war

Он шел по полю, под небесной синевой
Он шел, в руке зажав горсть чернозема
И тишина стояла  как конвой
И было очень далеко до дома

И над кокардой красная звезда
Покрылась пылью, как погоны с гимнастеркой
Смотрела  божьим глазом синева
Смотрела, провожая, да и только.

За полем  избы. Крыши в голубях
И вот дорога  манит в хутор, мимо храма
Мне б пару строчек тебе, мама, написать
Подумал он. Что я здоров, оправился от раны.

 Я щас дойду до первого двора.
И чиркану тебе, что скоро буду дома
Что кончилась вчера война
Что сладко пахнет горстка чернозема.

Он вышел на дорогу  так легко
Как будто бы вон тот домишко  рОдный
 Пружинил шаг, вдыхая глубоко
И в ППШ всего –то два патрона.

Ну что ж так тихо-то- подумалось мельком
Где ж местные. Водички бы попить
И по виску струился  с пылью пот
И где-то пес  до хрипа начал выть.

А май в цвету на хуторе во всю
И вишни цвет теряли  как девчонки
Должны тут петь- подумал он. Но ведь поют
И подошел к крыльцу  худой избенки.

В окошках –тьма. Ни ставней, ни стекол
Но вон торчит рука под половицей
Такая черная, что душу прям в костер
-Мне снится это все. Мне это снится.

Он автомат направил прямо в дверь
 С ноги открыл, и в сенях не разулся
Ему хотелось  мимо хутора теперь
Пройти. И никогда не оглянуться.

Там, в глубине ворочаясь в тряпье
Девчушка лет пяти прильнула  к маме
А мать стеклянным взглядом в потолке
Искала  своей смерти оправданья

Сержант тихонько снял с плеча  мешок
И отложив винтовку, взял ребенка
- Ну-ну, малыш, все будет хорошо...:
Шептал он в синие бездонные глазенки.

Он усадил малышку на крыльцо
А сам вернулся, труп прикрыл фуфайкой
Схватил со стула старенький платок
И вышел в солнечный  проем,  до боли яркий.

Закутал  худенькое тельце и прижал
К себе, как самое бесценное, родное
И через хутор медленно ступал
Теперь он не один. Теперь их двое.

Проклятый пес, на привязи хрипел
От голода сдыхая и от боли
А сверху, божьим глазом синева
Смотрела. Наблюдала , да и только.

Он шел по улице, с ребенком на руках
И черные глазницы окон провожали
Конвоем жутким встала тишина
И лишь шаги минуты там считали.

На бесконечность растянулся миг
Казалось, эта улица – без края
Все тянется, рядами из глазниц
Пустых окон, в которых умирали.

Он из колодца воду брать не стал
Он торопился выйти  поскорее
На свежий воздух, прочь от двух зеркал,
Которых  жизнь уж больше не согреет.

Чумазый носик  мирно в грудь сопел
Так крепко шею обняли ручонки
-Ну-ну, малыш. Все будет хорошо.
Шептал он в синие бездонные глазенки

Вчера закончилась война.