пропастью – слепому.
Опасна сердцу женскому – любовь.

Другая Хориня:

Жила-была прекрасная принцесса
У моря, на лазурном берегу,
Вблизи отрогов гордого Кавказа.

Царем могучим был ее отец.
Смелы и благородны были братья.
Волшебницей была царевны мать.

Они имели Руно Золотое,-
Овечью шкуру с золотым письмом,
Которое им даровали Боги, -
Завет Богов, чтоб Истину блюли.

Третья Хориня:

Высоконравны были их народы.
Служили Солнцу, Матушке-Земле.
Ценили жизнь, и чтили все живое.
Все освящали именем Богов.

Мужчины звались как «отцы» и «братья»,
А женщин звали: «матерь» иль «сестра».
Власы седые означали «мудрость».
Им отдавали дань – земной поклон.

Красой цвели их женщины и мужи.
Святым трудом свою крепили плоть.
Вступали в брак всегда по доброй воле.
И не было покинутых детей.




Так жили в счастье.
Войн они не знали.
Зато любили танцевать и петь.
Зато искусны были в украшенье
Всего, куда бы ни упал их взор.

Сердца их были прямы, справедливы.
От брата брат не отводил лица,
И споры разрешались в поединках,
Которым был свидетелем – народ.

Царями были те, кто всех честнее.
Царицами – по нраву кто добрей.
И все блаженство Века Золотого
Вкушали вкупе люди той земли!

Пока однажды у брегов Колхиды
Не показалась чуждая ладья.
Пока с ладьи не выгрузились парни,
Прося покорно пищи и воды.

Пока кувшин не подала Медея
Тому, кто звался именем «Ясон».
Пока не зачалась тропа несчастий,
Которым нет ни меры, ни конца…

Четвертая Хориня:

Пока не предалась душой Медея
Тому, кто взял из рук ее кувшин.
Пока украсть не помогла Ясону
Отцовское заветное Руно,
Пока бежать с Ясоном не решилась,
Покинув дом свой, родину и род.

Пятая Хориня:
 
 Пока детей не родила Ясону.
 Пока не предал бедную Ясон,
 Ведь он при ней, живой, нашел другую,
 Богатую, и в жены взял ее!

Шестая Хориня:

Как – в жены взял? Предав жену живую?
Как – мать решил отторгнуть от детей?
Как  быть ей, одинокой, на чужбине,
Ведь всю себя Медея отдала!





Седьмая Хориня:
 
Так слушайте. Такого не случалось
Пока в народе нашем никогда.
Идет сюда несчастная Медея.
Я слышу стоны горькие ее!


                Действие 1.
 Картина 1.

Подымается занавес. Освещенная сцена. Эллада. Женщины уходят вглубь сцены и становятся полукругом. В центре – Медея. Она не замечает их.
 
Молчит душа.
Устало биться сердце.
Лишь мысль, кипя,
Все чувствует, как мышь
В зубах у кошки.

Ах, Боги!
Что вы, гордые, глядите
На муки наши зрите свысока?
Сойдите вниз, и влезьте в нашу шкуру.
Тогда поймете, что есть человек.

Тьма. Открываются Глаза Бога

-Кто звал меня?

-Не я. В пустыне горя, на дне дыры без дна…Кого мне звать?
  Когда другого – нет. Есть только боль. Есть – боль, и это – я.

-Во тьме Земли я вдруг увидел вспышку. Едва заметный света червячок
  колеблется средь    душ, сокрытых мраком. Как звать тебя, душа?
 Скажи, кто ты?

  -Как звать меня?-
  Зовут меня – злодейство.
  Меня ужасней нету на Земле.
  Уже не мать, не мужнина жена.
  Не женщина, не муж и  не гражданка.
  Не дева. Не старуха. Не дитя.
  Ничто. Которое когда-то звали
  Медеею. Счастливейшей из всех.
  Медеею. Возлюбленной Ясона.
  Преступник он. Ясон. Я – сон. Я – сон?
  А, может, правда, сон я только вижу?
  Сама себе, уму я только снюсь?

- Не исчезай! Не гасни, точка света,
   Которую Медеей горькой звать!
  Я одичал во тьме людских бездуший!
  Я позабыл уж образы людей!

-Что говоришь? Не я ль во тьме безумья
  Могу напомнить то, чем я была?

 -Звезда души твоей во тьме пылает…

 -Чтоб ты нашел и покарал меня?
  Приму я смерть как лучшую награду!
  Любую дай - в обмен на эту жизнь!

 -Убить тебя? Зачем? Я – не убийца.
  Я – не палач. Я – ум твоей души.
  Не может зеркало убить источник света.
  И свет не может погасить себя.

 -Ха-ха! Так что – и ты, и я – едины?
 Так, может, это ты убил детей?
  Иль это ты живою сжег девчонку?
  И не тебя ли поругал Ясон?
 
 -Меня. Меня, раз Богом ты избрала
  Его. Раз  Образ Божий он тебе являл.
 
 -Ты что ж, безумный, ищешь оправданья
  Неслыханному делу моему?
  Ты что ж, злодейству меру потерял?
 
 -Я – не судья. Я – свет. Я – поле света,
  И только свет существен для меня.
  И только свет могу принять за меру.
  Другого я постигнуть не могу.
 
  Я только свет души воспринимаю,
  Когда пылают яркие сердца.
  Вы для меня – как светляки в гнилушке
  Старинной вашей матери-Земли.

