Ежедневное Путешествие

Я очень далеко живу. Но мне приходится, и я езжу каждый день. Молчаливая и раздраженная, натягивая капюшон по самые глаза. Не хочу видеть и быть увиденной. На второй(!) пересадке я прохожу привокзальную площадь. И тихо, а иногда и громко ненавижу это. Грязь, толпа, запахи. Всё это отвращает меня. Поселяет в моём сознании мысли о безысходности сегодняшней жизни здесь. Порою мне кажется, что это - маленькая модель мира, только я никак не могу понять, где сидит бог.
Половину площади занимает бесконечная стройка. Я помню её уже не первый год. Оттуда всё время слышится шум, стучащий прямо в висок. Пару раз случался потоп. Его никто не пытался остановить. Просто вода прибывала и прибывала. Приходилось делать крюк, что бы не 'замочиться'.
Часы на здании вокзала всегда идут чрезвычайно точно. Они размеривают это  перманентное движение на шестьдесят равных отрезков час за часом. Время туго наматывается на механизм часов. Время всё там, вокруг стержня, ведущего стрелки. И скоро оно оборвётся. Да?
 Когда идёшь мимо палаток с пахучей едой у дальней части вокзала, кажется, что это самоё тебя полили маслом, посадили на вертел, прокоптили, да и то не до готовности, грязными руками завернули в тесто и продали по цене говядины. У меня ротный рефлекс. Я пробегаю мимо, стараясь не смотреть и не вдыхать.
А из одной такой жаровни рвутся звуки старых песен. Джаз. Тонкий. Весёлый. Нездешний. Невозможный. Бьющий наотмашь. Эти мелодии идут в слишком сильный резонанс с окружающей действительностью, так, что делается страшно, не разорвут ли эти несоответствия меня на части?
Зимою дни короткие, они опаздывают за мной. Я часто добираюсь до вокзала ещё в темноте. Красновато-жёлтые фонари с большой неохотой освещают площадь. Падает мелкий и редкий снег. Морозно. Я почти плачу. Мне очень хочется упасть навзничь и растаять. Я прикусываю губу до нестерпимой боли. Останавливаюсь. Снимаю с глаз пелену бесконечной злобы. Только на минуту, чтобы осмотреться.
Девочка лет девяти со скрипкой четвертушкой примостилась у большого крыльца. Жалобный и усердный Бетховен вырывается из-под её маленьких пальцев.
Воздух приносит запахи железной дороги. Поездов, которые отправляются и прибывают. Они связывают мой город с Прагой, Берлином, Брестом. В каждом из них тоже есть площадь вокзала. Там своя маленькая жизнь.
Навстречу мне бежит огромный, грязный, уставший пёс. На шее у него полосатый шарф. Под ним болтается увесистая связка ключей. Они от чьего-то прошлого. Наверняка пугающего, а может трагического. Пёс подбегает мимо, слегка поворотив голову в мою сторону. Подмигнула ему одним глазом. Он мне двумя. Думаю, он местный авторитет и любимец, раз ему доверили целую связку "золотых ключиков".
А по левую руку от меня едва сияет большой блестящий купол. Самой церкви не видно, но это не мешает мне на мгновение насладиться контрастом прошедшего и настоящего, стекла и камня, сияния купола и матовых тёмных окон делового центра, оттенявшего свет старины. Вспоминаю что весной, когда закат застаёт меня по пути домой, я часто делаю крюк, чтобы посмотреть, как в розовеющих лучах происходит чудо их объединения в зеркальном отражении витрин. Но это когда тепло. Когда тепло, всё кажется немного проще. А я. Кажется, не такая уж и злая.
Вдруг Бетховен оборвался. Хозяйку звуков погнал взмахами огромных рук мерзкий дядька в сером. Ай-ай. Он всё испортил. Почему так часто это случается в жизни. Уродство убивает красоту. Мне очень грустно. Я догоняю девочку. Даю ей конфету, лишних денег у меня нет. Она смеётся. Говорит, я смешная. Правда? Правда!
Ухожу. Я уже опаздываю. Засентиментилась. Люди несутся мне навстречу. Поток этот поглощает меня.
Я продолжаю свой путь. Прохожу его вновь и вновь. День за днём. И моё время всё ещё тянется. Так будет не всегда. Я стараюсь научаться ценить здесь и сейчас.