Юбилей

За окном с пяти утра щебетали птахи. Их голоса перекликались и звенели в тишине. Дачный посёлок мирно спал. Птички пели о наступающем дне. Семену не спалось с трёх ночи. Он готовился к юбилею своего друга Сереги. Тому стукнуло шестьдесят лет. Семён вздохнул, Серега всего на год старше. В следующем году ему предстояло пройти тот же самый рубеж. Получается Серёгин юбилей, что-то вроде репетиции. Семён посмотрел на Наташу. Её красивые тёмные волосы подёрнутые сединой разметались по подушке. Он её любил. Годы не остудили его чувств, просто они стали более размеренными и спокойными. Птичий щебет окончательно поднял его с постели. Он тихонько выскользнул из-под одеяла и на цыпочках, стараясь не разбудить Натаху, отправился на кухню. В холодильнике у него было припрятано пиво. Семён пил. Много работал и пил. После Афгана. Вот и вчера он принял на грудь поллитрушку. В конце концов, до четырёх часов дня он сто раз протрезвеет. Он посмотрел расписание. Ему нужно было выйти за два часа, чтобы спокойно доехать на электричке и метро до армянского кафе «Дудук». Почему Серега выбрал это кафе, он не понял.
- Наверное, дешевле у армян, хотя вряд ли, - подумал он, прихлёбывая пиво, - поглядим. Народу будет много. Наверняка Серёга всех своих походников пригласит. Эти любят погулять. Весело будет. Семён пару раз в юности сходил с ним на катамаранах по Волге, очень ему понравилось. Костры, палатки, песни под гитару до самого утра. А как женился на Наташке всё, завязал с походами. Наташка этого всего никогда не понимала, предпочитая домашний уют или санаторий, а лучше всего дача. Они каждый год на всё лето выезжают на дачу, и он на электричке ездит на работу  в Москву, благо  работает не каждый день.
- И пьётся на воздухе лучше, - хмыкнул он, поглаживая холодный запотевший бок бутылки. Медленно отхлёбывая живительную влагу, он вспоминал Серегу, как они с ним мальчишками воровали у соседей по дачам яблоки. Однажды они попались, и старый дед Василий из ружья прострелил ему солью спину. Больно было.
И так Семён замечтался, что не заметил, как бутылка выскользнула из его рук и брякнулась на пол. На звук тут же прибежала сонная Наташка. Босая, в ночной ситцевой рубашке, украшенной мелкими синими цветочками. Она увидела разлитое пиво и всплеснула руками. Цветочки заколыхались и зарябили. Птичий щебет перебил  вопль:
- Пьёшь! Ещё с вечера пьёшь? Марш в кровать, никаких юбилеев тебе не будет. В гневе она была прекрасна. Глаза горят, рубашка облегает выпуклости, голос звонкий, как у молодой.
- Да-а-а, - подумал Семён, - эта лошадка ещё может взбрыкнуть, - всё-всё-всё. Не пью. Пойду, дрова наколю, хмель выветрится, а ты мне рубашку погладь. Оранжевую. В два часа иду на электричку, собери что-нибудь закусить.
- Я тебе дам закусить. Марш в душ!
Вот за её командирский характер Семён её и любил. Настоящая бой-леди, ежели что не так и треснуть может.
Семён поёжился:
- При ней он не любил напиваться. Ему было боязно видеть, как их становится двое...и он послушно пошёл в душ, где у него было.
В четыре часа пополудни Семён, одетый в ярко-оранжевую рубашку подошёл к кафе.
- Дундук, - прочитал он. На крыльце показался Серега.
- Не дундук, а дудук. Это инструмент такой. Привет Сеня. Заходи. Уже почти все собрались, сидят за столом. А чего Наташку не взял?
- Она приболела, - сказал Семён, старательно прикрывая рукой ярко-красный загривок. Напоследок Наташка все ж дала ему тумака. Он не обиделся.
За столом ему были рады.
- А-а-а, кто пришёл, - воскликнул Вовка ветеринар, - Сеня, собственной персоной, за последние двадцать лет, которые я тебя не видел, ты почти не изменился.
Вовка его узнал, а он Вовку нет. Раздобрел, пузо отрастил, три подбородка, вот его жена Катя, тогда она была его девушкой, почти не изменилась. Такая же худенькая, стройная, только морщинок прибавилось. Серёга тоже изменился не сильно, постарел, конечно, но остался таким же поджарым, как в молодости и с таким же бесшабашным и задиристым характером.
И началось. Сначала все наперебой говорили тосты дети, друзья, внуки. Потом Серега взял припасенную гитару, и начались песни. Звучали Визбор, Дольский, Ким, Никитины, Окуджава, Розенбаум. Услышав припев известной песни:

