Порыв души

              ПОРЫВ  ДУШИ
                СТИХИ
В чем разница меж Пушкиным и мной?
Пред ним я голову склоняю –
Творил он поэтической душой,
А я … Бог весть что вытворяю.
                Автор
ОТ   АВТОРА
Жизнь – сложная штука. Есть люди, которых жизненные трудности закаляют и мобилизуют на их преодоление. А есть и такие, которых суровые испытания ожесточают, делают жестокими, агрессивными. Я, наверное, отношусь к третьему типу – к тем, кто, не сумев преодолеть жизненные неурядицы, прячутся от них в спасительную нишу. Для меня такой нишей является поэзия, стихи - в них в трудные минуты можно излить душу, выплеснуть все, что в ней наболело…  Для меня поэзия – это порыв ликующей или страдающей души человека…
В одном я уверен твердо: как бы трудно ни было, при любых обстоятельствах мы обязаны оставаться людьми. Перефразируя классика, я могу заключить:
Как трудно в этом мире жить –
Путь к счастью свыше не указан.
Поэтом можешь ты не быть,
Но человеком быть обязан!
Стихи я начал писать в 16 лет. И хотя порой они были наивными, страдали поэтическим несовершенством, зато всегда были абсолютно искренними!
Мой первый и единственный поэтический сборник вышел в 2000 году в Израиле. В него, кроме двух поэм – «О, шахматы, игра богов!» и «Россия», вошли 13 стихотворений разных лет. В 2008 году также в Израиле была издана моя книга «Не поле перейти». В ней, наряду с двумя повестями – «Жизнь Джованни Леонардо» и «Бедная Россия» в автобиографических заметках «Не поле перейти …» напечатаны более 30 стихотворений и шесть поэм – «О, шахматы, игра богов!», «Первый раз на эстраде», Самый трудный бой», «Ясон», «Палач» и «Злодей иль гений?»
С 2009 года я начал печатать свои произведения на двух сайтах Интернета: stihi.ru и proza.ru. На сегодняшний день на этих сайтах напечатаны:  85 стихотворений (формально 73+12 в циклах стихов),                7 поэм и 10 произведений в прозе, читателями которых стали более 2500 человек. Сам я не без иронии оценил свой труд в четверостишии, которое сделал эпиграфом этого сборника.
Каждому, вошедшему в этот сборник,  стихотворению предшествует краткое описание  события, ставшего тем самым порывом моей ликующей или страдающей души.
СТРЕЛА  АМУРА
В январе 1951 года в ходе сталинской антисемитской компании против «безродных космополитов» в числе тысяч невинно осужденных евреев была арестована моя мама. После явно запоздалой смерти кровавого тирана началось массовое освобождение узников ГУЛАГа. Процесс этот растянулся на три года, а я за это время успел навестить маму в лагере в мордовском поселке Потьма.
Первое мгновение нашей встречи потрясло меня до глубины души: в седой, сгорбленной старушке в сером ватнике я не узнал мою маму! А ведь ей не было еще пятидесяти лет! … Возвращаясь в Ленинград, в поезде под впечатлением этой встречи я написал свое первое стихотворение:
Три дня как-будто бы из сказки:
Я снова с мамочкой любимой -
Объятья, поцелуи, ласки
И слез поток неудержимый.

Увы, промчались дни свиданья,
Опять разлука впереди,
И маме с верою в груди
Сказал  в тяжкий миг прощанья:

«Ты не виновна! Без сомненья
Грядёт отмена приговора,
И день твоего освобожденья
Теперь уже наступит скоро! …»
                1954
К счастью, так оно и произошло …
Спустя год в летнем молодежном лагере я, 17-летний юноша впервые увлекся девушкой, которую звали Таня. В ней, как и в большинстве ее скромно одетых сверстниц с косичками было столько женственности, чистоты, очарования! В моем влечении к Тане было что-то доселе неизведанное и необычайно волнительное!
О, Таня, ты – очарованье!
И я во власти ожиданья
Твоей улыбки, нежных слов –
За них я жизнь отдать готов!
                1955
Я был очень стеснительным, смущался от каждого взгляда, не решался пригласить девушку на танец. Видя это, Таня, чтобы вызвать у меня ревность, а с нею и решительность, пригласила на дамское танго стоявшего рядом со мной юношу. И тут же весь мир померк в моих глазах!
Зачем, зачем я встретил вас?
Чтобы до дна испить мученья?!
Сраженный блеском ваших глаз,
Я был во власти озаренья …

Но вы прошли не оглянувшись.
Не улыбнулись даже мне,
И я, как-будто бы очнувшись,
Вдруг понял: был в волшебном сне …
                1955
В ту ночь я не мог уснуть и выплеснул все, что наболело в душе:
О, как же робок был я с вами!
Зато не робким был другой –
Легко увлек вас за собой,
А я остался … лишь с мечтами.
Мечты – обманчива их сладость,
Мечты – о, как сильна их власть!
Мечты – единственная радость,
Когда в душе бушует страсть.

Как незавидна доля эта!
Но такова судьба поэта …
Ужели в тот вечерний час
Навеки потерял я вас? …
                1955
Когда мы возвращались из лагеря в Ленинград, Таня подошла ко мне и тихо промолвила: «Ты ведь так ничего и не понял. Эх, ты…» Она ждала моего ответа, но я, потрясенный ее словами, молчал, а затем еще долго смотрел ей вслед …
Как-то мой однокашник в техникуме  Олег явился ко мне … ночью (?!) с гармошкой. «Витя, скоро в техникуме праздничный вечер. Я написал музыку, а так как наша учительница литературы очень хвалила твои стихи - давай пиши слова!» Нас ничуть не смущало, что на дворе ночь, что вокруг все спят, что ни он,  ни я никогда не сочиняли песен. Так среди ночи родилась песня «В парке», которая с большим успехом была исполнена в концерте. Нас с Олегом, как соавторов песни, вызвали на сцену, и зал наградил нас аплодисментами.
    В  ПАРКЕ  (Музыка О. Трифонова)
В парке вновь мы бродим с тобою,
Сколько дивных грёз под луною!
Тихо … Никого … Мы опять одни,
А вдали светят счастья огни …

Всю ночь мы безмолвно гуляли,
Листья под ногами шуршали,
Руку я несмело твою сжимал,
Нежным взглядом тебя ласкал.

Счастье долгожданное рядом
С дивным, чуть загадочным взглядом …
Верю, что открою его секрет,
Если «Да …» ты шепнёшь в ответ.

Утро … Наступил час прощанья,
Грустно в этот миг расставанья …
В парке ночью встретимся мы опять,
Будем вместе рассвет встречать …
                1956
Жизнь продолжалась… Вскоре я получил повестку из военкомата и на три года «загремел» в армию. Однажды после разгрузки 60-тонного вагона мне пришлось заступить на дежурство дневальным. От жуткой усталости ныло все тело. Изрядно уставшие солдаты спали мертвым сном, лишь изредка из дальнего угла казармы доносился чей-то громкий храп. Мне безумно хотелось спать, несколько раз я «клевал» носом и, чтобы не уснуть, достал из тумбочки чистый лист бумаги и карандаш. Так появилось стихотворение «Дневальный».
Ночь … Пылает жаром печка,
Стонет ветер за окном,
На столе мигает свечка,
Спит казарма мертвым сном.

Я ж с тоской и болью резкой
Вспоминаю город наш:
Вот передо мною Невский,
Мост Дворцовый, Эрмитаж.

Вот и улица родная,
Вот мой дом, семья, друзья,
И ком к горлу подступает –
Ведь давно не с ними я…

И в немой тоске вздыхая,
Погружаюсь в царство грёз …
Тихо свечка догорает –
То ль от ветра, то ль от слёз …
                1958
В нелегкие годы армейской службы самой большой радостью для меня были письма от мамы. В одном из ответных писем я послал маме написанное мной стихотворение:
Как часто тебя вспоминаю –
Твой голос, улыбку, черты,
И вместе с тобой разделяю
Сомненья, тревоги, мечты …

Но надо набраться терпенья –
Недолго осталось нам ждать:
Счастливому в жизни мгновенью
Не в силах никто помешать.

И встреча наступит, я знаю,
Ее  жду, как праздник святой!
И снова, моя дорогая,
Мы будем навеки с тобой!
                1959
И встреча состоялась: за год до демобилизации мне предоставили отпуск на 10 дней. Первые минуты мы с мамой только и делали, что целовали друг друга! В эти незабываемые дни мы с мамой побывали в Александринском театре на чудесном спектакле по пьесе Гауптмана «Перед заходом солнца», на фортепьянном вечере в Большом зале филармонии и в Русском музее. Замечательные картины русских живописцев произвели на меня столь  большое впечатление, что я тут же написал стихотворение «Левитан».
Предо мной полотна Левитана…
Он весь в них – задумчивый, живой,
В каждом изливал он неустанно
Страстную любовь к земле родной.

Полотно бурлит, рождает грёзы
И зовет в неведомую даль:
Как стройны, задумчивы берёзы,
В них величье, тихая печаль.

Каждый лист живет и жадно дышит,
Ветер их, играя, теребит,
Сердцем ощущаешь, видишь, слышишь
Этот яркий, сочный колорит.

И любуясь дивною природой,
Чувствуешь, как он ее любил!
Свою жизнь, талант, дерзаний годы
Ей с любовью страстной посвятил.

Даже смерть пред ним была бессильна –
Не могла она его убить:
Он любил природу нежно, сильно
И навеки в ней остался жить!
                1960
Столь же огромное впечатление произвел на меня фортепьянный концерт в Большом зале филармонии. А «Лунная соната» Бетховена вдохновила меня на новый всплеск эмоций:
Чудесные звуки – восторги, печаль …
То бурно взрывался, то плакал рояль.
О, музыка эта звала и вела
К волшебным, сияющим далям
И гордо, как яхта, по морю плыла
С ее капитаном – роялем.

И очарованно я замирал
Во власти чудесных видений …
Как пылкую душу мою взволновал
Великий бетховенский гений!
                1960
А какой восторг я испытал, когда закончилась служба в армии! В вагоне поезда Архангельск - Ленинград, я с ликованием воскликнул: - Наконец-то!
Наконец-то! Свершилось! Настало!
Этот сказочный день наступил!
И на сердце так радостно стало,
Столько сразу прибавилось сил!

Сколько сразу прибавилось силы –
Ощутил полноту жизни вновь,
Словно влил кто-то в старые жилы
Молодую, горячую кровь.

Словно кто-то рукою могучей
Скинул с глаз темноты пелену.
И я счастлив – рассеялись тучи,
Я у подлинной жизни в плену! …
                1961
«Подлинная жизнь» оказалась довольно трудной: в течение долгих шести лет работа конструктором и учеба на вечернем факультете института, а в последующие два года - занятия и сдача кандидатских минимумов. Такая тяжелая нагрузка стала причиной  «творческого застоя» в поэзии. Лишь однажды под сильным впечатлением от стихотворения Евгения Евтушенко  (кажется, оно называлось «Уходят матери») я в считанные минуты выплеснул такие строки:
Юность прошла незаметно, беспечно,
У многих из нас уже дети растут …
Мамам спасибо, но мамы не вечны,
Как вечен их благородный труд.

Сколько у мамы дел за плечами!
Кто бы другой этот груз унёс?
Кто незаметно для нас ночами
Лил столько горьких и радостных слёз?

Кто разделял с нами радость, невзгоды?
Мама – великий учитель и друг!
Страшно подумать: промчатся годы
И мамы не станет вдруг.

Мамы не вечны … Не хочется верить –
Значит, беда уже где-то в пути?
Сделаем все, что можно сделать,
Чтобы не дать ей  в дом войти!

Вовсе не ради красивого жеста –
Счастьем чтоб полон был дом,

Маму посадим на видное место
За жизненным нашим столом!
                1965
В эти годы в мою жизнь вошла Риточка - очаровательная и необычайно скромная девушка. В ней меня умиляло все: ее добрая, милая улыбка, нежный, как щебетанье, голосок, по-детски наивный взгляд … И наша чистая взаимная любовь прошла самую надежную проверку – многолетней совместной жизнью. Надо ли говорить, что нежное, искреннее чувство стало мощным импульсом для нового поэтического всплеска?! И стихи – может быть, в чем-то наивные, несовершенные, но абсолютно искренние! -  посыпались словно из рога изобилия …
Приведу лишь некоторые из них.
           СИМВОЛ  СЧАСТЬЯ 
Твой голос – птички щебетанье,
Улыбка – солнце и цветы,
Ты – радость, ты -  очарованье
И воплощение мечты.

Твоей улыбкою искристой
Все дни мои озарены.
Будь вечно юной, нежной, чистой,
Мой символ счастья и весны!
                1969
               
         ВЕСНА  МОЯ
Весна моя, любовь моя,
Волшебное созданье,
Улыбка милая твоя
Полна очарованья!

Как несравненная жар-птица
Ты озаряешь всё вокруг!
Моя прелестная царица,
Мой ласковый и нежный друг!
                1970
Обычно в день рождения Риточки я дарил ей цветы, стараясь в эту приятную процедуру вносить разнообразие. В этот год я решил подарить букет тюльпанов. Но в нескольких цветочных магазинах, как назло, тюльпанов не было. После долгих поисков я в очередном магазине наконец-то увидел … пять последних тюльпанов.
Лишь пять тюльпанов неказистых
Любимой смог я подарить …
Я пожелал ей так же чисто
Здоровой и счастливой жить.

Чтоб годы тихо шелестели,
Чтоб все исполнились мечты,
Чтоб мог я каждый год в апреле
Дарить на радость ей цветы …
                1971
Спустя год никаких проблем с цветами не было. Но у меня еще  долго оставался неприятный осадок от прошлогодних тюльпанов.
        ОСТАНОВИСЬ, МГНОВЕНЬЕ!
Ты помнишь скромных пять тюльпанов,
Стихи, увы, не без изъянов?
Все это было год назад …
И все же я безмерно рад,
Когда приходит вновь пора
Цветы припрятать до утра …

И в ночь, когда ты спишь блаженно,
Стихи писать проникновенно,
А утром наблюдать в волненье,
Как ты в минуту пробужденья
(Её готов часами ждать я!)
Ко мне бросаешься в объятья.
И хочется воскликнуть страстно:
«Остановись, мгновенье, ты – прекрасно!»
                1972
Конечно, стихи Риточке я посвящал не только в дни ее рождения. Так, однажды, купив открытку с изображением двух восхитительных роз, я сразу вспомнил удивительный романс, который когда-то пел Александр Вертинский: «Одна из них алая, алая была как мечта небывалая, другая же белая, белая была как попытка несмелая…».
Глядя на эти дивные розы, я видел … еще более дивные, удивительно чистые глаза моей Риточки. И на белом поле этой открытки тут же появились мои волнительные строки:
Навевает грёзы
Дивная краса –
Две прекрасных розы,
Как твои глаза.

В умиленье слёзы –
Ороси, слеза,
Две волшебных розы,
Как твои глаза.

Забушуют грозы -
Освежи, гроза,
Две прелестных розы
Как твои глаза.


А придут морозы –
В них своя краса,
И поникнут розы,
Как твои глаза.

И нахлынут слёзы –
Отогрей, слеза,
Две чудесных розы,
Как твои глаза.

Красит жизни прозу
Вечная краса –
Две прекрасных розы,
Как твои глаза …
                1973
Написав эти строки, сам немало удивился: что это – символизм, акмеизм? Впрочем, так ли уж это важно? Ведь в этих строчках мое восхищение дивной красотой и страстное желание беречь ее от всех невзгод. Именно об этом мое следующее стихотворение.
      МНЕ  ЛЬ  О СЧАСТЬЕ МЕЧТАТЬ?
Мне ль на жизнь ворчливо роптать?
Мне ли быть недовольным судьбою,

И о счастье тоскливо мечтать,
Когда вот оно – рядом со мною?!

Симпатичная, кроткая, нежная,
О, как должен тебя я беречь!
Чтоб не видеть глаза безутешными
И поникших, опущенных плеч.

Чтобы слышать твой голос живительный,
Что журчит как весенний ручей,
Видеть блеск твоих глаз удивительных,
Озаряющий будничность дней…
                1975
Нетрудно заметить, что за прошедшие после демобилизации из армии 15 лет написанные мною стихи можно пересчитать по пальцам. Причина? Совмещение работы, учебы и спортивной журналистики в ленинградских газетах и в пресс-центрах стадионов  поглощали все мое время. Последним посвященным Риточке стихотворением этого периода стало четверостишие:
Нет, не убила жизнь во мне поэта!
Я, как и прежде, жив мечтой -
С тобою быть и, помнишь как у Фета:
«Тебя любить, обнять и плакать над тобой!»
                1979
Все-таки удивительная штука – молодость! Откуда только берутся силы?! К перечисленным выше работе, учебе и спортивной журналистике добавились для подготовки к Олимпийскому футбольному турниру занятия на трехгодичных курсах английского языка.  На этих курсах мне довелось «отметиться»  стихотворением, посвященным нашему преподавателю Нине Алексеевне:
«Мы все учились понемногу,
Чему-нибудь и как-нибудь» …
Но как мы благодарны Богу,
Что указал нам этот путь.

Где Вы без страха и сомнений,
Душевный источая жар,
С любовью, пылким вдохновеньем
Несете людям дивный дар.

Язык Шекспира и Джерома
Как труден и прекрасен он!
И хоть в нем много незнакомо,
Он будет, будет покорён!

Промчался первый год. И что же?
Учиться стало потрудней,

Но нас сомнение не гложет:
Вы с нами – значит, все «о’кэй»!

Пройдет второй год, затем – третий,
И гордость в вас заговорит,
Когда на выпускном банкете
Коллеги спросят, Вас заметив:
«Не Ваш в малиновом берете
С послом английским говорит?»
                1979
                КРАХ  СОЦИАЛИЗМА
В 1980 году умер замечательный актер, поэт и бард Владимир Высоцкий. Эта смерть потрясла миллионы поклонников его яркого таланта. Похороны Владимира Высоцкого в Москве вылились в многотысячную демонстрацию всенародной любви к мятежному барду. Именно тогда, 25-го июля - в день смерти Высоцкого,  я издал свой первый «диссидентский писк»:
Голос хрипловатый –
Как он всем знаком!
С песнею крылатой
Он вошел в наш дом.

Как он страстно дрался
С ханжеством и злом –
Падал, оступался
И снова напролом!

В человечьей гуще
Он – желанный гость,
А для власть имущих –
Словно в горле кость.

Песней не боялся
Он с плеча рубить.
Умер … Но остался
В душах наших жить …
                1980
В те годы в моде была «изощренная» поэзия. Обращаясь к апологетам такой поэзии, Александр Межиров писал: «Вы увлекаетесь метафорами, ищете изощренные образы, сверкаете в стихах парадоксами смысла… Но помните, что там на Парнасе боги поэзии говорят прямым языком -  и эта сила правды выше всех лирических изысков …»  Именно  прямота  и искренность снискали Владимиру Высоцкому всенародную любовь …
Летом следующего года я отдыхал и лечился в одном из санаториев  Армении. Там я написал шутливое стихотворение «Лала» и прочитал его юной официантке, обладательнице этого красивого имени.

Страдая энтероколитом,
Решив избавиться от мук,
Худой, без сил и аппетита
Приехал летом я в Джермук.

Здесь я нашел все, что мне надо –
Природы девственный простор,
Шум бурных рек и водопадов,
Немые вереницы гор.

И лишь погода угнетала:
В горах – то ветры, то дожди
К тому же медсестра сказала:
«В июне солнца здесь не жди…»

И сразу стало грустновато:
Удобств, воды горячей нет,
И неуютные палаты,
Довольно грязный туалет.


Уехать – лишь одно желанье,
Ведь неустроенность везде…
Я представляю их питанье –
Бурда на тепленькой воде…

И вот сижу уже в столовой.
И вдруг – о, чудо из чудес!
Несет в тарелке суп перловый
Сам ангел, вышедший с небес.

И сразу солнце засверкало.
«Вы – не принцесса Суламифь?»
Она ответила: «Я – Лала»,
Улыбкой дивной одарив.

И тотчас быт весь изменился:
Палата стала – хоть куда,
И туалет преобразился,
И есть горячая вода.


И уже ветры не мешают,
И дождь совсем не моросит,
И процедуры помогают -
Куда девался мой колит?

Промчались дни. И дал я слово,
В обратный собираясь путь:
«Сюда вернусь, вернусь я снова,
Чтобы на Лалочку … взглянуть! …
                1981
Это шутливое стихотворение привело Лалочку в восторг. И надо же, юная создание неожиданно стало проявлять ко мне знаки … особого внимания. Это тем более удивительно, что я в свои 43 года был старше ее на 27(!) лет и годился ей в отцы. Перед отъездом из санатория Лалочка дала мне свой адрес и взяла с меня слово, что я напишу ей письмо. Слово-то я дал, хотя знал, что это заведомый обман. Что могло быть общего между нами? Ведь этим дивным созданием можно было лишь безмолвно любоваться …
А жизнь продолжалась … Пустые прилавки магазинов, длинные очереди за продуктами стали обыденным явлением. Особенно меня возмущали в очередях разговоры старушек, не понимавших истинных причин их убогой жизни. И я прямым языком, без всяких изысков дал им достойную отповедь.
                СТАРУХИ
Вы – обезумевшее воинство,
Пред смертью живя на сносях,
Давно потеряли достоинство
В бесконечных очередях.

Давитесь вы и давите,
Брюзжите подряд на всех,
Но только не понимаете,
На ком этот тяжкий грех.

Рейгана скопом травите –
«Поборника новой войны»,
Но только не понимаете,
На ком тяжкий груз вины.

Израиль и синагоги
Предаете вы всем чертям,
Будто пенсии ваши убогие
Назначали именно там.

Будто по их мановению
Пустые прилавки у нас.

Какие же все-таки гении,
Кто так одурачил вас.

Кто сделал вас темными, грубыми,
Кому вы покорно верны.
Талдычите ртами беззубыми:
«Главное – нет войны …»
                1983
Вся идеология социализма была насквозь лживой. Слушая на собраниях весь этот идеологический бред, становилось не по себе.
Душа, как слепая старуха,
Во мраке бредёт наугад,
Угасли все икорки духа, 
Потух ставший каменным взгляд.

Увяли душевные силы,
Давно мне неведом полёт,
Все сделалось мрачным, постылым,
Вокруг пустота, вечный гнёт.

О, где ж мои прежние грёзы?
Их нет. Я – как дряхлый старик,
В глазах затвердевшие слёзы,
В устах раздирающий крик …
                1983
А однажды, сидя на очередном из собраний,  я взбешенный  откровенной фальшью выступавших, разразился  такими строками:
В этой злой, удушающей мгле
Ложь, цинизм, равнодушие,
И душу разрывает мне
Бездушие, бездушие …

Все лгут, куда-то спрятав стыд,
Страдаю я, их слушая,
И плачет лишь душа навзрыд –
Бездушие, бездушие …

Шепчу я им, почти моля:
«Где ж ваше благодушие?»
Но крепко стянута петля
Бездушия, бездушия …
                1983
Зато, выйдя из этого смрада на вечернюю прохладу улицы, я с радостью вдыхал свежий воздух:
Засыпает город, утомлённый
Шумом и дневною суетой.
В грустные раздумья погружённый
Я бреду по улице пустой.

Лишь дома притихшие, немые
Равнодушно на меня глядят
И безмолвно, словно часовые,
Фонари потухшие стоят …
                1983
В следующем году моей маме исполнилось 80 лет. Потерявшая в блокадном Ленинграде мужа, прошедшая сквозь ужасы войны, эвакуации, голода, скитаний и унижений, испытавшая кошмары искалечившего ее физически и морально сталинского ГУЛАГа, мама сумела воспитать двух своих сыновей и остаться добрым, любящим жизнь человеком.  На ее юбилей собрались родственники, а я, не подумав о стихах, спохватился буквально за полчаса до  начала торжеств. Написанные впопыхах строки, конечно же, оставляли желать много лучшего:
                МАМЕ
Проходят годы чередой …
Да, жизнь – нелегкая штука:
Горе, страдания, муки –
Все пережито тобой!

Жизнь прожить – не поле перейти …
И маме я желаю страстно:
По жизни много лет идти
Так же достойно и прекрасно!
                1984
Однажды совершенно случайно я встретил своего техникумовского однокашника Толю Кудрявцева. За прошедшие 21 год оба мы окончили Ленинградский институт инженеров железнодорожного транспорта и с тех пор наши жизненные пути – дороги резко разошлись. Я работал старшим инженером в проектном институте, а Толя, теперь уже Анатолий Васильевич – аж Генеральным директором объединения «Ленмашснабсбыт». И он предложил мне в его объединении создать, а затем  возглавить отдел контроля за поставками продукции ленинградских предприятий.
- Таких отделов еще никогда не было, так что тебе, подобно Колумбу,  предстоит стать первооткрывателем. А через год в Главке состоится Коллегия по итогам работы созданных в Ленинграде по решению ЦК КПСС одиннадцати отделов контроля за поставками.
Год пролетел очень быстро. На Коллегии зам. начальника главка Миськов высоко отозвался о работе созданного мной отдела, отметив при этом, что остальные десять подобных отделов с поставленной перед ними задачей не справились.
Все это я рассказываю, отнюдь, не для бахвальства, а лишь для того, чтобы показать абсурдность советской системы. Казалось бы, человек профессионально делает свое дело – что еще нужно? Оказалось, что этого явно недостаточно: надо еще быть членом КПСС и не быть при этом … евреем. И вскоре в отделе появился новый начальник со столь желанными для нашей великой родины анкетными данными, а меня тихо перевели в его замы. Новый начальник оказался к тому же еще  горьким пьяницей … Так появилось мое новое стихотворение.
      ВЕЧНЫЙ ЖИД И ВЕЧНЫЙ ЗАМ
(Обращение к генеральному директору)
Вы  помните: шесть лет назад
Как я создал отдел контроля …
Ни добрых слов и ни наград,
Но такова уж моя доля.

Когда налажено все было,
Я был отправлен в замы лихо …
И хоть во мне все болью ныло,
Я вел себя смиренно, тихо.

Новый начальник, как на диво,
Был не дурак «прочистить глотку» -
Любил он грешным делом пиво,
Но чаще нажимал на водку.

Пьёт, не работает – не важно!
Все сходит с рук в текучке дел.
Четыре года – вспомнить страшно! –
Он вытворял все, что хотел.
Работа, правда, не стояла,
О том известно было вам:
Отделом сделано немало –
Руководил им «тихий зам».

А наш «герой» пил и резвился,
За водку штрафы отменял
И очень горько прослезился,
Когда работу потерял.

Свободно вновь «святое место» -
Может, вновь зама назначать?
Нет, не из «нашего он теста»,
В замах ему и «прозябать»!

Неважно, что горит он в деле,
Что ценит Главк его и чтит.
Не быть ему! И вот в апреле
Явился новый фаворит.


Тот за работу взялся рьяно –
Я успокоился тогда.
Но он – о, горе! – слишком рано
Ушел из жизни навсегда…

Меня вы вызвали однажды:
- Тебе на время и.о. быть!
- Позвольте, и.о. был я дважды –
Зачем же в третий раз шутить?

Неужто сыпать соль на раны
Еще не надоело вам?
К чему увертки и обманы? –
Ищите снова шефа нам!

Ведь вас одно толкает дышло:
Я – беспартийный и еврей!
«Как бы чего-нибудь не вышло»,-
Сказал уже я у дверей.


И, улыбнувшись несвободно,
Промолвил: - Что ж, как вам угодно …
Покорно благодарен вам –
Ваш «вечный жид и вечный зам» …
                1984
Как стремительно летят годы! Давно ли я, совсем еще молодой, как на крыльях летел из армии домой? И вот уже сотрудники отдела поздравляют меня с 50-летием! А одна из них - молодая женщина по  имени Люда одарила меня стихами. В них она утверждала, что столетие назад мужчина в 40 лет считался стариком, а ныне и в 50 он  - «ласковый и нежный зверь», сводящий с ума молодых женщин. Я, конечно же, не замедлил с ответом:
Конечно, лет бы сто назад
В салоне у княгини,
Имея те же пятьдесят,
Я б чинно пил «Мартини».

В лото со старцами б играл,
Ловил бы сплетни в свете,
На нравы молодых брюзжал,
Тащась к себе в карете.

И, сидя в обществе старух,
Из уст моей маман
Я слышал бы «мерси», «шарман» -
Слова, ласкающие слух…

Сейчас, куда свой взор не кинь –
На танцы, рестораны,
Нет ни салонов, ни княгинь,
Лишь пьянь да наркоманы.

Зато солидные отцы
И в пятьдесят – не стары
И, как патлатые юнцы,
Трясутся под гитары.

Людмила, с Вашим поздравленьем
Я понял многое теперь …
Благодарю Вас … С уваженьем –
Ваш ласковый и нежный зверь …
                1988
Увы, мир неуклонно сползал к нетерпимости, насилию, терроризму. Как хотелось, чтобы миллионы людей на всей планете совместными усилиями искоренили эти язвы современного мира! Как тут не вспомнить слова блестящего финала девятой симфонии Бетховена: «Обнимитесь, миллионы, - миру этот поцелуй!» Именно эти волнующие слова стали девизом моего следующего стихотворения
      ОБНИМИТЕСЬ, МИЛЛИОНЫ!
«Быть иль не быть? Вот в чем вопрос!» -
Так вопрошал герой Шекспира,
Ведь люди с сотворения мира
Пролили столько горьких слёз,
Но всё не впрок – и как колосс
Над миром Гамлета вопрос.

А Гамлет сам? Он – мщенья жертва:
Убив Полония, Лаэрта,
Убив в конце концов себя,
Увы, и он жил не любя.

Ведь он-то знал, как мир наш горек,
Что на планете зла – не счесть,
Он видел, кем стал «бедный Йорик»,
И все-таки он выбрал месть.

Пора, пора жить по законам
Любви, согласья, доброты:
Ведь мир у роковой черты –
Так обнимитесь, миллионы!
                1988
Да, мир стал намного более агрессивным и жестоким, и этот печальный факт почему-то повлиял и на женщин. Конечно, с моей стороны было наивным сравнивать современных молодых женщин с пушкинской Татьяной Лариной. Но, тем не менее, я продолжал сравнивать …
             О, ЖЕНЩИНЫ …
О, женщины, что с вами стало?!
Пороков в вас, увы, не счесть.
Давно сошли вы с пьедестала,
Утратив женственность и честь …
                1988
Громом среди ясного неба стало выступление на 19-ой партийной конференции секретаря Московского городского комитета КПСС Бориса Ельцина. Мало того, что он  подверг резкой критике идеологию коммунистической партии страны, так он еще демонстративно вышел из ее рядов, бросив вызов всей советской системе.
     ЛЮДИ, НЕ БУДЬТЕ РАБАМИ!
Ельцин бросил в клокочущий зал:
«У народа иссякла к вам вера!»
Взбудораженный зал клокотал,
Напружинившись, словно пантера.
Зубы сжала, насупилась хмуро
Разъяренная номенклатура:
Посягнул он на их привилегии –
Не просят ему это коллеги!

Посягнул на святая святых!
Как он мог замахнуться на это?!
Что ж, теперь его песенка спета –
Не на шутку разгневал он их.
А Егор Лигачев, зубы сжав,
Злобно бросил: «Борис, ты не прав!»

Раздавили его, словно танком,
И цинично убрали с пути,
А  для нас Ельцин стал храбрым Данко,
Сердце вырвавший вдруг из груди!

Осветив новый путь перед нами,
С убежденностью нам говоря:
«Люди, встаньте, не будьте рабами
Одряхлевших идей Октября!»        1988
Хотелось верить в то, что наступающий новый 1989 год, по  восточному календарю год ЗМЕИ окажется более счастливым, чем год уходящий.
                ГОД  ЗМЕИ
«Змеи, змеи вокруг, будь им пусто …» - 
Пел Высоцкий в  удушье тех дней,
Рвал он струны и пальцы до хруста:
Неужель мы не можем без змей?

Что ж мы в вихре сегодняшних дней,
Осудив те безликие годы,
С нашей жаждою света, свободы
Вдруг опять уповаем на змей?

Может быть, мы от яда застоя
Не очистили души свои?
Объясненье довольно простое:
Наступает год мудрой Змеи.

Мудрой, доброй немного сварливой,
Не дракону в пример справедливой –

Ведь он столько нам горя принёс –
Разрушений, страданий и слёз.

И Змее, открывая все двери,
Мы вверяем надежды свои.
И, чего же таить, твердо верим
В покровительство мудрой Змеи!
                30 декабря 1988 года
Идеология коммунизма, а с нею и советская власть буквально трещали по швам. Как утопающий за соломинку, цеплялись советские лидеры, пытаясь удержаться на плаву. Жестоко подавляли они все более и более нарастающие вспышки народного волеизъявления. Вильнюс, Сумгаит, Тбилиси – этот трагический список легко можно было продолжить. Вот как я отреагировал на  кровавые события 9 апреля 1989 года в Тбилиси.
    КРОВАВОЕ  ВОСКРЕСЕНЬЕ
Скорбит потрясенная Грузия,
Кроваво горит небосвод,
Ужас, подобно контузии,
Болью сковал весь народ.

Народ, даже в дни потрясений
Сдержавший излишние страсти,

В кровавое воскресенье
Ввергли кровавые власти.

Им бы к народу спуститься,
Но в них разыгрался бес
И вырвались злобные лица
С лопатками наперевес.

Презрев всё святое на свете,
Смели они вс ё на ходу –
И падали женщины, дети
В этом кровавом аду.

Народу грузинскому верю я –
В добре, красоте его сила,
Но как же Лаврентий Берия
Вдруг вырвался из могилы?!

Поруганы честь и свобода,
Но верим мы в праведный суд.

Так пусть от суда народа
Его палачи не уйдут!