  - И я – есть свет? Так загаси меня,
   Чтоб мне самой, самой себя не видеть!
   Исчезни, память невозможных бед!
   Исчезни, имя гордое Медеи,
   Которая есть злодеянья мать!

  - Да я бы рад, раз этого ты хочешь!
   Но жизни сила свет в тебе родит,
   Хоть ум твой гордый вправду ищет смерти!
   Войди же в смерть, коль сможешь,
   Стань ничем!

  -Ничто, никто, ужель я – не Медея?
   Ужель забуду то, кем я была?
               
Тьма, невнятные звуки, хаос
Постепенно высвечивается экран, светлые видения без звуков.
Легкий, безмятежный мир плавно-перетекающих форм. Появляются просветленные
Лица людей. Детские лица. Это – Рай. Образ Медеи, забывшей зло, сливается с этими
Образами. Там все перетекает одно в другое. Трансформации, но не истребление. Полное приятие всего – всем, равносущностность всякой жизни. Медея едет на золотой колеснице по небесам. Она творит сказку про самое себя: «Жила-была красавица Медея…»

Внизу – хористы. Среди них Медея земная. Она словно прислушивается к внутреннему своему существу, и произносит:
                «Жила-была прекрасная принцесса
                У моря на лазурном берегу…»

Картина 2.

Хор

О, горе! О, горе колхидской жене,
Еще ли она не смирилась?
Ужель не простила супруга в вине,
И в ноги к нему не свалилась?
Ужели прощенья в ней, каменной, нет?
Ужели забыла про милость?
Где сердце такое родилось на свет?
Где сердце такое родилось?
Чрез двери двойные мы слышали стон –
То рык разозленной тигрицы
Уйдём же, не видя, скорее уйдем
И скроем покровами лица.

Медея

О, где ты, о, где ты, железный Перун?
Проткни мне и сердце, и череп!
Зачем я, зачем я доселе живу
Открой же мне, Смерть, твои двери…

Голос из хора

Вы слышали вопли? Вы слышали стон?
Вы слышали вопли, подруги?
Несчастье   Коринфу накликает  он,
Несчастие нашей округе!

Безумица! Бедная! Небо! Вонми!
Утешь ее, матерь Киприда!
О, горе, о, стон,
Будет горе Земли!
О, жало ей в сердце – обида!

Медея

Где смерть? Где родная?
Скорей приходи,
И вырви железо из раны!
О, вытащи память как нож из груди!
И воздух мне нынче – отрава!

Хор

Бедняжка! Голубка! Не надо! Не мучь
Нас стоном и видом ужасным!
Забудь! Все пройдет,
И прорежется луч
Сквозь тучи судьбы твоей страстной!

Медея

О, Боги! Глупцы! Кто же выдумал их –
Кто выдумал пугала эти?
Вас нет! Пустяки! Вы страданий моих
Не вынесли б, жалкие дети
                Фантазий,
           а люди? Что смотрите вы?
Что, добрые, можете сделать?
Кто мозг мой остудит,
И свежей травы
На рваные раны наложит?

Кормилица

Медея, голубка, послушай, смирись,
Смири, свое лютое пламя!
Богов и людей, и себя не кляни,
Уж тучи собрались над нами!

Медея

Не надо. Не надо мне этих речей.
Утешить меня невозможно.
Кто знает средь вас
Безграничность ночей
На другом оставленном ложе?

Кто знает, что Солнце восходит
                как ад,
И жжет меня каждой былинкой?
Что в страхе мой ум обернуться назад,
Что  стала горою пылинка?


Меняется мизансцена. Входит кормилица.
Они переходят на прозу:

 Кормилица
-На, выпей водички!

Медея

-Принеси океан,
И то не напьюсь…

Входит Ясон

Ясон

-Не в первый раз я вижу, сколько зол
Влечет упорство женское. Ты город
Могла б иметь теперь, и кров, и стену,
Когда б смирилась с волею царей,
И не сочла расчет мой – преступленьем.
Конечно, да, когда-то помогла
Ты мне в одном, пусть даже важном деле,
Но мы в расчете – ты бы жить могла,
Как все – не хуже –
При деньгах и в теле.
Забыла, кем ты до меня была?
Чернявой варваркой, провинциалкой!
Ты получила больше, чем дала, –
Цивилизацию, Коринф!
Тебе не жалко было убежать
от глупого отца,
Который волю дал тебе весьма напрасно.
Без нас, без греков – ты умыть лица
Не знала б как, а в чем была – ужасно
Мне вспоминать те кольца для ушей,
Дурные амулеты-побрякушки!
Да это что! Ведь ты и малышей
Обвесила от ног и до макушки!
Несчастные! Что ты им можешь дать?
Колдунья, чернокнижница и злюка!
Да, прав Креонт, что надо их отнять.
Тогда тебе была б от нас наука!

Медея открывает лицо и слушает Ясона

-А я? Да сколько я тебя терпел?
Я гнев царей удерживал за глупость,
За грубый нрав твой. Да, я захотел
Жену другую. Надоела тупость,
Твои безумства, – кто же их снесет?
Я – образованный, вообще – нормальный!
И это может подтвердить народ,
Что я был муж почти что идеальный!
Но я не зол. Прощаю я тебе.
Ты, все ж таки женой была хорошей.
Смирись душой, и покорись судьбе.
Нам всем непросто со своею ношей!
В конце концов, подумай ты о них!
Ты детям сможешь дать образованье?

Медея в ужасе смотрит на Ясона. Он переходит на прозу

-Я заграницу их пошлю учиться!