Я помню, давно учили меня отец мой и мать:
Лечить - так лечить!
Любить - так любить!
Гулять - так гулять!
Стрелять - так стрелять…

 Семён прослезился, вспомнив Афганистан:
- Официант, взревел он, - вина и фруктов!
- Поконкретнее, пожалуйста, - уточнил молодой армянин в белоснежном фартуке с перекинутым через руку полотенцем, - красного, белого? Что из фруктов?
 - Двести грамм и огурец!
В скором времени пришли музыканты. Их было двое. Один со скрипкой, а второй с дудкой, которая называлась дудук. Сначала они играли армянские народные мотивы, а потом включили синтезатор и под записанную танцевальную музыку, добавив к ней живую скрипку и дудук, пригласили всех на танцы. Дудук заиграл веселую песенку «семь сорок» и дамы кинулись в пляс. Приняв на грудь около литра водки, Семён смотрел на девицу перед собой и удивлялся, как он не заметил такую красотку сразу. Пригласил её на танец, она согласилась, но Семену она не понравилась. Он припал к её груди и понял, что её нет. То ли дело Наташа.
- Плоскогрудка, - выдохнул он водочными парами в лицо костлявой девице, - пойду к следующему тосту подготовлюсь. Девица получив комплимент покраснела и с радостью его отпустила и пошла приглашать на танец ветеринара. 
После танцев, раскрасневшиеся и запыхавшиеся дамы опустились на стулья, а Семён созрел для тоста.
- Дамы и господа, - над столом повисла тишина, все уставились на тостующего, который судя по всему принял философскую дозу. Его мозг переполняли гениальные воспоминания, а поганый рот не мог перевести их на русский язык. Семен оглядел мутным взглядом зал, и ему показалось, что гостей удвоилось.
- Дамы и господа, - повторил он и опять замолчал. Один из гостей, близкий друг Сереги подсказал Семену:
- Леди и джентльмены, -походники дружно подхватили игру.
- Граждане, - засмеялась полная толстушка, её Семён не помнил, вообще.
- Товарищи, - откликнулась Галина, которая когда-то нравилась ему.
- Мужчины и женщины, - хихикнула плоскогрудка.
- Быки и коровы, - рыкнул ветеринар.
- Голубые и розовые, - засмеялся юбиляр, - Сеня, что ты хотел сказать, говори напрямую без личных обращений.
Семён сосредоточился:
 - Серёга! Яблоки.
- Что яблоки? – не понял юбиляр, - ты хочешь на закусь яблоко? Дык, они в вазе перед тобой.
- Воровали яблоки, - сфокусировался Семён.
- Ах, яблоки, - засмеялся Серега, - Помню-помню, как ты за солью к деду Василию сходил.
- А куда попали солью? – поинтересовался ветеринар, считавший себя единственным врачом за праздничным столом. В конце концов, ветеринария смежная наука и в походе ветеринар справляется с мелкими неприятностями даже лучше обычного врача, ибо у него была большая практика, отточенная на собаках и кошках. Помнится, когда Серега случайно попал себе по ноге топором, он моментально остановил кровь.
- Какая тебе разница, - промычал Семён, - в сидячее место и чуть повыше.
- А-а, - протянул Вовка, - и как ощущения были, тимуровцы?
- Хреново, - икнул Семён, - сейчас уже плохо помню. Серега меня в речку кунал. На всю жизнь запомнил нашу совесть, стоящую с ружьём наперевес. Дамы и господа, - опять начал Семён и осел на стул.
- Надо же, - хмыкнул Вовка, - он всегда был самый крепкий по части спиртного. Что будем с ним делать?
- На воздух его надо, - сказала Катя, - он там быстрее отойдёт. Положим его на стул в летнем кафе, пока подарочный шар будем запускать, а потом раскинем спички, кто его потащит домой.
- Его дача рядом с нашей, - подоспел полковник Валера, - мы его с Ириной отвезём на своей машине. Пусть пока полежит тут, потом загрузим.
- В багажник, - засмеялся ветеринар.
- На заднем сиденье разложим, - парировал полковник, привыкший командовать всеми и солдатами и походниками. Когда Валера собирался в поход, вся группа знала, - больше думать ни о чём не надо. Валера решал  все вопросы сам. Где ставить палатки, где строить столовую, где разжигать костёр и сколько продуктов может взять дежурный на обед. Любая попытка сделать что-либо по своему усмотрению, приводила к наказанию. Провинившийся получал два наряда внеочереди. В походе это выражалось просто. Виновный дежурил два, а то и три дня подряд. А значит, пока все загорают и купаются, он должен собрать хворост, разжечь огонь и приготовить завтрак, обед и ужин. Подъём в шесть утра. Автоматически к провинившемуся приписывалась вся его семья – жена и дети. Но он был веселым, любил петь песни и за каждого члена экипажа мог порвать глотку любому чужаку. За это его любили. Валера был надежным. Все дружно закивали головами, и только ветеринар, всегда споривший с полковником на медицинские темы, ибо полкан в них не разбирался, ввернул:
- Вы его с Ириной сдадите с рук на руки Наташе или положите под калиткой, чтобы протрезвел? Неизвестно, что хуже Наташа или летающие зигзагом пьяные комары. За спиной полкана раздались смешки.
- Разберемся, - отчеканил Валера и скомандовал, - все на улицу запускать шар. Скоро старт. Гости послушно вышли на свежий воздух. Сын юбиляра Мишка вынес большой красный шар в виде сердца с надписью «С днём рождения» и подал спички Валере:
- Разрешите доложить, товарищ полковник. Шар готов к пуску.
Валера взял спички и поджёг подарок снизу. Шар надулся, затрещал, затрепетал в его руках, гости напряглись и, не мигая, смотрели  на Валеру с горящим факелом в руках. Сзади послышалось шевеление. Ирина оглянулась. К ним неровными перебежками двигался Семён. Ирине вспомнилась песенка:

И повсюду в эти майские дни.
Сильно пьяные ходят они

Голова его ходила из стороны в сторону, руки были вытянуты в ширину, ноги полусогнуты, взгляд фокусировался на шаре. Ветеринар тоже оглянулся:
- Валера, - крикнул он, - к нам плывёт мозжечковой походкой Семен.
- Какой походкой? – уточнил, оглянувшись, полковник.
- Мозжечковой, по простому пьяной, - присвистнул Вова, глядя, как Семён перебирает ногами.
- Говори по-человечески, - грозно рявкнул полковник и случайно выпустил шар. В этот миг налетел порыв ветра, и горящее сердце юбиляра зацепилось за ветки близстоящего дерева. Сучья начали потрескивать. Народ растерялся. С одной стороны заваливающийся  на газон Семён, с другой угроза пожара. Как всегда не растерялся полковник.
- Михаил, - скомандовал он, одетому во всё белое сыну Сереги, - живо на дерево. Снять шар с сучьев любой ценой. Мишка, зная характер главнокомандующего, спорить не стал, и тут же полез по стволу вверх. Валера обвёл взглядом присутствующих.
- Женщины страхуют Михаила под деревом, дети стоят в стороне, мужчины за мной, Ирина заводи мотор.
Прохожие с ужасом наблюдали, как молодой человек весь в белом лез по стволу дерева на самую его макушку. Как он по тонким ветвям пытался добраться до горящего шара. Как он начал трясти ветви, пытаясь его стряхнуть. Как, в конце концов, шар оторвался от ветвей и взмыл высоко в небо. Как толпа наряженных людей сначала тревожно смотрела на смельчака, а потом дружно кричала «ура». Как четверо крепких мужчин поднимали здоровенного пьяного мужика и грузили его в машину.

Семён крепко спал. Ему снился огромный красный шар в форме сердца, огонь и Серегин сын на дереве. Он очнулся утром, лежащим на крыльце у двери собственного дома, пытаясь вспомнить, что с ним было вчера вечером? Вроде он ходил на юбилей. Щебетали птахи. Их голоса перекликались и звенели в тишине. Дачный посёлок мирно спал.

10 июня 2011