С годами и это несчастье
Как всё растворится во мгле …
Пусть царствуют мир и счастье
На древней грузинской земле!
                1989
Заканчивался этот, не самый благополучный 1989 год.  А что же нам ждать от следующего года – года Лошади?
Сколько их было – прошедших годов:
Тигров, Драконов, Змей и Котов!
Мы хорошо их познали повадки –
Что ж теперь ждать нам от резвой Лошадки?

Будем на месте топтаться всем скопом,
Иль перейдем на неспешную рысь?
Может быть, все же помчимся галопом
В недостижимую высь?

Счастье народа – священное право!
Жаль, что у нас еще много людей -
Тех, кому тихая поступь по нраву:
«Ямщик, не гони лошадей …»
                31 декабря 1989 года
              НА  ЗЕМЛЕ  ОБЕТОВАННОЙ
Я все больше и больше стал убеждаться в том, что начатая Михаилом Горбачевым  перестройка в стране выдохлась. А когда молодчики из антисемитской организации «Память» нагло подняли головы, во мне впервые созрела мысль о репатриации в Израиль. Дело дошло до того, что соседка по лестничной площадке – молодая и очень приятная русская женщина без обиняков заявила мне:
- Виктор, когда начнется погром, вы приходите к нам. Мы – русские, и вас тут искать не будут. После этого я уже не колебался …
Поначалу жизнь на Земле Обетованной оказалась очень нелегкой. В отчаянье я выплеснул такие строки:
Страстному призыву сердца внемля,
Я решил: да будет алия*!
И шептал, вступив на эту землю:
«Здравствуй, здравствуй, Родина моя!»

Все во мне бурлило, ликовало –
Я впервые год, что я – еврей!
Это счастье – жизнь начать сначала
На священной Родине моей!
-------------            
*алия – репатриация евреев в Израиль
Незаметно жизнь в заботы ввергла:
Нет работы, нет своего жилья –
Неужели ты меня отвергла,
Родина священная моя?

Я же к вам с надеждою стремился,
Предков исторических края!
Чем же пред тобой я провинился,
Родина священная моя?

В сердце мысль горькая закралась
И живу, ее в душе тая:
Ничего, немного мне осталось,
Родина священная моя.

А засыплют саван мой землёю –
Пусть напишут, как хотел бы я:
«Наконец сроднился я с тобою,
Родина священная моя …»
                1990
Увы, дальнейшая жизнь рисовалась мне в мрачных тонах. И следующее стихотворение написано мною в том же минорном духе:
Моя жизнь – каверзная драма,
Я – ее безумный драматург.
Добрая, заботливая мама,
Как же я с тобой расстался вдруг?

Как оставил я места родные,
Где была работа и жильё?
А теперь … Теперь кто мы такие? -
Сердце разрывается моё.

Беженцы без родины и крова,
Без работы, радости, друзей.
Думал ли, что жизнь так сурова
На «священной родине моей»? …
                1991
Если приведенное выше стихотворение насквозь пронизано безысходностью, то в следующем уже появились игривые нотки:
ЧТО ДЕЛАТЬ БЕДНОМУ ЕВРЕЮ?
О, люди, мы неисправимы!
Мы вечно ищем рай земной,
Хоть твердо знаем: под луной
Пути давно исповедимы.
Но верим мы в расхожий миф,
Что за кордоном – все о’кей,
И одурманенный еврей
Летит с надеждой в Тель-Авив.

Но быстренько иссякли льготы
И нет жилья и нет работы
И шепчет бедолага тихо:
«Тут я познал – почем фунт лиха».

К тому ж кровавые «гостинцы»
Евреям дарят палестинцы,
А иногда в припадке зла
Кроваво «шутит» «Хизбалла.

И наш бедняга был бы рад
Скорее дёру дать назад,
Но там не лучше ни на йоту –
Где ж взять жильё, найти работу?
И я никак не разумею:
Что ж делать бедному еврею ? …   1991
Еще перед отъездом мы с мамой договорились: как только у нее возникнет желание переехать  жить в Израиль, я приеду за ней, и это нелегкое путешествие она совершит с моей помощью. А пока, чтобы не огорчать маму, я писал ей, что все у нас хорошо и никаких проблем нет. Постепенно жизнь, и в самом деле, стала налаживаться. Я уже работал в русскоязычной газете «Новости недели», а вечерами подрабатывал смотрителем в тель-авивском музее. Конечно, уставал  ужасно. Как-то, невероятно уставший, сидя в одной из галерей музея, чтобы не задремать, я взял огрызок карандаша и клочок бумаги. Так появилось новое стихотворение:
Вечер… Снова я в музее…
Безнадежно утомлён…
И в притихшей галерее,
Как обычно, клонит в сон.

И в дремоте одинокой
Вдруг забрезжил дивный свет:
Город юности далёкой
Всплыл в туманной дымке лет.

И в мечте несбывной, дерзкой
Узнаю вдруг Эрмитаж,
А за ним красавец-Невский,
Переполненный Пассаж.

Вот и улица родная,
Мамочка, мои друзья,
И ком к горлу подступает –
Ведь давно не с ними я.

Но неясная тревога
Шепчет мне: возврата нет –
Там ведь жизнь так убога…
И померк тот дивный свет.

И открыв глаза устало,
Горькой думою томим,
Я услышал вдруг из зала:
- Слиха, эйфо шерутим?*
                1991
--------------
*Простите, где туалет?  (иврит)

Любопытно, что четвертое четверостишие уже встречалось в моем давнем стихотворении «Дневальный», но на «плагиат» у самого себя, бесспорно, я имею полное право…
 
В своих письмах мама сообщала, что жизнь ее вполне устроена: продукты ей покупают ее старший сын и его жена, а готовит себе, слава богу, она сама. А я в одном из своих писем заверил маму, что обязательно приеду повидаться с ней следующим летом. Увы, приехать  Ленинград мне пришлось гораздо раньше – 7-го ноября 1991 года тяжелый сердечный приступ оборвал жизнь самого дорого мне человека. В день похорон мамы из глубин потрясенной души вырвались горестные строки:

Этот скорбный день всегда со мною,
День страданий, безутешных слёз.
Помню, как дрожащею рукою
Я поправил прядь седых волос.

Чтобы пересохшими губами
Ощутить похолодевший лоб
И, опершись на тяжелый гроб,
Я залился горькими слезами.

Боль немая стиснула мне грудь:
Мамочка, ну что ж ты натворила?
Ты ушла и больше не вернуть
То тепло, что щедро ты дарила.

То тепло, что неуёмной вспышкой
Излучал заботливый твой взгляд –
Ведь с тобою даже в пятьдесят
Оставался я еще мальчишкой.

И с тех пор в душе моей надлом,
Жизнь течет безрадостно и вяло

И напоминают о былом
Письма, что когда-то ты писала.

Дни бегут тоскливой чередою,
Вереница беспросветных дней.
Тебя нет … И все же ты со мною –
Ты навеки в памяти моей …
                1991
Какие страшные слова: «Тебя нет …»! Только с уходом мамы пришло осознание того, что я – давно  не «ласковый и нежный зверь», а, увы, немолодой человек, который, по образному выражению, уже «едет с ярмарки». И в следующих строчках я впервые сделал такое невеселое признание:

Мне жизнь казалась бесконечной,
Прекрасной, радостной, беспечной …
Промчались годы скоротечно
И понял я: ничто не вечно …
                1991
А жизнь шла своим чередом … Я по-прежнему  работал редактором спортивного отдела в газете «Новости недели» и смотрителем (на иврите - «садран») в музее. «Пронюхав», что я иногда «грешу стихами», в музее мужчины попросили меня поздравить с Женским Днем работавших с нами представительниц прекрасного пола. И вот что из этого вышло:

Милые, прелестные «садраночки» -
Бывшие советские гражданочки,
Мы, мужчины, в предвесеннем стрессе,
Как это сказали бы в Одессе,
Вам имеем кое-что сообщить
(Что б нам на одну зарплату жить!):

Мы клянемся вам, благоговея,
Что не Марк Шагал и не ван Гог –
И свидетель этому сам Бог! –
Только вы – шедевры нашего музея!
                1992
Зарплаты музейных смотрителей («садранов») во много раз были меньше заработков израильтян – штатных сотрудников музея. Как же мы при таких куцых заработках вдруг впали в «автомобильный бум»? Ларчик открывался просто: каждому новому репатрианту при покупке автомобиля полагалась скидка до 40 процентов  его стоимости!
         «БЕДНЫЕ  САДРАНЫ»
Бедные, несчастные «садраны»:
Денег нет – пусты карманы
И к тому же вечные заботы –
Поиски жилища и работы.

В общем, ни надежды, ни просвета …
Но однажды надоело это –
Кто-то буркнул: «Мы же идиоты!
Ведь у нас есть на машины льготы!»
Вмиг, оправившись от горьких дум,
Впали все в «автомобильный бум».
Всех терзают новые заботы –
«Понтиаки», «Форды» и «Тойоты» …
Я же, не впадая в эти муки,
Без раздумий приобрел «Сузуки»,
А другие, чьи доходы выше,
Замахнулись аж на «Мицубиши».

И теперь всех мучает вопрос:
Кто кому утёр машиной нос?
Словом, мы при тех же скорбных минах,
Только все на … новеньких машинах …
                1992
Очень часто меня угнетали грустные мысли о нравственном и культурном разложении многих людей. Что явилось причиной этого?  Большевистский переворот в  России? Две кровавые мировые войны?  Разгул терроризма?

О, век двадцатый, не пойму –
Что вдруг с тобой случилось?
Скажи, ответь мне – почему
Всё круто изменилось?

Исчезли смокинги, кареты,
Маханье вееров, лорнеты,
Учтивость, светский этикет,
Да и само понятье «свет».


И, к сожалению, в народе
Давным -  давно уже не в моде
Канова, Тициан, Обер,
Вивальди, Моцарт и Флобер.

Кто  вместо этого навлёк
На мир безнравственности  рок?
И вместо скрипки Страдивари
Вокруг бренчанье на гитаре,
А вместо фраков – джинсов рвань,
Наркотики, насилье, брань …

А дальше? Что же дальше будет?
Задумайтесь!  Еще не поздно, люди!
                1993
Женский День – 8 марта в Израиле никогда раньше не был праздничным. Принимался он таковым неохотно и с «большим  скрипом». Без ложной скромности скажу, что в редакции газеты «Новости недели» этот день стали отмечать лишь после моего страстного обращения к мужчинам:

Друзья, расправьте ваши спины,
Взбодритесь, задерите нос!
Мужчины мы иль не мужчины? –
Сегодня так стоит вопрос.

Пускай нам не достичь вершины
Д’Артаньяна, Бержерака –
Без шпаги, без камзола, фрака
Докажем всем, что мы – мужчины!

Давайте же без промедленья
Стряхнём рутины тяжкий груз –
Познаем  радость вдохновенья
 И отдадимся власти муз!

Пылая творческим огнём,
Поздравим женщин – жизни цвет! –
С их радостным весенним  Днём,
Ведь ничего прекрасней нет!
                8 марта 1994 года
Думал ли тогда я, что дни моей работы в газете сочтены? Наш шеф Эфраим  Ганор договорился с шахматным мастером Эли Швидлером  о том, что тот будет давать бесплатные уроки шахмат младшему сыну шефа, а в качестве благодарности Швидлер станет … вместо меня редактором спортивного отдела. Швидлер, утаив свой сговор с шефом, стал расспрашивать меня о нюансах моей работы. А чтобы я не заподозрил подвоха, шеф объяснил мне, что Швидлер будет работать в другой газете этого же концерна. Сам Швидлер, чтобы окончательно развеять мои сомнения, воскликнул: «Это надо быть подлецом, чтобы занять ваше место!» И я поверил ему …
Самое удивительное, что Швидлер оказался подлецом вдвойне: поработав недолго на моем месте и получив необходимый навык, он спокойно перешел работать в израильскую газету «ха-Арец». А я,  оставшись без работы,  нашел слабое утешение в сочиненной басне.

      СВИНЬЯ – ВСЕГДА СВИНЬЯ!
Свинья под деревом с плодами,
Нажравшись, развалилась в яме
И с хрюканьем довольным, сытым
Исподтишка своим копытом
Копала землю под корнями.

Так, нажираясь до отвала,
День ото дня она копала.
И что же? Дерево упало …
Мораль усвоил поздно я:
«Свинья – она и есть свинья!»
                1994
Спортивной журналистике я отдал 34 года. Это – и работа на футбольном турнире Олимпийских игр 1980 года, на крупнейших соревнованиях по многим видам спорта, и история борьбы за мировую шахматную корону, и интервью со знаменитыми футболистами, хоккеистами, шахматистами, тренерами и многое другое. И все же главной темой для меня на протяжении десятков лет оставались шахматы. Проведенные мной интервью с Максом Эйве, Михаилом Ботвинником, Михаилом Талем, Борисом Спасским, Марком Таймановым, Виктором Корчным, Игорем Бондаревским  и другими гроссмейстерами позволили мне постичь не только характеры этих и других выдающихся шахматистов, но и внутреннюю логику и колоссальное напряжение борьбы. Ботвинник и Петросян ради достижения своих целей не раз шли на сделку с совестью, но подлинный расцвет «закулисного смрада» явил собой обласканный советской властью и поддержанный … КГБ «уральский самородок» Анатолий Карпов.

     О ВРЕМЕНА, О НРАВЫ …
О, шахматы! Игра богов!
Мир удивительных свершений,
Борьба блистательных умов,
Характеров, мировоззрений.
И в мире этом с давних пор
Царили Греко, Филидор,
Чуть позже задавали тон
Пол Морфи, Говард Стаунтон.

А Стейниц?! Исполин, гигант,
Создатель нового ученья,
В свои великие творенья
Вложил недюжинный талант.

И словно легендарный Данко,
Ярчайший источали свет
Алехин, Ласкер, Капабланка –
Блестящих гениев букет!

У них, у первых чемпионов –
А их легко по пальцам счесть –
Помимо шахматных канонов
Всегда была святыней честь.

Сегодня заповеди эти
Почти что сказочная быль –
Давно на шахматной планете
Советский утвердился стиль.


Ботвинник, позже Петросян –
Пускай земля им будет пухом! –
Но каждый, право, не по слухам
Прославился как интриган.

Играли и писали книги,
К тому ж весь шахматный свой век
Плели коварные интриги
Против гроссмейстеров – коллег.

Ботвинник – тот по-королевски
Плёл свою сеть – всё гладь и тишь,
А жертвы – Керес, Бондаревский,
Лилиенталь и Левенфиш.

Стиль этот оказался ходок –
Минуло тридцать – сорок лет,
И вот «уральский самородок»
Явил собой его расцвет.

Раскрылся он довольно рано –
Невинный юноша на вид,
«Созрел» же в Багио, Мерано
Сей шахматный иезуит.


Рождались каверзные планы
В столице родины Москве,
Их претворяли итриганы –
Батуринский и Севостьянов
С «великим Кампо»* во главе.
----------------
*Кампоманес - Президент Международной шахматной федерации

Подлоги, подкупы, угрозы
Всё в ход пускали виртуозы …
Под этой каменной стеной
Увы, не устоял Корчной.

Боец испытанный и грозный,
Бескомпромиссный, полный сил –
И если бы не эти козни,
Наверняка б он победил.

Но в КГБ давно решили
(Чуть позже это Таль признал),
Что, если б Карпов проиграл,
Корчного просто бы … убили (?!)

Убили бы без лишних фраз –
Им это – плюнуть пару раз!

Корчному уцелеть помог
На этот раз сам Господь Бог.

С такой моральной страшной раной
Мог ли Корчной играть в Мерано?
К тому ж в Мерно эти мрази
Особо не жалели грязи.

В отчаянье и жутком стрессе
Корчной сообщил свободной прессе:
«Я эти матчи не забуду –
Впредь с Карповым играть не буду!»
Так мракобесы и невежды
Развеяли его надежды …

Ну, а затем, довольно скоро –
Прошел, быть может, только год –
Настал Каспарова черёд
Схватиться с этой черной сворой.

Мир шахмат вновь повергнут в ад –
Интриг и козней водопад …
Как интриганы не старались,
Они на сей раз просчитались.


Каспаров быстро осознал:
Грядёт большая перестройка.
Сражаясь мужественно, стойко,
Он Карпова переиграл.

А что же Карпов? Он для вида
Теперь рядится в демократы …
Ужель простила всё Фемида?
Ужель он избежит расплаты?

Пока что всё еще он в моде
И даже уважаем вроде,
Не обделён почетом, славой …
О мир, о времена, о нравы! …
                1995
Конечно, атмосфера террора, созданная в Багио и Мерано Батуринским и его подручными, не идет ни в какие сравнения с кровавым терроризмом палестинцев в Израиле. Сколько мирных евреев не только в Израиле, но и за рубежом стали жертвами давно потерявших человеческий облик исламских убийц!

Душа кричит навзрыд,
Готова разорваться,
А в голове стучит:
Куда, куда деваться?!

Ужель всесильный рок
Сулит лишь потрясенья?
Где ж в мире уголок
Душевного забвенья?

Где страх неведом жителю,
Где каждый брат и друг?
Но оглянись вокруг –
Ведь нет такой обители …
                1995

В период кровавых террористических актов израильское правительство  запретило кабланам – владельцам земельных участков и построенных на этих участках зданий – использовать на стройках труд наемных рабочих-палестинцев. Ведь под видом таких рабочих в Израиль очень часто проникали террористы, взрывавшие автобусы, кафе, дискотеки и торговые центры. Но так как рабочие-палестинцы – самая дешевая рабочая сила, алчные кабланы, несмотря на кровь и страдания израильтян, тайком продолжали использовать труд палестинских рабочих, становясь, таким образом, соучастниками террора. Так появилось мое новое стихотворение.

       КАБЛАНЫ – УБИЙЦЫ

Увы, встречаются евреи -
Цинично-алчные злодеи,
Барышников ничтожных свора,
Которым ничего не свято:
Ни в битвах павшие солдаты,
Ни жертвы дикого террора.


У них свои «святые» планы,
Их заповедь: «купить-продать».
Пора, пожалуй, их назвать –
Кроваво-алчные кабланы.

Их жизненные интересы,
Их «благороднейшие» цели –
Доходы, виллы, «Мерседесы»,
Сексо-массажные бордели.

В своих стремленьях они стойки –
Ведь, несмотря на мораторий,
Тайком везут к себе на стройки
Убийц-арабов с «территорий».

Что им убийства, что им взрывы,
Кровь женщин, стариков, детей?
Они – рабы своих идей
И правит ими дух наживы.

Что тут сказать? Такие нравы
Их ставят в один ряд с врагами.
Чуть что – откупятся деньгами
И никакой на них управы …
О, как хочу взглянуть в их лица
И гневно крикнуть им: «Убийцы!»           1995
После увольнения из редакции газеты я стал работать охранником в школе. Однажды молодой охранник  Миша, видя, что я иногда пишу стихи, попросил меня, как он выразился, написать «что-нибудь очень страстное» для его любимой девушки. «А я эти стихи прочитаю ей от своего имени», - признался он. Не знаю почему, но я согласился. Правда, меня одолевали сомнения: как я в свои 57 лет способен передать в стихах страстный порыв влюбленного юноши? Да еще, к тому же, не видя объект его поклонения. Конечно, я по-прежнему очень любил свою жену. Но … свою жену … И в 57 лет … И все же я написал:

Я ловил твой взор, благоговея –
Как прекрасна женственная стать!
И шептал в волненье страстном: «Фея,
Как мечтаю я тебя обнять!

В поцелуях сладостных забыться,
К чувственным губам твоим прильнуть,
Целовать божественную грудь! –
Неужель мечтам моим не сбыться?»

И ловя твой взгляд, шептал я: «Фея,
Если бы обнять тебя я мог!
И вздыхал, от страсти нежной млея:
«Ты шепни – и я у твоих ног!»
                1995
Добавлю, что «Мишины» стихи покорили девушку …
Увы, жизнь – это лотерея. Однажды я бежал, чтобы успеть вскочить в стоявший на остановке автобус и очень был огорчен тем, что автобус ушел, как говорится, «перед самым моим носом». Мог ли я тогда думать, что это спасет мне … жизнь? Следующий автобус быстро нагнал предыдущий, который был … взорван и стоял окутанный черным дымом, а вокруг суетились полицейские и врачи скорой помощи …
 
Жизнь – это радость? Пустое, поверьте!
Жизнь – ожиданье в приемной … у смерти.
Каждый идет к ней своею дорогой –
Той, что нам свыше начертана Богом …
                1996
Сидя в будке охранника, я не раз с горечью вспоминал Эли Швидлера – свинью, прикинувшуюся «безобидной овечкой». Так родилось стихотворение «Честь».

Это маленькое слово
Очень часто не в чести –
То ль из-за проблем суровых,
Что порой не разгрести.

А ведь помнит мир подлунный
Слово это до сих пор:
С ним взошел Джордано Бруно
На пылающий костер.

Пушкин дрался на дуэли,
И Суворов рвался в бой,
С ним стремились к высшей цели
Короленко и Толстой.


В миг расстрела это слово
Оборвалось на устах
Николая Гумилева –
С ним преодолел он страх.

С этим словом жил, трудился
Величайший гражданин –
В ссылке горьковской томился …
Впрочем, разве он один?

Все это, отнюдь, не ново,
Счастье – что такие люди есть,
Ну, а маленькое слово
Всем известно: это – честь …
                1996
Вечерами, кода жизнь в школе замирала, я с несвойственным мне упорством штудировал иврит. Поначалу было очень трудно, но именно в этот период у меня появился консультант – юная и очаровательная ученица компьютерных курсов.

Сыграла жизнь злую шутку –
Писатель, журналист, поэт,
Едва достигнув зрелых лет,
Я сел в … сторожевую будку.


А, возраст мой, увы, не шутка
Тут никаких сомнений нет.
Вся шутка в том, что эта будка,
Быть может, меньшая из бед.


Работа – что сказать? – не ах,
Зато нашел уединенье,
Где все невзгоды и сомненья
Выплескиваю я в стихах.

Так много хочется сказать –
Ведь жизнь, что таить, сурова:
И не с кем обменяться словом,
И руку некому подать.

И пусть убога будка эта,
Нет в ней уюта и тепла,
Зато однажды, как луч света,
В нее принцесса вдруг вошла.

И средь людского равнодушья,
Неуважения, бездушья
Ее приход, как солнца луч,
Блеснувшего вдруг из-за туч.

И заходя порою в будку,
Улыбкой дивной одарит,

Поможет одолеть иврит
И упорхнет через минутку.

Быть может, это мне приснилось?
Быть может, скоро сон пройдёт?
Ведь как во сне она явилась
И как во сне она уйдёт …
                1996
Небольшая площадка перед моей будкой вдруг стала местом паломничества … воробьев. Ларчик открывался просто: именно на этом месте охранники иногда вытряхивали хлебные крошки из своих сумок. И однажды я стал свидетелем необычной сцены, которую и попытался описать.

День за днем в постылой будке …
Что ж, таков уж жребий мой.
Впрочем, жизнь мне порой
Дарит светлые минутки.

Так, буквально в двух шагах
Мне представилась картина:
Прямо на моих глазах
Воробьиха важно, чинно,
С чувством, толком, не спеша
Вскармливала малыша.

Тот, потешный, весь вертелся –
То ли с мамою играл,
То ли он уже наелся
И от трапезы устал.

Но, в конце концов, покорно
Желтый клювик свой раскрыл,
Корм от мамы получил
И нахохлился притворно.

Вдруг откуда ни возьмись
Налетели воробьи
И за трапезу взялись
Гости милые мои.

Тут же мама – воробьиха
(Вся тщедушная на вид)
Их отделала так лихо,
Что отбила аппетит.

Как она все успевала,
Эта кроха – воробей?
Всех не прошеных гостей
То и дело отгоняла,
Свое чадо угощала,
Вдоволь и сама клевала …


В сценках незамысловатых,
Неприметных нам порой
Вдруг открылся предо мной
Этот дивный мир пернатых …
                1996
В очередной весенний праздник женщин 8-е марта, я не только воздал по заслугам прекрасной половине человечества, но и слегка «пожурил» мужчин.

Странный мы народ – мужчины:
Дома все у нас болит,
Да и вид – брюшко, седины
За себя сам говорит.

Скорбно валидол глотаем –
Нормитен и аспирин,
Часто тяжело вздыхаем –
Уж куда нам в магазин!

Жены наши сердобольны,
Им работа – не обуза,
Мы ж в покое, мы довольны
И поглаживаем пузо.

Но вот вдруг зашла соседка,
Статная и молодая –

Тут же прячем мы таблетки,
Лучший свой костюм хватаем.

И выходим – элегантны,
Моложавы и галантны,
Преисполнены желанья
Приковать к себе вниманье.

Посидев, ушла соседка.
Мы с кряхтеньем на диван,
Вновь глотаем мы таблетки,
Снова в голове туман.

Ах, мужчины! Ах, мужчины!
Не хандрите без причины,
Не блаженствуйте в истоме –
Будьте же опорой в доме!

Наше счастье – жены, дети,
И никто не обделён –
Ведь прекрасней нет на свете
Наших добрых, милых жён!
                1996
Место моей работы я шутливо окрестил «болдинской будкой». Ассоциации с пушкинским Болдино – только по количеству написанных мною стихов и поэм, а вот о поэтической вершине  гениального поэта я мог лишь мечтать. Недаром же по этому поводу я писал: «… творил он поэтической душой, а я – бог весть что вытворяю»…
Как-то под впечатлением увиденного по телевизору осеннего пейзажа родного Санкт-Петербурга я излил свою грусть.

Мрачно нависли свинцовые тучи,
Дождь выбивает унылую дробь
И навевают щемящую скорбь
Листьев опавших размокшие кучи.

О, как печальна агония эта!
Рвет на куски она сердце поэта …
Листья, ужель вы забыли денёчки,
Как распускались набухшие почки?

Как солнце грело, как  влага питала,
Как ранним утром роса вас ласкала,
Как каждый день наслаждением было
Вновь наливаться волшебною силой.

Дивные дни … Жаль, они пролетели …
Ветер и дождь поглотили их.
Листья поблекли и пожелтели,
Медленно жизнь угасала в них.
И, расставаясь с родною берёзой,
Тихо роняли прощальные слёзы.


Но ведь не вечны дожди и морозы …
Вновь пробудятся от спячки берёзы,
Соком нальются зеленые почки,
Чтобы родить молодые листочки…

В жизни людской тот же самый уклад:
Яркий расцвет и печальный закат …
                1996
Есть такое расхожее выражение: «глаголом жечь сердца». А можно ли обойтись без глаголов? Не зная, как ответить на этот вопрос, однажды я попробовал это сделать в своей первой поэме и изложил многовековую историю России в виде событий и фактов. Скажу честно: написанная в такой необычной форме поэма, на мой взгляд, «вышла комом». Но что сделано, то сделано ...

               Р О С С И Я

Россия… Столетий творенье …
Возможно ль постичь твою суть?
Ведь вехи твоего становленья –
Тернистый, извилистый путь.

Раздоры князей, печенеги,
Псы-рыцари в битве Чудской,
Татаров лихие набеги,
Князь Невский и Дмитрий Донской.

Опричнины всплеск одиозной,
Малюта и царь Иван Грозный,
Парламентских сессий предтеча –
Созыв Новгородского вече.

Печатное первое слово,
Соборов, церквей перезвон,
Творенья Андрея Рублёва
И вечная мудрость икон.

Заводы и первые шахты,
Царь Федор, Борис Годунов,
Лжедмитрий, нашествие шляхты,
К борьбе с нею Минина зов.

Величье петровских деяний,
К Европе крутой поворот,
Успехи военных компаний,
Рожденный в боях русский флот.

Волнующий век просвещенья,
Его озаряющий свет,
К наукам, искусству стремленье,
Их яркий и бурный расцвет.

Ученый, поэт и философ –
Блистательный ум Ломоносов,

Высокой служившие цели
Жуковский, Левицкий, Растрелли.

Гром новых военных раздоров,
Развитие южных краёв,
Потемкин, Румянцев, Суворов,
Бунтарь Емельян Пугачёв.

Нашествие армий французов,
Пожар опустевшей Москвы,
Народ, не склонивший главы,
Спаситель России Кутузов.

Восстание войск на Сенатской,
Шрапнели гудение адской,
Суды, эшафота ступени
И виселиц мрачные тени.

Интриги, балы, козни света,
Дантес и убийство поэта,
Компании крымской сраженья,
Дворян-разночинцев движенье.

Местечек оседлости хаты –
Страданий и горя приют,

Еврейских погромов раскаты,
Позорный над Бейлисом суд.

Марксисты, «Народная воля»,
Гапона кровавый поход –
Расстрелянный мирный народ
И жертвы Ходынского поля.

Война … Кровь ... Царя отреченье,
Эсеры, Советы, разброд,
Большевиков преступленье –
Октябрьский переворот.

Второй съезд российских Советов,
Принятие первых декретов,
Кровавое преступленье –
Всей царской семьи истребленье,
Антанты поверженный флаг
И к НЭПу отчаянный шаг.

Смерть Ленина … Голод … Напасти…
Соратников новые блоки,
Интриги, партийные склоки
И деспот кровавый  у власти.


Колхозы, гигант Днепрогэс,
Повального голода стоны,
Беспомощных жертв … миллионы,
Суды  - за процессом процесс.

Позорнейший пакт с Риббентропом,
Дележ беззащитной Европы,
Кошмары войны, Сталинград,
Берлин и Победный парад.

И снова кровавая рана –
Расстрелы и мрак лагерей,
Предсмертное слово тирана –
Позорное «Дело врачей».

Смерть Сталина, вздох облегченья,
Соратников своры грызня,
Хрущевское выступленье,
Как гром среди ясного дня.

Лязг танков в венгерской столице –
Закат едва вспыхнувшей веры …
Открытие новой страницы –
Великой космической эры.


Пленивший весь мир гжатский парень
По имени Юрий Гагарин,
Карибского кризиса встряски,
Трагедия в Новочеркасске.

Культ Брежнева, лесть, комплименты,
Суды, лагеря, диссиденты,
Психушки, удушье ГУЛАГа,
Вторженье союзников в Прагу.

Народ, честь сгноивший в бутылке,
Взлет в космос «Аполло» – «Союз»
Афганской трагедии груз,
И Сахаров в горьковской ссылке.

Деревни и сёл вырожденье,
Крестьянский полей запустенье,
Застой, разложенье России
И чудо – явленье Мессии.

Мессии в лице Горбачёва,
Как взрыв его новое слово,
Ростки демократии, права,
Шараханье  влево и вправо.


Партийных чиновников козни,
Чернобыля атомный крах,
Межнациональные розни –
Баку, Сумгаит, Карабах.

И «Памяти» черная свора,
Их антисемитский поход,
Евреев повальный исход,
Разброд, забастовки шахтёров.

Проект Договора – согласья
И мира желанный венец,
Путчистов бесславный конец,
Союза развал в одночасье.

Рождение новой России,
Пьянящее чувство  - свобода!
Крах шоковой терапии
И обнищанье народа.

Расколы в рядах демократов,
К согласию тщетный призыв,
Руцкой,  Макашев, Хасбулатов
И новый октябрьский взрыв.


Разрывы и грохот снарядов
И Ельцина дух боевой,
Парламентских стен черный слой,
Фиаско мятежных отрядов.

Раздел на голодных и сытых
В дошедшей до краха стране
И трупы невинно убитых
В позорной чеченской войне.

Апатия, страх, общий спад,
Структур мафиозных разборки,
Рекламы безнравственный смрад
И жизни убогой задворки.

И, может, подобный бальзаму,
Возврат к очищающей вере
В тяжелой взрывной атмосфере
 И есть путь единственный к Храму?

Россия … Столетий творенье …
Возможно ль постичь твою суть?
Хоть сложен и труден твой путь,
Я верю в твое становленье!
                1996

Мне часто приходилось слышать фразу: «Евреи – Богом избранный народ». Поначалу я считал, что этими  словами просто высоко оценивается создание иудеями Священного писания, ставшего основой многих религий. Но когда я поглубже познакомился с историей еврейского народа, я понял, что это – не пустые слова.

Верю я, что мы, евреи –
Богом избранный народ:
Ведь  еще с времен Моисея
Дух свободы в нас живет.

Этот дух тысячелетья
Озарял дорогу нам,
Несмотря на лихолетья
И сожженный дважды Храм.

Сотни тяжких лет в изгнанье,
Вечный безысходный страх,
Слезы, муки и страданья
В поселеньях, лагерях.

Что тогда осталось? Тора!
Всё прошли евреи с ней –
Черносотенные своры,
Гарь Освенцимских печей,
Истязанья, приговоры
Большевистских палачей.
Сколько вынесли евреи,
Твердо веря в свою цель!
Ту, что выстрадана сердцем,
Что изрек великий Герцль:
«На святой земле Моисея
Будет Эрец Исраэль!»

И  сражались с этим кличем
За свободу и права –
Так сбылись во всем величье
Герцля вещие слова!
                1996
С особой благодарностью хочется отметить ту поддержку, которую оказала нам в Израиле моя двоюродная сестра Юдит. Этой энергичной, жизнерадостной женщине довелось пережить самое страшное – гибель сына, которому едва минуло двадцать лет. Памяти погибшего от рук палестинских террористов юноши я посвятил очень искреннее  стихотворение, которое было включено в программу  по литературе одной из тель-авивских русскоязычных школ.
                ЙОРАМ

Он молод был – едва за двадцать,
Он только начал жизнь свою.
Ему бы весело смеяться,
С любимой девушкой встречаться,
А он – мальчишка пал в бою.


А как его все восхищало –
И голубой морской простор,
Полей цветное покрывало
И пастбища на склонах гор.

И как чудесно пахнет мята,
Как яблони в садах цветут,
Как молоко сосут ягнята,
Как в небе облака плывут.

Одно он ненавидел люто –
Террор, что сеет кровь и смерть,
Любил он жизнь и потому-то
Так торопился повзрослеть.

