Есфирь

(Поэма.)

Любить красавиц – это здорово,
Когда у ног твоих полмира.
Но сохранит ли от их норова
Цветная царская порфира?
Когда-то мир Мидо-Персидский
Был от Египта на восток.
И земли до границ Индийских,
Как к лепестку, ложились, лепесток.
Царил там Артаксеркс над всеми.
Созвал на пир своих князей.
Когда наскучило веселье,
Зовет царицу для друзей.
Чтобы могли полюбоваться
И позавидовать царю.
Астинь не хочет подниматься:
Не троньте «нежную зарю» -
У них сегодня пир для жен,
Вино язык им развязало.
Царь пред гостями «обнажен» -
Ему супруга отказала:
 «Я получил «щелчок по носу» –
  Бесчестье близкое к беде. 
  Пусть мои нынешние гости
Решенье вынесут в суде».
Совет держали семь князей.
Вот, их постановление:
«В среде могучей областей
Настанет возмущение –
Астинь пример дала не добрый,
Мужья в недоумении, -
Мир сохранить в семье попробуй,
Коль нету подчинения!?
А нет достоинства у мужа –
Он не купец и не солдат.
Царю служить он будет хуже,
И кто же в этом виноват?»
Приказы шлют по всей стране:
«Вовеки и отныне,
Муж – есть глава своей жене.
На троне нет Астини».
***
Плавно время лечит раны,
Гнев покидает его сердце.
У верных слуг одно желанье:
Жена нужна для Артаксеркса.
По всей стране собрали дев
В престольный город Сузы,
Чтоб красоту одной узрев, 
Стал царь счастливым мужем.
В столице жил иудеянин,
Сын Иаира – Мардохей.
От Иудеи в рассеянье,
В дому с сестрицею своей.
Хоть сирота, но и для брата
Она была, как целый мир.
Царь, поразмыслив многократно,
Решил, что лучшая – Есфирь.
В десятый месяц, год седьмой,
Как воцарился Артаксеркс,
Есфирь становится женой,
Затмив других невест.
Муж не спросил, она молчала,
Не называя свой народ.
Страна племён ковчег вмещала,-
И  кто в ней только не живет.
***
Есфирь ожидая, у царских ворот
Чуткий сидит Мардохей.
Вдруг слышит – беседа идет
Меж двух непутевых людей.
Озлобленны стражи и дерзкой рукой
Царя сговорились убить.
Но два иудея, от злобы такой,
Сумеют его защитить.
Брата слова доносит царю
Любимая ими Есфирь.
Дело, исследовав на корню,
Повешены: вор и упырь.
***
Аман – проныра среди знатных,
В интригах преуспел он столь,
Что без боев на поле ратном,
Взял стратегическую роль.
Всегда он был у государя
О кознях всех осведомлен,-
Что говорили на базаре,
То доносил царю и он.
А с назначением в премьеры,
Вторым стоит у власти.
Чтоб ублажить тщеславья нервы,
Выходит в город часто.

Амана лик ласкаем солнцем –
Все остальные только ниц.
А Мардохей и не согнется,
Стоит, как пень, средь колесниц.
Воспитан он в законе Божьем
И в сердце Бог, как в небесах –
Отцовской веры нет дороже
На Мардохеевых весах.
Взбешен, униженный Аман
И смерть «вулкан» тот не утешит –
Министр рисует главный план,
Как иудеев рвет и режет.

Доносы несут за наветом навет –
Все на еврейский народ –
С Богом иным он имеет завет
И по законам враждебным живет.
Вынужден царь это дело начать.
И пишут писцы приказы.
Аману правитель вручает печать –
Пусть вырубает под корень «заразу».
Осталось назначить число для злодейства.
Чтоб победить такую громаду,
Аман, использовав чародейство,
Жребием извлекает дату.