Медея

Как – заграницу? Вышвырнув жену,
Ты у меня детей отнять решился?
Послушай, милый, в толк я не пойму,
Когда, когда в змею ты превратился?
Когда ты спал под Деревом Святым,
И прохрапел Руно бы Золотое,
Но я спасла тебя, наслав волшебный дым
        На стражников,
                или когда ты в поле
Драконьи зубы должен был достать,
И я – не ты – дракона умертвила,
Или когда решалась я бежать
С тобой, и для отца могила
Была судьбой развернута за то
Руками братьев... Это я просила
Богов, спасти нас – но не той ценой!
Не знала цену я любови нашей!
Сгубила я родню, за красотой,
За блеском глас бесчувственных погнавшись!
О, Боги, Боги, Боги! Сколько раз
Ты осквернял прикосновеньем тело,
Любви не ведая! Как поздно с глаз
Упала тьма!  Как поздно я прозрела!
Мне был героем – обвалился враз!
Отцом – а я змею во рту пригрела!
Ты был трусливым, мелочным, пустым
Кичливым и бесчувственным холопом
И царедворцем. Вот огонь остыл –
И ты стоишь не Богом, и циклопом!
О, эллин, эллин! Это мне сулил
Ты, лживые давая обещанья?
Какая слава! Изгнанной, без сил,
Просить в чужом народе подаянье?
О, Зевс! Зачем ты изобрел клеймо
Для золота фальшивого, пустого?
А это откровенное дерьмо
Не заклеймил, на лбу не выжег слово?

Ясон

Кто не рожден оратором – беда
Тому. Как шкипер осторожный,
Спущу я паруса, послушные ветрам.
И меч вложу, пока не поздно,  в ножны.
Злоречие погубит нас, жена!
Венере, да, Венере я обязан
Удаче той и нынешней! Сполна
Она дарит меня, и к ней я лишь привязан!
Вот глупая! Кто ж заставлял тебя,
Предать отца, и род свой, и семейство?
Зачем кричишь? Зачем хулишь меня,
Забыв эротику? Ведь это – не злодейство
Понравиться девице зрелых лет,
А я ведь недурен был, ну, ей-богу!
Да, разлюбил – суда на это нет!
Затянется, погаснет понемногу
Твой пыл и гнев и роковая страсть
Утихнет, затушуется заботой.
Мне не любовь нужна теперь, а власть
Пойми, дурёха! Трон бы мне – так вот он!
Судьба подарок сделала опять
Влюбилась насмерть бедная царевна,
А мне то что? Да мне вообще чихать
На эти нежности, я – деловой, и верно
Тому, кто сердцем тих, в любви  – везет,
А у «вулканов» – все, наоборот!

Ну, что молчишь? С тобою
Давно уж расплатился я с лихвой.
Живешь, ты не средь дикарей – в Элладе!
Закон и правду вразумела ты
Заместо мести, хитрости и силы,
Которая царила там, у вас.
Заметь: тебя в народе оценили,
И славу дали красоте твоей
И многим хитростям, в которых мастерица
Всегда была Ясонова Медея...   
Отвечу.  Что касается женитьбы,
Я поступил и здраво, и умно, и правильно –
По нашему закону.
Я  выбрал долю,  большую из двух.
Я  выбрал вместо бедности – богатство,
И детям нашим я смогу помочь:
Когда, родятся новые братишки,
Мой рейтинг возрастет...
Уж я тогда... Не знала ты меня!
Ты думала всегда, что я пригоден
Лишь ворковать да зачинать детей,
А я…
Я бедности устал. Да, ты не упрекала,
Ты не корила бедностью меня,
Да, может там, на родине, богатство
От юности наскучило тебе, а мне –
Мне, каково усмешки
Ловить от всех прохожих мужиков, –
Что, дескать, вот он – муж, у той, красивой,
Волшебницы заморской, ну и ну!

Медея

И верно! Я во многом отличаюсь
От вас. И наш закон – другой.
Царица, я! И мне казнить пристало
Того, кто правду ложью осквернил!
Ты ловок языком своим ворочать
И так – и так, - науками учён,
А я проста. Что знаю, то и знаю
Не знаю – так смолчу, но и не лгу.
И если б, гнев, со дна души ты поднял
Возмездья вал,  – все было б по тому.
Ты – хитрый грек. Ты говоришь прилично.
Приправами усыпаны слова
                Твои
точь-в-точь как пища непригодная
                – горчицей
На блюде у преступных поваров.
Но в ней - изъян, и есть ее противно.
Так ложь смердит в словах твоих, Ясон,
А блюдо называется – бесчестьем!

Ясон

Скажи пожалуйста! Да в чем же здесь бесчестье!
Когда я трон и почести нашел!
И вам, тебе в моем союзе новом
Есть выгода, тебе я говорил!

Медея

Молчи! Молчи! Молчи!
Какое счастье! – так много
Мне снести – не по плечу!

Ясон

Смирись, Медея, будь благоразумна!
Мы учим этому. Мы – эллины вполне
Разумными хотим стать существами,
В отличие от буйных дикарей,
Умеем чувства мы сдерживать
Уздой ума холодного, и
Перевесть в размер умеренный.
Мы можем
          Любую страсть
Расудком укротить!
Пойми! Учись, покуда я с тобою!

Медея

Глумись... Тебе же не искать приюта
Ах, умник! Как же я ценю тебя
За твой совет холодный и бесстыжий!
Ци-ви-ли-за-ция! О, боги! Вот она!

Ясон

Медея, ты сама ведь виновата...