Мальчишка с чистою душою –
Как пылко в грезах он витал!
В бою с врагами, пав героем,
Недолюбил, недомечтал …

Он был израильским солдатом
И бесконечно дорог нам,          
Погиб он в шестьдесят девятом,
А звали юношу Йорам.
               

Йорам погиб … Но не напрасно –
Ведь он оставил память нам:
Все то, что в жизни так прекрасно,
Любил и защитил Йорам …
                1996
Я очень люблю музыку! Причем - музыку, независимо от жанра: симфоническую, оперную, эстрадную, старинные романсы, народные песни и многое, многое другое. Удивительно, в голове моей очень часто звучат полюбившиеся мне мелодии. Увы, этого я не могу сказать о современной эстраде, которая за редким исключением докатилась до откровенной пошлости. И однажды, услышав очередной современный «шедевр», я просто не мог промолчать.
Какие песни раньше были!
С ними рождались, с ними жили,
В войне жестокой победили –
Те песни в сердце мы хранили.

«Катюша», «Соловьи», «Смуглянка»
И задушевная «Землянка».
В них – писем смятые листы
И разведенные мосты,
Записки чьей-то пара строчек
И синий скромненький платочек.

Цвели в них яблони и груши,
Шумел сурово брянский лес
И бередили наши души
Шульженко, Козин и Бернес.
В их песнях жил чудесный мир:
Свиданья, парочки влюблённые
И солнце за день утомлённое,
Цветущий в розах парк Чаир.

И в мрачных, тесных коммуналках,
Где жизнь текла убого, жалко,
Где ужасы ночных звонков,
Шуршанье черных «воронков»
И страх арестов и допросов
Ввергали в леденящий шок,
Звучали Дунаевский, Строк
И песней душу грел Утёсов …

В шестидесятых стали вехой
И Кристалинская, и Пьеха,
И Хиль, и Клемент, и Кобзон –
Как пел душевно баритон
О пароходах и матросах
И о дымке от папиросы.

Нет, песням этим не забыться!
И помним мы с тех давних пор
Гор вереницы и елей ресницы
Над голубыми глазами озёр.

Мы помним голоса и лица –
Гуляев, Трошин, Отс, Кострица …
А разве пели ради славы
Высоцкий, Галич, Окуджава?

Ведь песни их о людях чистых –
Геологах и журналистах,
Любивших свой народ, страну,
О мальчиках, ушедших на войну …

Шли годы, и менялась ода.
Увы, наверно, ей в угоду
Исчезла в песнях мелодичность
Да и певец – уже не личность.

И вот привычная картина:
Хрипит патлатая детина,
Он не поет – бормочет что-то,
Трясется до седьмого пота.

За ним вульгарные девицы -
Открыты груди, ягодицы,
Желанья чувства – все натурой,
В экстазе публика трясётся –
Юнцы без вкуса и культуры,
Все это песнями зовётся.
А жаль … Нам в песнях столь важна
Хрустальной чувственности нота –
Ведь песня людям так нужна,
Как птицам крылья для полёта …
                1996

Жизнь, как уверяют нас мудрецы, суета сует. Годы мелькают незаметно и начинаешь это понимать после … очередного юбилея.

                РУТИНА
Задумайтесь, чем мы живём?
На что мы тратим нервы, силы?
Работаем, едим и пьём
И очень часто всё не мило.

По магазинам суетимся,
Уборки делаем ворча,
С сердечной болью спать ложимся
И уповаем на врача.

Считаем, вновь ворча, расходы
И тут не скажешь: Всё о’кей!»
Мелькают незаметно годы –
За юбилеем юбилей.

И думаешь: какая жалость,
Что пролетела жизнь беззвёздно,
Но понимаешь слишком поздно:
Не годы, а рутина – старость …
                1997
Вообще-то жизнь человека – это своеобразная синусоида: радости сменяются печалями и наоборот. А иногда наступают и минуты отчаяния, и тогда  воспаленное воображение рисует самые мрачные картины. 

Плот разбитый – пленник океана
Обреченно бьется на волнах
И смертельной хваткой урагана
Он вот-вот повержен будет в прах.

А на нем распластанное тело,
Судорожно впившееся в трос,
И, изнемогая, озверело
Из последних сил взывает: «SOS!»

И хрипит: «Ну, помогите, черти!»
Но волна крутая в тот же миг
Бросила его в объятья смерти,
Оборвав предсмертный, дикий крик.

Моя жизнь – не тот ли самый плот,
Что стихия по волнам несёт? …
                1997   


К 1997-му году мой журналистский стаж насчитывал уже 27лет. Печатался я в разных изданиях Советского Союза и Израиля, причем мои публикации охватывали многие виды спорта, среди которых явное предпочтение я отдавал шахматам. Увы, в этой древней и благородной игре стараниями советских идеологов всегда царил дух политиканства, особенно после того, как опальный гроссмейстер Виктор Корчной в 1976 году решил не возвращаться в СССР.
В 1978 году в филиппинском городе Багио состоялся матч за мировую шахматную корону между чемпионом мира, любимцем советских вождей Карповым и «злодеем» Корчным. Председатель Оргкомитета матча Флоренсио Кампоманес (в обиходе - Кампо) в обмен на обещание представителей СССР содействовать его избранию Президентом международной шахматной федерации (ФИДЕ) сразу же стал «служить» состоявшей в основном из сотрудников КГБ советской делегации и в какой-то мере, помог Карпову удержать шахматную корону.
Спустя шесть лет ставший уже Президентом ФИДЕ Кампо вновь оказал услугу Карпову. Ведя в счете в матче за шахматную корону с молодым и невероятно талантливым гроссмейстером Гарри Каспровым, Карпов после двух поражений подряд утратил инициативу и находился, как говорят боксеры, в состоянии «грогги». Срочно прибывший в Москву Кампо, несмотря на протесты поймавшего кураж Каспарова,  прекратил матч. Новое единоборство в 1985 году  блестяще выиграл Каспаров.
Став чемпионом мира, Гарри Каспаров организовал  Международную ассоциацию гроссмейстеров и, выйдя из рядов ФИДЕ, провел победный матч за мировую шахматную корону с английским гроссмейстером Найджелом Шортом. Кампо отказался признать итоги этого матча и в отместку организовал матч «на первенство мира»  между Карповым и голландцем Яном Тимманом. Кавычки здесь не случайны -  ведь право оспаривать шахматную корону завоевал именно Шорт, победив в отборочном цикле ФИДЕ и Карпова и Тиммана. В матче между ними, сразу же получившем  название «поединок битых», победил Карпов, провозглашенный «чемпионом мира по версии ФИДЕ».
Вот такая долгая предыстория, которая вносит полную ясность в следующее мое стихотворение.
      С  «ЧЕРНОГО  ХОДА»
Каспаров – суперчемпион!
Без скидок и без версий
И очень жаль, что его трон –
Объект интриг, диверсий.

Каспаров, видит Господь Бог,
Бил Карпова где только мог!
Но Кампо – шулер еще тот! –
Открыл любимцу «черный ход».

Матч Карпов – Тимман… Низкий сорт!
Их – сильных, именитых
Из претендентов выбил Шорт.
И дернул же обоих чёрт
Скатиться к «матчу битых».

Так Карпов, вновь забыв о чести,
Пристроился на «теплом месте».
Но всему миру уже ясно,
Что Карпов – даже не второй,
Зато владеет он прекрасно
«Околошахматной» игрой.

С его богатым «арсеналом»
Он никогда не пропадёт:
Зачем же признавать провалы? –
Всегда найдется «черный ход».
                1997
Заменивший Кампоманеса на посту Президента ФИДЕ Кирсан Илюмжинов утвердил новую, так называемую «нокаут-систему» для выявления чемпиона мира по шахматам. Отныне 128 шахматистов в коротких единоборствах (две партии с обычным регламентом и далее «быстрые» партии с укороченным временем и, если потребуются блиц-партии) должны определить чемпиона мира по системе с выбыванием. При этом денежные призы пропорционально занятым местам получают все участники. Илюмжинов рассчитывал, что новая система примирит Каспарова и Карпова, и оба примут участие в борьбе. Однако Каспаров отказался играть: как можно выявлять сильнейшего шахматиста планеты в шоу, а иначе блиц-партии, то есть пятиминутки и не назовешь.
    НОКАУТ … ВЕЛИКОЙ  ИГРЕ
Какое величие быть королём,
Вступившим на шахматный трон!
Все самое лучшее собрано в нём –
Недаром ведь он – чемпион!
Немало грозных конкурентов
Пытались покорить Олимп,
Но чемпионский гордый нимб
Из всей когорты претендентов –
Блестящих шахматных светил
Тринадцать лучших освятил.

Сто десять долгих лет сражений,
Венец их – состязанья двух,
О, как захватывало дух –
Ведь каждый, несомненно, гений!

Борьба шла строго по канонам,
И соискатель твердо знал:
Тот становился чемпионом,
Кто чемпиона побеждал! …

И вдруг ФИДЕ представила
Совсем иные правила.
О, боже, что за времена,
Как низко пали нравы!
Что им святые имена –
Кто платят, те и правы.

Теперь понятье «чемпион»,
Как старый фрак в заплатах –
Пусть не сильнейшим будет он,
Зато все … при деньжатах.

Ну что же, подведем итоги
Мир шахмат в состоянье «грогги»:
«Нокаут-система» нас ждёт в декабре,
А с нею … нокаут великой игре …
                1997
Следующее стихотворение – что-то сродни басне. А в баснях, как всем известно, что-то соответствует реальности, что-то явно преувеличено …
       НЕЛЕГКА  ЖИЗНЬ  ЛАНЬЯ …
Однажды Лев – могучий царь зверей
Велел в саванне в десять дней
Переписать всё населенье.
И, выяснив, что стало мало ланей,

А лакомства, признаться, нет желанней,
Решил исправить положенье.

Гонцов отправил он во все леса,
А те уж не жалели словеса:
«У нас в саванне ходят толки -
В лесу вас поедают волки,
В лесу забиты вы, бесправны,
Мы ж вам приём устроим славный!

Наш Лев, пылая возмущеньем,
Что травят, притесняют вас,
Сегодня подписал указ –
Указ о вашем возвращенье.

Мы примем ланей всех без квоты,
Вас ждут лишь радости и льготы
И станет славная саванна
Для вас «Землёй Обетованной».
Подумали немного лани
И потянулись все к саванне.
И в самом деле, пылко, рьяно
Встречала ланей вся саванна.
Но вот иссякли реки слов
И стали лани … лакомством для львов.

И ныне причитают лани:
«Как обманули нас в саванне!
Ох, нелегка ты, жизнь ланья –
И здесь мы тоже для закланья!»
                1997
А сейчас немного об Америке. Безусловно, американская демократия является эталоном для многих стран. И самый яркий пример – импичмент президенту США республиканцу Ричарду Никсону, главному виновнику Уотергейтского скандала. А вот попытка реванша республиканцев, обвинивших президента- демократа Билла Клинтона в сексуальных связях с Моникой Левински – это, на мой взгляд,  уже явное извращение демократии. Единственный человек, кто имел полное право осуждать Билла Клинтона – это его супруга Хилари. Это стихотворение написано мною незадолго до голосования об импичменте Клинтону.
О, господа республиканцы,
Как вы могли так низко пасть?
Один у вас лишь стимул – власть!
И без стыдливого румянца
В угоду низкой своей цели,
Ни в чем не ведая преград,
Готовы вы в чужой постели
Искать желанный компромат.

Наверно, даже разглядели
Ваши циничные агенты
Следы у Моники на теле
От страстной ласки президента.

Не приведи попасть вам в лапы –
Псевдозащитникам морали,
(Святее, чем сам римский Папа!) -
Ведь честь страны вы растоптали!

И не мораль – иная цель
В чужую гонит вас постель.
Манит вас, как во мраке свет,
Одно – овальный кабинет.

В обход общественного мненья,
Приняв позорное решенье,
Позор нечистоплотной братии,
Увы, так низко пасть готовой:
Трубя о чести, демократии,
Вы растоптали их основы!

Ваш заговор республиканский
Подобен страсти … импотента,
А вот народ американский
Явно поддержит президента.

Хоть вы и «наломали дров»,
Билл Клинтон выдержит процесс,
Вы же лишились голосов
На новых выборах в Конгресс …
                1998
Как и ожидалось, нечистоплотная затея республиканцев провалилась …
Следующим своим стихотворением я могу по праву гордиться! Впрочем, все по порядку. В начале июля 1998 года у меня завязалась дружеская переписка с одним из самых лучших знатоков русской поэзии зарубежья или поэзии изгнания, уроженцем Варшавы, а с конца 60-х годов – жителем американского городка Орандж, бывшим пресс-атташе Виктора Корчного на матче с Карповым в Мерано Эммануилом Штейном. Детищем Штейна была начатая им «Антология русской поэзии зарубежья». Увы, в следующем году Эммануил Штейн неизлечимо заболел. Но он мужественно боролся со страшным недугом. «Главное, - писал он мне, - успеть завершить дело всей моей жизни». Желая поддержать Штейна, я послал ему свое стихотворение «Сыны России».
          СЫНЫ  РОССИИ 
             Посвящается Эммануилу Штейну
Сколько их, разбросанных по свету
И уже ушедших в мир иной –
Скульпторов, художников, поэтов,
Разлученных со своей страной!

В чем же их таланта мудрость, сила?
Что родил их вдохновенный труд?
Может быть, ответят их могилы,
Где последний обрели приют?

Но молчат пристанища немые –
Вечный здесь покой и тишина ..
Кто ж вернёт забывшей их России
Давшие ей славу имена? …
                1999
Ниже в письме я сделал приписку: «Это сделали вы!» Это стихотворение очень растрогало Штейна, и он в очередном письме просил: «Не сочтете ли вы возможным  посвятить это стихотворение мне? Если вы не возражаете, то перепишите его, пожалуйста, с  посвящением мне. Это скрасит мне немногие оставшиеся дни …» В этом же письме Штейн просил сообщить ему мои краткие биографические данные, давая понять, что «Сыны России» как бы объединяют и предваряют всю тему «Антологии русской поэзии зарубежья». Надо ли говорить, что я с радостью вновь послал ему это стихотворение, но уже с посвящением. Увы, в один из сентябрьских дней 1999 года Эммануил Штейн ушел из жизни …
Часто вспоминая Эммануила Штейна и искренне сожалея о его безвременной кончине, я в то же время не могу не проникнуться гордостью. Гордостью - потому, что такой выдающийся знаток поэзии высоко оценил некоторые мои стихи, а одно из них – «Сыны России» удостоил чести быть включенным в, увы, так и не  завершенную им «Антологию русской поэзии зарубежья» …
Я уже не раз упоминал о своей всепоглощающей любви к музыке. С каким наслаждением однажды я слушал мелодии Оскара Строка – «Голубые глаза», «Лунная рапсодия», «Скажите, почему?» и другие!
Мелодии Оскара Строка …
Я вновь в их чудотворной власти –
В них столько утонченной страсти,
Прекрасной, чистой и высокой!

И юности далекой грёзы,
Надежды, радости, печали,
Лаская душу, зазвучали,
Невольно исторгая слёзы …
                1999

Моя первая книга об увлекательной самой древней игре и ее верных рыцарях – выдающихся мастерах шахмат «Волшебный дар Каиссы» вышла в «Лениздате» в 1991 году. Не раз критикуемая мною (и не только мною!) советская власть совершенно бесплатно для меня не только издала эту книгу тиражом 50 тысяч экземпляров, но и реализовала весь тираж по книжным магазинам и библиотекам, да еще к тому же выплатила мне гонорар!
Теперь об этом и в России и в Израиле можно только мечтать! Так, израильские частные издательства, к которым я обращался, заламывали такие цены, что становилось не по себе, и при этом нужно было самому позаботиться о реализации куцего тиража. Именно это стало темой моей новой басни.
Однажды Заяц длинноухий –
Не знаю, то ль он был «под мухой»,
То ль это старческий маразм,
Поэтом захотел стать разом.

Достал бумагу, карандаш –
Час бился в рифмах заяц наш
И кончил наконец со вздохом.
Перечитал – совсем неплохо!

Пылая творческим накалом,
Стихов впоследствии немало
Он написал – творенья эти
Печатались в лесной газете.
Взбодренный славою своей,
Решил он избранные строки
Послать уже царю зверей –
Ведь Лев в поэзии слыл докой.

В ответ немало добрых слов
Он получил и ко всему
Один из посланных стихов
Просил Лев посвятить ему!

Был Заяц рад необычайно –
Еще бы, слово Льва так лестно!
Ведь Лев, а это всем известно,
На похвалу скуп чрезвычайно.

Да, Заяц много достиг!
Ему к тому же царь зверей
Прислал в подарок пару книг
И множество своих статей.


Теперь у Зайца нет сомнений –
(Нет, нет, он далеко не гений!),
Но книгу избранных стихов
В свет выпустить уже готов.

Ведь это ж жизненные вехи –
Все то, что в памяти нетленно!
И пусть есть мелкие огрехи,
Стихи чисты и откровенны!

И вот встречает он в лесу
Издательницу книг – Лису:
«Издать желаешь, серый, книгу?
Помочь тебе смогу я мигом!

Да кто ж еще тебе поможет?
Есть опыт, я повсюду вхожа,
Сама пишу стихов немало,
Блестяще с ними выступала!


Повсюду слышу комплименты,
Овации, аплодисменты!
А сколько я издала книг –
Мой вклад в поэзию велик!

Ведь даже Лев – сам царь зверей
(Лиса болтала без смущенья!)
Назвал, представь, мои творенья
Настольной книгою своей!

Издать ты можешь у Гиены,
Но убедишься быстро, друже,
У ней и качество похуже
И высоки безмерно цены» …

Лиса звонит спустя пять дней:
«Ну, задал ты, Косой, работу!
Теперь живу одной заботой –
Лишь только книгою твоей!


А с ней забот невпроворот!
И графика и переплёт,
Тираж, компьютерный набор,
Да и самих стихов отбор.

Ведь коль печатать все подряд –
Не хватит трех твоих зарплат!
Это притом, что у Гиены
Почти в два раза выше цены.

Я б сократила половину
И объясню тебе причину:
Стихи довольно сыроваты,
В них даже смысла маловато.

Хромает рифма и размер,
Замечу для твоего же блага,
Как и поэт, ты тоже сер,
А впрочем, стерпит все бумага!»


И Заяц сник, дошел до точки –
Хоть ставь несчастному примочки!
«А я-то думал: я – поэт,
А тут – строки удачной нет!

Да, критика лисы сурова!
Но как же Лев меня хвалил?!
Но он недавно ведь почил,
К нему не обратишься снова.

Пойду к Медведю: слышал - он
В делах подобных искушён.
И даст какой-нибудь  совет –
Он тоже ведь авторитет!»

Ему поведал все, как есть.
Медведь взревел: «Здоровье, честь,
Чтобы сберечь в нашем лесу,
За милю обходи Лису!


И уж ничтожна совершенно
В роли издателя Гиена!
Я – тот, кто лучше всех поможет,
Но у меня … чуть-чуть дороже …»
………………..
Эх, если бы в лесу создать
Такое учрежденье,
Где можно книги издавать
Без лишнего мученья!

Где вместо вымогателей,
Мнящих себя суперменами,
Работают издатели
С приемлемыми ценами …
                1999
Как-то в супермаркете я случайно разговорился с девушкой, которая мокрой тряпкой протирала пол. Рядом с ней на картонной коробке стоял маленький преемник, из которого лились дивные звуки фортепьянного концерта Эдварда Грига.
- Вам нравится этот концерт? – с улыбкой спросила девушка.
- Еще бы! – воскликнул я. – Это одно из моих любимых музыкальных произведений.
Далее выяснилось, что моя собеседница, которую звали Лиля, несколько лет назад окончила в Москве музыкальную школу по классу фортепьяно, а в Израиле ей пришлось взяться за … тряпку с ведром.
Дома, вспомнив этот эпизод, я неожиданно для себя выразил к нему свое отношение.
КОНЦЕРТ ДЛЯ … ТРЯПКИ И ВЕДРА
Концерты для фортепиано!
Искусства высочайший пик!
Творенья подлинных титанов –
Рахманинов, Чайковский, Григ!

А пианисты – виртуозы –
Нейгауз, Гилельс и Оборин,
Игра их исторгала слёзы,
Их гений ярок и бесспорен!

И сколько юных дарований,
Едва расправив плечи, грудь,
В порыве творческих исканий
Мечтали повторить их путь.

Но на Земле Обетованной,
Куда их привела судьба,
Где жизнь – тяжкая борьба,
Пришлось забыть о фортепьяно.

И вот привычная картина:
Экс-пианист с тоской в глазах
Иль за прилавком магазина,
Иль с мокрой тряпкою в руках.

Познав работы черной иго,
Уныло с раннего утра
Он исполняет вместо Грига
Концерт для … тряпки и ведра.
                2000
На следующий день я прочитал Лиле свой грустный экспромт, но она, весело рассмеявшись, воскликнула: «Ой, подарите мне это стихотворение!» Протянув девушке листок, я пожелал ей как можно скорее сменить эту работу на успешные выступления в престижных концертных залах Тель-Авива …
Шахматная тема еще не один год будет верной спутницей моего творчества. На этот раз стихотворение получилось очень грустным …
                УХОДЯТ СТАРОЙ ГВАРДИИ БОЙЦЫ …
О, старой гвардии бойцы,
О, шахматные мудрецы,

Неотвратимой чередой
Уходите вы в мир иной …

Щемяще горьки мысли эти!
В последнем лишь десятилетье
Семь шахматных богатырей
Ушли в неведомую даль …
Средь них волшебник, чародей
Неповторимый гений – Таль!

С улыбкой доброю своей
Он словно ожил предо мной,
Лукаво мне грозя рукой:
«Только без траурных речей!»

А вслед за ним – Файн и Решевский,
Ботвинник и Полугаевский
И Найдорф – вечный балагур –
Плеяда мировых фигур.


И Геллер … В этом скорбном списке
Последний он в созвездье славном –
Лучший знаток Староиндийской
Ушел от нас совсем недавно.

Нет, не погасла их звезда –
Остались многим поколеньям
Их гениальные творенья,
Как памятники, навсегда!
                2001
Несколько раз мне довелось побывать в Иерусалиме. И всегда охватывало удивительное, неповторимое ощущение, которое возникает при соприкосновении с Вечностью. И это волнующее чувство я попытался выразить в поэтической форме.
                ИЕРУСАЛИМ
Иерусалим … Святыня всех святынь!
Неповторимая на свете!
Ведь здесь, куда свой взор не кинь,
Витает дух тысячелетий …

Дыша седою стариной,
Как много помнят стены эти!

И каждый камень их – немой
Свидетель трех тысячелетий.

Воздвигнув крепостные стены
На склонах Храмовой горы,
Еще с древнейшей той поры
Иерусалим зовут священным …

Иерусалим – твердыня, щит,
А царь израильский Давид,
Полный гордыни и амбиций,
Возвел его своей столицей.

И с тех времен Иерусалим
Все помнит: и пожарищ дым,
И вавилонское плененье,
И мест священных оскверненье.

Всплывают в памяти незримо:
Цари, халифы, фароны

И прокураторы из Рима,
И мудрецы Синедриона.

И крестоносцы-тамплиеры –
Носители христианской веры,
Эра османского правленья,
Годы британского мандата
И, наконец, святая дата
Желанного освобожденья.

Развеялся столетий дым …
Сегодня вправе мы гордиться –
Всё вынесший Иерусалим
Вновь стал израильской столицей!
                2001
В июне сестре моей жены – Анне исполнилось 50 лет. К ее юбилею я решил написать поздравление, но не примитивное «поздравляем – желаем», а в виде исторического экскурса в прошлое.
    ВСЕМ  АННАМ   АННА!
В истории немало Анн –
Напыщенных и величавых,

Но это – фикция, обман
В твореньях борзописцев бравых.

Ну, скажем, Анна – королева.
При величавой, гордой мине
Не прочь была «вильнуть налево»
То с Бэкингемом, с Мазарини.

Иль Анна – русская царица …
Пригрела у подножья трона
Курляндца - мерзкого Бирона.
Смерть сеяла, не разбирая лица:
При ней в подвалах Ушакова
Казнили за одно лишь слово.

Иль чеховская героиня,
Хоть не графиня, не княгиня,
Но не была, отнюдь, разиней:
Ведь вышла замуж за чинушу,
Отцу родному плюнув в душу.

Итог прекрасно помним мы:
Отец с детьми среди зимы,
Оставив за долг квартиру,
Был вынужден пойти по миру.

А пулеметчица? Враги
Вкусили от нее немало.
Но ведь … портянки, сапоги …
Фу! Где же женское начало?

Мы видели их  на экране,
Не только этих – и других.
Не стоит ни одна из них
Мизинца нашей милой Ани.

Да что там говорить! Она –
Не только верная жена,
Предупредительна, учтива,
Умна, божественно красива!


Мы искренне желаем ей
Всегда, а в этот день тем паче –
В ее прекрасный юбилей
Здоровья, счастья и удачи!
                2001
«Ты навеки в памяти моей …» - эти слова из моего стихотворения, написанного после похорон мамы, не просто патетика, а светлая правда. Ведь я так часто вспоминаю маму …
Когда я остаюсь порой
С самим собой наедине,
Образ любимый, дорогой
Является тотчас же мне.

Он незабвенный, чистый самый –
Ни годы, ни могилы мгла
Не омрачают образ мамы -
Символ заботы и тепла …
                2001
А однажды мне приснилось, что мама жива. Но если в реальности после нашего переезда в Израиль мама осталась жить со старшим сыном, то в моем сне - она несчастна и одинока …
Мамочка … Стара и одинока …
И не чает в горестной судьбе,
Что я вдруг приеду издалёка,
Чтоб обнять, прижать ее к себе …

И вот дверь, знакомая до боли –
Наконец, судьбе наперекор
Я открыл ее усильем воли
И вошел, волнуясь, в коридор.

Как лунатик, сделал шаг, шатаясь …
И тут вдруг, на палку опираясь,
Вышла … мама, кутаясь в платок.
- Мамочка! – лишь прохрипеть я смог.

Глядя слеповатыми глазами
(В них и радость, и немой укор),
Мамочка залилась вдруг слезами
И без чувств упала б на ковёр.

Но я подхватил ее под руки
И на стул, целуя, усадил.

Боже, так тяжёл ты, груз разлуки,
Что на встречу не осталось сил.

Целовались мы, наверно, час
И молчали, разомлев, без силы …
- Ты, сыночек, голоден сейчас? –
Мама … неуверенно спросила.

- Мамочка, ты ходишь понемногу?
- Я, как говорится, слава богу!
Как твое здоровье и Ритули? -
Оба вы немало там хлебнули.

И сейчас, я вижу, ты встревожен,
Что за боль тебя, сыночек, гложет?
Может, неурядицы с работой?
Так поведай мне свои заботы …

А на кухне, заглянув в буфет,
Мама проронила виновато:

- Только хлеб, увы, продуктов нет,
Для тебя ведь это маловато? …

Я давно не выхожу из дома
Два инфаркта, грыжа, глаукома.
Раз в неделю занесет батон
Мне соседка – вот весь рацион.

Боль и стыд сдавили мою грудь,
Я вскочил расстроенный вконец:
- Это же не жизнь, это жуть!
- Я – не сын, я – эгоист, подлец!
С этими словами на устах
Выскочил на улицу в слезах.

Я бежал, глотая валидол …
А, вернувшись, выложил на стол
Колбасу, сыр, мясо, фрукты,
Овощи и прочие продукты.


И, окрепшим голосом звеня,
Я вскричал, мотая головой:
- Ты здесь не останешься ни дня
И уедешь навсегда со мной!

И буквально в тот же миг
Я, услышав чей-то крик,
Чтоб понять – откуда он,
Вдруг … проснулся изнывая,
Все еще не понимая:
Что же – явь, а что же – сон? …
                2001
Палестинский террор … Его жертвами стали тысячи ни в чем не повинных израильтян, в том числе женщин и детей. Чего стоит хотя бы теракт в Дельфинариуме, унесший жизни десятков подростков! И что особенно удивляло – это довольно вялое осуждение палестинского террора западной прессой, воспринимавшееся террористами как стимул для новых кровавых деяний.
О, западные «демократы»,
Вы в терроризме виноваты!
Что вам кровавые эксцессы –
Ведь совесть – одна из химер …
У вас лишь свои интересы –
Арабская нефть, например.
Одна лишь вам истина свята,
Вы чтите ее с давних пор:
Коль гневно клеймить Арафата –
Получишь в Европе террор.

Политике этой в угоду,
Хотя она насквозь нечиста,
Убийцу и террориста
Зовете «борцом за свободу».

Одна у «борца» лишь идея,
И планы коварны, жестоки:
Стремясь истребить всех евреев,
Льет крови невинной потоки.

И этот палач, изувер –
Едва ль не герой вашей прессы –
Превыше всего интересы,
А совесть – одна из химер…
                2001

В том же году, вернувшись  из очередного отпуска, во время которого мы с женой побывали  Париже, я обнаружил, что мое рабочее место в будке отдано какому-то израильтянину, а я лишился работы. Как тут не вспомнить историческую фразу будущего французского короля Генриха Четвертого: «Париж стоит мессы!». В отличие от Генриха Четвертого, у которого на карту были поставлены не только будущий престол, но и сама жизнь, я потерял всего лишь будку охранника. В общем, «Париж стоит … будки!» Конечно, пребывание в великом городе оставило свой след:
Париж … Столицею столиц
Вознесся над планетой –
В веках величие воспето
Его дворцов, мостов, гробниц.

При взгляде сквозь веков лавину,
Сквозь толщу стен монастырей.
Всплывают мрачные картины
Давно, давно минувших дней …

Вот кровь фонтаном бьет из раны
Бесстрашной девы Орлеана,
Вот трупами Париж усеян
В святую ночь Варфоломея.


А это свой кровавый план,
Всё взвесив тщательно, умело,
Готовят Равальяк, Клеман –
И вот два распростертых тела:
Двух Генрихов, двух королей –
Таков конец их бурных дней.

Фуке … Он роскошью дворца,
Затмив носителя короны –
Картины, золото, иконы –
Приблизил час своего конца
И кончил дни свои в неволе –
В Бастилии и Пеньяроле.

Невозмутимый Жорж Дантон …
На эшафоте стоя, он
Слегка похлопав по плечу,
Бросает гордо палачу:

«Я голову свою спокойно
Сложу за равенство, свободу,
Ты покажи ее народу –
Поверь, она того достойна».

А вслед за ним настал черёд
За убежденья, веру
Взойти на тот же эшафот
Сен-Жюсту, Робеспьеру.

А вот и сам Наполеон …
Но где могущество былое?
Лицо уже немолодое,
Пред смертью горько шепчет он
На острове Святой Елены:
«Аустерлиц, Ваграм, Иена –
Побед блистательных венец
О, как же горек мой конец!»

Всё знал Париж: и диктатуры,
Цепь заговоров и интриг …
Но он к тому ж еще велик,
Как центр мировой культуры.
Здесь миру не одно столетье
Своих шедевров многоцветье
Являли Беранже, Роден,
Вольтер, Мольер и Лафонтен.

От родины своей в дали
Творили Дягилев, Дали …
Они и многие другие,
А имена-то все какие!

Само название Парижа
Прекрасно, величаво –
Синоним гордости, престижа,
Величья, наслажденья, славы!
                2001
Если лишь безвременная смерть не позволила Эммануилу Штейну выпустить в свет «Антологию русской поэзии зарубежья», а мне – стать одним из включенных в нее поэтов, то с известным поэтом Андреем Дементьевым все вышло совсем иначе. Из телевизионной передачи Андрея Малахова «Большая стирка» я с горечью узнал о трагедии Дементьева – самоубийстве его сына из-за супружеской неверности жены. Я был настолько потрясен, что тут же выразил поэту свое сострадание:
Я слушал ваш рассказ о сыне
В волненье у телеэкрана
И чувствовал, что эта рана
В вас кровоточит и поныне.

Не знаю – был ли сын поэтом,
Но, озаренный дивным светом
И чувством искренним, большим,
Он, как поэт, был так раним …

В плену предательства, обид
С больной, израненной душой
Он, не найдя надежный щит,
На шаг решился роковой …

И горю вашему внимая,
Я, сострадая вам, желаю:
В поэзии черпайте силы!
Пусть будет каждый стих ваш новый,
Как память, как листок лавровый
В венке у дорогой могилы …
                2001
С трудом раздобыв номер телефона Дементьева, когда поэт приехал в Израиль, я позвонил ему и, волнуясь, прочитал это стихотворение. Несколько секунд в трубке было слышно его тяжелое дыхание. А затем поэт произнес каким-то сдавленным голосом: «Большое вам спасибо! Сейчас я уезжаю в Россию, но в начале мая будущего года вновь приеду в Израиль. Надеюсь, тогда мы  встретимся, и вы подарите мне это стихотворение».
Я был окрылен: еще бы – известный поэт просит подарить ему мое стихотворение! В мае, как мы договорились, я позвонил Дементьеву. «Извините, но сегодня я уезжаю выступать в Хайфу», - был его ответ. Я ждал, когда он назовет день, когда мы сможем встретиться. Но Дементьев молчал - видимо, он уже «остыл» -  надеюсь только ко мне, но не к памяти своего сына …
Вообще-то я по натуре неисправимый оптимист. Так, выйдя на пенсию, вместо грустных мыслей типа: пенсия – это финишная прямая жизни, рассуждал совсем иначе:
Со старостью играю в прятки …
И хоть ее не обмануть,
Я от ее железной хватки
Всегда выискиваю путь.

Я верю в молодость без меры!
И вот, пожалуйста, пример:
Воскликнул, став пенсионером,
«Я - … молодой пенсионер!»
                2003
Сколько стихов в прошлом  я посвятил своей Риточке! Но останавливаться на этом и не думаю.