Читают начальники по областям:
«Час, число и месяц года –
Предстоит расправа вам
Над указанным народом.
А в награду и для рвенья,
Пусть вас жалость не гнетёт, –
От убитых всё именье,
Их убивший заберёт.
***
С воплями горькими, в рубище,
К воротам пришел Мардохей.
Новость царице о будущем,
Принес он в печали своей.
«Такая достигла нас весть,
Что заклан весь стан иудейский.
И ты не спасешься, но коли ты здесь,
Народу родному содействуй».
Тревоги грозные к Есфири
Влетели, как метеорит.
А сердце – неподъемной гирей…
И чуть дыша, она твердит:
«Когда незваным, кто войдёт
В покои царские по делу
И царь свой скипетр не прострёт,
То голова, считай, слетела.
Пусть ныне царская жена
И для меня закон тот писан.
Я к мужу месяц не звана,
А дерзость стоит жизни».
К пути другому не стремится,
Живя открыто средь людей,
Готов пожертвовать сестрицей
Неугомонный Мардохей:
«Коль промолчишь Есфирь теперь,
Внимая страху и сомненью,
То знай, другая будет дверь
Открыта к избавленью.
Не просто так босой девице,
Из побеждённого народа,
Далось достоинство царицы,
У столь могучего оплота.
Осталась малая стена,
Она воздвигнута тобою.
Самой не будет снесена –
Задавит, не принявши боя».
Всё, хватит слов, она решилась.
Покои царские - не крепость.
Она пойдёт, чтоб не случилось.
И, как исконная царица,
Повелевает: «Все три дня,
Евреи надо вам молиться,
Чтоб царь помиловал меня.
И я с прислугой буду в бденье,
Одной душой, как весь народ.
Пойти к царю, коль преступленье,
Пусть жизнь мою он заберёт!»
***
Три дня миновало и в царский наряд
Есфирь облачилась, как в саван.
Дворцовые слуги тревожно глядят:
Являться к царю не забава.
Весь внутренний двор в ожиданье затих.
В дом донеслось напряжение.
Заметив смущение в людях своих,
Царь поднял глаза в изумлении.
Прямо к престолу от самого входа,
Словно бы речка синяя.
Не видно вокруг никакого народа,
Одни берега пустынные...
И вот он плывущий сапфир
В царственном одеянии.
«Это ж моя дорогая Есфирь,
Что ты стоишь в ожидании!?-
Скипетр, свой золотистый, простёр-
Жена, моя милая, здравствуй!
Что ты желаешь, родной визитёр-
Отдам тебе до полуцарства?»
«Приглашаю тебя и Амана
На мной приготовленный пир».
«Я выполняю твое желание,
Зовите Амана, нас ждет Есфирь!»
***
Царь на пиру не пьянел от вина,
Помня своё обещание:
«Что ты желаешь, скажи мне жена,
Избавь меня от незнания?»
«Коль расположено сердце к Есфири,
Пусть не покажется речь моя странной –
Побудьте ещё и на завтрашнем пире,
Я вновь ожидаю царя и Амана».

Вышел Аман счастливый и гордый,
От чести такой ещё больше хмелея.
А на воротах опять непокорный.
Он гневом исполнился на Мардохея...
В доме своем хвалится пиром:
«С царем лишь меня пригласила царица,
Но нету ещё совершенного мира –
Из-за еврея душа, как тряпица».
Зарешь – супруга его утешает:
«Пусть не болит твоя милый головка –
Царь же расправу тебе разрешает.
Досаду исправят нам столб, да верёвка.
Завтра с утра ты испросишь приказ
И Мардохея повесят к обеду.
Распорядись о столбе ты сейчас,
Да у царицы отпразднуй победу».
Отдал указанье Аман и уснул.
Всего в этой жизни добился:
Казалось, что выше престола шагнул –
В космической дали кружился.
***
В ту ночь Господь у Артаксеркса
Отнял привычный, мирный сон.
Внимая, точно зову сердца
Дневную книгу просит он.
В ней все текущие дела
Увековеченность ждала.
Нельзя в историю отправить,
Того, что больше не поправить.
Царю читают: «Два злодея
Пытались Светлого убить,
Но по доносу Мардохея,
Не удалось им совершить».
«Как наградили мы героя,
Который жизнь мне сохранил?
Никак! Да, что это такое?
А, как Аман бы поступил?»
Позвав Амана, царь спросил:
«Дай убедительный отчет –
Какое б дело ты свершил,
Чтоб кой-кому воздать почёт?»
Аман задумался: « Кого же
Намерен славно царь почесть?
Меня, иного быть не может,
Лишь я достоин славы здесь».
«О, коли я бы был способен,
Совсем, как царь, не сгоряча,
Почет бы оказал особый:
Одел бы с царского плеча.
Не медля, даже части дня,
Я для почета б усадил
Верхом на царского коня,
Который под тобой ходил.
И пусть возьмет его за повод
Вельможа, самый важный.
С ним обойдёт престольный город
И благость высшую окажет:
Став на площадь городскую,
Прокричит пусть для народа;
«Воздаёт царь честь такую,
Когда воздать её охота».
Царь доволен – есть идея!
И Аману говорит:
«Сделай это Мардохею,
Что у выхода сидит.
Всё возьми для исполненья:
И одежду и коня.
Не теряй же ни мгновенья,
Да смотри там у меня!»
Всё Аман исполнил точно:
Взял, одел и шел с конём,
Воздавал еврею почесть –
Был глашатаем при нём.
***
Опечаленный Аман
На себе одежды рвал.
И про собственный обман
Домочадцам рассказал.
Те, кто были помудрее,
Подсказали безутешно:
«Если враг твой с иудеев,
То падешь пред ним, поспешно»
Но в разгаре разговора,
Евнухи приходят звать:
«Торопись Аман, вам скоро
У царицы пировать».