Медея

Так это я женилась, а не ты?

Ясон

Бездумно ты кляла свои порядки,
Ты поносила родину, царя,
Кляла Богов своих как суеверье
Безграмотных, бессмысленных людей!

Медея

Да, и тебе проклятьем тоже буду...
Виновна я пред родиной своей,
Но пред тобой, Ясон,
                я невиновна!

Ясон

Ну, ладно, будет, кончим. Если вам –
Тебе и детям нашим деньги нужны
Ввиду пути, -- прошу сказать теперь.
Отказа вам не будет. Я и знаки
Особые могу послать друзьям –
Помогут вам.
Не хочешь брать? –
Напрасно. Открой глаза, не гневайся,
тебе ж
О, женщина, поверь, полезней будет!

Медея

Твоим друзьям не доверяю я.
А денег из руки твоей поганой
мужа-предателя противно деньги брать.

Ясон

О, боги! Вы же видите –
Я пользы для всех хотел, и сколько,
О, сколько зла,  угрюмства встретил я!
Ну, не бери. Тебе же будет хуже.

Медея

Иди, иди! Чертог тебя заждался!
Ишь, побежал! Беги же – празднуй брак
Но мысль моя уже бежит по следу
И в этой мысли – вся твоя судьба!

                Конец 2 действия

2-й музыкальный  антракт.
Хор /голосом Ясона/:

-О, любовь, о, Киприда...

                Действие 3
              Медея и царь  Эгей

Эгей

-Привет тебе,  Медея! Я люблю
Друзей своих приветствовать любимых!
Как ты жива? Как дети? Здрав ли муж?

Медея

-Эгей, мой друг, о, кто тебя послал
В годину, бед, неслыханных доныне?

Эгей

-Что говоришь? Кто беды вам принес?

Медея

-Мой, муж, когда назвать могу я мужем
Злодея, что мне уготовил смерть!

Эгей

-Он смерть – тебе? Что говоришь, Медея?
Была ль в Элладе лучшая семья, –
Прекрасны оба, молоды, и дети –
Два солнышка – один в один – цвели!
Что говоришь?

Медея

-Как счастлив ты, что ты не ведал ложа,
Как счастлив ты, что ты не знал любви!
Как счастлив ты, детишек не имея,
Как счастлив, что не можешь потерять...

Эгей

-Поведай, умоляю, что случилось?
И что за беды над тобой прошли?
И кто красу твою неслыханную свеял,
Как пыль сдувает ветер с гладких крыш?

Медея

-Как счастлив ты, Эгей, что ты бездетен,
И что жена не может уязвить
Тебя стрелой отравленною - в чрево,
Как я убита. Горе мне, Эгей!

Эгей

-Что с мужем? Жив ли он?

Медея

-Живей живого...
Уж скоро свадьба при живой жене!

Эгей

-Как? Женится Ясон, тебя имея?
Мудрейшую, и лучшую из жен?

Медея

-Да, а меня с детьми он выгоняет
Вон из Коринфа – людям на позор…

Эгей

-Не плач, Медея, я тебя утешу!
Дадим отпор злодею, подлецу!
Верну тебе почёт и кров и пищу,
И детям – их своими назову.
Я помогу, прекрасная Медея,
ты  утешеньем будешь для меня!
Доверься мне! А, может, хочешь стать…
О, если бы!, – мечтой я вдруг увлекся…
Быть может, мне родишь хоть одного?
Ведь царь я, царь, и нужен мне наследник!
Какой бы славный был у нас сынок!

Медея

-Родить дитя, когда иссохло сердце!
Души увядшей – будет ли цветок
Силен и стоек, и крылат мечтами?
Какой же плод – от горя моего?
Спасибо, друг! Но я уже не стою –
Как женщина – не стою ничего!
Эгей! Сегодня женщина погибла.
Осталась только скорбь, и боль, и стон…
И все ж тебе за ласку благодарна.
Приму твой дар, коль буду я жива.
Прощай.  Я слышу шум. Не нужно, чтобы
Нас видел кто-нибудь. Прощай, Эгей!

Эгей уходит.
 
Медея

-О, Зевс! О, правда, Зевс! Я жить еще хочу!
Сынам хочу покоя и довольства.
И славы, и добра. Я молода!
И я еще красива! И я любви полна,
                как спелый плод!
Но этот плод, увы, во мне отравлен!
Могла бы жить, в семье найти отраду, -
Вот мужу прежнему была бы месть!
Да, как слова такие мне приятны!
А, может, я любить еще смогла б?
А он? Да пусть он куклой насладится,
Наскучит скоро дурочка ему...
Ха-ха! Разумной эллинкою стану
Умерюсь, погорюю и прощу!
В дому Эгея стану я царицей,
Забыв позор, и  горю вопреки!

/Наступает ночь/

О, нет! Не спать. Опять не даст Геката…
Покой не снийдет к моему уму,
Когда его питает горе сердца!
Нет, горечь жжёт, и сила рвется вон
Могучая, убийственная сила!
С ней сладу нет...

Геката

-Меня звала ты. Я пришла, Медея,
И я скажу, что хочешь сделать ты.
Я – мать твоя, которая вскормила
Тебя на грудях гор, и ты взошла
Ростком прекрасным, дочка Дня и Ночи.
Питала я те качества твои,
Которые, пугая, восхищают,
Даря восторг душе твоей живой,
И, пенясь, чашу жизни наполняют,
Касаясь смерти, – вот душа царей!
Царица ты! Владычица природы,
Хозяйка тайн, могучая в любви.
Твой дар – от нас,
И дар ты получила
Заслуженно, за плату, как всегда.
Узнав Ясона, ты в него вложила
Всю страсть, всю силу женскую свою,
И не дадут тебе остановиться
Те качества, что получила ты.