           ЧУДО  ИЗ  ЧУДЕС
Хоть поговорка утверждает:
«Чудес на свете не бывает»,
Я все же задаю вопрос:
Не чудо ли – сады Семирамиды?
Иль тот же Родосский Колосс?
Или легенда Атлантиды?

Иль Рима вечная краса?
Есть и другие чудеса:
Скажем, технический прогресс -
Сколько учеными открыто!
И все же чудо из чудес -
Моя несравненная  Рита!
                2003
Несмотря на мой оптимизм, иногда вызывает сожаление, что люди так скупы на добрые слова…
В буднях жизни, хоть  жив и здоров,
Не хватает порой … добрых слов,
А они так желанны, так милы!
Очень жаль, что напрасно их ждёшь …

Жизнь – миг … Им цена медный грош
У покрытой цветами могилы …      
                2003
И уж совсем пессимистично следующее четверостишие:
Одни вопросом движим я:
Зачем живем на этом свете?
То есть, в чем смысл бытия?
Но смысла нет в любом ответе …
                2003
«Ничего себе – оптимист! – воскликнет кто-то. – Вдруг заговорил о могиле и добрых слов ему не хватает! Просто упадничество какое-то!» Ну, доброе слово, как известно, и кошке приятно, а перепады настроения присуще любому. Но даже  плохое настроение у меня очень быстро сменяется новым и продолжительным всплеском оптимизма!
И вдруг последовала пауза продолжительностью в три года. За три года – ни одного стихотворения! Впрочем, от этого человечество ровным счетом ничего не потеряло. А я? …
Томимый внутренней борьбой,
Задумался я: что со мной?
Хочу писать и … не хочу –
Ужели годы в том повинны?
Были на то свои причины –
О них я лучше умолчу …

Вообще-то я не жажду славы,
Аплодисментов, криков «Браво!»
Ведь слава так непостоянна,
Так легкомысленна, жеманна:
Едва вкусил лишь ее ласки,
Она другому строит глазки.

Не жаждешь славы? Это – бред! –
Предвижу чье-то возраженье.
Что я могу сказать в ответ?
У каждого свое ведь мненье.

Подобные сомненья руша,
Скажу я твердо, что поэт
Тогда лишь источает свет,
Когда находит отклик в душах.

Как мудро изреченье Торы:
«От тех, кто славу догоняет,
Она все время убегает …»
И тут уж бесполезны споры …           2006
Сказав: «Были на то свои причины – о них я лучше умолчу», я понял, что умолчать не удастся. Иначе – как объяснить следующие два стихотворения? Поэтому назову причины, не называя имен.
Безмолвные хулители …
Под благодушной миной,
Невинною личиной
Вы – дьявола служители
С невежеством убогим
Творите зло, … невидимое многим.

О, как пословица мудра!
Чем больше делаешь добра,
Чем огорчительней награда:
Недобрый взгляд и горечь яда.

Для вас  - нож в сердце мой успех,
Ваше угрюмое молчанье
И зависть – это тяжкий грех,
К тому ж еще непониманье
Того, что каждый знает:
Всевышний за грехи карает …
                2006
В следующем стихотворении я называю и завистника. Удивительно, но это - … мой старший брат. «Ларчик» открывается просто: будучи отпетым консерватором, он считает, как это когда-то было заведено, что старший брат должен быть во всем успешнее младшего. Помню, когда я был первоклашкой, мы на уроках пения разучивали и пели песню «Как старший брат», суть которой: во всем быть похожим на старшего брата. Видимо, и мой брат полностью разделял эту точку зрения и считал, что младший не должен «высовываться». И когда после чтения мною своих стихов собравшиеся награждали меня аплодисментами, брат угрюмо молчал, опускал голову, делая вид, что чем-то занят … И это неоднократно повторялось … Но, как говорят в таких случаях, Бог – ему судья …
             ЗАВИСТНИКИ
Завистники, как вы ничтожны!
Порою скрытны, осторожны –
В недрах насупленного взгляда
Таятся желчь и горечь яда.

Завидуя и не любя
Исподтишка всех тех, кто рядом,
Вы этой желчью, этим ядом
Лишь отравляете себя.

Брат мой, себя не обмануть …
Жаль, братство дл тебя не свято:

Предательства ты выбрал путь
И отдал душу дьяволу – не брату …
                2006
Вскоре мы с женой были приглашены на «Золотую свадьбу» моего двоюродного брата Левы  его жены Евы. В просторном зале ресторана собралось около пятидесяти родственников и друзей виновников торжества. Наряду с другими, мне было предоставлено слово, и я зачитал свое довольно оригинальное приветствие:
Друзья, зачем мы здесь собрались?
Чтоб Еву с Лёвой возносить?
О, нет! На кой они нам сдались?!
Нам важно – выпить, закусить!

Полвека – это очень много!
Полвека рядом, день за днём,
И все вдвоём, вдвоём, вдвоём –
Они с ума сошли, ей Богу!

Но, как у всякого еврея,
Есть у меня одна идея:
Чем им и впредь вдвоём плестись,
Не лучше ль просто … развестись?!

Правда, идея гениальна –
Развод на «Свадьбе золотой»?!
Ведь это ж так оригинально –
Так соглашайтесь же со мной!

Вы думаете: ахинея?
Убеждены: для Лёвы Ева –
Источник счастья, королева?!
Но если так, то разумею –
Я должен снять свою идею.

Ну что же, выход очень прост:
За «молодых» поднимем тост,
А пожелания не новы:
Пусть будут счастливы, здоровы!

Пусть всё их радует на свете –
За часом час и день за днём
И пригласят нас на … столетье –
Мы обязательно придём!
                2006
Это приветствие был встречено веселым смехом и долгими аплодисментами. Я бросил взгляд на моего брата - он сидел, опустив голову …
Зимой 2006 года я провел неделю в Санкт-Петербурге, где в одном из издательств готовилась к выходу в свет моя книга «Волшебный дар Каиссы». В один из этих дней удалось организовать встречу пяти выпускников почти 50-летней (!) давности  Ленинградского техникума промышленного транспорта. Уже в метро я вдруг спохватился: я же ничего не написал к такой волнующей встрече! Выходя из метро, уже на эскалаторе я поставил последнюю точку в этом скороспелом стихотворении.
Нас разбросало по планете,
Не знаю, кто в том виноват.
Но не найти на белом свете
Город родней, чем Ленинград!

Где улицы знакомы, милы.
Где в первый раз пришла любовь,
Где дорогие нам могилы,
Где вспоминаешь вновь и вновь:

Былые встречи, расставанья
Тех лет, когда был молодым …
Но все растаяло, как дым -
Остались лишь воспоминанья.
 Промчались годы … Вновь мы вместе,
Путь пройденный такой большой!
И я скажу без капли лести:
Мы молоды и телом и душой!
                2006
В том же году каждый из героев упомянутой выше «Золотой свадьбы» отмечал свое 75-летие. При этом Лев – невероятно активный жизнерадостный интеллектуал разработал технологию переплавки резиновых автопокрышек.  По его проекту даже был открыт производственный цех в одном из городов … Индии. Все это и нашло свое отражение в моем поздравлении:
Пусть строчки эти пышут жаром,
Являя добрых чувств венец
И донесут до юбиляра
Желанья дружеских сердец!

Так будь же, Лев, здоровым, бодрым
На протяженье долгих лет,
И всем болезням и хворобам
Скажи решительное «Нет!»

Да и когда тебе болеть?
Ведь всюду должен ты успеть!
Чтенье журналов, книг, газет,
Встречи с друзьями, Интернет,
Порой поездки за границу,
Конечно же, с любимой львицей.

Что делать, коль такой уж нрав!
Напившись как-то раз «в дрезину»,
В Израиле ты всю резину
Решил отправить в … переплав.

Ну, благо бы еще у нас …
Но, полный планов и идей,
Ты «скромно» положил свой глаз
То ль на Калькутту, то ль Бомбей.

А раз ты взялся – жди успех!
И вот уже построен цех –
Воплощены твои идеи
То ли в Калькутте, то ль в Бомбее.

Жаль, что забыл ты про Европу –
Она ведь ближе и родней …
Как знать, на новый юбилей
Придется нам лететь всем скопом
Или в Калькутту, иль в Бомбей …
                2006
Стихи для Евы написаны по аналогии с поздравлением Анны.
Разве кого-то удивляло,
Что Ев в истории немало?
Все это ясно по-житейски:
Прекрасным именем библейским
Немало женщин нарекли
В различных уголках земли …

Но первая на свете Ева,
Что вышла из ребра Адама,
Всеобщего достойна гнева –
Я заявляю это прямо! –
Вкусила плод, прекрасно зная,
Что Бог нас выгонит из рая …

А что сказать о Еве Ганской?
Пред ней благоговел Бальзак!
А эта фифа с блажью дамской
С ним так и не вступила в брак,
А он ведь гений, как - никак!

А Ева Браун? Просто дура!
В маньяка втюрилась как кошка,
Хоть фюрер - важная фигура,
Но надо ж думать – хоть немножко!

Не будем вспоминать других …
Со мной, друзья, согласны все вы:
Не стоит ни одна из них
Мизинца нашей славной Евы!
                2006
Следующее шутливое стихотворение утверждает, что жизнь прекрасна! Впрочем, утверждает вполне серьезно …
Ох, незавидны наши годы –
Ведь все нам кажется не так:
То недовольны мы погодой,
То злит, что в доме кавардак.


То со здоровьем осложненья,
То близкие весь день звонят,
И всех, кого не лень, бранят –
И нет тебе успокоенья.
Но нужно ль нервничать напрасно?
Ведь жизнь, черт возьми, прекрасна!

Что-то болит? Послушай «Вести»:
Где-то пожар, разбился самолёт –
Погибших пассажиров двести …
А у тебя болит живот?
Давление? Но, милый мой,
Вон сколько жертв, а ты живой!

Ну, кажется, теперь-то ясно,
Что жизнь все-таки прекрасна! …
                2006
В следующем году я задумал написать небольшую повесть «Скажи мне, кудесник» о выдающихся пророках человечества. Рассказы о них, по моему замыслу, должны вести на уроках истории ученики девятого класса одной из петербургских школ. При этом после каждого рассказа один из учеников - юный поэт Максим в стихотворной форме дает свое шутливое заключение. Вот несколько  таких шутливых зарисовок.

               ЗАРАТУСТРА
Я напрягал свой мозг до хруста:
В чем же величье Заратустры?
Кто он - пророк, мыслитель, Бог?
Но дать ответ так и не смог.

Пусть дух возвышен в твердой вере
И в устремлении благом,
Но десять лет прожить в пещере –
Прямой путь … тронуться умом.
                2007
           НОСТРАДАМУС
Мое почтительное слово
О Нострадамусе не ново
Копье пророчеств у Мишеля
Сверхточно поражало цели
И попадало каждый раз,
Словно бы в Генриха Второго,*
Как говорят, не в бровь, а в глаз.
                2007
*Нострадамус предостерег короля Франции Генриха Второго от участия в рыцарском турнире. Король лишь усмехнулся, но в поединке копье соперника пронзило ему глаз.
                КЕЙСИ
Хочешь – верь, а хочешь – смейся …
Впрочем, тут не до комизма –
Ведь не зря же Эдгар Кейси
Предсказал нам катаклизмы.

Где спастись в огромном мире?
Где минует нас беда?
Только в Западной Сибири!* …
Доведенные до точки,
Все мы ринемся туда,
Чтобы жить, как … сельди в бочке …
                2007
*Эдгар Кейси предсказал человечеству катастрофу. Центром возрождающейся цивилизации он назвал Западную Сибирь, которая станет зоной чистой энергии.
АСТРОЛОГИ НАРОДА МАЙЯ
(предсказали конец Света 21 декабря 2012 года)
Я астрологии не знаю …
И все ж по жизненным приметам
Жуткий прогноз народа майя
О приближенье конца Света
Без колебаний отвергаю!

«Апокалипсис! Конец Света!» -
Нам предрекали ведь не раз
Ученые авторитеты,
Но мир, как видим, не угас.

Календари астрологов, таблицы –
О них, что хочешь, говори,
 А вот в народе говорится:
«Все врут календари!» …
                2007
                МЕССИНГ
Вольф Мессинг с уникальным даром
Его растратил почти даром …
Зло всей душою отвергая
И видя рядом Сатану,*
Он мог бы, вперив твердый взгляд
И им злодея укрощая,

От ужасов спасти страну,
А Сатану отправить в ад!
*Сатана – И.В. Сталин, в кабинете которого бывал Мессинг.
                ВАНГА
Нам не дано предугадать –
Свершаться ль Ванги предсказанья,
Что будет, то не миновать …
Резонно бы вопрос задать:
За что ж нам это наказанье?

Нет! Нет! Я заявляю прямо:
Не быть войне, власти ислама,*
«Стаям людей», смешенью рас!
Не быть тому, чтоб мир угас!

Такого мы не заслужили –
Чтоб леденела в жилах кровь!
Ошиблась же бабуля с Чили** –
Уверен, что ошиблась вновь! …
                2007
*Ванга предсказала, что в 2043 году ислам завоюет Европу.
** В 1973 году Ванга ошиблась, предсказав, что СССР введет войска в Чили
Казалось, все было готово – и план работы, и подобраны имена пророков, и стихотворные зарисовки к каждому из них, но закончить повесть я смог лишь спустя два года …
В начале февраля 2008 года мне исполнилось 70 лет. Я вспомнил, как весело при большом стечении родственников и друзей 20 лет назад в Ленинграде отмечалось мое 50-летие:
Я вспоминаю юбилей
Давно уже минувших дней –
Ведь ровно двадцать лет назад
Исполнилось мне пятьдесят.

Да, достопамятная веха:
Как много собралось людей –
И родственников и друзей,
А сколько было шуток, смеха!...
Увы, давно угасли свечи –
Иных уж нет, а те далече …
                2008
Последние строки этих воспоминаний навевают щемящую грусть.
И впрямь, мой скромный юбилей,
Хоть это – жизненная веха,
Прошел без близких и друзей,
Почт без шуток и без смеха …         2008
Скромный столик в ресторане на четверых: двоюродная сестра Риты («Всем Аннам Анна!») с мужем и мы с женой. Теплые поздравления завершила Рита:
Витюша, милый юбиляр,
Я, источая сердца жар,
А с ним восторг и поздравленье,
В это чудесное мгновенье
Полна прекрасных пожеланий:
Здоровья, счастья, долгих лет,
Новых творений и исканий
И новых творческих побед!

Желаю творческой свободы,
Будь также юн, твори, пиши –
Ведь молодость, отнюдь, не годы,
А состояние души.

«Цель творчества – самоотдача», -
Изрек когда-то Пастернак,
А это самый верный знак
Того, что ждет тебя удача.

И среди гордых Водолеев
Прошел ты только полпути,
А это значит – впереди
Много счастливых юбилеев!
                2008
Я должен признаться, что стихи, прочитанные Ритой, накануне написал я … А уж для себя, любимого, я не пожалел добрых слов.  Конечно, грустно отмечать юбилей в таком узком кругу.
Но ведь я – неисправимый оптимист, и вот доказательства. Для начала я составил «Присягу новоявленного старца». Вот основные ее положения: - не канючить о состоянии своего здоровья. - не жаловаться на превратности судьбы. - не поучать молодежь: «Вот в наше время было…». - не кряхтеть при ходьбе и не пришепётывать в разговоре. - не сплетничать и пресекать сплетни и дрязги других. - не брюзжать по любому поводу. - жить по принципу: лучше быть здоровым и богатым, чем больным и бедным. - не трястись над деньгами, памятуя, что «не в деньгах счастье». – не пренебрегать радостями жизни, в том числе вниманием красивых женщин (а его, увы, все меньше и меньше). – безмерно уважая старость, всегда чувствовать себя молодым!
И уж я не был бы самим собой, если бы все это не изложил в стихах.
ПОХВАЛЬНОЕ СЛОВО СТАРОСТИ
Мы все у старости в приемной –
Старухи злой и вероломной …
Да, мысль эта многих гложет,
Подумаешь – мороз по коже …

Ну что ж, пусть старость впереди …
Готовясь к ней, я дал обет:
Придет – я не воскликну: «Нет!»,
Не крикну гневно: «Уходи!
Ты не к тому пришла, старуха!»
И, не теряя бодрость духа,
Чтя память дедов и отцов,
Скажу спокойно: «Я готов» …

Мне старость не внушает страх,
Я буду горд, что я – старик,
Ведь сколько песен, фильмов, книг
О милых добрых стариках.

Где им сулят успех, удачи,
А не забвение и беды –
«Старик и море», «Старые клячи»,
«Старик Хоттабыч», «Отцы и деды».

Недаром старое так ценно –
Великих мастеров картины,
Скульптуры, фрески, гобелены,
Напитки – коньяки и вина.

Вступая в «Лигу стариков»,
Все новички для их же блага
Обязаны принять присягу –
Что каждый выполнить готов:

О своих хворях не канючить
И молодежи не нудить –
Нравоученьями не мучить,
Как им бы следовало жить.

Шутить, петь, чаще развлекаться …
Как подобает кавалеру,
Прекрасным полом увлекаться,
При этом … соблюдая меру.

Кто испытанье не пройдёт,
С тем разберётся Бог построже –

Он нарушителя вернёт
В ряды … беспечной молодёжи …
                2008
Иногда мне хочется воскликнуть: люди, что с вами случилось?! Куда девалось уважение друг к другу?! Однажды я встретил давнего знакомого (не буду называть его имя!) Узнав, что у меня есть проблемы с изданием новой книги, он добродушно воскликнул: «Принеси мне рукопись  - и никаких проблем!» Я был потрясен – как все просто! Прошел месяц, второй, третий – он не звонит. Тогда я позвонил сам. «Подожди еще чуть-чуть»,- был его ответ. Это «чуть-чуть» растянулось на новые долгие месяцы. Пришлось забрать рукопись и уехать ни с чем … Конечно, он мне ничем не был обязан, но зачем делать хорошую мину при плохой игре?  Забирая рукопись, я на листке бумаги оставил этому «доброхоту» свое мнение.
Во мраке жизни каждый - за себя,
До боли всем известно это …
Но ты надежду, как луч света,
Мне дал, и я благодарил тебя.

Восторженной своей душой
Не понял я, что это - … блажь.
Увы, рассеялся мираж  –
Вновь будней мрак передо мной.

Сказал бы: «Не могу ничем
Помочь», - и было б ясно.
Чего ж я ждал? Да и зачем
Почти год мучился напрасно?
Корить тебя не стану я -
Бог, только он тебе судья …
                2008
Наша давняя знакомая по работе в музее – Инна пригласила нас с женой участвовать в работе только что созданного Клуба «Синяя птица». Поначалу в Клубе было не более десяти членов, причем каждый с интересом рассказывал о своих увлечениях – музыке, рефлексологии, нумерологии, правильном питании, стилистике, моде. Я, естественно, рассказывал о своем литературном творчестве – к этому времени мною были написано более сотни стихов и изданы четыре книги. А наш руководитель – Александра Васильева  очень увлеченно, живо и интересно читала лекции по социологии с практическими тестами. Встречи проходили на интеллектуальном уровне весело и интересно. К празднику 8-е марта я подготовил и прочитал веселые четверостишия, написанные в соответствии с увлечениями женщин – членов Клуба…
             ИННЕ (музыка)
Мы очень благодарны Инне
За лекцию о Паганини.
Зато в обиде Бах, Россини:
«Ужель мы не угодны Инне?»
               САШЕ
(расстановка мебели, особенно кровати, выброс старых вещей)
Мы после выступлений Саши
Исправим все просчеты наши:
Старье все выбросим повально –
Рубашки, кофты, кучу брюк
И что особо актуально –
Спать будем головой на юг.
         НАДЕ (рефлексология)
Рефлексология – вот сила!
В нее не верит лишь невежда …
Сколько недугов победила
Ее владычица – Надежда!
    ТАНЕ (правильность питания)
Не выйдут никогда из моды
Жиры, белки и углеводы.
Кто ж, кроме Тани, может знать –
Как надо их употреблять?!
   ОЛЕ (танцы, стилистика, мода)
Как все легко дается Оле:
Работа, танцы, стиль и мода,
Раскрепощенность и свобода,
Все вместе – нелегко тем более!
Универсал – ни дать, ни взять –
Что я могу еще сказать?
         СУСАННЕ (нумерология, числа)
Сусанна, как известно нам,
По неизведанным причинам
Питает слабость к номерам
И лишь совсем чут-чуть … к мужчинм.

А лучше бы – наоборот:
Любовь – ведь чувств, страстей полёт!
Это – не числа, номера –
 Так что задуматься пора …
     АЛЕКСАНДРЕ (руководитель Клуба)
Об Александре пара слов.
Она – основа всех основ:
И клуба нашего создатель
И опытный преподаватель,
Способный многому учить.
И вывод ясен сам собой:
Позволь, учитель, пред тобой
Смиренно голову склонить …
                2008
Как быстро мелькают годы! И вот уже на пороге новый – 2009 год, год Быка.
Наша жизнь, увы, коротка …
Шлейф мелькающих лет так не нов –
Тигров, Кроликов, Кабанов
Вновь сменяет уже год Быка.

Бык скромен, добр молчалив,
Хотя всю жизнь под властью гнёта,
Он беспримерно терпелив,
Девиз его – семья, работа.

Бык – незлопамятный добряк,
А ведь он помнит дни лихие –
Насилие, колхозный мрак
В кровавой сталинской России.

А разве менее кроваво
Сегодня выглядит расправа
В Севилье иль Мадриде,
Где людям даровано право
Убийства на корриде.

Да, Бык натерпелся немало,
И участь его нелегка …
Давайте ж поднимем бокалы
За год грядущий, за Быка!
                2008
Вернусь, однако, к Клубу, в котором тепло и весело отмечались дни рождения его членов: виновникам торжества вручали подарки, выпускалась стенгазета с дружескими шаржами и моими шутливыми и доброжелательными стихами …
В один из февральских дней отмечали день рождения Лены и автора этих заметок. Я, как всегда, откликнулся шутливыми строками:
Как много гениев блистало
На нашей матушке Земле,
Легко заметить, что немало
Из них родились в феврале.

Как подобает Водолеям,
Мы с Леной пару слов имеем:
Под этим знаком Зодиака
Мир знает Брехта, Вашингтона,
Шаляпина и Мендельсона,
Коперника и Пастернака.

Они могли бы все гордиться,
Что через много-много лет
К нам с Леной … смогут приобщиться,
Подняв тем … свой авторитет!

Да, от такого заявленья
Должна кружиться голова …
Спасибо всем за поздравленья,
За ваши теплые слова!
                2009
Неудивительно, что  первой годовщине Клуба я посвятил восторженные строки:
Поверить трудно – «Синей птице»
Идет второй лишь только год,
Но совершённый Клубом взлёт
Дает нам право им гордиться!

Прекрасный, дружный коллектив,
Энергии – хоть отбавляй!
А сколько инициатив,
Идей, желаний – через край!

А лекции, их обсужденье:
«Коммуникация, общенье»,
«Виды этнических систем»,
«Пассионарность» - сколько тем!

И каждому из членов Клуба
Что-то свое особо любо:
Художники и диетологи,
Писатели, певцы, поэты,
Музыковеды и астрологи –
Сколько талантов в Клубе этом! …
                2009
Увы, постепенно  Клуб стал «разбухать» - в нем появилось много «ненужных» людей и, когда их число достигло 30, я понял, что мне там делать нечего. А жаль, ведь все так славно начиналось …
И все же недолгое пребывание в Клубе, а первый его состав (кроме … нас с Ритой)  был достаточно молодым, убедило меня: невзирая ни на что, душа (а вместе с нею и мы) должны оставаться молодыми.
     МЫ МОЛОДЫ ВСЕГДА! (Рите)
Сквозь толщу промелькнувших лет
Взглянуть пытаюсь я порою,
Но молодости черт, не скрою,
Как будто бы в помине нет.
Седые волосы, морщины,
Нередко утомлённый вид,
И часто что-нибудь болит,
Увы, на это есть причины …

Но выше голову, подруга!
Не будем охать, причитать –
Ведь нежно любим мы друг друга,
Чего же нам еще желать?!

А молодость – не возраст, не года –
Взлёт наших чувств, и он прекрасен!
А коли так, то вывод ясен:
Мы молоды с тобой всегда!
                2009
А в день рождения Риты я (в какой уже раз!) признался ей в любви.
   СЧАСТЛИВЕЙ НЕТ МУЖЧИНЫ!
Ритуля, в день твоего рожденья
Я, не боясь помпезных фраз,
Все с той же страстью и волненьем
Признаюсь уж в который раз:
Наружу рвется седина
И на лице морщины …
Не падай духом, старина –
Счастливей нет мужчины!

Пусть боли в сердце, пояснице,
И годы в том повинны,
Но я могу лишь повториться:
Счастливей нет мужчины!

И не страшны мне все невзгоды –
Ведь счастье мое рядом
С таким же чистым взглядом,
Как в молодые годы!

И пусть седеет голова,
Пусть множатся морщины,
Я те же повторю слова:
Счастливей нет мужчины!
                2009
Признаюсь, мне понравился этот прием – устами школьников освещать те или иные интересные темы. Так были написаны мною четыре  книги в прозе – «Бедная Россия» (о дворцовых переворотах в России 18-го века), «Скажи мне, кудесник» (о выдающихся пророках человечества), «Гении добра и зла» и «Осуждение дьявола» (о символическом судебном процессе  над Сталиным ).
В книге «Гении добра и зла» после рассказов и обсуждений о личностях – творцов добра все тот же юный поэт Максим делает моментальные зарисовки о них.
                СОКРАТ
Судилище над гениальным греком –
Позор с трагическим исходом:
Сократ ведь был сверхчеловеком,
А его судьи – жалким сбродом …
        ЛЕОНАРДО ДА ВИНЧИ
Как Леонардо многолик!
Он гениален, он велик!
И лучшее его творенье –
Блистательная Мона Лиза!
Ее улыбка, без сомненья,
Таит загадки и сюрпризы …

Талант его, как яркая звезда,
Во многих сферах проявился,
Как чудо миру он явился,
И им остался навсегда!
                ШЕКСПИР
Великий драматург, поэт,
Писатель – гений драматизма,
Каждый шекспировский сюжет –
Источник жизни, реализма.

И все ж, пред истиной греша,
Слукавила его душа:
И Макбет – впору им гордиться:
Как храбро бился он в бою! –
Шекспиром превращен в … убийцу!?
Зачем? В угоду королю …

Теперь-то истина ясна –
Шотландия потрясена:
Ведь Макбет славный был король
И грандиозна его роль!

Много столетий перед миром
Царит авторитет Шекспира,

И, как мы все не сожалеем,
Быть вечно Макбету злодеем!

Простим Шекспиру этот грех –
Такое может быть у всех …
Ведь он – редчайший, яркий гений!
И в этом никаких сомнений!
             ЭЙНШТЕЙН
Познав и тернии и розы,
Эйнштейн в науке вызвал взрыв,
Но в тайны атома прорыв
Родил смертельные угрозы.

И чтобы страшной силы взрыв
Не прогремел над миром грозно,
Эйнштейн Пагуошский призыв
Издал, но было … поздно.

Вины своей не пряча долю,
Как он за мир боролся пылко!

Увы, джинн вырвался на волю
И не загнать его в бутылку …
               МОЦАРТ
Моцарт – небесное явленье,
Божественны его творенья …
Его мелодий дивный  свет –
Искусства вечного венец!
Словно о нем сказал поэт:
«Чистейшей прелести чистейший образец»!
                ЧАПЛИН
(Сюжет кинофильма Чаплина «Огни большого города»)
Огни большого города …
Здесь жизнь бьет ключом,
Где  нищета и золото
Ужились вместе в нём.

Где девушка-цветочница
Слепа и одинока,
И мрак пред ней не кончится –
Ведь жизнь так жестока.

Ни радости, ни ласки –
Бездушие вокруг …
И вдруг волшебный друг
Явился к ней, как в сказке.

Как сказочный факир …
И девушка … прозрела!
Душа ее запела –
Ведь ей открылся мир!

Но кто ж ее спаситель?
Ужель красавец, крез?
Волшебный исцелитель
Таинственно исчез.

И девушка, вздыхая,
Ждала с тоской его,
Поцеловать мечтая
Спасителя своего.


Однажды у витрины,
Где розы, георгины,
Она, вздыхая тяжко,
Увидела бродяжку. 

Цветочница монету
Ему в ладонь вложила …
Узнав вдруг руку эту,
В волнении спросила:
«Не вы ль спаситель мой,
Мне посланный судьбой?»

Но грезился ей, видно.
Красавец молодой,
И Чарли стало стыдно,
Что жалкий он такой.

Оба чего-то ждали,
Как в безысходном сне,
И слезы утирали
В гнетущей тишине …
              ТЕСЛА
Хоть Тесла и чудил немного,
Но гением он был от Бога!
Как все смотрели изумлённо –
Без проводов за двадцать миль
Включил он лампы Эдисона …
Или его автомобиль –
Как у заправского факира,
Мчался, питаясь от … эфира.

Он был во власти озаренья,
Когда искрилось все вокруг,
Но если б … муха села вдруг,
Боясь микробов, зараженья,
Он, чтоб не подхватить заразу,
Свернул бы все работы сразу.

Но если говорить серьёзно,
Все делал Тесла виртуозно!
Как много б нам оставить мог,
Но жаль – все рукописи сжёг …
                ШВЕЙЦЕР
В волненье выразить хочу
В знак бесконечного почтенья
Альберту Швейцеру – врачу
Любовь и восхищенье.

Как бы хотелось очутиться
Хоть ненадолго в Ламберене,*
Чтобы с волненьем поклониться
Его благословенной тени …
*Ламберене – местечко во Французской Экваториальной Африке, ныне Габоне, где в 1913 году Альберт Швейцер основал клинику, где бесплатно лечил африканцев от многих болезней.  Там же в 1965 году он и похоронен.
              ГАГАРИН
Гагарин – скромный паренёк,
Вступив без страха и сомненья
С коварным космосом в сраженье,
Осилить первым его смог.

Он, словно сказочный факир,
Прорвавшийся сквозь чащу звёзд,
Впервые перебросил мост
В неведомый доселе мир.
И будут помнить поколенья
Те незабвенные мгновенья:
Вокруг Земли его виток,
Вдруг… расстегнувшийся шнурок,
Его улыбки озаренье,
Дух ликованья, восхищенья …
          МАТЬ ТЕРЕЗА
Сколько жизней пригрела она –
Благородная мать Тереза!
Словно вылита из железа,
Всю себя отдала сполна!

А улыбка ее – лишь … покров,
За которым сплошные боли …
И таят эти несколько слов
Столько силы, упорства и воли!

Не страшась своей тяжкой доли,
Шла ко всем, с кем стряслась беда,
Когда любишь людей до боли,
Боли их отступают всегда! …          2009
Конечно, такие замечательные люди, как Альберт Швейцер или мать Тереза – считанные единицы. Значительно чаще приходится сталкиваться с людским равнодушием.       
               РАВНОДУШИЕ
Как часто от людей страдая,
Сжимаю пальцы я до хруста …
Подавленный, вдруг вспоминаю
Как древний пророк Заратустра
Услышал от старца святого
Простое и мудрое слово:

«Отшельником жил ты в пещере –
Могучий в своей гордой вере,
Что помыслы твои нетленны …
Зачем же идешь к людям снова?
Они слепы, несовершенны,
Предать в любой момент готовы.

И я людей любил когда-то –
Наивным был и молодым …
Честь, совесть безразличны им
И ничего для них не свято.
Людей я знаю не по слухам:
Их только выгоды влекут,
Им чуждо совершенство духа,
Они тебя лишь … осмеют.

Живи, как я, в лесу густом
Среди зверей и певчих птиц –
Ни государств здесь, ни границ,
Вокруг лишь лес – родной мой дом.

Лес как живой: шумит листвой,
Щебечут птицы, не смолкая,
Мой слух и душу услаждая.
И утром, облачившись в тогу,
Я подпеваю им порой
В своем благодаренье Богу» …

Не внял пророк его словам,
А зря – он это понял сам:
Его учению внимая,
Толпа … хихикала, зевая.
И брёл куда-то с горьким чувством
Совсем поникший Заратустра …
               
Мне проще – я ведь не пророк,
К тому ж скромны мои творенья,
Но  все же я извлёк урок –
Он прост: чем уже круг общенья,
Реже душевные мученья …
                2010
Чем уже круг общенья … Сразу вспоминаются чудесные слова одной из песен Булата Окуджавы.
             МОЛЧАНЬЕ               
Есть у Булата Окуджавы
Простые, мудрые слова –
Они, хоть суть их не нова,
Щемящей грустью величавы.

В них столько чувств и красоты,
Печаль несбывшейся мечты
И затаённого страданья:
«Как много, представьте себе, доброты
В молчанье, молчанье …»                2010         
В отличие от меня, Рита продолжала посещать Клуб «Синяя птица». Правда, из-за своей патологической скромности  и стеснительности она ни разу не выступила в нем. Однажды члены Клуба получили «домашнее задание» : в нескольких словах выразить свою суть. Конечно, она попросила найти эти «несколько слов» меня. И вот что из этого получилось:
Талантами я не блещу –
Увы, такой за мною грех …
Признанья, славы не ищу
И никогда их не искала,
Зато умею … слушать всех
И по достоинству ценить,
А это тоже ведь немало,
Когда все … любят говорить …
                2010
Самое смешное, что старался я зря: это задание в Клубе осталось непроверенным, и никто так и не узнал, почему Рита не выступает  …
Много лет назад, когда мы с Ритой были невестой и женихом, товарищи по работе поучали нас: главное в супружеской жизни – не делать из мухи слона, а если все же возникнет слон, превратить его в муху. Это же я желаю и сегодняшним молодым парам.
         МОЛОДОЖЕНАМ
В любви и жизни есть закон:
Не делайте слона из мухи!