Царь, царица и вельможа
На пиру, как бы друзья.
Царь настойчив: «Ну, так что же
Хочешь милая моя?»
«Если царь предрасположен
И преграды не найдёт,
То помиловать он должен
И меня и мой народ.
Я стерпела бы кручину,
Даже если стать рабой –
Нас продали, как скотину,
Для расправы, на убой».
Артаксеркс спросил: «Кто этот
Разработал дерзкий план,
Не увидит он рассвета…»
«Враг прокравшийся, - Аман!»
Царь, от вспыхнувшего гнева,
Вышел воздуха вдохнуть.
И Аман тут: «Королева,
Помоги мне, как-нибудь!»
Умоляя о пощаде,
Он нагнулся к её ложу.
Царь, вернувшийся с прохлады,
Говорит: «Так это, что же,
Князь, исполненный амбиций,
До чего ты обнаглел,
Что насиловать царицу,
Прямо здесь уразумел!»
И повесили Амана.
Та петля была на шее,
Из готового капкана
На столбе для Мардохея.
***
«Дом с имением, с людьми,
Род казненного Амана,
Ты Есфирь себе возьми –
Я мешать тебе не стану».
«Царь, скрывать, теперь не смею,
Хоть и вовсе не лгала,
Я сестра для Мардохея
И, как дочка с ним жила».
«До конца я буду честен –
Человек тот без изъяна,
Пусть берет с печатью перстень,
Что хранился у Амана»
Так же всю его обитель
Отдает сестры рука.
Мардохей теперь смотритель
Над наследием врага.
Но в слезах опять царица,
На коленях пред царём.
Скипетр золотой струится.
«Плачешь дивная о чем?»
«Письма с подписью твоею
Возбудили весь народ
Уничтожить иудеев
В тот-то месяц, в этот год.
Нет закону измененья,
Что подписано царём –
Непреклонно к исполненью
В обязательстве своём».
«Вот, что я хочу сказать:
Та печать у Мардохея
Позволяет вам писать
От царя для иудеев».
***
Двадцать третьего Сивана*
Царской гвардии писцов
Поступило приказанье
К написанью этих слов:
«Иудеям царь позволил
Всяким воинским оружьем,
Если кто-то их неволил,
Выпускать на волю душу.
Не являть при этом жалость,
Убивать их жен, детей.
Всё, что после них осталось
Пусть присвоит иудей».
Текст печатью придавили,
Возведя его в закон.
Все наречья подтвердили –
То не вымысел, не сон.
Тут по всем пределам царства
Прокатился тяжкий вздох.
Пили тоннами лекарства.
Кто-то пухнул, кто-то сох.
Как защиты не имея,
От возмездия спастись?
Превратиться в иудея,
А иначе берегись!
***
И решительным ударом
Все враги их сметены.
День тринадцатый Адара**
Стал печальным для страны.
Но Израиль их не грабил,
Позволенье обходя:
Честь - дороже царских правил,
Коль Господь внутри судья.
Для евреев – день свободы
И спасения от зла,
Возбудившего народы
Делать черные дела.
Чтоб змеиное отродье
Не плело своих сетей,
Из Аманового рода
В петлях десять сыновей.
С подтверждения царицы,
Мардохеем дан указ:
«Пировать и веселиться
Каждый год, как и сейчас.
Жребий, брошенный Аманом,
Выпал нам для возвышенья.
На свой род он поднял камень,
Колдовства и разрушенья.
Жребий «пуром» назывался,
Тем, кто пользовался им.
Ну, а те, кто защищался,
Будут праздновать Пурим.
Потому  Адар пятнадцать
И четырнадцать число,
Будут праздником считаться,
Победившим тьму и зло».
Всем, с евреями державы,
Довелось указ прочесть.
Артаксеркс – владыка славный,
У него царица есть.
****************************