Поэма за Яшу

Яша, с виду неказистый,
И умишка не дал Бог,
Парень просто сын юриста,
И успеха в том залог.

В школе Яшу, просто били,
Потому что раздражал,
К слову, очень не любили,
Был соплив и всех достал.

Но фамилию Кронштейн он,
С гордостью вовсю носил,
Потому как по пустыне,
Дядя Мойша всех водил.

Всем известно, что в начале,
Был рождён сперва Адам,
А потом жидов создали,
Дабы гадили те нам.

Их там предки так насрали,
Триста лет тому назад,
В благодарность, хвост украли,
Тут же Беса обсчитали,
И по быстрому слиняли,
Получив пинок под зад.

И вот так вот не сложилось,
Между Чёртом и Жидом,
Хотя ж он творенье Беса,
Скажем так его мечта,
Из дерьма им сотворённый,
Но обгадивший творца.

Как уже тут говорилось,
Не сказав: «Азохан Вей»,
Сын Израиля удалился,
Чтоб наёбывать людей.

Так вот я за Яшу снова,
Продолжаю свой рассказ,
Я к тому, что знаю точно,
Их видали все из нас.

Вся семья Кронштейна Яши,
С прадедов и до отца,
Потихоньку воровала,
Ещё с мира сотворенья,
Все имели уваженье,
В общем, были все юристы,
Прадед, был экономистом,
Фридман была Яши мать.

И в свои, не полных десять,
Стал задумываться сын,
Нации той одарённой,
Им за то сказал раввин.

И отец и дед порхаты,
От рожденья и до дней,
То когда призвал их вместе,
Прадед их ней Моисей.
 
Яшу в корне осенило,
И сказал он: «Таки да»!
Надо срочно бизнес делать,
Мысль засела у жида.

В ту пору, страна народов,
Раком, вставши на земле,
Называлась СССР - ом,
И жила лишь по закону,
Ты дал мне, а я тебе.

В той стране, что строил Ленин,
Процветал лишь дефицит,
Власть стояла над законом,
Каждый был бля коммунист.

Вот и Яша наш решился,
Приобщиться так, сказать,
К мировым империалистам,
Как учила, Фридман- мать.

В голове, было желанье,
Хоть и рубь, но наварить,
И себе, не сразу очень,
Просто так не навредить.

А тогда по всей Москве,
Если верить той молве,
Иностранцы подвалили,
Интер выставки открыли
Привезли товар для нас,
Морду корча от гримас.

И в один из ясных дней,
Яков, побывал на ней,
Там набрав значков, бумажек,
Ручек всяких, божешь мой,
Всё быстрее умыкнувши,
Он скорей бежит домой.

Сей гешефт все оценили,
Даже сильно похвалили,
Расписали бизнес план,
И откат дали ментам.

Вот и утром спозаранку,
Не доев свою баранку,
Модно хлам упаковав,
Первый соц. предприниматель,
Двинул деньги добывать.

Но случилась незадача,
Для еврея просто ойц,
Рукава все закатавши,
Массы, просто не понявши,
Чуть поправив морду Яши,
Обломали весь доход.

Грешным было не понятно,
Что за гембель, вставши тут,
И какой- то хер порхатый,
В общем, тупо Яшу бьют.

В красных соплях, без навара,
Жопой, сразу до дверей
Яша полз быстрей до дома,
Всем напуганный еврей.

И тогда в еврейском доме,
Ночью сделали совет,
В партии нужны нам связи,
Так сказала тётя Сара,
Что была экономистом,
Мудрый давши всем навет.

Если кто ещё не понял,
Яков сделался комсорг,
На всю жизнь усвоив точно,
Жизни сей большой урок.

Поначалу он стеснялся,
Всё картавил и потел,
Слов двух всё связать боялся,
В мире пламенных речей.

Но, потом приноровился,
Напрягая интеллект,
Опыт предков пригодился,
Дрожь в ногах, сошла на нет.

Так вот как-то получилось,
Потихоньку, не спеша,
Там лизнул, а здесь подмазал,
Заклеймил позором сразу,
Не скажу, чтоб полюбили,
Но не били сгоряча.

Осмелел он потихоньку,
Стал советы всем давать,
Не было мозгов в помине,
Но…  стал умишко проявлять.

Ведь как то же получилось,
Стали Яше, все должны,
Деньги всем давал прилично,
Не подумайте – взаймы.

Так был Яша - пионер,
А стал Кронштейн – функционер,
И по жизни, стал склонять,
Чтить Россию – твою мать.

Потихоньку воровал,
Всю страну, распродавал,
Что бы наши нефть и газ,
Уплывали в унитаз.

Но…  настали перемены,
Изменились сразу темы,
Потому как в той стране,
Так же впрочем, как везде,
Партия была в дерме.

Перестройка вдруг настала,
И стабильность вдруг пропала,
Расстреляли Белый дом,
И облили всё гавном.

Народился новый класс,
Стал, наёбывать всех нас,
Торгашей и пидерастов,
Жили в профиль и анфас.

Что до Якова Кронштейна,
Он как прежде на плаву,
Быстро взял, перекрестился,
Но…, тихо жрёт свою мацу.

То ж у русских, всё украли,
Белорусов, молдаван,
А у всех сынов Израиля,
Прибавлялся капитал.

В тот момент, Кронштейнов было,
Как клопов, по всей квартире,
Каждый стал – интеллигент,
Кто - то выбрал континент.

Наконец - то зажила,
Светлой жизнью, вся семья,
Потому как коммунизм,
Для еврея – дибилизм.

Яша тоже не терялся,
Бизнесменом, оказался,
И удвоив капитал,
Сару Штрембель в жёны взял.

И признаться, не дурна,
Бала на лицо она,
Но у Сары был изъян,
Меж двух ног пылал вулкан.

И Везувий, тот зажёгся,
Аж с тринадцати годов,
Стала вдруг она охоча,
И до баб и мужиков.

И молва пошла по миру,
Про замызганную диву,
А, внешне всё было красиво,
Да и с рук ей всё сходило.

Но цена была не в Саре,
Не меж ейных, длинных ног,
Смысл был весь в капитале,
Что украл отец – парторг.

Обкрутив в оффшорной зоне,
Деньги тестя – подлеца,
Жопу посадил при Думе,
В партии став за отца.

Но, на этом, таки ша,
Жирные, поставив точки,
Коль продолжу, загремлю,
Дописав все строчки…