И это  не пустые звуки –
С давних времен известен он.

Для будущих мужей и жён
Совет: если возникнет слон,
То оба наберитесь духу
И превратите его в муху!
                2010
А этот совет полезен не только молодоженам:
Увы, проблемы между нами
В том, что не понять другого…
А надо-то ведь так немного:
На миг … поменяться местами.
                2010
А это стихотворение посвящено сотруднице компании «Дака Тишим» Дине, которая ежегодно помогает нам и сотням других людей комфортно отдохнуть за границей.
Мы все желанием горим
Махнуть в Париж иль Аргентину …
И что? Звоним в «Дака Тишим»
И просим к телефону Дину.

Ведь ей подвластна вся планета …
Хочешь в Китай иль Украину –
Тотчас же вспоминаешь Дину
И без проблем берешь билеты.

Звонят ей женщины, мужчины,
Полеты утром или в ночь –
Готова каждому помочь
Ко всем внимательная Дина.

Мы все ее боготворим …
И мне приятно, как мужчине,
Корону «Мисс «Дака Тишим»
Присвоить несравненной Дине …
                2010
Увидев однажды в газете премьер-министра Испании Сапатеро в куфие, я не выдержал и разразился новым стихотворением.
       СОВЕСТЬ  - … ХИМЕРА
О, боль, о, горечь Холокоста!
Как память о нем горька!
Ни братских могил, ни погоста,
Но в душах наших – на века!
И все-таки есть, к сожаленью.
И те, кто цинично и просто
Святую память Холокоста
Предали оскверненью.

И вот позорная картина:
Премьер-министр Сапатеро –
Обворожительный мужчина,
«Политкорректный» выше меры,
Накинув куфию на шею,
Позирует, сроднившись с нею.

И он с таким довольным видом,
Приняв ислама «славный» дар,
Готов хоть завтра стать шахидом
И восклицать: «Аллах акбар!»

Ах, Сапатеро, Сапатеро!
Совесть – конечно же, химера –
Так еще фюрер утверждал,
Не представляя свой финал.
Вот так легко, ценой позора
Политики испанской босс
Смог … откупиться от террора.
Надолго ли? Вот в чем вопрос …
                2010
Как-то в октябре того же года меня представили сотруднице Российского культурного центра (не буду называть ее имени). Я подарил ей свою книгу «Не поле перейти». Она с благодарностью приняла дар, а второй экземпляр этой книги выставила  на стенде новинок в библиотеке Центра, давая понять, что это только первый шаг. Увы, второй шаг не последовал. Более того, у меня сложилось впечатление, что из-за занятости она мою книгу даже … не раскрыла. Так появилось это грустное стихотворение, слова которого, как говорил Аркадий Райкин, «я ей не сказал, я ей подумал».
В текучке мелькающих дней
Вы мою книгу даже … не раскрыли …
А сколько известных людей
Так искренно ее хвалили!

«Какой язык! Сколько событий!
Дворцовых заговоров нити!
Читалось на одном дыханье!»
Вот их слова, слова признанья.


Зовя чужих из дальних стран,
Печальный вековой изъян
Вы не изжили до сих пор,
И вам не избежать упрёка:
В своем отечестве пророка
Вы не заметили в упор …
                2010
Однажды мой давний знакомый, очень хороший фотограф предложил мне сфотографироваться. Нацелив на меня объектив, он несколько раз повторил: «Да улыбнись же! Ведь ты же оптимист!» Да и сам я считаю себя оптимистом. Но, как я ни старался улыбнуться, на крупной фотографии получилась довольно кислая физиономия.
С грустью я смотрю на фото:
Не похож на старика,
Не отягощен заботой,
Отчего ж в глазах тоска?

Всё слилось в этих глазах:
И минуты озаренья,
И моральные мученья,
И порой неясный страх.
И признанье … мнимое,
И душа … ранимая …             2010
Вот тебе и оптимист … В последние годы нас с женой приглашает на свой день рождения Инна – та самая, которой я 8-го  марта в шутливой форме сообщил, что ее рассказ о Паганини вызвал ревность и обиду у Баха и Россини. И на этот раз мое поздравление оказалось ворчливо – шутливым.
Когда мы женщин поздравляем,
Ох, нелегко же нам подчас!
Ведь мы, мужчины, твердо знаем,
Что ждут они всегда от нас.

И, уподобившись льстецу,
Мы восклицаем: «Как красива!
Все идеально, все к лицу!
А взгляд, глаза – ну, просто диво!»

А если чужды сантименты,
То ты – невежда, моветон …
Ведь для чего ты приглашён?
Чтоб щедро сыпать комплименты!

Впрочем, сегодня всё иначе:
Я жажду сам сказать, тем паче
Мои слова, отнюдь, не лесть,
А факт, что всем, конечно, ясно:
Всё, что красиво и прекрасно,
Сполна у нашей Инны есть!

Но красота – лишь яркая витрина,
Чтоб дух был внешности подстать,
Здоровья, счастья милой Инне
Совсем не лишне пожелать!
                2011
После того, как Международная федерация футбола (ФИФА) доверила России проведение чемпионата мира (Мундиаль) 2018 года, президент  Российского футбольного союза Сергей Фурсенко заявил, что Россия должна выиграть этот чемпионат. С этой целью он обязал все клубы российской премьер – лиги вносить в заявку на каждую игру юного игрока, возраст которого не превышает 20 лет. Команде, не выполнившей этот указ, будет засчитано поражение со счетом 0:3.
             АВАНТЮРИЗМ
«Мы будем жить при коммунизме!» -
С трибуны обещал Хрущёв.
Словно в глубоком спиритизме,
Балдели мы от этих слов.

Очухавшись от сладких снов,
Все поняли, что это – бред.
Бесславно умер сам Хрущёв,
А коммунизма нет и нет.
Страна недолго горевала –
Ведь вскоре и ее не стало …

Мечты … Спустя полсотни лет
Футбольный наш авторитет,
С надеждой смело глядя вдаль.
Решил выиграть … Мундиаль.

То есть выиграть Кубок мира!
Что ж, планы дерзкие, большие –
Ведь проведение турнира
ФИФА доверила России!

Хоть Мундиаль еще не скоро,
«Всем клубам лиги – хоть умри! –
Включать в заявку юниора,
Иль поражение ноль – три!» -
Решил Фурсенко, войдя в раж,
Теперь-то Кубок мира наш!
Увы, от нового решенья,
Что породило лишь сомненья,
Повеяло авантюризмом,
Как … у Хрущева с коммунизмом …
                2011
Не знаю, верил ли сам Хрущев в построение коммунизма, но советских людей он обманул. Впрочем, у политиков это – вполне нормальное явление. 30 лет США были верными союзниками президента Египта Хусни Мубарака.  Однако, едва в Каире начались массовые выступления против Мубарака, президент США Барак Обама с легкой душой отвернулся от него.
               ЭХ, ОБАМА …
Горит Восток … Пылает ярко,
Да так, что многим будет жарко …
Гарь едкая пошла с Туниса:
Не признавая компромиссов,
Толпа ревела: «Бен-Али,
Вон из страны! В Америку вали!»

Затем уже огонь в Каире
Раздули «братья мусульмане»
На переполненном «Тахрире» -
Как их учили в …Тегеране.

И, надо же, Барак Обама
(Ох, зря родила его мама!)
Вдруг «перегнул в Каире палку»:
Мубарака, родного друга
То ль сдуру, может быть, с испуга
Отправил, словно хлам, на свалку …

А тут и Ливия «созрела»,
Где нефти залежи бездонны …
Под видом «беспилотной зоны»
Барак Обама тут же «смело»
В союзе с «доблестной Европой»
Туда рванули «дружной гопой».

Политика - сплошь интересы,
Нет в ней идейности высокой …
В Обаму вдруг вселились бесы –
Восток он превратил в «дурдом» …
Что ищет он в стране далёкой?
Ведь столько дел в краю родном!

Друзья «Аль-Каиды» - повстанцы
Теперь довольны в полной мере:
Своей войной американцы
Бен Ладену* открыли двери.

Да, вляпался Барак Обама …
Зачем его родила мама?
А мир идет – хоть плачь, хоть вой
К началу третьей мировой …
                2011
*Стихотворение написано до убийства Бен Ладена в Пакистане

       ПОЭМЫ
Кроме представленных выше стихов мною написаны восемь поэм на разные темы.
Первая из них - «Россия» - о многовековом и тернистом пути российского государства дана в этих заметках (страницы 73 – 80).
Последующие шесть поэм приведены в изданной в Израиле в 2008 году книге «Не поле перейти …». В этих заметках будут представлены лишь  отдельные их фрагменты.
Вторая поэма – «О, шахматы, игра богов!» - это, по существу, первая попытка в стихотворной форме воссоздать многовековую историю самой древней игры -  шахмат. Здесь – и шахматные легенды, и эволюция самой игры, и яркие портреты выдающихся мастеров, их достижения, характеры, взаимоотношения с коллегами. Поэма была написана мною в 1999 году, а книга издана спустя год.
                МИХАИЛ  ТАЛЬ
Он поражал буквально всем!
Его не спутаешь ни с кем:
Взгляд, демонически горящий –
Ну, Мефистофель настоящий!

Нос с сатанинскою горбинкой,
Глаза с безумною искринкой.
Короче, он по всем приметам
Пришелец из другой планеты.

И то же самое игра:
Блеск молний, вихрь, ураган,
Задира, как де  Артаньян –
Готов сражаться до утра!
И, одержимый лишь борьбою,
Он мог не есть, не спать порою …

В борьбе неистов, беспощаден!
Кто еще жертвовать так мог?
Фигуры, пешки – он не жаден,
Фантазия – вот его Бог!

Всегда творить в его натуре,
Ну что поделать – он такой!
Да, он мятежный ищет бури,
Поскольку чужд ему покой!

Уж не ему ль за дух высокий
Посвящены такие строки:
«И, словно яркая комета,
Прорвавшись к нам из чащи звёзд,
Он искру собственного света
С сияньем вечности принёс!»
Ну что ж, пора поднять вуаль:
Так кто же он? Конечно, Таль!
                1999
Следующая поэма – «Первый раз на эстраде» - рассказ выдающегося литературоведа, эрудита, гениального рассказчика и остроумца Ираклия Андроникова который я отважился переложить в стихотворную форму. Андроников с присущими ему юмором и самоиронией рассказывает о том, как, дебютируя в качестве лектора в Большом зале Ленинградской филармонии, он … «с треском» провалился.
История моего позора …
Трагедия? Скорей умора!
А началось все, разумею,
С моей застенчивости жгучей,
И к музыке любви кипучей,
О чем ничуть я не жалею …
………………….
И вот настал день выступленья –
Не описать мои мученья!
Хоть мысли горькие гнал прочь,
Глаз не сомкнул я в эту ночь.

Промаявшись затем весь день,
Напялив шапку набекрень,
Не зная – к славе иль провалу,
Направился к Большому залу.
………………….
… А вот и Гаук знаменитый,
С улыбкой доброю, открытой,
И он – я это слышу ясно –
Ворчит: «Волнуюсь я ужасно!»
Гаук волнуется, о боже!
Что ж я-то не волнуюсь тоже?
И тут я ощутил озноб,
Как будто голым лез в сугроб.

И почему-то от озноба
Во рту ужасно стало сухо,
Губа приклеивалась к нёбу –
Я окончательно пал духом.

Тут появился Соллертинский:
- Дрожишь? Брось! Если б сам играл –
Танеев, Моцарт и Стравинский –
Их превосходно знает зал!

А кто же знает твое слово?
 А если на твою беду,
Оно еще и не готово,
Сымпровизируй на ходу.


Жестикулируй, «экай», «мэкай»,
Чувствуй уверенно себя!
Только не выгляди калекой –
Иначе выгонят тебя!
………………..
… Я еще что-то говорил,
А что – не помню, хоть убей,
А зал смеялся и бурлил
От каждой реплики моей.

Подумал я: «Что тут смешного?»
Когда ж зал вновь захохотал,
Спросил я прямо: - Что такого
Весёленького я сказал?

В зале валяются от смеха,
А мне, смеясь, сказал альтист:
- Да вы, действительно, артист –
Такого бурного успеха
Не знали лекторы до вас,
Весь зал буквально впал в экстаз.
…………………..
А утром следующего дня
«С треском» уволили меня.
Но странно – именно с тех пор,
Как пережил я этот крах -
Столь унизительный позор –
Преодолел я напрочь страх …
                1999
Теперь о поэме – «Самый трудный бой». Как-то из русскоязычной газеты «Новости недели» был уволен бывший сотрудник газеты «Московский комсомолец» Семен (в поэме – Сэм). Теперь он вынужден был взяться за очень трудную работу на фруктовой плантации (на иврите – «пардес»). Под палящими лучами солнца ему пришлось таскать на себе ящики с фруктами рядом с ненавидевшим его палестинцем – ведь надо было кормить двоих детей …
Пардес … Сезонная работа …
Не приведи хлебнуть такое,
Тяжелый труд, в костях ломота
И ни минуты нет покоя.

От пота взмокшие одежды,
Боль в пояснице и ногах
И ни просвета, ни надежды –
Лишь гнев, отчаяние в глазах.
………………….
Сэм за работу взялся рьяно,
Хотя царит здесь рабский труд,
Но оказалось (вот уж странно!),
Что конкуренция и тут.

- Ты русский или украинец? –
Услышал Сэм прямой вопрос,
Который задал палестинец
С копной седеющих волос.

И вслед за этим с грозным жестом
Вскричал он с ненавистью вдруг:
Имей ввиду: ты занял место,
Куда был взят мой лучший друг.
………………
Теперь тебя я проклинаю
И буду проклинать всегда!
Ты здесь – я это твердо знаю –
Умрешь от рабского труда!
………………
Тебя, Ахмед, мне просто жаль –
Обмануты вы Арафатом!
Взглянул бы лучше трезво вдаль –
Араб еврею мог быть братом!
………………
Нет ненависти у меня
К тебе и твоему народу …
Задумайся: ком в угоду
Ваша кровавая резня?!

Сегодня палестинцам надо
Не к яростной борьбе стремиться
А строить фабрики, больницы –
Преступна ваша интифада!
………………..
Увы, однажды Сэм с мученьем
Взвалил на плечи груз едва –
Вдруг закружилась голова,
И он упал в изнеможенье.


Очнулся он – не мил весь свет,
А на душе так смрадно …
И видит вдруг: стоит Ахмед
С улыбкою злорадной.

- Ну, что тебе я говорил?
Вот видишь, ты уже без сил!
А очень скоро, даст Аллах,
В могилу твой опустят прах!

Не быть тому! – сказал Сэм гордо
И, встав с трудом, добавил твёрдо:
- Я буду жить тебе назло
И тем, кто сеет только зло …
……………….
Заканчивая свой рассказ,
Скажу, что, пережив все это,
Вернулся Сэм  в свою газету,
Где и работает сейчас.


Зло наказуемо – не тайна,
И как-то Сэм узнал случайно,
Что в пятьдесят неполных лет,
Умер, кляня его, Ахмед.

На это Сэм заметил прямо:
- Мудрость народная гласит:
«Тот, кто другому роет яму,
Сам в эту яму угодит!» …
                2001
Поэма «Ясон» - это стихотворный пересказ древней легенды о аргонавтах.  Царю Фессалии Эсону оракул предсказал, что спасение его царства – в обладании Золотым руном, которое царь далекой Колхиды Эет хранит в роще бога войны Ареса, приставив к нему сторожа – не смыкающего глаз  и извергающего пламя страшного дракона.
Фессалия … Чудесный край …
Ее земля, морской простор
И города на склоне гор –
Земной благоуханный рай.
…………………
И много лет здесь люди жили
Во власти чести и закона

И потому боготворили
Своего правителя Эсона.

Но Пелий, брат его коварный,
Во всех деяниях бездарный,
Жестоко и бесцеремонно
От власти отстранил Эсона.
……………….
Предстал пред Пелием Ясон …
Пелий напуган – в страхе он.
И все же подавил он страх:
- Ты, верно, прежде жил в горах?
Зачем же ты в Иолк явился?
- Ответ простой: я тут родился!

Ясон я – сын того Эсона
(В его словах бурлила страсть!),
Кого ты свергнул незаконно,
Теперь же мне отдашь ты власть!
………………

- Ясон, за Золотым руном
В Колхиду должен ты отплыть –
Когда вернешься, то потом
В Иолке будешь власть вершить.
……………….
И вот «Арго» - корабль новый,
Изящный, легкий, быстроходный,
Уже стоит на глади водной,
К походу трудному готовый.
……………..
Сколько одержано побед!
И вот Колхида наконец –
Опасного пути венец,
Где правит злобный царь Эет.

Царь в гневе выслушал Ясона:
- Ну что ж, я дам тебе руно,
Но прежде зубьями дракона
Засеешь поле, и оно
Даст всходы – воинов в броне –
Ты перебьешь их всех при мне!
Коварен замысел злодея!
Ясон, конечно, понял это,
Но помогла ему Медея –
Дочь вероломного Эета.
………………
- Медея, ты  - моя царица!
Ты доброты и счастья жрица!
Ясон воскликнул и, ликуя,
Схватил шерсть овна золотую!
………………
И вот он – долгожданный миг,
Триумфа, славы высший пик!
Героев чествует Эллада –
Это ль не лучшая награда?!

Старик Эсон, от счастья млея,
Обнял Ясона и Медею.
Затем, нарадовавшись всласть,
Изрек: - Ясон, пора брать власть!


И вновь у Пелия Ясон,
К нему взывает страстно он:
- Ты власть отдать мне обещал!
Но Пелий в гневе закричал:
- Эй, стража, выгнать наглеца
Немедля из моего дворца!
…………….
Услышав как-то, что Медее
Бог дал рецепт омоложенья,
Пелий навязчивой идеей
Вдруг воспылал в то же мгновенье.

На зов его пришла Медея
И, зельем усыпив злодея,
Когда уже он крепко спал,
Вонзила в грудь ему кинжал …
………………
Ясон, ничуть не сожалея
О прошлом, жил с женой своей
К тому же родила Медея
Ему двух дивных сыновей …
Но счастья не было: Ясон
Влюбился в Главку, дочь царя
И, чувством трепетным горя,
На ней женился вскоре он.
……………..
О, боже, что с Медеей стало!
В безумной ярости своей
В порыве мести небывалой
Она убила … сыновей.

Вот так нагрянула беда …
Медея, мир весь проклиная,
Коринф покинула рыдая,
Чтоб не вернуться никогда …

Ясон, вконец убитый горем,
Коринф покинул тоже вскоре.
В тоске, скитаясь по стране,
Мечтал он умереть во сне …


Шли годы … Раз, идя вдоль моря,
Ясон увидел вдруг вдали
«Арго», осевший на мели,
И ощутил сильнее горе.
……………..
А вскоре урагана шквал
Две мачты корабля сорвал
И бросил их с огромной силой
На задремавшего Ясона,
Он не успел издать и стона –
Так стал «Арго» его могилой …      
                2003
Как-то, прочитав статью о Николае Заболоцком, я узнал, что репрессированный в годы сталинского террора поэт задумал написать поэму о … Сталине. Каким он задумал показать в своей поэме того, кто в маниакальной жажде власти уничтожил или сломал жизни миллионов ни в чем не виновных сограждан и не только их? Вопрос остался без ответа: так и не осуществив свой замысел, Николай Заболоцкий ушел из жизни …
И вдруг мне захотелось написать поэму о … Сталине. Конечно, я никоим образом не пытался себя поставить рядом с Заболоцким. Просто мне хотелось  понять, как родившийся в бедной религиозной семье мальчик с ранних лет, учась в Тифлисской духовной семинарии, отверг Бога, как пришел к тому, что Бог для него – это власть над людьми, как он шел к этой цели и как добился ее. Так родилась поэма «Палач».
Ввиду большого объема поэмы, я привожу ее с огромными сокращениями.
               П А Л А Ч
Грядущего вращая колесо,
Всевышний многое таит …
У мальчика грузинского Сосо,
Что был отцом нещадно бит,
Рождалась и копилась злоба –
Так будущий подпольщик Коба
Уже с тех неприметных дней
Возненавидел всех людей …
……………..
Сосо был горд – ведь во дворе
Он дрался с упоеньем, злобой
И побеждал! Но все ж особо
Любил он утром на заре,
Взойдя на горные вершины,
Себя мнить мира властелином!

Внизу убогие домишки.
Мирская суета, людишки,

А он над ними, словно Бог –
Велик, безжалостен, жесток!
………………
Но в семинарии Тифлисской
Жизнь Сосо – одно мученье:
Не мог принять он к сердцу близко
Постылое вероученье.
……………….
Листовок, прокламаций чтенье
Его приводят к убежденью,
Что только лишь рабочий класс
Способен привести к свершенью
Все чаянья народных масс.

Как конспиратор, безусловно,
Он уже много достиг.
И все ж за чтенье «вредных» книг
Из семинарии духовной
Сосо был вскоре исключён,
Но он, отнюдь, не удручён.

Ведь в революции грядущей
Ему откроется путь к власти
Сосо с неистребимой страстью
Самозабвенно в самой гуще
Подпольных митингов, собраний
Полон надежд, благих мечтаний.
…………………
А мать сказала ему строго:
«Не зря поверие бытует –
В душе, в которой нету Бога,
Дьявол жестокий торжествует» …

Подполья быт нелегок, крут …
Теперь он не Сосо, а Коба,
Образ которого особо
Он чтил: грузинский Робин Гуд
С отрядом в вотчине своей
Жестоко грабил богачей.
………………
Но после первых выступлений,
Тяжких с полицией сражений,
Крови сраженных наповал,
Оставив всех, Коба … сбежал.
…………….
- Ведь ты же наш организатор!
И бросил всех в суровый час –
Ты просто трус и провокатор!
Тебе не место среди нас!

Ты опозорил имя Кобы!
А ну, ребята, свет туши!
Рабочие в порыве злобы
Его избили от души.

Он отомстил всем, но не сразу,
Он никого не позабыл:
В тридцатых по его приказу
Каждый из них расстрелян был.
……………..
А партактив преступной акцией
Назвал его экспроприации:
- Ваши деянья грабежи!
И вы, товарищ Джугашвили,
Давно уже переступили
Людской морали рубежи!
……………….
А Коба с верою в удачу
Вдруг мести выплеснул порыв:
Полиции … сдал партактив
И типографию впридачу.
……………..
А вскоре умерла Като.
Он у могильного креста:
«Теперь не дорог мне никто.
В душе моей лишь пустота.

Что ж, смерть жены – по сути, проба
Душевной твердости моей.
Отныне я для всех людей
Уже не тот романтик Коба,
А глыба из железа, стали
И выстрадал я имя Сталин!»

И снова ссылка – он в Сибири,
Далекий Туруханский край,
Один в этом суровом мире –
Как хочешь время коротай.
………………
Одно лишь душу согревало:
Вдруг весть пришла издалека,
И его гордость обуяла –
Он кооптирован в ЦК.
………………
Февраль семнадцатого года …
Власть в состоянии раскола,
И к ликованию народа
Царь вдруг отрекся от престола.

«Мой час пробил! Теперь  - в столицу!»
И Сталин мчится в Петроград,
Полный надежды и амбиций
В порыве неуемной страсти:
«Я тоже внес весомый вклад
В паденье царской власти …» 
……………….
В бурлящем Смольном штаб восстанья,
Его вожди на совещанье –
Их жарким спорам нет конца …
И вот настал тот день и час –
Лев Троцкий отдает приказ:
- На штурм Зимнего дворца!

А где же Сталин? Его нет -
Никто не может дать ответ.
Томский с издевкою сказал:
- Он революцию … проспал.
……………….
Не выдержав жестокий гнёт,
Крестьянство в гневе восстаёт,
И Ленин Сталину даёт
Приказ: отправиться на юг.
- Теперь бунтовщикам каюк:
Этот порядок наведёт!


И Сталин весь горит огнём:
«Приказ исполню до конца!» …
Он Надю взял секретарём,
Помощником – ее отца.

В пути случился инцидент:
Сталин ей сделал комплимент,
И Надя улыбнулась мило,
А он вдруг … овладел ей силой,
И на ее ужасный крик
Отец примчался в тот же миг.

Узрев поверженную дочь,
Он тут же, чтобы ей помочь,
Навел на Сталина наган:
- Умри, насильник, басурман!
Взмолился Сталин: - Бога ради,
Слово даю – женюсь на Наде!
……………..
«Сплотить партийные ряды! –
Ведь в распрях партия – калека!»
И Ленин вводит пост генсека,
Его намеренья тверды.

Кого назначить? Ленин знает –
Того, кто тверд, принципиален,
Отца родного расстреляет,
А это – ну, конечно, Сталин!

А Сталин цель одну лелеет,
Ему давно предельно ясно:
Кто аппаратом завладеет,
Станет вождем единовластным!
……………….
И надо же случиться! Вскоре
Он в телефонном разговоре
Вдруг «старой дурой» сгоряча
Назвал супругу Ильича.

Ленин взбешён – в негодованье
Он тайно пишет завещанье:
«Снять срочно Сталина с поста –
Решенье это неспроста:
Он груб, к коллегам не лоялен,
Большая власть в его руках
Теперь в меня вселяет страх …»
Об этом узнает и Сталин.

И Сталину, конечно, ясно:
Это конец его карьеры,
И если он не примет меры,
Годы потрачены напрасно.
……………..
Но в ГПУ ведь есть Ягода –
Умен, догадлив от природы,
Большой специалист по … ядам,
И вот Ягода уже рядом.
Задание ему не ново,
И он все понял с полуслова.

Ну, а спустя тринадцать лет
Ягоду Сталин расстрелял.

За что? Сомнений в этом нет –
Ягода слишком много знал …
…………………
И вдруг сообщение, как гром:
Ушел из жизни Ленин –
Траур, растерянность кругом,
Лишь Сталин себе верен.
………………
Повсюду успевает он –
Руководитель похорон,
Дает он клятву Ильичу:
- Соратники плечом к плечу
Будут крепить страну Советов
В сиянье ленинских заветов!
………………
Но ленинское завещанье
У руководства на устах.
Сталин, играя «в покаянье»,
Просит сместить его с поста.


Но Каменев, Зиновьев – оба
Не любят Троцкого особо,
Они его, как человека,
Не мыслят в должности генсека.
Пусть лучше Сталин остается –
Им это … кровью отольется.

Они ведь Кобу знали тоже …
Цену ошибки роковой
Они поймут гораздо позже,
Когда обоих непреклонно
Отправит Сталин на убой,
А вместе с ними – миллионы …
……………….
С женою очень трудностей немало,
В их отношеньях веет холод,
Нередки ссоры и скандалы…
- Мучитель, вверг народ ты в голод! –
Надя кричит ему в слезах, -
Довел до срыва сына Яшу,

Губишь меня, страну всю нашу,
В которой ты посеял страх …

А утром Надю в луже крови
Нашли, а рядом пистолет.
Сталин изрек, нахмурив брови:
«В самоубийстве смысла нет …»
……………..
Лишь Киров «друг его сердечный» -
Он верит Сталину беспечно,
А тот уж вынес приговор …
И Киров, выйдя в коридор,
Убит был выстрелом в упор.

Дальнейшее давно известно:
Запущен маховик террора.
И, сея страх, довольно скоро
Он воцарился повсеместно.

Своей жестокости в угоду
Не пощадил он никого –
Он объявил войну народу,
Который возносил его.
……………
Есть много знаков Зодиака:
Стрелец, Лев, Овен, Дева, Рак …
Теперь по воле вурдалака
По всей стране единый знак:
В аулах, селах, городах
Ему одно названье – страх!
……………..
Сталин, не ведая сомнений,
Вершил судьбу своей страны.
И вдруг «учитель, мудрый гений»
Впал в шок от грянувшей войны.

А все ведь было так желанно:
Переговоры с Риббентропом,
Делёж с Германией Европы
И планы – сталинские планы!
…………………

И вот на фронте неудачи:
За пораженьем пораженье –
Вождь в шоке заперся на даче
В мучительном уединенье.

Когда же всё Политбюро
К нему приехало на дачу,
Он леденеющим нутром
Решил: арест и не иначе.

Но Молотов к своему патрону
Взывает с слёзною мольбой:
- Вернитесь управлять страной!
Возглавьте лично оборону!

Они ответа его ждали …
Он фразу произнес одну:
- Оставил Ленин нам страну,
А с вами мы ее … просрали!
……………….

Четыре года испытаний,
Боев жестоких, жертв, страданий –
Все выдержанно непреклонно!
Победы страшная цена –
Погибших … тридцать миллионов!
И в этом Сталина вина!
………………
Сталин заметно постарел …
Деяние последних дней –
Арест «врагов» - «убиц-врачей»,
Но их казнить он не успел.

А всех евреев без разбора
Уже готовились сослать
В район Приморья и Печоры …
Планы жестокие сорвать
К великой радости евреев
Смогла лишь только смерть злодея.

В морозной мартовской ночи
Беспомощный на Ближней даче
Он в луже собственной мочи
Лежал … Могло ли быть иначе?

Нет, не могло: ведь тридцать лет
Безжалостно за годом год,
Страны уничтожая цвет,
Держал он в страхе свой народ.

И потому в предсмертный час
Никто тирану не помог …
Он, вперив свой ужасный лик
В грозно нависший потолок,
С усильем руку вдруг поднял,
Словно кому-то угрожал,
И душу дьяволу отдал …
……………….
Но ведь и Черчилль тоже прав,
Как-то о Сталине сказав:
«Страну с крестьянскою сохой
Сделал державой мировой!»

Пусть так. Но нет ему прощенья
За злодеянья, преступленья!
                2005
В названии поэмы «Злодей иль гений?» - вопрос, ответ на который, по крайней мере, сегодня дать невозможно. В последние годы исследователи творчества Шекспира не раз указывали на то,  что Макбет, которого великий драматург представил миру кровавым узурпатором, таковым не был. Зачем же Шекспир вопреки известным (и ему в том числе!) фактам сделал из Макбета злодея? Итак, вопрос остается открытым: кто же Макбет – злодей иль гений?
Рассмотрим обе версии.
                ЗЛОДЕЙ
После кровавого сраженья
Макбет и Банко, торжествуя,
Сообщить монарху весть благую
В победном скачут упоенье.

В тумане утренней поры
Летят, коней своих пришпорив,
И вдруг три ведьмы, три сестры
Возникли на пути героев.

- Ты, Макбет будешь награждён,
Тебе великий жребий дан:
Твой первый шаг – Кавдорсий тан,*
А вслед за ним – шотландский трон.

Ты ж, Банко, жаркими боями
Возвысил свою славу, честь
Не ты – хоть подвигов не счесть! –
А внуки станут королями …
……………
Король на троне в центре зала:
- Мои герои, славлю вас!
Свершили оба вы немало
И вот настал награды час!

Мне изменил Кавдора тан,
Но, невзирая на обман,
Повержен вами враг заморский!
Теперь ты, Макбет, тан Кавдорский!
*Тан – правитель одной из областей Шотландии
- Что скажешь, Макбет? – Что скажу?
Я вам, мой государь, служу
Не ради титулов, наград
И впредь служить вам буду рад!
А сам смекнул: «Ждать не пришлось –
Одно пророчество сбылось!»

Король Дункан изрек, вставая:
- Я Банко к сердцу прижимаю!
Добавить к этому я рад,
Что Макбет дорого мне, как брат.

А леди Макбет, как сестра!
И, выполняя сердца зов,
Сегодня я гостить готов
У Макбета вплоть до утра.
……………….
И Макбет, торопясь домой,
Шепчет беззвучно: «Что со мной?
Дрожу я, словно в лихорадке,
Мысли мои ужасны, гадки!»
………………
А леди Макбет, встретив мужа,
Едва узнав о предсказанье,

Воскликнула: - Прочь колебанья!
Ведь трон тобой в боях заслужен!

- Бог мой, в тебя вселился бес!
- Пусть так. Король у нас гостит,
Это знамение небес,
Так будь же тверже, чем гранит!

Я напою снотворным стражу …
Когда заколешь ты Дункана,
Я его кровь на них размажу –
Мол, он убит своей охраной.

При всех, изображая гнев,
Ты, Макбет, верный долгу чести,
На стражу бросишься, как лев,
И их убьешь в порыве мести …

Удался их злодейский план –
Убит во сне король Дункан.
Но Малькольм, старший сын Дункана,
Конечно, понял: не охрана,
А Макбет – истинный убийца.
С ним предстоит ему сразиться …
………………
- Мой Макбет, чем ты огорчён?
Ликуй – ведь ты  уже король!
Отныне это – твоя роль!
- Род Банко целится на трон …

- Но жизнь их не вечна тоже,
И всякое случиться может …
- Моя голубка, ты прекрасна!
Тебе и мне, конечно, ясно:
Зло не дает остановиться –
Засасывает, как трясина:
Убиты будут Банко с сыном –
Сегодня все должно свершиться.
…………….
Малькольм и Макдуф - у дворца:
- Мы в Лондоне от подлеца

Нашли приют, а дома гнёт –
Рыданья вдов и плач сирот.
…………….
- Готово войско англичан,
И Сивард поведет нас в бой,
И ненавистный нам тиран
За все заплатит головой!
………………
Битва жестокая кипит,
Мечей повсюду слышен звон.
Сивард с мечом в руке: - Где он?
Не тот ли, кто к кустам бежит?

Они в бою непримиримом
Схватились. Сивард наступал,
Вот он удар нанес, но мимо
И тут же замертво упал.
Ликует Макбет: - Я непобедим!
Но Макдуф вдруг престал пред ним.