Медея

-Не говори. Не в силах я подумать
О том, что ум мой собственный таит.
Какой спектакль жизни сочиняет,
Меня таясь. Молчи. Не говори.
Царица я. Позор не быть любимой.
Любя его всей ненавистью сил,
В моей судьбе запущенных когда-то!
Нельзя мне эту пытку перенесть.
Нельзя Ясону жизнь такой оставить,
Чтоб не зачах он в скорби дней своих.
Не говори. Я знаю, что ты скажешь.
Еще рассудок не приемлет мой
Того, что зародилось в чреве сердца,
Тoгo, чему не найдены слова.
Их не ищу. Слова сказать не смогут
То, что рисует бешеная мысль
Сторукая. Столикая. Ты знаешь.
О, сколько судеб радостью питала
Ты черной влагой памяти твоей!
Теперь и я пишу свою страницу,
И знаю краску,  коей напишу...

Геката

-Остановись. И хорошо подумай.
Все взвесь, проверь. Напрасно не рискуй,
Седая Ночь тебе не даст защиты
В том, что навеет завтра юный День.

Медея

-Не, беспокойся. Путаться не стану.
Мой ум остер и точен как кинжал.
Расчет удачен. План тебе по вкусу
Придется, матерь гордости моей!
Прощай!

Утро. Входит посол от Креонта.

Вестник

-Медея! Мне Креонт велел доставить
Тебе условие – к ночи ты должна
Покинуть город. Смилуйся, Медея,
И не гневи коринфского царя!

Медея

-О, что ты, гость! Гневить Креонта стану,
Я, никому не нужная вдова?
Да как смогу величие встревожить
Пред самой свадьбой дочери родной?
Да я всю ночь готовила подарки,
Чтоб милость мне и детям даровал,
И дал бы нам до вечеру собраться,
Чтоб не забыть мне нужного чего.
Вот, милый парень! Вот
Венец чудесный редкостной работы.
Мне ни к чему теперь он. Мой удел –
Хозяйство, дети, скарб да вдовьи слезы.
А ей – красавице – придется он к лицу.
Да вот и плащ чудеснейшей работы,
Смотри, – сияет. У меня одной
И был такой, да мне теперь не нужен.
Пусть радуются, Мне не жаль его.
Возьми детей. Пускай они поздравят
Невесту с женихом, – чай, не чужой
Жених ведь им, бедняжкам! Что подарит
Быть может… Он мне денег обещал!

Гонец

-Ну, хорошо. Я передам желанье
Твое, Медея бедная, крепись же!
Всегда ты здравомыслящей была.
Смотри, теперь в несчастье будь не хуже!

Медея /одна/

-Ступай, ступай! Сули своей хозяйке
Медеи дар. Последний он у ней.
Возьми венец мой!
Видишь – кровоточат
Рубины сердцем вырванным моим!
Возьми мой плащ –
С меня живую шкуру, –
Бери, красотка, если по плечу!

Бери же, девочка, наследуй мой убор,
Раз ты моей наследницею стала!
Носи Медеи гордой красоту!
А если не возьмешь? А если  Ангел
Ей отсоветует примерить мой убор,
Храня ей жизнь, и красоту, и юность?
Нет! Не откажется! Ведь мужа забрала –
не отказалась,
Так заберет в придачу к мужу смерть!
Эй, слуги! Мой подарок заверните.
Пакет обвейте лентой золотой,
И в дар отдайте ей. Она счастливей,
В припадке горя бьющейся, – меня!
Пусть дар царевне приподносят дети
С мольбою и надеждой на устах.
Пусть руки ей и край одежд целуют,
Склоняясь низко, глядя ей в глаза.
Пусть молят дар принять как знак защиты,
Как знак того, что их смирилась мать...
Теперь же для детей я все устрою.
Последнее им ложе застелю,
И весь тот гнев,
Что накопило сердце,
Обрушу на Ясоновы черты.

Нет, нет! Об этом мне нельзя и думать!
Нет! Не о них! Мне видеть их нельзя
Умом тревожным! Постарайтесь, чувства,
Глаза мне пеленой тугой закрыть,
Когда взойдут и станут предо мною,
И уши плотной пробкой мне заткните,
Как у глухих и немощных старух!
Чтобы не слышать милых голосочков,
Когда поймут, кем мать их хочет стать…

Нет! Прочь вы, цепи женские –
Любовь. И нежность. И самозабвенье.
Придите - холод, точность и расчет,
Чтоб дело мне свершить, и не промедлить.
Что ж, я готова. Не смотри, душа,
на этот ужас.
Меч мой – я готова!

Голос Ангела

-Оставь детей, несчастная! Они
Тебе в изгнанье будут утешеньем!

Медея

-Нет! Не видать врагам моих детей,
Покинутых Медеей на глумленье!
Все сделано! Возврата больше нет!
Вот первое: отравлена царевна.
Она горит уже в моем венце!
Второе – здесь, и я к нему готова!

