Вот по этой шуршащей листве и пройти...

Вот по этой шуршащей листве и пройти,
лишь касаясь друг друга, и не говоря ни слова –
лето давно прошло и кончилась осень почти,
а разве ты ожидала от жизни чего-то другого?
И разве могло быть иначе, ты сама посуди:
дождь смывает остатки тепла по законам природы,
и нам даны не затем ли промозглые эти дожди,
чтобы мы понимали – лето, оно проходит.
        ...Здесь я что-нибудь доброе и веселое спеть решил,
        у меня целый ворох слов в записной тетради,
        жаль, холодный ветер горло мне просквозил,
        я до нитки промок, и меня на припев не хватит...

Здравый смысл, будто дворник растрепанною метлой
заметает слова, как листья – их кончилось время,
а оно, как мы знаем, деньги и каждый миг – золотой,
а серебряный звон – романтичная чушь и бредни.
И «пусты кошельки упадают с руки», да и как не упасть?
Мы же умные люди, мы трезвые люди вроде:
в сердце вмещается мир,
                в карман – его малая часть,
а счастье, как вы уже поняли,
                это то, что, конечно, проходит.
        ...Ну, вот здесь-то я непременно что-то бодрое спеть должен был,
        Я же знаю – другие поют, настроенья хорошего ради.
        Да холодный ветер меня до костей просквозил,
        я устал и зол, и меня на припев не хватит...

Ничего не вернется, и помню уже едва,
как волна на рассвете плещется в летний берег,
как в цветущих лугах хмелела моя голова,
как я верил жизни, и как в себя я верил...
А ты, шуршащие листья ногой в сапожке вороша,
спокойно глядишь, как над нами распахнуто небо,
и время сквозь душу по капле течет, не спеша,
и мир стучится в меня там, под ребрами, слева...
        … А, ну да, я спеть ещё должен песни кусок.
        А впрочем, кому это должен и с какой это стати?
        Давай, я тебя обниму за плечи, ткнусь губами в теплый висок,
        И мы посмотрим, на что меня ещё хватит...