Недолго битва их кипела:
Вперед рванулся Макдуф смело,
И он всей силою своею
На Макбета обрушил меч.
Удар – и голова злодея,
Кровь источая, пала с плеч …
…………...
Гремят победно барабаны,
Знамена реют на равнине.
Пред войском Малькольм, лорды, таны,
И Макдуф восклицает страстно:
- О, Малькольм, вы – король отныне
Нашей Шотландии прекрасной!
                ГЕНИЙ
Таким в течение столетий
Мы знали Макбета – тирана.
Но всё меняется на свете:
И Макбет … стал другим нежданно.
……………….
С легкой шекспировской руки,
Известным фактам вопреки,
Старым и добрым был Дункан,
Здесь-то и кроется обман:

В истории легко найти –
Ему чуть больше тридцати
В момент восшествия на трон,
К тому ж ленив, бездарен он.

Это привел неоспоримо
В своих трудах Айзек Азимов.
Чем же еще он знаменит –
Король Шотландии Дункан?
Тем, что пять раз был в войнах бит,
Вызвав восстание дворян.

И во главе их Макбет встал,
Но он бы никогда не стал
Дункана убивать во сне,
Как мы читаем у Шекспира,
Другое дело – на войне,
Как воин, чтил он «честь мундира».
…………….
Вот так стал Макбет королём …
И факты говорят: при нём
Настала славная эпоха.
Профессор Коуэн писал:
«Голод шотландцев миновал,
И люди стали жить неплохо».

При Макбете – не плач и стоны,
А радость многих матерей:
Ведь он впервые ввел законы
В защиту женщин и детей
И жертв войны – вдов и сирот –
Не мог стонать при нем народ!

Он также первым создал флот,
Усилил армию, границы –
Страна, переживая взлёт,
Смогла при нем объединиться.
………………

Все это знал великий бард,
Знал, но не мог писать открыто –
Тут-то «собака и зарыта»:
Ведь Яков Первый был Стюарт,
А по легенде этот род
От Банко линию ведёт.

И следует простой приём:
Раз Банко не был королём,
Корону Макбет захватил,
Который Банко … и убил.

Яков бездарный был король,
К тому же слыл он самодуром:
Он, театры все взяв под контроль,
Ввел свою личную цнзуру:
Что не по нём – гнал всех он сдуру!
Спасти свой театр цель имея,
Бард сделал Макбета … злодеем.
               

             КТО ЖЕ ПРАВ?
Итак, два Макбета пред нами …
Один – убийца и злодей,
Второй – великими делами
На благо родины своей
Достоин самых добрых слов.
Где ж правда? Вряд ли кто готов,
Взглянув сквозь толщу сотен лет,
Дать вразумительный ответ.
……………..
Парламентарии страны
Теперь уже убеждены,
Что Макбет славный был король
И грандиозна его роль.

Много столетий перед миром
Царит авторитет Шекспира.
И потому-то вывод ясен:
Весь этот бурный всплеск страстей
Прозревших наконец людей
В защиту Макбета напрасен.
И, как мы все не сожалеем,
Быть вечно Макбету злодеем …            
                2007
В конце апреля 2010 года я получил по электронной почте приглашение Российского культурного центра в Израиле на участие в Международном поэтическом конкурсе «И помнит мир спасенный» в честь 65-летия Победы над фашистской Германией.
Я решил принять участие в конкурсе, хотя до этого дня ни разу в своем творчестве не коснулся этой темы, да и ни в каких поэтических конкурсах никогда не участвовал.  Я уже писал, что для меня «Поэзия – это порыв ликующей или страдающей души человека». Конечно, страданий в той ужасной войне было – хоть отбавляй, а 9-е мая стал Великим Днем Победы, Днем всеобщего ликования. А вот порыва спустя 65 лет, конечно, не было. Видимо, поэтому написанная мной и посланная на конкурс минипоэма «Мальчишка по имени Коля» мне самому не очень понравилась …
В те дни, как многие мальчишки,
Отличником мечтая стать,
Уже в дверях целуя мать,
Бежал Коля в школу вприпрыжку.

Он пылкой, юною душой
Не мог нарадоваться жизни
И пел, гордясь родной страной
«Ну-ка, солнце, ярче брызни!» …

И вот позади третий класс,
За ним пионерское лето –
Сияющим солнцем согрето
Веселье ребячьих проказ,
Купанье, палатки турбаз,
А жизнь так счастьем полна!
Но тут вдруг грянула война …

И всё изменилось в мгновенье:
Разрывы снарядов и мин,
Сигналы тревог, затемненья,
Сирены пожарных машин.

И вот уже идут сраженья
В предместьях Ленинграда –
Замкнулось кольцо окруженья
И началась блокада.

Снаряды, бомбы – нет конца
Фашистским преступленьям …

И тут вдруг с фронта извещенье
О гибели отца.

В отчаянье Коля рыдает,
А мама, вся скорби полна,
Обняв его, тихо роняет:
«Крепись, сынок, это – война» …

Сирен зловещих завыванье,
Бомбоубежищ мрак,
Людское горе и страданья,
И голод – самый страшный враг.

Да, трудно передать в словах,
Как ленинградцы еле-еле
Порой держались на ногах,
И всё, что попадалось, ели:
Рвали крапиву, лебеду –
Всё заменяло им еду …


Как тяжко было видеть Коле:
Еле бредущий человек,
Совсем уже без сил и воли –
Не в силах даже и стоять,
Вдруг обреченно падал в снег,
Чтобы уже … не встать.

Беспомощны многие, жалки …
И Коля ходил по дворам,
Где часто гасил «зажигалки»
И помогал старикам.

Война беспощадна, сурова,
И в эти жестокие дни
Похвальное женщинам слово –
Как много делали они!

Работа в заводских цехах,
И заготовка дров,
Под бомбами, не зная страх,
Рытье траншей и рвов.
Для раненных сдавали кровь,
И каждый день – всё вновь и вновь …

И все ж, стало легче чуть-чуть:
Открылся по Ладоге путь,
И эта траса ледяная
«Дорогой жизни» названа …
По ней, ленинградцев спасая,
Продукты им слала страна.

Нередко в авианалётах
Бомбы фашистских самолетов
Топили несколько машин
В пучине ладожских глубин …

И вдруг письмо … отца – как взрыв!
Он ранен: под сердцем осколок,
Хоть путь домой не скор и долог,
Но Коля счастлив – папа жив! …


А голод сильнее бомбёжки,
И люди, несмотря на страх,
Под бомбами в скверах, садах
Копали грядки для картошки.

А на окраинах заводы
Свои имели огороды,
И Коля с группою ребят
После дневной работы
Гостили часто у солдат
Одной стрелковой роты.

Однажды молодой солдат
Дал Коле в руки автомат –
Мальчишка полон восхищенья!
И вдруг … упал от истощенья.

О, дети! Блокадные дети!
Им тяжелее всех на свете –
Невинные жертвы войны,
Войны беспощадной, суровой,
Они день за днем голодны,
А тут миска каши перловой,
Как манна с небес им дана –
И до чего ж вкусна она! …

Бывая у бойцов порою,
Коля ходил тропой лесною.
Идя по лесу как-то раз,
Вдали заметил двух солдат:
«Чужие!» - он решил тотчас.
И впрямь, шли они наугад,
Заглядывая  в карту, -
Мальчишка, поддавшись азарту,
Шел вслед, не спуская с них взгляд.

Они присели на пенёк,
А Коля в яме за кустом,
Слегка задев его плечом,
Весь сжался, съёжившись в комок.


Тут же один из чужаков,
Услышав ветки хруст, без слов
Вдруг выстрелил в сторону Коли –
В крови весь, страдая от боли,
С усилием  сделал он вид,
Как будто наповал убит.

Враги ушли … Коля мгновенно,
Дрожа от боли и от страха,
Тотчас же, разорвав рубаху,
Перевязал туго колено
И с болью, с горем попалам
Заковылял к своим бойцам …

Хотя враги в лесную даль
Ушли – там их ждала засада,
А Коля получил медаль
«За оборону Ленинграда»!

Голод и смерть несла блокада,
Жесток и коварен был враг,
И каждый житель Ленинграда
Знал: смертью дышит любой шаг …

Однажды Коля ждал трамвай,
Но, задержавшись невзначай,
К вагону, к счастью, не успел.
Посадка шла довольно живо,
Вдруг вой сирены - артобстрел!
Итог: обломки, части тел,
А Коля, отброшенный взрывом,
Буквально чудом уцелел.

О, Ленинград! Всё вынес он!
Бомбежек и обстрелов гром,
Руины, пустые глазницы окон …
Хоть смерть стучалась в каждый дом,
Все девятьсот блокадных дней,
Дух его стал еще сильней!

Как ленинградцы были рады,
Узнав о снятии блокады!
Анна Ахматова писала:
«Еще на всем печать лежала
Великих бед, недавних гроз,
И я свой город увидала
Сквозь радугу последних слёз …»

Да, ленинградцам до конца
Под градом бомбежек, свинца
Не изменили мужество и воля –
Их подвиг достоин высоких наград!
И в эту Победу немалый внес вклад
Мальчишка по имени Коля …
                2010
Спустя год меня вновь пригласили в Российский культурный центр для вручения Грамоты одного из лауреатов конкурса, в котором, как оказалось, приняли участие поэты 22-х стран. Заканчивая эти заметки, хочу выразить надежду, что в своем творчестве я еще не поставил последнюю точку …
              ПОРЫВ  ДУШИ
                СТИХИ
В чем разница меж Пушкиным и мной?
Пред ним я голову склоняю –
Творил он поэтической душой,
А я … Бог весть что вытворяю.
                Автор
ОТ   АВТОРА
Жизнь – сложная штука. Есть люди, которых жизненные трудности закаляют и мобилизуют на их преодоление. А есть и такие, которых суровые испытания ожесточают, делают жестокими, агрессивными. Я, наверное, отношусь к третьему типу – к тем, кто, не сумев преодолеть жизненные неурядицы, прячутся от них в спасительную нишу. Для меня такой нишей является поэзия, стихи - в них в трудные минуты можно излить душу, выплеснуть все, что в ней наболело…  Для меня поэзия – это порыв ликующей или страдающей души человека…
В одном я уверен твердо: как бы трудно ни было, при любых обстоятельствах мы обязаны оставаться людьми. Перефразируя классика, я могу заключить:
Как трудно в этом мире жить –
Путь к счастью свыше не указан.
Поэтом можешь ты не быть,
Но человеком быть обязан!
Стихи я начал писать в 16 лет. И хотя порой они были наивными, страдали поэтическим несовершенством, зато всегда были абсолютно искренними!
Мой первый и единственный поэтический сборник вышел в 2000 году в Израиле. В него, кроме двух поэм – «О, шахматы, игра богов!» и «Россия», вошли 13 стихотворений разных лет. В 2008 году также в Израиле была издана моя книга «Не поле перейти». В ней, наряду с двумя повестями – «Жизнь Джованни Леонардо» и «Бедная Россия» в автобиографических заметках «Не поле перейти …» напечатаны более 30 стихотворений и шесть поэм – «О, шахматы, игра богов!», «Первый раз на эстраде», Самый трудный бой», «Ясон», «Палач» и «Злодей иль гений?»
С 2009 года я начал печатать свои произведения на двух сайтах Интернета: stihi.ru и proza.ru. На сегодняшний день на этих сайтах напечатаны:  85 стихотворений (формально 73+12 в циклах стихов),                7 поэм и 10 произведений в прозе, читателями которых стали более 2500 человек. Сам я не без иронии оценил свой труд в четверостишии, которое сделал эпиграфом этого сборника.
Каждому, вошедшему в этот сборник,  стихотворению предшествует краткое описание  события, ставшего тем самым порывом моей ликующей или страдающей души.
СТРЕЛА  АМУРА
В январе 1951 года в ходе сталинской антисемитской компании против «безродных космополитов» в числе тысяч невинно осужденных евреев была арестована моя мама. После явно запоздалой смерти кровавого тирана началось массовое освобождение узников ГУЛАГа. Процесс этот растянулся на три года, а я за это время успел навестить маму в лагере в мордовском поселке Потьма.
Первое мгновение нашей встречи потрясло меня до глубины души: в седой, сгорбленной старушке в сером ватнике я не узнал мою маму! А ведь ей не было еще пятидесяти лет! … Возвращаясь в Ленинград, в поезде под впечатлением этой встречи я написал свое первое стихотворение:
Три дня как-будто бы из сказки:
Я снова с мамочкой любимой -
Объятья, поцелуи, ласки
И слез поток неудержимый.

Увы, промчались дни свиданья,
Опять разлука впереди,
И маме с верою в груди
Сказал  в тяжкий миг прощанья:

«Ты не виновна! Без сомненья
Грядёт отмена приговора,
И день твоего освобожденья
Теперь уже наступит скоро! …»
                1954
К счастью, так оно и произошло …
Спустя год в летнем молодежном лагере я, 17-летний юноша впервые увлекся девушкой, которую звали Таня. В ней, как и в большинстве ее скромно одетых сверстниц с косичками было столько женственности, чистоты, очарования! В моем влечении к Тане было что-то доселе неизведанное и необычайно волнительное!
О, Таня, ты – очарованье!
И я во власти ожиданья
Твоей улыбки, нежных слов –
За них я жизнь отдать готов!
                1955
Я был очень стеснительным, смущался от каждого взгляда, не решался пригласить девушку на танец. Видя это, Таня, чтобы вызвать у меня ревность, а с нею и решительность, пригласила на дамское танго стоявшего рядом со мной юношу. И тут же весь мир померк в моих глазах!
Зачем, зачем я встретил вас?
Чтобы до дна испить мученья?!
Сраженный блеском ваших глаз,
Я был во власти озаренья …

Но вы прошли не оглянувшись.
Не улыбнулись даже мне,
И я, как-будто бы очнувшись,
Вдруг понял: был в волшебном сне …
                1955
В ту ночь я не мог уснуть и выплеснул все, что наболело в душе:
О, как же робок был я с вами!
Зато не робким был другой –
Легко увлек вас за собой,
А я остался … лишь с мечтами.
Мечты – обманчива их сладость,
Мечты – о, как сильна их власть!
Мечты – единственная радость,
Когда в душе бушует страсть.

Как незавидна доля эта!
Но такова судьба поэта …
Ужели в тот вечерний час
Навеки потерял я вас? …
                1955
Когда мы возвращались из лагеря в Ленинград, Таня подошла ко мне и тихо промолвила: «Ты ведь так ничего и не понял. Эх, ты…» Она ждала моего ответа, но я, потрясенный ее словами, молчал, а затем еще долго смотрел ей вслед …
Как-то мой однокашник в техникуме  Олег явился ко мне … ночью (?!) с гармошкой. «Витя, скоро в техникуме праздничный вечер. Я написал музыку, а так как наша учительница литературы очень хвалила твои стихи - давай пиши слова!» Нас ничуть не смущало, что на дворе ночь, что вокруг все спят, что ни он,  ни я никогда не сочиняли песен. Так среди ночи родилась песня «В парке», которая с большим успехом была исполнена в концерте. Нас с Олегом, как соавторов песни, вызвали на сцену, и зал наградил нас аплодисментами.
    В  ПАРКЕ  (Музыка О. Трифонова)
В парке вновь мы бродим с тобою,
Сколько дивных грёз под луною!
Тихо … Никого … Мы опять одни,
А вдали светят счастья огни …

Всю ночь мы безмолвно гуляли,
Листья под ногами шуршали,
Руку я несмело твою сжимал,
Нежным взглядом тебя ласкал.

Счастье долгожданное рядом
С дивным, чуть загадочным взглядом …
Верю, что открою его секрет,
Если «Да …» ты шепнёшь в ответ.

Утро … Наступил час прощанья,
Грустно в этот миг расставанья …
В парке ночью встретимся мы опять,
Будем вместе рассвет встречать …
                1956
Жизнь продолжалась… Вскоре я получил повестку из военкомата и на три года «загремел» в армию. Однажды после разгрузки 60-тонного вагона мне пришлось заступить на дежурство дневальным. От жуткой усталости ныло все тело. Изрядно уставшие солдаты спали мертвым сном, лишь изредка из дальнего угла казармы доносился чей-то громкий храп. Мне безумно хотелось спать, несколько раз я «клевал» носом и, чтобы не уснуть, достал из тумбочки чистый лист бумаги и карандаш. Так появилось стихотворение «Дневальный».
Ночь … Пылает жаром печка,
Стонет ветер за окном,
На столе мигает свечка,
Спит казарма мертвым сном.

Я ж с тоской и болью резкой
Вспоминаю город наш:
Вот передо мною Невский,
Мост Дворцовый, Эрмитаж.

Вот и улица родная,
Вот мой дом, семья, друзья,
И ком к горлу подступает –
Ведь давно не с ними я…

И в немой тоске вздыхая,
Погружаюсь в царство грёз …
Тихо свечка догорает –
То ль от ветра, то ль от слёз …
                1958
В нелегкие годы армейской службы самой большой радостью для меня были письма от мамы. В одном из ответных писем я послал маме написанное мной стихотворение:
Как часто тебя вспоминаю –
Твой голос, улыбку, черты,
И вместе с тобой разделяю
Сомненья, тревоги, мечты …

Но надо набраться терпенья –
Недолго осталось нам ждать:
Счастливому в жизни мгновенью
Не в силах никто помешать.

И встреча наступит, я знаю,
Ее  жду, как праздник святой!
И снова, моя дорогая,
Мы будем навеки с тобой!
                1959
И встреча состоялась: за год до демобилизации мне предоставили отпуск на 10 дней. Первые минуты мы с мамой только и делали, что целовали друг друга! В эти незабываемые дни мы с мамой побывали в Александринском театре на чудесном спектакле по пьесе Гауптмана «Перед заходом солнца», на фортепьянном вечере в Большом зале филармонии и в Русском музее. Замечательные картины русских живописцев произвели на меня столь  большое впечатление, что я тут же написал стихотворение «Левитан».
Предо мной полотна Левитана…
Он весь в них – задумчивый, живой,
В каждом изливал он неустанно
Страстную любовь к земле родной.

Полотно бурлит, рождает грёзы
И зовет в неведомую даль:
Как стройны, задумчивы берёзы,
В них величье, тихая печаль.

Каждый лист живет и жадно дышит,
Ветер их, играя, теребит,
Сердцем ощущаешь, видишь, слышишь
Этот яркий, сочный колорит.

И любуясь дивною природой,
Чувствуешь, как он ее любил!
Свою жизнь, талант, дерзаний годы
Ей с любовью страстной посвятил.

Даже смерть пред ним была бессильна –
Не могла она его убить:
Он любил природу нежно, сильно
И навеки в ней остался жить!
                1960
Столь же огромное впечатление произвел на меня фортепьянный концерт в Большом зале филармонии. А «Лунная соната» Бетховена вдохновила меня на новый всплеск эмоций:
Чудесные звуки – восторги, печаль …
То бурно взрывался, то плакал рояль.
О, музыка эта звала и вела
К волшебным, сияющим далям
И гордо, как яхта, по морю плыла
С ее капитаном – роялем.

И очарованно я замирал
Во власти чудесных видений …
Как пылкую душу мою взволновал
Великий бетховенский гений!
                1960
А какой восторг я испытал, когда закончилась служба в армии! В вагоне поезда Архангельск - Ленинград, я с ликованием воскликнул: - Наконец-то!
Наконец-то! Свершилось! Настало!
Этот сказочный день наступил!
И на сердце так радостно стало,
Столько сразу прибавилось сил!

Сколько сразу прибавилось силы –
Ощутил полноту жизни вновь,
Словно влил кто-то в старые жилы
Молодую, горячую кровь.

Словно кто-то рукою могучей
Скинул с глаз темноты пелену.
И я счастлив – рассеялись тучи,
Я у подлинной жизни в плену! …
                1961
«Подлинная жизнь» оказалась довольно трудной: в течение долгих шести лет работа конструктором и учеба на вечернем факультете института, а в последующие два года - занятия и сдача кандидатских минимумов. Такая тяжелая нагрузка стала причиной  «творческого застоя» в поэзии. Лишь однажды под сильным впечатлением от стихотворения Евгения Евтушенко  (кажется, оно называлось «Уходят матери») я в считанные минуты выплеснул такие строки:
Юность прошла незаметно, беспечно,
У многих из нас уже дети растут …
Мамам спасибо, но мамы не вечны,
Как вечен их благородный труд.

Сколько у мамы дел за плечами!
Кто бы другой этот груз унёс?
Кто незаметно для нас ночами
Лил столько горьких и радостных слёз?

Кто разделял с нами радость, невзгоды?
Мама – великий учитель и друг!
Страшно подумать: промчатся годы
И мамы не станет вдруг.

Мамы не вечны … Не хочется верить –
Значит, беда уже где-то в пути?
Сделаем все, что можно сделать,
Чтобы не дать ей  в дом войти!

Вовсе не ради красивого жеста –
Счастьем чтоб полон был дом,

Маму посадим на видное место
За жизненным нашим столом!
                1965
В эти годы в мою жизнь вошла Риточка - очаровательная и необычайно скромная девушка. В ней меня умиляло все: ее добрая, милая улыбка, нежный, как щебетанье, голосок, по-детски наивный взгляд … И наша чистая взаимная любовь прошла самую надежную проверку – многолетней совместной жизнью. Надо ли говорить, что нежное, искреннее чувство стало мощным импульсом для нового поэтического всплеска?! И стихи – может быть, в чем-то наивные, несовершенные, но абсолютно искренние! -  посыпались словно из рога изобилия …
Приведу лишь некоторые из них.
           СИМВОЛ  СЧАСТЬЯ 
Твой голос – птички щебетанье,
Улыбка – солнце и цветы,
Ты – радость, ты -  очарованье
И воплощение мечты.

Твоей улыбкою искристой
Все дни мои озарены.
Будь вечно юной, нежной, чистой,
Мой символ счастья и весны!
                1969
               
         ВЕСНА  МОЯ
Весна моя, любовь моя,
Волшебное созданье,
Улыбка милая твоя
Полна очарованья!

Как несравненная жар-птица
Ты озаряешь всё вокруг!
Моя прелестная царица,
Мой ласковый и нежный друг!
                1970
Обычно в день рождения Риточки я дарил ей цветы, стараясь в эту приятную процедуру вносить разнообразие. В этот год я решил подарить букет тюльпанов. Но в нескольких цветочных магазинах, как назло, тюльпанов не было. После долгих поисков я в очередном магазине наконец-то увидел … пять последних тюльпанов.
Лишь пять тюльпанов неказистых
Любимой смог я подарить …
Я пожелал ей так же чисто
Здоровой и счастливой жить.

Чтоб годы тихо шелестели,
Чтоб все исполнились мечты,
Чтоб мог я каждый год в апреле
Дарить на радость ей цветы …
                1971
Спустя год никаких проблем с цветами не было. Но у меня еще  долго оставался неприятный осадок от прошлогодних тюльпанов.
        ОСТАНОВИСЬ, МГНОВЕНЬЕ!
Ты помнишь скромных пять тюльпанов,
Стихи, увы, не без изъянов?
Все это было год назад …
И все же я безмерно рад,
Когда приходит вновь пора
Цветы припрятать до утра …

И в ночь, когда ты спишь блаженно,
Стихи писать проникновенно,
А утром наблюдать в волненье,
Как ты в минуту пробужденья
(Её готов часами ждать я!)
Ко мне бросаешься в объятья.
И хочется воскликнуть страстно:
«Остановись, мгновенье, ты – прекрасно!»
                1972
Конечно, стихи Риточке я посвящал не только в дни ее рождения. Так, однажды, купив открытку с изображением двух восхитительных роз, я сразу вспомнил удивительный романс, который когда-то пел Александр Вертинский: «Одна из них алая, алая была как мечта небывалая, другая же белая, белая была как попытка несмелая…».
Глядя на эти дивные розы, я видел … еще более дивные, удивительно чистые глаза моей Риточки. И на белом поле этой открытки тут же появились мои волнительные строки:
Навевает грёзы
Дивная краса –
Две прекрасных розы,
Как твои глаза.

В умиленье слёзы –
Ороси, слеза,
Две волшебных розы,
Как твои глаза.

Забушуют грозы -
Освежи, гроза,
Две прелестных розы
Как твои глаза.


А придут морозы –
В них своя краса,
И поникнут розы,
Как твои глаза.

И нахлынут слёзы –
Отогрей, слеза,
Две чудесных розы,
Как твои глаза.

Красит жизни прозу
Вечная краса –
Две прекрасных розы,
Как твои глаза …
                1973
Написав эти строки, сам немало удивился: что это – символизм, акмеизм? Впрочем, так ли уж это важно? Ведь в этих строчках мое восхищение дивной красотой и страстное желание беречь ее от всех невзгод. Именно об этом мое следующее стихотворение.
      МНЕ  ЛЬ  О СЧАСТЬЕ МЕЧТАТЬ?
Мне ль на жизнь ворчливо роптать?
Мне ли быть недовольным судьбою,

И о счастье тоскливо мечтать,
Когда вот оно – рядом со мною?!

Симпатичная, кроткая, нежная,
О, как должен тебя я беречь!
Чтоб не видеть глаза безутешными
И поникших, опущенных плеч.

Чтобы слышать твой голос живительный,
Что журчит как весенний ручей,
Видеть блеск твоих глаз удивительных,
Озаряющий будничность дней…
                1975
Нетрудно заметить, что за прошедшие после демобилизации из армии 15 лет написанные мною стихи можно пересчитать по пальцам. Причина? Совмещение работы, учебы и спортивной журналистики в ленинградских газетах и в пресс-центрах стадионов  поглощали все мое время. Последним посвященным Риточке стихотворением этого периода стало четверостишие:
Нет, не убила жизнь во мне поэта!
Я, как и прежде, жив мечтой -
С тобою быть и, помнишь как у Фета:
«Тебя любить, обнять и плакать над тобой!»
                1979
Все-таки удивительная штука – молодость! Откуда только берутся силы?! К перечисленным выше работе, учебе и спортивной журналистике добавились для подготовки к Олимпийскому футбольному турниру занятия на трехгодичных курсах английского языка.  На этих курсах мне довелось «отметиться»  стихотворением, посвященным нашему преподавателю Нине Алексеевне:
«Мы все учились понемногу,
Чему-нибудь и как-нибудь» …
Но как мы благодарны Богу,
Что указал нам этот путь.

Где Вы без страха и сомнений,
Душевный источая жар,
С любовью, пылким вдохновеньем
Несете людям дивный дар.

Язык Шекспира и Джерома
Как труден и прекрасен он!
И хоть в нем много незнакомо,
Он будет, будет покорён!

Промчался первый год. И что же?
Учиться стало потрудней,

Но нас сомнение не гложет:
Вы с нами – значит, все «о’кэй»!

Пройдет второй год, затем – третий,
И гордость в вас заговорит,
Когда на выпускном банкете
Коллеги спросят, Вас заметив:
«Не Ваш в малиновом берете
С послом английским говорит?»
                1979
                КРАХ  СОЦИАЛИЗМА
В 1980 году умер замечательный актер, поэт и бард Владимир Высоцкий. Эта смерть потрясла миллионы поклонников его яркого таланта. Похороны Владимира Высоцкого в Москве вылились в многотысячную демонстрацию всенародной любви к мятежному барду. Именно тогда, 25-го июля - в день смерти Высоцкого,  я издал свой первый «диссидентский писк»:
Голос хрипловатый –
Как он всем знаком!
С песнею крылатой
Он вошел в наш дом.

Как он страстно дрался
С ханжеством и злом –
Падал, оступался
И снова напролом!

В человечьей гуще
Он – желанный гость,
А для власть имущих –
Словно в горле кость.

Песней не боялся
Он с плеча рубить.
Умер … Но остался
В душах наших жить …
                1980
В те годы в моде была «изощренная» поэзия. Обращаясь к апологетам такой поэзии, Александр Межиров писал: «Вы увлекаетесь метафорами, ищете изощренные образы, сверкаете в стихах парадоксами смысла… Но помните, что там на Парнасе боги поэзии говорят прямым языком -  и эта сила правды выше всех лирических изысков …»  Именно  прямота  и искренность снискали Владимиру Высоцкому всенародную любовь …
Летом следующего года я отдыхал и лечился в одном из санаториев  Армении. Там я написал шутливое стихотворение «Лала» и прочитал его юной официантке, обладательнице этого красивого имени.

Страдая энтероколитом,
Решив избавиться от мук,
Худой, без сил и аппетита
Приехал летом я в Джермук.

Здесь я нашел все, что мне надо –
Природы девственный простор,
Шум бурных рек и водопадов,
Немые вереницы гор.

И лишь погода угнетала:
В горах – то ветры, то дожди
К тому же медсестра сказала:
«В июне солнца здесь не жди…»

И сразу стало грустновато:
Удобств, воды горячей нет,
И неуютные палаты,
Довольно грязный туалет.


Уехать – лишь одно желанье,
Ведь неустроенность везде…
Я представляю их питанье –
Бурда на тепленькой воде…

И вот сижу уже в столовой.
И вдруг – о, чудо из чудес!
Несет в тарелке суп перловый
Сам ангел, вышедший с небес.

И сразу солнце засверкало.
«Вы – не принцесса Суламифь?»
Она ответила: «Я – Лала»,
Улыбкой дивной одарив.

И тотчас быт весь изменился:
Палата стала – хоть куда,
И туалет преобразился,
И есть горячая вода.


И уже ветры не мешают,
И дождь совсем не моросит,
И процедуры помогают -
Куда девался мой колит?

Промчались дни. И дал я слово,
В обратный собираясь путь:
«Сюда вернусь, вернусь я снова,
Чтобы на Лалочку … взглянуть! …
                1981
Это шутливое стихотворение привело Лалочку в восторг. И надо же, юная создание неожиданно стало проявлять ко мне знаки … особого внимания. Это тем более удивительно, что я в свои 43 года был старше ее на 27(!) лет и годился ей в отцы. Перед отъездом из санатория Лалочка дала мне свой адрес и взяла с меня слово, что я напишу ей письмо. Слово-то я дал, хотя знал, что это заведомый обман. Что могло быть общего между нами? Ведь этим дивным созданием можно было лишь безмолвно любоваться …
А жизнь продолжалась … Пустые прилавки магазинов, длинные очереди за продуктами стали обыденным явлением. Особенно меня возмущали в очередях разговоры старушек, не понимавших истинных причин их убогой жизни. И я прямым языком, без всяких изысков дал им достойную отповедь.
                СТАРУХИ
Вы – обезумевшее воинство,
Пред смертью живя на сносях,
Давно потеряли достоинство
В бесконечных очередях.

Давитесь вы и давите,
Брюзжите подряд на всех,
Но только не понимаете,
На ком этот тяжкий грех.

Рейгана скопом травите –
«Поборника новой войны»,
Но только не понимаете,
На ком тяжкий груз вины.

Израиль и синагоги
Предаете вы всем чертям,
Будто пенсии ваши убогие
Назначали именно там.

Будто по их мановению
Пустые прилавки у нас.

Какие же все-таки гении,
Кто так одурачил вас.

Кто сделал вас темными, грубыми,
Кому вы покорно верны.
Талдычите ртами беззубыми:
«Главное – нет войны …»
                1983
Вся идеология социализма была насквозь лживой. Слушая на собраниях весь этот идеологический бред, становилось не по себе.
Душа, как слепая старуха,
Во мраке бредёт наугад,
Угасли все икорки духа, 
Потух ставший каменным взгляд.

Увяли душевные силы,
Давно мне неведом полёт,
Все сделалось мрачным, постылым,
Вокруг пустота, вечный гнёт.

О, где ж мои прежние грёзы?
Их нет. Я – как дряхлый старик,
В глазах затвердевшие слёзы,
В устах раздирающий крик …
                1983
А однажды, сидя на очередном из собраний,  я взбешенный  откровенной фальшью выступавших, разразился  такими строками:
В этой злой, удушающей мгле
Ложь, цинизм, равнодушие,
И душу разрывает мне
Бездушие, бездушие …

Все лгут, куда-то спрятав стыд,
Страдаю я, их слушая,
И плачет лишь душа навзрыд –
Бездушие, бездушие …

Шепчу я им, почти моля:
«Где ж ваше благодушие?»
Но крепко стянута петля
Бездушия, бездушия …
                1983
Зато, выйдя из этого смрада на вечернюю прохладу улицы, я с радостью вдыхал свежий воздух:
Засыпает город, утомлённый
Шумом и дневною суетой.
В грустные раздумья погружённый
Я бреду по улице пустой.

Лишь дома притихшие, немые
Равнодушно на меня глядят
И безмолвно, словно часовые,
Фонари потухшие стоят …
                1983
В следующем году моей маме исполнилось 80 лет. Потерявшая в блокадном Ленинграде мужа, прошедшая сквозь ужасы войны, эвакуации, голода, скитаний и унижений, испытавшая кошмары искалечившего ее физически и морально сталинского ГУЛАГа, мама сумела воспитать двух своих сыновей и остаться добрым, любящим жизнь человеком.  На ее юбилей собрались родственники, а я, не подумав о стихах, спохватился буквально за полчаса до  начала торжеств. Написанные впопыхах строки, конечно же, оставляли желать много лучшего:
                МАМЕ
Проходят годы чередой …
Да, жизнь – нелегкая штука:
Горе, страдания, муки –
Все пережито тобой!

