Стехатваренее

Минуты падают. Песчинками. Снежинками. Слезинками.
Разбитого кувшина каплями. Сердечными. Увечными.
Без страха и упрека. Безучастными. Кувшинками,
Надрезанными катером речным. С горшком ночным,
На голову надетым, предстал полковник престарелый
Пред кадетом. Не улыбался он при этом. Но рыдал
И состраданье повсеместно возбуждал. Алмазом
Жидкость на щеке дрожала. По бархатистой тропке
От ресниц к губам сбежала. Растений много.
Раздвигать меж них расстегнутые брюки неприлично.
Алогично. Ах, иероглиф проступил на терракоте. Видение.
Введение. Не члена, кандидата в члены. На высокой,
Но фальшивой ноте. Переохлаждение
Ведет к икоте. Склонных к полноте не любят
В темноте. Разврату Мона Лиза неподвластна. Застыла
На губах с улыбкой. Рыбкой. Корюшкой и кижучем.
Зачем? Да просто так. Немытыми кустами. Неподстриженными.
Портянками, трусами, месячной недельной свежести дух разливался
В магазине «Океан». Долбил, как клювом ворон,
Свой уран. Над Оклахомщиной пронесся ураган.
И веточка сирени расцветает вновь, однажды будучи
Засушенною.  Розы и шипы. Быть нелегко укушенною.
На псе ошейник был. В зубах держал кобель
Подстреленную утку. Не реагировал член, эрегирован,
На шутку. С утра не задалась охота. Что ты!
Кому охота жо… лтые цветы иметь в венке могильном?
Сильным. Яростным парням всегда бывает скидка.
Был в марафоне побежден Ахилл не зайцем, но улиткой.
Ми д’Ажасон влюбилась в Мафобета. Вот сотворил Шекспир
Макбета. И альфа-мужики всех оттеснили слабаков под нары.
Тарыбары, растабары…   анальной доминанте все подвластны
Из простых. От бета-гамма-дельта-лям (б-да!) до омеги и центавры.
Везде одни и те же динозавры. И дарвинизм их социальный
Обрекает на фашизм. Оральный. И вымирание под звук труб, фанфар
И хоровых гороховых рапсодий. Маршеобразных, строевых мелодий.
Разнообразный мор. И глад. Не важен с точки зренья целесообразности
Ни стар, ни млад. Коль ты не избран. И недоперевыкрещён. Не осуждён.
Не перевозбуждён. На сон грядущий выпить всем таблетку.
Сжевать столовскую котлетку. Из гов., из свин., из ножки уши выползают
И, скребя суставчатыми лапками,  танцуют танец новомодный по столу
В ночную пору. Огнетушитель применять взамен шампуня следовало б вору.
Товарищ След, товарищ Пыт, друзья, камрады, мы к своим всегда
Пристрастны. Рады. Иосиф с мыслью стать поэтом, гением, нобелиатом
Родился в мир. В огне нащупав брод, крестился, кажущимся морокам молясь.
Крепясь. Не шевелясь. Смеясь сквозь плотно стиснутые зубы.
Губы. Трубы. Шубы. И северной Венеции венец тернов, кровав, изысканных
Забав не чужд. Обманчив блеск фальшивых платиновых, золотых коронок
В пасти. Молоховы страсти! Да в ротовом провале печки.
Крематорий. Выпускников консерваторий – санаторий.
И вечные страданья и рыданья жертв. Невинных? По заслугам? Всем хапугам
Поделом? Культура? Культ? И в комплекс, в стадо, в стаю? С краю?
С Германие-йе-йе-йепонией понятно. А вот с разорванной на части злобной пастью,
В чьей власти оказался самый сильный, да отзывчивый всемерно, не совсем…
В носу лопатой ковыряясь!

13. 06. 2011 гот.