Сцена темнеет. Слышится песня и удары /дробь/

В колыбельке матушка качала
/рраз-рраз/
Милого сыночка привечала
/рраз-рраз/
Ты расти, расти большой сыночек
/рраз-рраз/
Матушки и батюшки росточек
/рраз-рраз/
Золотые волосы целуя
/рраз-рраз/
Сколько раз шептала, как люблю я

B конце песни – вопль Медеи и голос:

Задумано и сделано. Убиты
Любимые. Невеста сожжена.
Что ж ты, вдова несчастная не плачешь?
И из какого льда содеян ум,
Что, зная это, не воспламенится,
И не взорвет несчастной головы?
Нет, я в себе. И некуда мне скрыться,
И знаю, то, что только знаю я.
Что я и мать им, и что я – убийца,
И нет их больше. Почему я здесь?
А ум, глупец, еще он рассуждает,
И нити вяжет там, где связи нет,
Где жизни – ноль,
Где – скважина, и только
А он мне хочет что-то объяснить!
Ха-ха!- Мой ум! Да ты уже пустышка!
Ты – ноль ненужный.
Где моя душа? Я вижу все как будто
на картине
И я, создав кошмар, еще жива?
О, люди, вы – как я, смешны и дики,
Нося огонь, сжигая в том огне
Что дорого,
А бедная планета всех вас терпит...
О, как жестоко ты устроил, Зевс,
дела земные!
Я вчера, живая, сил полная, как яблоня цвела
А нынче – ствол рассечен, и обломки
Бросают в печь, а ветки – все в цвету...
И пчелы к тем цветочкам прилетают,
Чтоб взять у них последнюю пыльцу...
Не зная, что то дерево погибло!
Зачем же, Зевс! Зачем живое тело
Ты как мясник разрезал на куски,
И, все в крови,  обрубки шевелятся,
Не понимая, что произошло!
Вчера еще в колоде карт игриво
Смотрела дама между двух тузов,
И за нее шёл спор меж игроками…
Но мальчик злой те карты изорвал,
И вот уже валяются обрывки:
Корона, полуулыбки, часть лица…
Секиру держит без руки кулак...
А мальчик вынул новую колоду,
И снова пышный веер распустил,
Где новых дам и новых кавалеров
Опять полна ладошка игрока...
Прочь маски, жизнь! Ого, я знаю цену
тебе теперь!
Не проведешь меня!

Ну кто захочет зная это, жить?
Ну кто захочет счастьем наслаждаться,
Когда за дверью ждет его палач,
И стук щеколды он уже услышал?
Нет! Нету счастья, человек!
Ты ждешь всегда предательского стука,
Всегда ты знаешь, что настигнет смерть
Тебя, и всех, кто для тебя так дорог!
Что юность – миг! Бездумно и беспечно
Она летит, не ведая преград,
И лишь когда в трудах созреет сердце –
Приходит и его срезает жнец,
Который одолжил на время душу...

…Свершилось!
Вот мы и напоили кровью землю,
И славно мы пополнили Аид
Любимыми...
Теперь – черёд оплакивания жертв.
И только я оплакивать не буду.
Нет сил.
И лучше смерть я призову.
Подруга Смерть! Иди! Возьми меня!

Смерть

-Я тут!

Медея

-Я заждалась, подруги, чтоб судьба
Свое сказала слово
В нетерпенье.
Недоброе извести зову.
А, вот идет посланец от Ясона.
Как дышит трудно –
Тяжела, знать, весть!

Вестник

-Беги, беги, Медея! Не ладьёю
Тебе уплыть -  так уезжай с  повозкой.
Не по морю - так посуху, – беги!!!

Медея

-А почему же я должна бежать?

Вестник

-Царевна, дочка царская, скончалась,
И царь отец – от яда твоего!

Медея

-Так вот оно! Счастливое известие!
Ты будешь друг Медеи с этих пор!

Вестник

-Что говоришь? Здорова ль ты иль бредишь?
Царев очаг погас, а у тебя
Смех на устах и хоть бы капля страха!

Медея

-Еще найдется, друг, тому ответ...
Но не спеши. Поведай по порядку
И опиши в подробностях их смерть.
И, чем она ужаснее, тем слаще
Рассказ тот будет сердцу моему!

Вестник

-Так вот. Когда вошли отец и дети
В складень двустворчатый,
Что в спальню к ней ведет,
То ласточкой в окно влетела радость, –
Мы все болели сердцем за тебя,
И думали, что кончились разлады,
И, будет между всеми нами – мир.
Мы, слуги, детям целовали руки,
И волосы, что ты им завила
Так тщательно, как редко...
На радостях я до покоев женских
Дошел вослед, любуясь на детей…

Медея

А, вижу все! (Зажигается картина)
Да, вот она – царевна…
Вот он – бесстыжий, смотрит на нее…
Да, смотрит на нее так гордо, властно,
Как на меня ни разу не смотрел!
Она в смущеньи, и, заслонясь фатою,
Лицо отворотила от детей
И хочет вглубь уйти. Он наступает…
О, воля в нем проснулась наконец…
Он что-то говорит, но я не слышу.
Скажи!