Жизнь прожить – не поле перейти …
И маме я желаю страстно:
По жизни много лет идти
Так же достойно и прекрасно!
                1984
Однажды совершенно случайно я встретил своего техникумовского однокашника Толю Кудрявцева. За прошедшие 21 год оба мы окончили Ленинградский институт инженеров железнодорожного транспорта и с тех пор наши жизненные пути – дороги резко разошлись. Я работал старшим инженером в проектном институте, а Толя, теперь уже Анатолий Васильевич – аж Генеральным директором объединения «Ленмашснабсбыт». И он предложил мне в его объединении создать, а затем  возглавить отдел контроля за поставками продукции ленинградских предприятий.
- Таких отделов еще никогда не было, так что тебе, подобно Колумбу,  предстоит стать первооткрывателем. А через год в Главке состоится Коллегия по итогам работы созданных в Ленинграде по решению ЦК КПСС одиннадцати отделов контроля за поставками.
Год пролетел очень быстро. На Коллегии зам. начальника главка Миськов высоко отозвался о работе созданного мной отдела, отметив при этом, что остальные десять подобных отделов с поставленной перед ними задачей не справились.
Все это я рассказываю, отнюдь, не для бахвальства, а лишь для того, чтобы показать абсурдность советской системы. Казалось бы, человек профессионально делает свое дело – что еще нужно? Оказалось, что этого явно недостаточно: надо еще быть членом КПСС и не быть при этом … евреем. И вскоре в отделе появился новый начальник со столь желанными для нашей великой родины анкетными данными, а меня тихо перевели в его замы. Новый начальник оказался к тому же еще  горьким пьяницей … Так появилось мое новое стихотворение.
      ВЕЧНЫЙ ЖИД И ВЕЧНЫЙ ЗАМ
(Обращение к генеральному директору)
Вы  помните: шесть лет назад
Как я создал отдел контроля …
Ни добрых слов и ни наград,
Но такова уж моя доля.

Когда налажено все было,
Я был отправлен в замы лихо …
И хоть во мне все болью ныло,
Я вел себя смиренно, тихо.

Новый начальник, как на диво,
Был не дурак «прочистить глотку» -
Любил он грешным делом пиво,
Но чаще нажимал на водку.

Пьёт, не работает – не важно!
Все сходит с рук в текучке дел.
Четыре года – вспомнить страшно! –
Он вытворял все, что хотел.
Работа, правда, не стояла,
О том известно было вам:
Отделом сделано немало –
Руководил им «тихий зам».

А наш «герой» пил и резвился,
За водку штрафы отменял
И очень горько прослезился,
Когда работу потерял.

Свободно вновь «святое место» -
Может, вновь зама назначать?
Нет, не из «нашего он теста»,
В замах ему и «прозябать»!

Неважно, что горит он в деле,
Что ценит Главк его и чтит.
Не быть ему! И вот в апреле
Явился новый фаворит.


Тот за работу взялся рьяно –
Я успокоился тогда.
Но он – о, горе! – слишком рано
Ушел из жизни навсегда…

Меня вы вызвали однажды:
- Тебе на время и.о. быть!
- Позвольте, и.о. был я дважды –
Зачем же в третий раз шутить?

Неужто сыпать соль на раны
Еще не надоело вам?
К чему увертки и обманы? –
Ищите снова шефа нам!

Ведь вас одно толкает дышло:
Я – беспартийный и еврей!
«Как бы чего-нибудь не вышло»,-
Сказал уже я у дверей.


И, улыбнувшись несвободно,
Промолвил: - Что ж, как вам угодно …
Покорно благодарен вам –
Ваш «вечный жид и вечный зам» …
                1984
Как стремительно летят годы! Давно ли я, совсем еще молодой, как на крыльях летел из армии домой? И вот уже сотрудники отдела поздравляют меня с 50-летием! А одна из них - молодая женщина по  имени Люда одарила меня стихами. В них она утверждала, что столетие назад мужчина в 40 лет считался стариком, а ныне и в 50 он  - «ласковый и нежный зверь», сводящий с ума молодых женщин. Я, конечно же, не замедлил с ответом:
Конечно, лет бы сто назад
В салоне у княгини,
Имея те же пятьдесят,
Я б чинно пил «Мартини».

В лото со старцами б играл,
Ловил бы сплетни в свете,
На нравы молодых брюзжал,
Тащась к себе в карете.

И, сидя в обществе старух,
Из уст моей маман
Я слышал бы «мерси», «шарман» -
Слова, ласкающие слух…

Сейчас, куда свой взор не кинь –
На танцы, рестораны,
Нет ни салонов, ни княгинь,
Лишь пьянь да наркоманы.

Зато солидные отцы
И в пятьдесят – не стары
И, как патлатые юнцы,
Трясутся под гитары.

Людмила, с Вашим поздравленьем
Я понял многое теперь …
Благодарю Вас … С уваженьем –
Ваш ласковый и нежный зверь …
                1988
Увы, мир неуклонно сползал к нетерпимости, насилию, терроризму. Как хотелось, чтобы миллионы людей на всей планете совместными усилиями искоренили эти язвы современного мира! Как тут не вспомнить слова блестящего финала девятой симфонии Бетховена: «Обнимитесь, миллионы, - миру этот поцелуй!» Именно эти волнующие слова стали девизом моего следующего стихотворения
      ОБНИМИТЕСЬ, МИЛЛИОНЫ!
«Быть иль не быть? Вот в чем вопрос!» -
Так вопрошал герой Шекспира,
Ведь люди с сотворения мира
Пролили столько горьких слёз,
Но всё не впрок – и как колосс
Над миром Гамлета вопрос.

А Гамлет сам? Он – мщенья жертва:
Убив Полония, Лаэрта,
Убив в конце концов себя,
Увы, и он жил не любя.

Ведь он-то знал, как мир наш горек,
Что на планете зла – не счесть,
Он видел, кем стал «бедный Йорик»,
И все-таки он выбрал месть.

Пора, пора жить по законам
Любви, согласья, доброты:
Ведь мир у роковой черты –
Так обнимитесь, миллионы!
                1988
Да, мир стал намного более агрессивным и жестоким, и этот печальный факт почему-то повлиял и на женщин. Конечно, с моей стороны было наивным сравнивать современных молодых женщин с пушкинской Татьяной Лариной. Но, тем не менее, я продолжал сравнивать …
             О, ЖЕНЩИНЫ …
О, женщины, что с вами стало?!
Пороков в вас, увы, не счесть.
Давно сошли вы с пьедестала,
Утратив женственность и честь …
                1988
Громом среди ясного неба стало выступление на 19-ой партийной конференции секретаря Московского городского комитета КПСС Бориса Ельцина. Мало того, что он  подверг резкой критике идеологию коммунистической партии страны, так он еще демонстративно вышел из ее рядов, бросив вызов всей советской системе.
     ЛЮДИ, НЕ БУДЬТЕ РАБАМИ!
Ельцин бросил в клокочущий зал:
«У народа иссякла к вам вера!»
Взбудораженный зал клокотал,
Напружинившись, словно пантера.
Зубы сжала, насупилась хмуро
Разъяренная номенклатура:
Посягнул он на их привилегии –
Не просят ему это коллеги!

Посягнул на святая святых!
Как он мог замахнуться на это?!
Что ж, теперь его песенка спета –
Не на шутку разгневал он их.
А Егор Лигачев, зубы сжав,
Злобно бросил: «Борис, ты не прав!»

Раздавили его, словно танком,
И цинично убрали с пути,
А  для нас Ельцин стал храбрым Данко,
Сердце вырвавший вдруг из груди!

Осветив новый путь перед нами,
С убежденностью нам говоря:
«Люди, встаньте, не будьте рабами
Одряхлевших идей Октября!»        1988
Хотелось верить в то, что наступающий новый 1989 год, по  восточному календарю год ЗМЕИ окажется более счастливым, чем год уходящий.
                ГОД  ЗМЕИ
«Змеи, змеи вокруг, будь им пусто …» - 
Пел Высоцкий в  удушье тех дней,
Рвал он струны и пальцы до хруста:
Неужель мы не можем без змей?

Что ж мы в вихре сегодняшних дней,
Осудив те безликие годы,
С нашей жаждою света, свободы
Вдруг опять уповаем на змей?

Может быть, мы от яда застоя
Не очистили души свои?
Объясненье довольно простое:
Наступает год мудрой Змеи.

Мудрой, доброй немного сварливой,
Не дракону в пример справедливой –

Ведь он столько нам горя принёс –
Разрушений, страданий и слёз.

И Змее, открывая все двери,
Мы вверяем надежды свои.
И, чего же таить, твердо верим
В покровительство мудрой Змеи!
                30 декабря 1988 года
Идеология коммунизма, а с нею и советская власть буквально трещали по швам. Как утопающий за соломинку, цеплялись советские лидеры, пытаясь удержаться на плаву. Жестоко подавляли они все более и более нарастающие вспышки народного волеизъявления. Вильнюс, Сумгаит, Тбилиси – этот трагический список легко можно было продолжить. Вот как я отреагировал на  кровавые события 9 апреля 1989 года в Тбилиси.
    КРОВАВОЕ  ВОСКРЕСЕНЬЕ
Скорбит потрясенная Грузия,
Кроваво горит небосвод,
Ужас, подобно контузии,
Болью сковал весь народ.

Народ, даже в дни потрясений
Сдержавший излишние страсти,

В кровавое воскресенье
Ввергли кровавые власти.

Им бы к народу спуститься,
Но в них разыгрался бес
И вырвались злобные лица
С лопатками наперевес.

Презрев всё святое на свете,
Смели они вс ё на ходу –
И падали женщины, дети
В этом кровавом аду.

Народу грузинскому верю я –
В добре, красоте его сила,
Но как же Лаврентий Берия
Вдруг вырвался из могилы?!

Поруганы честь и свобода,
Но верим мы в праведный суд.

Так пусть от суда народа
Его палачи не уйдут!

С годами и это несчастье
Как всё растворится во мгле …
Пусть царствуют мир и счастье
На древней грузинской земле!
                1989
Заканчивался этот, не самый благополучный 1989 год.  А что же нам ждать от следующего года – года Лошади?
Сколько их было – прошедших годов:
Тигров, Драконов, Змей и Котов!
Мы хорошо их познали повадки –
Что ж теперь ждать нам от резвой Лошадки?

Будем на месте топтаться всем скопом,
Иль перейдем на неспешную рысь?
Может быть, все же помчимся галопом
В недостижимую высь?

Счастье народа – священное право!
Жаль, что у нас еще много людей -
Тех, кому тихая поступь по нраву:
«Ямщик, не гони лошадей …»
                31 декабря 1989 года
              НА  ЗЕМЛЕ  ОБЕТОВАННОЙ
Я все больше и больше стал убеждаться в том, что начатая Михаилом Горбачевым  перестройка в стране выдохлась. А когда молодчики из антисемитской организации «Память» нагло подняли головы, во мне впервые созрела мысль о репатриации в Израиль. Дело дошло до того, что соседка по лестничной площадке – молодая и очень приятная русская женщина без обиняков заявила мне:
- Виктор, когда начнется погром, вы приходите к нам. Мы – русские, и вас тут искать не будут. После этого я уже не колебался …
Поначалу жизнь на Земле Обетованной оказалась очень нелегкой. В отчаянье я выплеснул такие строки:
Страстному призыву сердца внемля,
Я решил: да будет алия*!
И шептал, вступив на эту землю:
«Здравствуй, здравствуй, Родина моя!»

Все во мне бурлило, ликовало –
Я впервые год, что я – еврей!
Это счастье – жизнь начать сначала
На священной Родине моей!
-------------            
*алия – репатриация евреев в Израиль
Незаметно жизнь в заботы ввергла:
Нет работы, нет своего жилья –
Неужели ты меня отвергла,
Родина священная моя?

Я же к вам с надеждою стремился,
Предков исторических края!
Чем же пред тобой я провинился,
Родина священная моя?

В сердце мысль горькая закралась
И живу, ее в душе тая:
Ничего, немного мне осталось,
Родина священная моя.

А засыплют саван мой землёю –
Пусть напишут, как хотел бы я:
«Наконец сроднился я с тобою,
Родина священная моя …»
                1990
Увы, дальнейшая жизнь рисовалась мне в мрачных тонах. И следующее стихотворение написано мною в том же минорном духе:
Моя жизнь – каверзная драма,
Я – ее безумный драматург.
Добрая, заботливая мама,
Как же я с тобой расстался вдруг?

Как оставил я места родные,
Где была работа и жильё?
А теперь … Теперь кто мы такие? -
Сердце разрывается моё.

Беженцы без родины и крова,
Без работы, радости, друзей.
Думал ли, что жизнь так сурова
На «священной родине моей»? …
                1991
Если приведенное выше стихотворение насквозь пронизано безысходностью, то в следующем уже появились игривые нотки:
ЧТО ДЕЛАТЬ БЕДНОМУ ЕВРЕЮ?
О, люди, мы неисправимы!
Мы вечно ищем рай земной,
Хоть твердо знаем: под луной
Пути давно исповедимы.
Но верим мы в расхожий миф,
Что за кордоном – все о’кей,
И одурманенный еврей
Летит с надеждой в Тель-Авив.

Но быстренько иссякли льготы
И нет жилья и нет работы
И шепчет бедолага тихо:
«Тут я познал – почем фунт лиха».

К тому ж кровавые «гостинцы»
Евреям дарят палестинцы,
А иногда в припадке зла
Кроваво «шутит» «Хизбалла.

И наш бедняга был бы рад
Скорее дёру дать назад,
Но там не лучше ни на йоту –
Где ж взять жильё, найти работу?
И я никак не разумею:
Что ж делать бедному еврею ? …   1991
Еще перед отъездом мы с мамой договорились: как только у нее возникнет желание переехать  жить в Израиль, я приеду за ней, и это нелегкое путешествие она совершит с моей помощью. А пока, чтобы не огорчать маму, я писал ей, что все у нас хорошо и никаких проблем нет. Постепенно жизнь, и в самом деле, стала налаживаться. Я уже работал в русскоязычной газете «Новости недели», а вечерами подрабатывал смотрителем в тель-авивском музее. Конечно, уставал  ужасно. Как-то, невероятно уставший, сидя в одной из галерей музея, чтобы не задремать, я взял огрызок карандаша и клочок бумаги. Так появилось новое стихотворение:
Вечер… Снова я в музее…
Безнадежно утомлён…
И в притихшей галерее,
Как обычно, клонит в сон.

И в дремоте одинокой
Вдруг забрезжил дивный свет:
Город юности далёкой
Всплыл в туманной дымке лет.

И в мечте несбывной, дерзкой
Узнаю вдруг Эрмитаж,
А за ним красавец-Невский,
Переполненный Пассаж.

Вот и улица родная,
Мамочка, мои друзья,
И ком к горлу подступает –
Ведь давно не с ними я.

Но неясная тревога
Шепчет мне: возврата нет –
Там ведь жизнь так убога…
И померк тот дивный свет.

И открыв глаза устало,
Горькой думою томим,
Я услышал вдруг из зала:
- Слиха, эйфо шерутим?*
                1991
--------------
*Простите, где туалет?  (иврит)

Любопытно, что четвертое четверостишие уже встречалось в моем давнем стихотворении «Дневальный», но на «плагиат» у самого себя, бесспорно, я имею полное право…
 
В своих письмах мама сообщала, что жизнь ее вполне устроена: продукты ей покупают ее старший сын и его жена, а готовит себе, слава богу, она сама. А я в одном из своих писем заверил маму, что обязательно приеду повидаться с ней следующим летом. Увы, приехать  Ленинград мне пришлось гораздо раньше – 7-го ноября 1991 года тяжелый сердечный приступ оборвал жизнь самого дорого мне человека. В день похорон мамы из глубин потрясенной души вырвались горестные строки:

Этот скорбный день всегда со мною,
День страданий, безутешных слёз.
Помню, как дрожащею рукою
Я поправил прядь седых волос.

Чтобы пересохшими губами
Ощутить похолодевший лоб
И, опершись на тяжелый гроб,
Я залился горькими слезами.

Боль немая стиснула мне грудь:
Мамочка, ну что ж ты натворила?
Ты ушла и больше не вернуть
То тепло, что щедро ты дарила.

То тепло, что неуёмной вспышкой
Излучал заботливый твой взгляд –
Ведь с тобою даже в пятьдесят
Оставался я еще мальчишкой.

И с тех пор в душе моей надлом,
Жизнь течет безрадостно и вяло

И напоминают о былом
Письма, что когда-то ты писала.

Дни бегут тоскливой чередою,
Вереница беспросветных дней.
Тебя нет … И все же ты со мною –
Ты навеки в памяти моей …
                1991
Какие страшные слова: «Тебя нет …»! Только с уходом мамы пришло осознание того, что я – давно  не «ласковый и нежный зверь», а, увы, немолодой человек, который, по образному выражению, уже «едет с ярмарки». И в следующих строчках я впервые сделал такое невеселое признание:

Мне жизнь казалась бесконечной,
Прекрасной, радостной, беспечной …
Промчались годы скоротечно
И понял я: ничто не вечно …
                1991
А жизнь шла своим чередом … Я по-прежнему  работал редактором спортивного отдела в газете «Новости недели» и смотрителем (на иврите - «садран») в музее. «Пронюхав», что я иногда «грешу стихами», в музее мужчины попросили меня поздравить с Женским Днем работавших с нами представительниц прекрасного пола. И вот что из этого вышло:

Милые, прелестные «садраночки» -
Бывшие советские гражданочки,
Мы, мужчины, в предвесеннем стрессе,
Как это сказали бы в Одессе,
Вам имеем кое-что сообщить
(Что б нам на одну зарплату жить!):

Мы клянемся вам, благоговея,
Что не Марк Шагал и не ван Гог –
И свидетель этому сам Бог! –
Только вы – шедевры нашего музея!
                1992
Зарплаты музейных смотрителей («садранов») во много раз были меньше заработков израильтян – штатных сотрудников музея. Как же мы при таких куцых заработках вдруг впали в «автомобильный бум»? Ларчик открывался просто: каждому новому репатрианту при покупке автомобиля полагалась скидка до 40 процентов  его стоимости!
         «БЕДНЫЕ  САДРАНЫ»
Бедные, несчастные «садраны»:
Денег нет – пусты карманы
И к тому же вечные заботы –
Поиски жилища и работы.

В общем, ни надежды, ни просвета …
Но однажды надоело это –
Кто-то буркнул: «Мы же идиоты!
Ведь у нас есть на машины льготы!»
Вмиг, оправившись от горьких дум,
Впали все в «автомобильный бум».
Всех терзают новые заботы –
«Понтиаки», «Форды» и «Тойоты» …
Я же, не впадая в эти муки,
Без раздумий приобрел «Сузуки»,
А другие, чьи доходы выше,
Замахнулись аж на «Мицубиши».

И теперь всех мучает вопрос:
Кто кому утёр машиной нос?
Словом, мы при тех же скорбных минах,
Только все на … новеньких машинах …
                1992
Очень часто меня угнетали грустные мысли о нравственном и культурном разложении многих людей. Что явилось причиной этого?  Большевистский переворот в  России? Две кровавые мировые войны?  Разгул терроризма?

О, век двадцатый, не пойму –
Что вдруг с тобой случилось?
Скажи, ответь мне – почему
Всё круто изменилось?

Исчезли смокинги, кареты,
Маханье вееров, лорнеты,
Учтивость, светский этикет,
Да и само понятье «свет».


И, к сожалению, в народе
Давным -  давно уже не в моде
Канова, Тициан, Обер,
Вивальди, Моцарт и Флобер.

Кто  вместо этого навлёк
На мир безнравственности  рок?
И вместо скрипки Страдивари
Вокруг бренчанье на гитаре,
А вместо фраков – джинсов рвань,
Наркотики, насилье, брань …

А дальше? Что же дальше будет?
Задумайтесь!  Еще не поздно, люди!
                1993
Женский День – 8 марта в Израиле никогда раньше не был праздничным. Принимался он таковым неохотно и с «большим  скрипом». Без ложной скромности скажу, что в редакции газеты «Новости недели» этот день стали отмечать лишь после моего страстного обращения к мужчинам:

Друзья, расправьте ваши спины,
Взбодритесь, задерите нос!
Мужчины мы иль не мужчины? –
Сегодня так стоит вопрос.

Пускай нам не достичь вершины
Д’Артаньяна, Бержерака –
Без шпаги, без камзола, фрака
Докажем всем, что мы – мужчины!

Давайте же без промедленья
Стряхнём рутины тяжкий груз –
Познаем  радость вдохновенья
 И отдадимся власти муз!

Пылая творческим огнём,
Поздравим женщин – жизни цвет! –
С их радостным весенним  Днём,
Ведь ничего прекрасней нет!
                8 марта 1994 года
Думал ли тогда я, что дни моей работы в газете сочтены? Наш шеф Эфраим  Ганор договорился с шахматным мастером Эли Швидлером  о том, что тот будет давать бесплатные уроки шахмат младшему сыну шефа, а в качестве благодарности Швидлер станет … вместо меня редактором спортивного отдела. Швидлер, утаив свой сговор с шефом, стал расспрашивать меня о нюансах моей работы. А чтобы я не заподозрил подвоха, шеф объяснил мне, что Швидлер будет работать в другой газете этого же концерна. Сам Швидлер, чтобы окончательно развеять мои сомнения, воскликнул: «Это надо быть подлецом, чтобы занять ваше место!» И я поверил ему …
Самое удивительное, что Швидлер оказался подлецом вдвойне: поработав недолго на моем месте и получив необходимый навык, он спокойно перешел работать в израильскую газету «ха-Арец». А я,  оставшись без работы,  нашел слабое утешение в сочиненной басне.

      СВИНЬЯ – ВСЕГДА СВИНЬЯ!
Свинья под деревом с плодами,
Нажравшись, развалилась в яме
И с хрюканьем довольным, сытым
Исподтишка своим копытом
Копала землю под корнями.

Так, нажираясь до отвала,
День ото дня она копала.
И что же? Дерево упало …
Мораль усвоил поздно я:
«Свинья – она и есть свинья!»
                1994
Спортивной журналистике я отдал 34 года. Это – и работа на футбольном турнире Олимпийских игр 1980 года, на крупнейших соревнованиях по многим видам спорта, и история борьбы за мировую шахматную корону, и интервью со знаменитыми футболистами, хоккеистами, шахматистами, тренерами и многое другое. И все же главной темой для меня на протяжении десятков лет оставались шахматы. Проведенные мной интервью с Максом Эйве, Михаилом Ботвинником, Михаилом Талем, Борисом Спасским, Марком Таймановым, Виктором Корчным, Игорем Бондаревским  и другими гроссмейстерами позволили мне постичь не только характеры этих и других выдающихся шахматистов, но и внутреннюю логику и колоссальное напряжение борьбы. Ботвинник и Петросян ради достижения своих целей не раз шли на сделку с совестью, но подлинный расцвет «закулисного смрада» явил собой обласканный советской властью и поддержанный … КГБ «уральский самородок» Анатолий Карпов.

     О ВРЕМЕНА, О НРАВЫ …
О, шахматы! Игра богов!
Мир удивительных свершений,
Борьба блистательных умов,
Характеров, мировоззрений.
И в мире этом с давних пор
Царили Греко, Филидор,
Чуть позже задавали тон
Пол Морфи, Говард Стаунтон.

А Стейниц?! Исполин, гигант,
Создатель нового ученья,
В свои великие творенья
Вложил недюжинный талант.

И словно легендарный Данко,
Ярчайший источали свет
Алехин, Ласкер, Капабланка –
Блестящих гениев букет!

У них, у первых чемпионов –
А их легко по пальцам счесть –
Помимо шахматных канонов
Всегда была святыней честь.

Сегодня заповеди эти
Почти что сказочная быль –
Давно на шахматной планете
Советский утвердился стиль.


Ботвинник, позже Петросян –
Пускай земля им будет пухом! –
Но каждый, право, не по слухам
Прославился как интриган.

Играли и писали книги,
К тому ж весь шахматный свой век
Плели коварные интриги
Против гроссмейстеров – коллег.

Ботвинник – тот по-королевски
Плёл свою сеть – всё гладь и тишь,
А жертвы – Керес, Бондаревский,
Лилиенталь и Левенфиш.

Стиль этот оказался ходок –
Минуло тридцать – сорок лет,
И вот «уральский самородок»
Явил собой его расцвет.

Раскрылся он довольно рано –
Невинный юноша на вид,
«Созрел» же в Багио, Мерано
Сей шахматный иезуит.


Рождались каверзные планы
В столице родины Москве,
Их претворяли итриганы –
Батуринский и Севостьянов
С «великим Кампо»* во главе.
----------------
*Кампоманес - Президент Международной шахматной федерации

Подлоги, подкупы, угрозы
Всё в ход пускали виртуозы …
Под этой каменной стеной
Увы, не устоял Корчной.

Боец испытанный и грозный,
Бескомпромиссный, полный сил –
И если бы не эти козни,
Наверняка б он победил.

Но в КГБ давно решили
(Чуть позже это Таль признал),
Что, если б Карпов проиграл,
Корчного просто бы … убили (?!)

Убили бы без лишних фраз –
Им это – плюнуть пару раз!

Корчному уцелеть помог
На этот раз сам Господь Бог.

С такой моральной страшной раной
Мог ли Корчной играть в Мерано?
К тому ж в Мерно эти мрази
Особо не жалели грязи.

В отчаянье и жутком стрессе
Корчной сообщил свободной прессе:
«Я эти матчи не забуду –
Впредь с Карповым играть не буду!»
Так мракобесы и невежды
Развеяли его надежды …

Ну, а затем, довольно скоро –
Прошел, быть может, только год –
Настал Каспарова черёд
Схватиться с этой черной сворой.

Мир шахмат вновь повергнут в ад –
Интриг и козней водопад …
Как интриганы не старались,
Они на сей раз просчитались.


Каспаров быстро осознал:
Грядёт большая перестройка.
Сражаясь мужественно, стойко,
Он Карпова переиграл.

А что же Карпов? Он для вида
Теперь рядится в демократы …
Ужель простила всё Фемида?
Ужель он избежит расплаты?

Пока что всё еще он в моде
И даже уважаем вроде,
Не обделён почетом, славой …
О мир, о времена, о нравы! …
                1995
Конечно, атмосфера террора, созданная в Багио и Мерано Батуринским и его подручными, не идет ни в какие сравнения с кровавым терроризмом палестинцев в Израиле. Сколько мирных евреев не только в Израиле, но и за рубежом стали жертвами давно потерявших человеческий облик исламских убийц!

Душа кричит навзрыд,
Готова разорваться,
А в голове стучит:
Куда, куда деваться?!

Ужель всесильный рок
Сулит лишь потрясенья?
Где ж в мире уголок
Душевного забвенья?

Где страх неведом жителю,
Где каждый брат и друг?
Но оглянись вокруг –
Ведь нет такой обители …
                1995

В период кровавых террористических актов израильское правительство  запретило кабланам – владельцам земельных участков и построенных на этих участках зданий – использовать на стройках труд наемных рабочих-палестинцев. Ведь под видом таких рабочих в Израиль очень часто проникали террористы, взрывавшие автобусы, кафе, дискотеки и торговые центры. Но так как рабочие-палестинцы – самая дешевая рабочая сила, алчные кабланы, несмотря на кровь и страдания израильтян, тайком продолжали использовать труд палестинских рабочих, становясь, таким образом, соучастниками террора. Так появилось мое новое стихотворение.

       КАБЛАНЫ – УБИЙЦЫ

Увы, встречаются евреи -
Цинично-алчные злодеи,
Барышников ничтожных свора,
Которым ничего не свято:
Ни в битвах павшие солдаты,
Ни жертвы дикого террора.


У них свои «святые» планы,
Их заповедь: «купить-продать».
Пора, пожалуй, их назвать –
Кроваво-алчные кабланы.

Их жизненные интересы,
Их «благороднейшие» цели –
Доходы, виллы, «Мерседесы»,
Сексо-массажные бордели.

В своих стремленьях они стойки –
Ведь, несмотря на мораторий,
Тайком везут к себе на стройки
Убийц-арабов с «территорий».

Что им убийства, что им взрывы,
Кровь женщин, стариков, детей?
Они – рабы своих идей
И правит ими дух наживы.

Что тут сказать? Такие нравы
Их ставят в один ряд с врагами.
Чуть что – откупятся деньгами
И никакой на них управы …
О, как хочу взглянуть в их лица
И гневно крикнуть им: «Убийцы!»           1995
После увольнения из редакции газеты я стал работать охранником в школе. Однажды молодой охранник  Миша, видя, что я иногда пишу стихи, попросил меня, как он выразился, написать «что-нибудь очень страстное» для его любимой девушки. «А я эти стихи прочитаю ей от своего имени», - признался он. Не знаю почему, но я согласился. Правда, меня одолевали сомнения: как я в свои 57 лет способен передать в стихах страстный порыв влюбленного юноши? Да еще, к тому же, не видя объект его поклонения. Конечно, я по-прежнему очень любил свою жену. Но … свою жену … И в 57 лет … И все же я написал:

Я ловил твой взор, благоговея –
Как прекрасна женственная стать!
И шептал в волненье страстном: «Фея,
Как мечтаю я тебя обнять!

В поцелуях сладостных забыться,
К чувственным губам твоим прильнуть,
Целовать божественную грудь! –
Неужель мечтам моим не сбыться?»

И ловя твой взгляд, шептал я: «Фея,
Если бы обнять тебя я мог!
И вздыхал, от страсти нежной млея:
«Ты шепни – и я у твоих ног!»
                1995
Добавлю, что «Мишины» стихи покорили девушку …
Увы, жизнь – это лотерея. Однажды я бежал, чтобы успеть вскочить в стоявший на остановке автобус и очень был огорчен тем, что автобус ушел, как говорится, «перед самым моим носом». Мог ли я тогда думать, что это спасет мне … жизнь? Следующий автобус быстро нагнал предыдущий, который был … взорван и стоял окутанный черным дымом, а вокруг суетились полицейские и врачи скорой помощи …
 
Жизнь – это радость? Пустое, поверьте!
Жизнь – ожиданье в приемной … у смерти.
Каждый идет к ней своею дорогой –
Той, что нам свыше начертана Богом …
                1996
Сидя в будке охранника, я не раз с горечью вспоминал Эли Швидлера – свинью, прикинувшуюся «безобидной овечкой». Так родилось стихотворение «Честь».

Это маленькое слово
Очень часто не в чести –
То ль из-за проблем суровых,
Что порой не разгрести.

А ведь помнит мир подлунный
Слово это до сих пор:
С ним взошел Джордано Бруно
На пылающий костер.

Пушкин дрался на дуэли,
И Суворов рвался в бой,
С ним стремились к высшей цели
Короленко и Толстой.


В миг расстрела это слово
Оборвалось на устах
Николая Гумилева –
С ним преодолел он страх.

С этим словом жил, трудился
Величайший гражданин –
В ссылке горьковской томился …
Впрочем, разве он один?

Все это, отнюдь, не ново,
Счастье – что такие люди есть,
Ну, а маленькое слово
Всем известно: это – честь …
                1996
Вечерами, кода жизнь в школе замирала, я с несвойственным мне упорством штудировал иврит. Поначалу было очень трудно, но именно в этот период у меня появился консультант – юная и очаровательная ученица компьютерных курсов.

Сыграла жизнь злую шутку –
Писатель, журналист, поэт,
Едва достигнув зрелых лет,
Я сел в … сторожевую будку.


А, возраст мой, увы, не шутка
Тут никаких сомнений нет.
Вся шутка в том, что эта будка,
Быть может, меньшая из бед.


Работа – что сказать? – не ах,
Зато нашел уединенье,
Где все невзгоды и сомненья
Выплескиваю я в стихах.

Так много хочется сказать –
Ведь жизнь, что таить, сурова:
И не с кем обменяться словом,
И руку некому подать.

И пусть убога будка эта,
Нет в ней уюта и тепла,
Зато однажды, как луч света,
В нее принцесса вдруг вошла.

И средь людского равнодушья,
Неуважения, бездушья
Ее приход, как солнца луч,
Блеснувшего вдруг из-за туч.

И заходя порою в будку,
Улыбкой дивной одарит,

Поможет одолеть иврит
И упорхнет через минутку.

Быть может, это мне приснилось?
Быть может, скоро сон пройдёт?
Ведь как во сне она явилась
И как во сне она уйдёт …
                1996
Небольшая площадка перед моей будкой вдруг стала местом паломничества … воробьев. Ларчик открывался просто: именно на этом месте охранники иногда вытряхивали хлебные крошки из своих сумок. И однажды я стал свидетелем необычной сцены, которую и попытался описать.

День за днем в постылой будке …
Что ж, таков уж жребий мой.
Впрочем, жизнь мне порой
Дарит светлые минутки.

Так, буквально в двух шагах
Мне представилась картина:
Прямо на моих глазах
Воробьиха важно, чинно,
С чувством, толком, не спеша
Вскармливала малыша.

Тот, потешный, весь вертелся –
То ли с мамою играл,
То ли он уже наелся
И от трапезы устал.

Но, в конце концов, покорно
Желтый клювик свой раскрыл,
Корм от мамы получил
И нахохлился притворно.

Вдруг откуда ни возьмись
Налетели воробьи
И за трапезу взялись
Гости милые мои.

Тут же мама – воробьиха
(Вся тщедушная на вид)
Их отделала так лихо,
Что отбила аппетит.

Как она все успевала,
Эта кроха – воробей?
Всех не прошеных гостей
То и дело отгоняла,
Свое чадо угощала,
Вдоволь и сама клевала …


В сценках незамысловатых,
Неприметных нам порой
Вдруг открылся предо мной
Этот дивный мир пернатых …
                1996
В очередной весенний праздник женщин 8-е марта, я не только воздал по заслугам прекрасной половине человечества, но и слегка «пожурил» мужчин.

Странный мы народ – мужчины:
Дома все у нас болит,
Да и вид – брюшко, седины
За себя сам говорит.

Скорбно валидол глотаем –
Нормитен и аспирин,
Часто тяжело вздыхаем –
Уж куда нам в магазин!

Жены наши сердобольны,
Им работа – не обуза,
Мы ж в покое, мы довольны
И поглаживаем пузо.

Но вот вдруг зашла соседка,
Статная и молодая –

Тут же прячем мы таблетки,
Лучший свой костюм хватаем.

И выходим – элегантны,
Моложавы и галантны,
Преисполнены желанья
Приковать к себе вниманье.

Посидев, ушла соседка.
Мы с кряхтеньем на диван,
Вновь глотаем мы таблетки,
Снова в голове туман.

Ах, мужчины! Ах, мужчины!
Не хандрите без причины,
Не блаженствуйте в истоме –
Будьте же опорой в доме!

