Былое и небывалое

Расскажет Петрович по совести мне,
 Что было в степях родовых Казахстана,
 Как строить к Великой Китайской стене
 Дорогу железную в юности станет…

 Как выйдет размолвка на самых верхах,
 И рельсы потом тяжело разобрали.
 Как золото мыл он в реке Куранах.
 Почётные грамоты есть, и так дале…

 Всегда интересно, что было с людьми.
 Особенно, если хорошие люди
 Поближе усядутся, скажут: «Пойми,
 Мы сами себя за былое осудим!»

 Охота под рюмочку душу излить,
 Ладонью шершавою щёку расплющив.
 «Что было, не дай вам, Господь, пережить!
 Особенно тем, кто по жизни – непьющий!..»

 Конечно, Петрович, послушаю вновь,
 Что было за жизнь у тебя судьбоносно.
 Как долго искал ты по свету любовь,
 Блуждая в трёх северных соснах.

 Дорогу ты строил и бани рубил.
 И спорил на время с дождями косыми,
 Когда в сенокос, выбиваясь из сил,
 Себя узнавал в догоняющем сыне…

 Жаль, нечем ответить в застолье тебе,
 Душевно щеку подпирая ладонью.
 Что было – мелькнуло кометой в судьбе.
 Лишь то, чего не было в действии – помню!

 Родни за границей, как не было, нет.
 В боях не участвовал, не привлекался.
 И только во сне, по прошествии лет,
 С девчонкой-ровесницей нацеловался…

 От горя не спился, когда в октябре
 Не бросился с сердцем пылавшим под танки.
 Смердят, не зарытые, в каждом дворе
 Расстрелянной Родины милой останки.

 Слагаются дети из двух половин.
 Лишь сумма объятий дала б умноженье!
 Ни разу в глаза не посмотрит мне сын,
 Ни с радостной вестью, ни с осужденьем…

 Так много чего не случилось со мной,
 Что жизнью и вправду такой небывалой
 Ни там, за Великой китайской стеной,
 Ни здесь, на Руси, никогда ни живали!

 Скользну из застолья, как тень, в Куранах,
 И даже Петрович едва ли заметит…
 Следы проступили бы только в стихах,
 Которых ещё не бывало на свете.

 Поэт, погибая от чувства вины,
 Из сердца их вырвал бы с кровью!
 А я… Мои откровенья смешны,
 Тем более, тайны я все не открою…
 декабрь 2009