Вестник

-Сказал он ей: «О, ты не будешь злою!
Они же – дети, убери свой гнев
И посмотри как мачеха хотя бы,
Когда не хочешь матерью им быть!
Прими дары, которые подносят
В сердечном умилении они,
И попроси отца, чтобы их в изгнанье
Не отсылал. Ведь я того хочу!»
Слова словами, но убор ужасный
Уже к себе царевну притянул.
О, знать не зря волшебницей Медею
Здесь нарекли! Молва была права.
Без дальних слов, всё обещала мужу
Царевна, взгляд уставивши в убор,
И, только лишь ушли, схватилась ленты
Развязывать, как видно по всему…

Медея

-Теперь, молчи. О, да. Я это вижу!
Искусно узелок связала я,
Что лишь дотронешься – и вмиг развязан!
И дар бесценный – у тебя в руках…
Aга! Венец красавица надела.
Как ей к лицу! Чуть-чуть великоват…
Она глядится в зеркало, глазами
Сама себя чаруя, и венец
Поглубже, поплотнее натянула
На волосы пушистые свои!
Ей нравится! И гордая повадка
Медеина уж появилась в ней
На миг, но нет – исчезла!
Тянется рука, и сверток драгоценный
разбирает…
Вот плащ. Смотри! Он блещет, как костер!
Вы эллины, не видели такого!
То дар Востока! В нем погибнешь ты!
Нет! Плащ не ийдет,  видно, к бледной коже…
Чуть-чуть разочарована она.
Его другим манером надевает,
Меняя складки и вертясь кругом…
О, скоро ты завертишься живее!
Никто так не вертелся из живых!

Вестник

-На цыпочки привстав, до самых пяток
Глазам она давала добежать,
Но зрелище внезапно изменилось
В ужасную картину, и с ланит
Ее в момент сбежали краски,
Как будто алый плащ в себя вобрал
Все соки жизни!
Вдруг задрожали ноги у неё,
И, закричав, она упала в кресло.
Упала враз, и Бога призвала.
Тут подскочила старая рабыня,
Которая, как водится, в углу
Мотала пряжу слабыми руками.
Когда она к царевне подошла –
Та  билась в судороге.
И уже меж губ
Царевниных
Комочек сбился пены.
Зрачки из глаз исчезли, и в лице
Не стало крови. Тут уже старуха
И причитать забыла, от лица
Померкшего отнять не в силах взгляда.
И вой раздался в комнатах её,
Подобный зверскому. Рабыни
Сбежались в миг к покою из углов.
Потом от ложа страшного – к отцу
Но зря. Недуг вернул ее на время к жизни,
И, с кресел встав, схватившись за венец,
Она горящим факелом металась,
Пытаясь отодрать его с волос,
Но он прилип, как олово к кастрюле,
А плащ горячей лавой тело жёг,
И, чем быстрей по комнате носилась
несчастная, –
Тем силился огонь, пока, погибнув,
Не рухнула на пол.
В тот миг отец
Приблизился
Ни места глаз, ни дивных очертаний
Лица и лба
Уж не увидел он.
Лишь кровь,
С  волос её катясь,  кипела, мешаясь с пламенем,
И мясо от костей
Сквозь кожу, отслоившись, выступало
Как по коре сосновая смола…
Мы замерли, и лишь отец
Любимой и милой дочери увидев жуткий труп
Впился в него, и отцепить старался
Венец и плащ, но – поздно.
Умер он, не в силах оторвать себя от дочки,
Отравленный отравою ее.
Так плющ, опутав вишню, прирастает
К её ветвям,
И потяни его – не оторвётся,
И лишь просыплет дождь
Кровавых ягод
На свое лицо…
Ужасная борьба: хотел подняться он на колена –
Дорогой мертвец незримо как
Притягивал живого,
Его клоками отрывая плоть.
Попытки все слабее… остывает
Его энергия, и гаснет царь,
И испускает свой последний вздох…
Так и лежат – отец и дочь бездушны,
И вместе – слез желанная юдоль.
А, о тебе я что скажу? Сама
Узнаешь скоро ужас дерзновенья.
Да, наша жизнь – лишь тень:
Не в первый раз
Я в этом с сожаленьем убеждаюсь.
Могу добавить: тот, кто чтит себя
За мудреца –
Тот идиот последний,
И смертный счастлив, – нет, – не может быть!
И если вдруг к нему плывет богатство –
Удачник он, но только лишь на миг...

Появляется образ Гекаты. На одной
руке ее – девочка-царевна, на другой – ее труп.

Геката

-Взяла я с вашей помощию, люди,
Что только мне по праву надлежит.
Не ваше то... Так вышло, не сердитесь.
До встречи! Может, скоро вновь приду!

Медея

-Свершилось. Отступать не время.
Они умрут. Все кончено, и мне 
То лучше совершить.
Чем загасить в кровавом сердце зло?
Чем возместить обидчику возмездье?
Хор

-О, человек, зачем, дитя Богов,
Подносишь ты другому - чашу смерти?
Как можешь, ты сородича казнить,
И ум твой гордый как не возмутится?
Безумная, остановись, душа!
Едва одно убийство совершила,
Ты более ужасное творишь!
О, горе смертным!
Кровь покрыла их,
И Боги их давно уже не слышат
Сквозь гулы мщенья!

Ты из камня иль железа,
Что твое, жена, рожденье,
Плод любимый убиваешь?
Кошка не убьёт котенка,
Волк не предаёт волчицу,
Не затопчет конь – коня,
И орел, орла не тронет!
Только гордый царь планеты
Меч – залог братоубийства,
Меч – в душе своей таит.
Образумьтесь вы, убийцы!
Светлых вы Богов забыли
И приблизили к Аиду
Помрачневшие сердца!
Ну, а это злодеянье –
Разве, слышали доселе –
Чтоб детей убила мать?
Сколько мук и зёрен смерти
Сердце женское таит...

Ясон

-Вы, женщины, давно здесь?
Не видали злодейку? Что?
В чертогах заперлась?
Или в бегах? Где прячется?
Найду, её, не скроет даже ад!
Не в ней, но в детях
Моя забота. Её найдут, казнят,
Но дети! Как бы родичи Креонта
Не стали мстить им, вот чего боюсь!

Хор

-О, ты, Ясон, еще не знаешь бедствий
Последнего предела. Не звучат
Они еще в словах твоих, несчастный!

Ясон

-Так где она? Иль очередь за мной?

Хор

-Детей твоих, детей – их мать убила'

Ясон

-Что? Что вы говорите? Что за чушь!

Хор

-Их больше нет, их больше нет на свете!

Ясон

-Убила? Как? При всех – или в дому?

Хор

-Вели открыть ворота – сам увидишь!

Ясон

-Эй, вы! Долой запоры! С косяков
Срывайте двери – два несчастья!
Хочу увидеть мёртвых – сразу двух!

Медея /в Небесной колеснице/

-Не надо дверь ломать, чтобы увидеть
Убитых и виновницу смертей!
Не трать же сил, не надо!
Когда тебе нужна – скажи, что хочешь ты,
Но в руки я тебе уже не дамся.
От вражьих рук защита – колесница,
Что Гелий мне послал – отец отца!

Ясон

-О, язва! Всем богам и мне,
Всем людям – нет Медеи ненавистней,
Которая рожденью своему
Дыхание прервать ножом дерзнула,
И умереть бездетным мне велит!
И ты ещё на Солнце и на землю
Решаешься глядеть, глаза свои
Насытив  преступленьем?
О, сгибни ж ты! Прозрел я, наконец.
Один слепец мог взять тебя в Элладу
От варваров... Глупец я был, увы.
Ты предала отца, родную землю,
Которая тебя растила. Здесь
Ты поступила так же, но страшнее!
Нет! Ты – не человек, не женщина была,
Ты – порожденье дьявольское, Демон,
Которым поразил меня Аид...
Во всей Элладе нет подобных жен,
А между тем я отдал предпочтенье
Тебе меж всеми эллинками. Вот –
Лишён семьи, детей, и обездолен.
О, если у Медузы сердце есть,
Тогда она в сто крат тебя добрее!
Сгинь с глаз моих! Убийца! Уходи!
Оставь меня стонать и землю есть зубами!
Женой не насладился, и детей
Взлелеянных, увы, лишился разом!
Погиб я!

Медея

-Я многое сказала бы на это,
Но Зевс все знает. Знает он, что я
Снесла, и что я совершила. Не придется
Тебе, покрыв позором, наше ложе,
Упиться новым, надо мной смеясь!
Ни царевна, ни ты, и ни отец её
Меня, изгнать, как видишь, не сумели.
Я их изгнала, видишь – это я.
Зови меня хоть львицей, хоть Горгоной –
Мне что?
Я сердце спящее твое нашла и уязвила.
Ужасно для себя, но – как могла...

Ясон

-Ужель не больно и тебе самой?

Медея

-Легка мне боль, коль ею смех твой прерван!

Ясон

-О, дети! Вы злодейкой рождены!

Медея

-И вас сгубил недуг отцовский, дети!

Ясон

-Моя рука не убивала их!

Медея

-Но грех убил, ведь  предал ты отцовство!


Ясон

-Из ревности малюток заколоть!

Медея

-Ты думаешь, что ревность – это мало?

Ясон

-Не женщина – змея ты, хуже змей!

Медея

-И все ж их нет, и оттого ты страждешь!

Ясон

-Нет, есть они, и матери грозят!

Медея

-Виновника несчастий знают Боги!

Ясон

-Все колдовство проклятое твое!

Медея

-Ты можешь ненавидеть, только молча!

Ясон

Не слушай! Нам недолго разойтись!

Медея

-О, я, давно горю желаньем этим!

Ясон

-Дай мне детей, оплакав, схоронить!


Медея

-О, нет! Моя рука их похоронит!
В священную я рощу унесу
Малюток. В золотую рощу Геры.
Там вражеской десницей их никто
Не сможет осквернить. В земле Сизифа
Обряд святой и праздник создадим,
Чтоб искупить невинную их жертву.
Я ухожу в пределы Эрехтея.
Там – друг бездетный, как и я, Эгей.
Оплакивать свою мы будем долю.
Тебе же хуже смерти будет жизнь.
Отступятся все люди от тебя,
Как от чумы,
Ясон прекрасноликий!

Ясон

-О, пусть тебя Эринии казнят!
О, оскверненная тобою правда!

Медея

-Сама себя казнила – как никто.
А, правда у меня, Ясон, другая.
Тебя, клятвопреступника, не слышат
Ни Бог, ни люди. Им презренен ты.

Ясон

-Увы, увы, увы, детоубийца!

Медея

-Уймись, Ясон. В чертоги воротись.
Похорони жену свою и тестя.
На старости наплачешься еще

Ясон

-О, дай же мне на лица их взглянуть!
В последний раз их видом насладиться!


Медея

-Ты предал их. Не надо. Уходи

Ясон

-О, дай взглянуть один лишь только раз!

Медея


Ясон

-О, горе! Что за женщина!
Металл бы растопили мои слезы!
Отцу их не дала похоронить!
Зачем же я, вас, неразумный, создал!
Чтобы убила их родная мать?

Хор

-На вершине Олимпа орудует Зевс,
Наши судьбы Богам поручая.
И сбывается только веленье Небес –
А не то, что мы, смертные, чаем.
Не сбывается, то, что ты верным считал,
А нежданное может случиться
Вот таков нашей пьесы венчальный финал.
Может, вам наш итог пригодится...


                Конец 2006г.