Наше счастье – жены, дети,
И никто не обделён –
Ведь прекрасней нет на свете
Наших добрых, милых жён!
                1996
Место моей работы я шутливо окрестил «болдинской будкой». Ассоциации с пушкинским Болдино – только по количеству написанных мною стихов и поэм, а вот о поэтической вершине  гениального поэта я мог лишь мечтать. Недаром же по этому поводу я писал: «… творил он поэтической душой, а я – бог весть что вытворяю»…
Как-то под впечатлением увиденного по телевизору осеннего пейзажа родного Санкт-Петербурга я излил свою грусть.

Мрачно нависли свинцовые тучи,
Дождь выбивает унылую дробь
И навевают щемящую скорбь
Листьев опавших размокшие кучи.

О, как печальна агония эта!
Рвет на куски она сердце поэта …
Листья, ужель вы забыли денёчки,
Как распускались набухшие почки?

Как солнце грело, как  влага питала,
Как ранним утром роса вас ласкала,
Как каждый день наслаждением было
Вновь наливаться волшебною силой.

Дивные дни … Жаль, они пролетели …
Ветер и дождь поглотили их.
Листья поблекли и пожелтели,
Медленно жизнь угасала в них.
И, расставаясь с родною берёзой,
Тихо роняли прощальные слёзы.


Но ведь не вечны дожди и морозы …
Вновь пробудятся от спячки берёзы,
Соком нальются зеленые почки,
Чтобы родить молодые листочки…

В жизни людской тот же самый уклад:
Яркий расцвет и печальный закат …
                1996
Есть такое расхожее выражение: «глаголом жечь сердца». А можно ли обойтись без глаголов? Не зная, как ответить на этот вопрос, однажды я попробовал это сделать в своей первой поэме и изложил многовековую историю России в виде событий и фактов. Скажу честно: написанная в такой необычной форме поэма, на мой взгляд, «вышла комом». Но что сделано, то сделано ...

               Р О С С И Я

Россия… Столетий творенье …
Возможно ль постичь твою суть?
Ведь вехи твоего становленья –
Тернистый, извилистый путь.

Раздоры князей, печенеги,
Псы-рыцари в битве Чудской,
Татаров лихие набеги,
Князь Невский и Дмитрий Донской.

Опричнины всплеск одиозной,
Малюта и царь Иван Грозный,
Парламентских сессий предтеча –
Созыв Новгородского вече.

Печатное первое слово,
Соборов, церквей перезвон,
Творенья Андрея Рублёва
И вечная мудрость икон.

Заводы и первые шахты,
Царь Федор, Борис Годунов,
Лжедмитрий, нашествие шляхты,
К борьбе с нею Минина зов.

Величье петровских деяний,
К Европе крутой поворот,
Успехи военных компаний,
Рожденный в боях русский флот.

Волнующий век просвещенья,
Его озаряющий свет,
К наукам, искусству стремленье,
Их яркий и бурный расцвет.

Ученый, поэт и философ –
Блистательный ум Ломоносов,

Высокой служившие цели
Жуковский, Левицкий, Растрелли.

Гром новых военных раздоров,
Развитие южных краёв,
Потемкин, Румянцев, Суворов,
Бунтарь Емельян Пугачёв.

Нашествие армий французов,
Пожар опустевшей Москвы,
Народ, не склонивший главы,
Спаситель России Кутузов.

Восстание войск на Сенатской,
Шрапнели гудение адской,
Суды, эшафота ступени
И виселиц мрачные тени.

Интриги, балы, козни света,
Дантес и убийство поэта,
Компании крымской сраженья,
Дворян-разночинцев движенье.

Местечек оседлости хаты –
Страданий и горя приют,

Еврейских погромов раскаты,
Позорный над Бейлисом суд.

Марксисты, «Народная воля»,
Гапона кровавый поход –
Расстрелянный мирный народ
И жертвы Ходынского поля.

Война … Кровь ... Царя отреченье,
Эсеры, Советы, разброд,
Большевиков преступленье –
Октябрьский переворот.

Второй съезд российских Советов,
Принятие первых декретов,
Кровавое преступленье –
Всей царской семьи истребленье,
Антанты поверженный флаг
И к НЭПу отчаянный шаг.

Смерть Ленина … Голод … Напасти…
Соратников новые блоки,
Интриги, партийные склоки
И деспот кровавый  у власти.


Колхозы, гигант Днепрогэс,
Повального голода стоны,
Беспомощных жертв … миллионы,
Суды  - за процессом процесс.

Позорнейший пакт с Риббентропом,
Дележ беззащитной Европы,
Кошмары войны, Сталинград,
Берлин и Победный парад.

И снова кровавая рана –
Расстрелы и мрак лагерей,
Предсмертное слово тирана –
Позорное «Дело врачей».

Смерть Сталина, вздох облегченья,
Соратников своры грызня,
Хрущевское выступленье,
Как гром среди ясного дня.

Лязг танков в венгерской столице –
Закат едва вспыхнувшей веры …
Открытие новой страницы –
Великой космической эры.


Пленивший весь мир гжатский парень
По имени Юрий Гагарин,
Карибского кризиса встряски,
Трагедия в Новочеркасске.

Культ Брежнева, лесть, комплименты,
Суды, лагеря, диссиденты,
Психушки, удушье ГУЛАГа,
Вторженье союзников в Прагу.

Народ, честь сгноивший в бутылке,
Взлет в космос «Аполло» – «Союз»
Афганской трагедии груз,
И Сахаров в горьковской ссылке.

Деревни и сёл вырожденье,
Крестьянский полей запустенье,
Застой, разложенье России
И чудо – явленье Мессии.

Мессии в лице Горбачёва,
Как взрыв его новое слово,
Ростки демократии, права,
Шараханье  влево и вправо.


Партийных чиновников козни,
Чернобыля атомный крах,
Межнациональные розни –
Баку, Сумгаит, Карабах.

И «Памяти» черная свора,
Их антисемитский поход,
Евреев повальный исход,
Разброд, забастовки шахтёров.

Проект Договора – согласья
И мира желанный венец,
Путчистов бесславный конец,
Союза развал в одночасье.

Рождение новой России,
Пьянящее чувство  - свобода!
Крах шоковой терапии
И обнищанье народа.

Расколы в рядах демократов,
К согласию тщетный призыв,
Руцкой,  Макашев, Хасбулатов
И новый октябрьский взрыв.


Разрывы и грохот снарядов
И Ельцина дух боевой,
Парламентских стен черный слой,
Фиаско мятежных отрядов.

Раздел на голодных и сытых
В дошедшей до краха стране
И трупы невинно убитых
В позорной чеченской войне.

Апатия, страх, общий спад,
Структур мафиозных разборки,
Рекламы безнравственный смрад
И жизни убогой задворки.

И, может, подобный бальзаму,
Возврат к очищающей вере
В тяжелой взрывной атмосфере
 И есть путь единственный к Храму?

Россия … Столетий творенье …
Возможно ль постичь твою суть?
Хоть сложен и труден твой путь,
Я верю в твое становленье!
                1996

Мне часто приходилось слышать фразу: «Евреи – Богом избранный народ». Поначалу я считал, что этими  словами просто высоко оценивается создание иудеями Священного писания, ставшего основой многих религий. Но когда я поглубже познакомился с историей еврейского народа, я понял, что это – не пустые слова.

Верю я, что мы, евреи –
Богом избранный народ:
Ведь  еще с времен Моисея
Дух свободы в нас живет.

Этот дух тысячелетья
Озарял дорогу нам,
Несмотря на лихолетья
И сожженный дважды Храм.

Сотни тяжких лет в изгнанье,
Вечный безысходный страх,
Слезы, муки и страданья
В поселеньях, лагерях.

Что тогда осталось? Тора!
Всё прошли евреи с ней –
Черносотенные своры,
Гарь Освенцимских печей,
Истязанья, приговоры
Большевистских палачей.
Сколько вынесли евреи,
Твердо веря в свою цель!
Ту, что выстрадана сердцем,
Что изрек великий Герцль:
«На святой земле Моисея
Будет Эрец Исраэль!»

И  сражались с этим кличем
За свободу и права –
Так сбылись во всем величье
Герцля вещие слова!
                1996
С особой благодарностью хочется отметить ту поддержку, которую оказала нам в Израиле моя двоюродная сестра Юдит. Этой энергичной, жизнерадостной женщине довелось пережить самое страшное – гибель сына, которому едва минуло двадцать лет. Памяти погибшего от рук палестинских террористов юноши я посвятил очень искреннее  стихотворение, которое было включено в программу  по литературе одной из тель-авивских русскоязычных школ.
                ЙОРАМ

Он молод был – едва за двадцать,
Он только начал жизнь свою.
Ему бы весело смеяться,
С любимой девушкой встречаться,
А он – мальчишка пал в бою.


А как его все восхищало –
И голубой морской простор,
Полей цветное покрывало
И пастбища на склонах гор.

И как чудесно пахнет мята,
Как яблони в садах цветут,
Как молоко сосут ягнята,
Как в небе облака плывут.

Одно он ненавидел люто –
Террор, что сеет кровь и смерть,
Любил он жизнь и потому-то
Так торопился повзрослеть.

Мальчишка с чистою душою –
Как пылко в грезах он витал!
В бою с врагами, пав героем,
Недолюбил, недомечтал …

Он был израильским солдатом
И бесконечно дорог нам,          
Погиб он в шестьдесят девятом,
А звали юношу Йорам.
               

Йорам погиб … Но не напрасно –
Ведь он оставил память нам:
Все то, что в жизни так прекрасно,
Любил и защитил Йорам …
                1996
Я очень люблю музыку! Причем - музыку, независимо от жанра: симфоническую, оперную, эстрадную, старинные романсы, народные песни и многое, многое другое. Удивительно, в голове моей очень часто звучат полюбившиеся мне мелодии. Увы, этого я не могу сказать о современной эстраде, которая за редким исключением докатилась до откровенной пошлости. И однажды, услышав очередной современный «шедевр», я просто не мог промолчать.
Какие песни раньше были!
С ними рождались, с ними жили,
В войне жестокой победили –
Те песни в сердце мы хранили.

«Катюша», «Соловьи», «Смуглянка»
И задушевная «Землянка».
В них – писем смятые листы
И разведенные мосты,
Записки чьей-то пара строчек
И синий скромненький платочек.

Цвели в них яблони и груши,
Шумел сурово брянский лес
И бередили наши души
Шульженко, Козин и Бернес.
В их песнях жил чудесный мир:
Свиданья, парочки влюблённые
И солнце за день утомлённое,
Цветущий в розах парк Чаир.

И в мрачных, тесных коммуналках,
Где жизнь текла убого, жалко,
Где ужасы ночных звонков,
Шуршанье черных «воронков»
И страх арестов и допросов
Ввергали в леденящий шок,
Звучали Дунаевский, Строк
И песней душу грел Утёсов …

В шестидесятых стали вехой
И Кристалинская, и Пьеха,
И Хиль, и Клемент, и Кобзон –
Как пел душевно баритон
О пароходах и матросах
И о дымке от папиросы.

Нет, песням этим не забыться!
И помним мы с тех давних пор
Гор вереницы и елей ресницы
Над голубыми глазами озёр.

Мы помним голоса и лица –
Гуляев, Трошин, Отс, Кострица …
А разве пели ради славы
Высоцкий, Галич, Окуджава?

Ведь песни их о людях чистых –
Геологах и журналистах,
Любивших свой народ, страну,
О мальчиках, ушедших на войну …

Шли годы, и менялась ода.
Увы, наверно, ей в угоду
Исчезла в песнях мелодичность
Да и певец – уже не личность.

И вот привычная картина:
Хрипит патлатая детина,
Он не поет – бормочет что-то,
Трясется до седьмого пота.

За ним вульгарные девицы -
Открыты груди, ягодицы,
Желанья чувства – все натурой,
В экстазе публика трясётся –
Юнцы без вкуса и культуры,
Все это песнями зовётся.
А жаль … Нам в песнях столь важна
Хрустальной чувственности нота –
Ведь песня людям так нужна,
Как птицам крылья для полёта …
                1996

Жизнь, как уверяют нас мудрецы, суета сует. Годы мелькают незаметно и начинаешь это понимать после … очередного юбилея.

                РУТИНА
Задумайтесь, чем мы живём?
На что мы тратим нервы, силы?
Работаем, едим и пьём
И очень часто всё не мило.

По магазинам суетимся,
Уборки делаем ворча,
С сердечной болью спать ложимся
И уповаем на врача.

Считаем, вновь ворча, расходы
И тут не скажешь: Всё о’кей!»
Мелькают незаметно годы –
За юбилеем юбилей.

И думаешь: какая жалость,
Что пролетела жизнь беззвёздно,
Но понимаешь слишком поздно:
Не годы, а рутина – старость …
                1997
Вообще-то жизнь человека – это своеобразная синусоида: радости сменяются печалями и наоборот. А иногда наступают и минуты отчаяния, и тогда  воспаленное воображение рисует самые мрачные картины. 

Плот разбитый – пленник океана
Обреченно бьется на волнах
И смертельной хваткой урагана
Он вот-вот повержен будет в прах.

А на нем распластанное тело,
Судорожно впившееся в трос,
И, изнемогая, озверело
Из последних сил взывает: «SOS!»

И хрипит: «Ну, помогите, черти!»
Но волна крутая в тот же миг
Бросила его в объятья смерти,
Оборвав предсмертный, дикий крик.

Моя жизнь – не тот ли самый плот,
Что стихия по волнам несёт? …
                1997   


К 1997-му году мой журналистский стаж насчитывал уже 27лет. Печатался я в разных изданиях Советского Союза и Израиля, причем мои публикации охватывали многие виды спорта, среди которых явное предпочтение я отдавал шахматам. Увы, в этой древней и благородной игре стараниями советских идеологов всегда царил дух политиканства, особенно после того, как опальный гроссмейстер Виктор Корчной в 1976 году решил не возвращаться в СССР.
В 1978 году в филиппинском городе Багио состоялся матч за мировую шахматную корону между чемпионом мира, любимцем советских вождей Карповым и «злодеем» Корчным. Председатель Оргкомитета матча Флоренсио Кампоманес (в обиходе - Кампо) в обмен на обещание представителей СССР содействовать его избранию Президентом международной шахматной федерации (ФИДЕ) сразу же стал «служить» состоявшей в основном из сотрудников КГБ советской делегации и в какой-то мере, помог Карпову удержать шахматную корону.
Спустя шесть лет ставший уже Президентом ФИДЕ Кампо вновь оказал услугу Карпову. Ведя в счете в матче за шахматную корону с молодым и невероятно талантливым гроссмейстером Гарри Каспровым, Карпов после двух поражений подряд утратил инициативу и находился, как говорят боксеры, в состоянии «грогги». Срочно прибывший в Москву Кампо, несмотря на протесты поймавшего кураж Каспарова,  прекратил матч. Новое единоборство в 1985 году  блестяще выиграл Каспаров.
Став чемпионом мира, Гарри Каспаров организовал  Международную ассоциацию гроссмейстеров и, выйдя из рядов ФИДЕ, провел победный матч за мировую шахматную корону с английским гроссмейстером Найджелом Шортом. Кампо отказался признать итоги этого матча и в отместку организовал матч «на первенство мира»  между Карповым и голландцем Яном Тимманом. Кавычки здесь не случайны -  ведь право оспаривать шахматную корону завоевал именно Шорт, победив в отборочном цикле ФИДЕ и Карпова и Тиммана. В матче между ними, сразу же получившем  название «поединок битых», победил Карпов, провозглашенный «чемпионом мира по версии ФИДЕ».
Вот такая долгая предыстория, которая вносит полную ясность в следующее мое стихотворение.
      С  «ЧЕРНОГО  ХОДА»
Каспаров – суперчемпион!
Без скидок и без версий
И очень жаль, что его трон –
Объект интриг, диверсий.

Каспаров, видит Господь Бог,
Бил Карпова где только мог!
Но Кампо – шулер еще тот! –
Открыл любимцу «черный ход».

Матч Карпов – Тимман… Низкий сорт!
Их – сильных, именитых
Из претендентов выбил Шорт.
И дернул же обоих чёрт
Скатиться к «матчу битых».

Так Карпов, вновь забыв о чести,
Пристроился на «теплом месте».
Но всему миру уже ясно,
Что Карпов – даже не второй,
Зато владеет он прекрасно
«Околошахматной» игрой.

С его богатым «арсеналом»
Он никогда не пропадёт:
Зачем же признавать провалы? –
Всегда найдется «черный ход».
                1997
Заменивший Кампоманеса на посту Президента ФИДЕ Кирсан Илюмжинов утвердил новую, так называемую «нокаут-систему» для выявления чемпиона мира по шахматам. Отныне 128 шахматистов в коротких единоборствах (две партии с обычным регламентом и далее «быстрые» партии с укороченным временем и, если потребуются блиц-партии) должны определить чемпиона мира по системе с выбыванием. При этом денежные призы пропорционально занятым местам получают все участники. Илюмжинов рассчитывал, что новая система примирит Каспарова и Карпова, и оба примут участие в борьбе. Однако Каспаров отказался играть: как можно выявлять сильнейшего шахматиста планеты в шоу, а иначе блиц-партии, то есть пятиминутки и не назовешь.
    НОКАУТ … ВЕЛИКОЙ  ИГРЕ
Какое величие быть королём,
Вступившим на шахматный трон!
Все самое лучшее собрано в нём –
Недаром ведь он – чемпион!
Немало грозных конкурентов
Пытались покорить Олимп,
Но чемпионский гордый нимб
Из всей когорты претендентов –
Блестящих шахматных светил
Тринадцать лучших освятил.

Сто десять долгих лет сражений,
Венец их – состязанья двух,
О, как захватывало дух –
Ведь каждый, несомненно, гений!

Борьба шла строго по канонам,
И соискатель твердо знал:
Тот становился чемпионом,
Кто чемпиона побеждал! …

И вдруг ФИДЕ представила
Совсем иные правила.
О, боже, что за времена,
Как низко пали нравы!
Что им святые имена –
Кто платят, те и правы.

Теперь понятье «чемпион»,
Как старый фрак в заплатах –
Пусть не сильнейшим будет он,
Зато все … при деньжатах.

Ну что же, подведем итоги
Мир шахмат в состоянье «грогги»:
«Нокаут-система» нас ждёт в декабре,
А с нею … нокаут великой игре …
                1997
Следующее стихотворение – что-то сродни басне. А в баснях, как всем известно, что-то соответствует реальности, что-то явно преувеличено …
       НЕЛЕГКА  ЖИЗНЬ  ЛАНЬЯ …
Однажды Лев – могучий царь зверей
Велел в саванне в десять дней
Переписать всё населенье.
И, выяснив, что стало мало ланей,

А лакомства, признаться, нет желанней,
Решил исправить положенье.

Гонцов отправил он во все леса,
А те уж не жалели словеса:
«У нас в саванне ходят толки -
В лесу вас поедают волки,
В лесу забиты вы, бесправны,
Мы ж вам приём устроим славный!

Наш Лев, пылая возмущеньем,
Что травят, притесняют вас,
Сегодня подписал указ –
Указ о вашем возвращенье.

Мы примем ланей всех без квоты,
Вас ждут лишь радости и льготы
И станет славная саванна
Для вас «Землёй Обетованной».
Подумали немного лани
И потянулись все к саванне.
И в самом деле, пылко, рьяно
Встречала ланей вся саванна.
Но вот иссякли реки слов
И стали лани … лакомством для львов.

И ныне причитают лани:
«Как обманули нас в саванне!
Ох, нелегка ты, жизнь ланья –
И здесь мы тоже для закланья!»
                1997
А сейчас немного об Америке. Безусловно, американская демократия является эталоном для многих стран. И самый яркий пример – импичмент президенту США республиканцу Ричарду Никсону, главному виновнику Уотергейтского скандала. А вот попытка реванша республиканцев, обвинивших президента- демократа Билла Клинтона в сексуальных связях с Моникой Левински – это, на мой взгляд,  уже явное извращение демократии. Единственный человек, кто имел полное право осуждать Билла Клинтона – это его супруга Хилари. Это стихотворение написано мною незадолго до голосования об импичменте Клинтону.
О, господа республиканцы,
Как вы могли так низко пасть?
Один у вас лишь стимул – власть!
И без стыдливого румянца
В угоду низкой своей цели,
Ни в чем не ведая преград,
Готовы вы в чужой постели
Искать желанный компромат.

Наверно, даже разглядели
Ваши циничные агенты
Следы у Моники на теле
От страстной ласки президента.

Не приведи попасть вам в лапы –
Псевдозащитникам морали,
(Святее, чем сам римский Папа!) -
Ведь честь страны вы растоптали!

И не мораль – иная цель
В чужую гонит вас постель.
Манит вас, как во мраке свет,
Одно – овальный кабинет.

В обход общественного мненья,
Приняв позорное решенье,
Позор нечистоплотной братии,
Увы, так низко пасть готовой:
Трубя о чести, демократии,
Вы растоптали их основы!

Ваш заговор республиканский
Подобен страсти … импотента,
А вот народ американский
Явно поддержит президента.

Хоть вы и «наломали дров»,
Билл Клинтон выдержит процесс,
Вы же лишились голосов
На новых выборах в Конгресс …
                1998
Как и ожидалось, нечистоплотная затея республиканцев провалилась …
Следующим своим стихотворением я могу по праву гордиться! Впрочем, все по порядку. В начале июля 1998 года у меня завязалась дружеская переписка с одним из самых лучших знатоков русской поэзии зарубежья или поэзии изгнания, уроженцем Варшавы, а с конца 60-х годов – жителем американского городка Орандж, бывшим пресс-атташе Виктора Корчного на матче с Карповым в Мерано Эммануилом Штейном. Детищем Штейна была начатая им «Антология русской поэзии зарубежья». Увы, в следующем году Эммануил Штейн неизлечимо заболел. Но он мужественно боролся со страшным недугом. «Главное, - писал он мне, - успеть завершить дело всей моей жизни». Желая поддержать Штейна, я послал ему свое стихотворение «Сыны России».
          СЫНЫ  РОССИИ 
             Посвящается Эммануилу Штейну
Сколько их, разбросанных по свету
И уже ушедших в мир иной –
Скульпторов, художников, поэтов,
Разлученных со своей страной!

В чем же их таланта мудрость, сила?
Что родил их вдохновенный труд?
Может быть, ответят их могилы,
Где последний обрели приют?

Но молчат пристанища немые –
Вечный здесь покой и тишина ..
Кто ж вернёт забывшей их России
Давшие ей славу имена? …
                1999
Ниже в письме я сделал приписку: «Это сделали вы!» Это стихотворение очень растрогало Штейна, и он в очередном письме просил: «Не сочтете ли вы возможным  посвятить это стихотворение мне? Если вы не возражаете, то перепишите его, пожалуйста, с  посвящением мне. Это скрасит мне немногие оставшиеся дни …» В этом же письме Штейн просил сообщить ему мои краткие биографические данные, давая понять, что «Сыны России» как бы объединяют и предваряют всю тему «Антологии русской поэзии зарубежья». Надо ли говорить, что я с радостью вновь послал ему это стихотворение, но уже с посвящением. Увы, в один из сентябрьских дней 1999 года Эммануил Штейн ушел из жизни …
Часто вспоминая Эммануила Штейна и искренне сожалея о его безвременной кончине, я в то же время не могу не проникнуться гордостью. Гордостью - потому, что такой выдающийся знаток поэзии высоко оценил некоторые мои стихи, а одно из них – «Сыны России» удостоил чести быть включенным в, увы, так и не  завершенную им «Антологию русской поэзии зарубежья» …
Я уже не раз упоминал о своей всепоглощающей любви к музыке. С каким наслаждением однажды я слушал мелодии Оскара Строка – «Голубые глаза», «Лунная рапсодия», «Скажите, почему?» и другие!
Мелодии Оскара Строка …
Я вновь в их чудотворной власти –
В них столько утонченной страсти,
Прекрасной, чистой и высокой!

И юности далекой грёзы,
Надежды, радости, печали,
Лаская душу, зазвучали,
Невольно исторгая слёзы …
                1999

Моя первая книга об увлекательной самой древней игре и ее верных рыцарях – выдающихся мастерах шахмат «Волшебный дар Каиссы» вышла в «Лениздате» в 1991 году. Не раз критикуемая мною (и не только мною!) советская власть совершенно бесплатно для меня не только издала эту книгу тиражом 50 тысяч экземпляров, но и реализовала весь тираж по книжным магазинам и библиотекам, да еще к тому же выплатила мне гонорар!
Теперь об этом и в России и в Израиле можно только мечтать! Так, израильские частные издательства, к которым я обращался, заламывали такие цены, что становилось не по себе, и при этом нужно было самому позаботиться о реализации куцего тиража. Именно это стало темой моей новой басни.
Однажды Заяц длинноухий –
Не знаю, то ль он был «под мухой»,
То ль это старческий маразм,
Поэтом захотел стать разом.

Достал бумагу, карандаш –
Час бился в рифмах заяц наш
И кончил наконец со вздохом.
Перечитал – совсем неплохо!

Пылая творческим накалом,
Стихов впоследствии немало
Он написал – творенья эти
Печатались в лесной газете.
Взбодренный славою своей,
Решил он избранные строки
Послать уже царю зверей –
Ведь Лев в поэзии слыл докой.

В ответ немало добрых слов
Он получил и ко всему
Один из посланных стихов
Просил Лев посвятить ему!

Был Заяц рад необычайно –
Еще бы, слово Льва так лестно!
Ведь Лев, а это всем известно,
На похвалу скуп чрезвычайно.

Да, Заяц много достиг!
Ему к тому же царь зверей
Прислал в подарок пару книг
И множество своих статей.


Теперь у Зайца нет сомнений –
(Нет, нет, он далеко не гений!),
Но книгу избранных стихов
В свет выпустить уже готов.

Ведь это ж жизненные вехи –
Все то, что в памяти нетленно!
И пусть есть мелкие огрехи,
Стихи чисты и откровенны!

И вот встречает он в лесу
Издательницу книг – Лису:
«Издать желаешь, серый, книгу?
Помочь тебе смогу я мигом!

Да кто ж еще тебе поможет?
Есть опыт, я повсюду вхожа,
Сама пишу стихов немало,
Блестяще с ними выступала!


Повсюду слышу комплименты,
Овации, аплодисменты!
А сколько я издала книг –
Мой вклад в поэзию велик!

Ведь даже Лев – сам царь зверей
(Лиса болтала без смущенья!)
Назвал, представь, мои творенья
Настольной книгою своей!

Издать ты можешь у Гиены,
Но убедишься быстро, друже,
У ней и качество похуже
И высоки безмерно цены» …

Лиса звонит спустя пять дней:
«Ну, задал ты, Косой, работу!
Теперь живу одной заботой –
Лишь только книгою твоей!


А с ней забот невпроворот!
И графика и переплёт,
Тираж, компьютерный набор,
Да и самих стихов отбор.

Ведь коль печатать все подряд –
Не хватит трех твоих зарплат!
Это притом, что у Гиены
Почти в два раза выше цены.

Я б сократила половину
И объясню тебе причину:
Стихи довольно сыроваты,
В них даже смысла маловато.

Хромает рифма и размер,
Замечу для твоего же блага,
Как и поэт, ты тоже сер,
А впрочем, стерпит все бумага!»


И Заяц сник, дошел до точки –
Хоть ставь несчастному примочки!
«А я-то думал: я – поэт,
А тут – строки удачной нет!

Да, критика лисы сурова!
Но как же Лев меня хвалил?!
Но он недавно ведь почил,
К нему не обратишься снова.

Пойду к Медведю: слышал - он
В делах подобных искушён.
И даст какой-нибудь  совет –
Он тоже ведь авторитет!»

Ему поведал все, как есть.
Медведь взревел: «Здоровье, честь,
Чтобы сберечь в нашем лесу,
За милю обходи Лису!


И уж ничтожна совершенно
В роли издателя Гиена!
Я – тот, кто лучше всех поможет,
Но у меня … чуть-чуть дороже …»
………………..
Эх, если бы в лесу создать
Такое учрежденье,
Где можно книги издавать
Без лишнего мученья!

Где вместо вымогателей,
Мнящих себя суперменами,
Работают издатели
С приемлемыми ценами …
                1999
Как-то в супермаркете я случайно разговорился с девушкой, которая мокрой тряпкой протирала пол. Рядом с ней на картонной коробке стоял маленький преемник, из которого лились дивные звуки фортепьянного концерта Эдварда Грига.
- Вам нравится этот концерт? – с улыбкой спросила девушка.
- Еще бы! – воскликнул я. – Это одно из моих любимых музыкальных произведений.
Далее выяснилось, что моя собеседница, которую звали Лиля, несколько лет назад окончила в Москве музыкальную школу по классу фортепьяно, а в Израиле ей пришлось взяться за … тряпку с ведром.
Дома, вспомнив этот эпизод, я неожиданно для себя выразил к нему свое отношение.
КОНЦЕРТ ДЛЯ … ТРЯПКИ И ВЕДРА
Концерты для фортепиано!
Искусства высочайший пик!
Творенья подлинных титанов –
Рахманинов, Чайковский, Григ!

А пианисты – виртуозы –
Нейгауз, Гилельс и Оборин,
Игра их исторгала слёзы,
Их гений ярок и бесспорен!

И сколько юных дарований,
Едва расправив плечи, грудь,
В порыве творческих исканий
Мечтали повторить их путь.

Но на Земле Обетованной,
Куда их привела судьба,
Где жизнь – тяжкая борьба,
Пришлось забыть о фортепьяно.

И вот привычная картина:
Экс-пианист с тоской в глазах
Иль за прилавком магазина,
Иль с мокрой тряпкою в руках.

Познав работы черной иго,
Уныло с раннего утра
Он исполняет вместо Грига
Концерт для … тряпки и ведра.
                2000
На следующий день я прочитал Лиле свой грустный экспромт, но она, весело рассмеявшись, воскликнула: «Ой, подарите мне это стихотворение!» Протянув девушке листок, я пожелал ей как можно скорее сменить эту работу на успешные выступления в престижных концертных залах Тель-Авива …
Шахматная тема еще не один год будет верной спутницей моего творчества. На этот раз стихотворение получилось очень грустным …
                УХОДЯТ СТАРОЙ ГВАРДИИ БОЙЦЫ …
О, старой гвардии бойцы,
О, шахматные мудрецы,

Неотвратимой чередой
Уходите вы в мир иной …

Щемяще горьки мысли эти!
В последнем лишь десятилетье
Семь шахматных богатырей
Ушли в неведомую даль …
Средь них волшебник, чародей
Неповторимый гений – Таль!

С улыбкой доброю своей
Он словно ожил предо мной,
Лукаво мне грозя рукой:
«Только без траурных речей!»

А вслед за ним – Файн и Решевский,
Ботвинник и Полугаевский
И Найдорф – вечный балагур –
Плеяда мировых фигур.


И Геллер … В этом скорбном списке
Последний он в созвездье славном –
Лучший знаток Староиндийской
Ушел от нас совсем недавно.

Нет, не погасла их звезда –
Остались многим поколеньям
Их гениальные творенья,
Как памятники, навсегда!
                2001
Несколько раз мне довелось побывать в Иерусалиме. И всегда охватывало удивительное, неповторимое ощущение, которое возникает при соприкосновении с Вечностью. И это волнующее чувство я попытался выразить в поэтической форме.
                ИЕРУСАЛИМ
Иерусалим … Святыня всех святынь!
Неповторимая на свете!
Ведь здесь, куда свой взор не кинь,
Витает дух тысячелетий …

Дыша седою стариной,
Как много помнят стены эти!

И каждый камень их – немой
Свидетель трех тысячелетий.

Воздвигнув крепостные стены
На склонах Храмовой горы,
Еще с древнейшей той поры
Иерусалим зовут священным …

Иерусалим – твердыня, щит,
А царь израильский Давид,
Полный гордыни и амбиций,
Возвел его своей столицей.

И с тех времен Иерусалим
Все помнит: и пожарищ дым,
И вавилонское плененье,
И мест священных оскверненье.

Всплывают в памяти незримо:
Цари, халифы, фароны

И прокураторы из Рима,
И мудрецы Синедриона.

И крестоносцы-тамплиеры –
Носители христианской веры,
Эра османского правленья,
Годы британского мандата
И, наконец, святая дата
Желанного освобожденья.

Развеялся столетий дым …
Сегодня вправе мы гордиться –
Всё вынесший Иерусалим
Вновь стал израильской столицей!
                2001
В июне сестре моей жены – Анне исполнилось 50 лет. К ее юбилею я решил написать поздравление, но не примитивное «поздравляем – желаем», а в виде исторического экскурса в прошлое.
    ВСЕМ  АННАМ   АННА!
В истории немало Анн –
Напыщенных и величавых,

Но это – фикция, обман
В твореньях борзописцев бравых.

Ну, скажем, Анна – королева.
При величавой, гордой мине
Не прочь была «вильнуть налево»
То с Бэкингемом, с Мазарини.

Иль Анна – русская царица …
Пригрела у подножья трона
Курляндца - мерзкого Бирона.
Смерть сеяла, не разбирая лица:
При ней в подвалах Ушакова
Казнили за одно лишь слово.

Иль чеховская героиня,
Хоть не графиня, не княгиня,
Но не была, отнюдь, разиней:
Ведь вышла замуж за чинушу,
Отцу родному плюнув в душу.

Итог прекрасно помним мы:
Отец с детьми среди зимы,
Оставив за долг квартиру,
Был вынужден пойти по миру.

А пулеметчица? Враги
Вкусили от нее немало.
Но ведь … портянки, сапоги …
Фу! Где же женское начало?

Мы видели их  на экране,
Не только этих – и других.
Не стоит ни одна из них
Мизинца нашей милой Ани.

Да что там говорить! Она –
Не только верная жена,
Предупредительна, учтива,
Умна, божественно красива!


Мы искренне желаем ей
Всегда, а в этот день тем паче –
В ее прекрасный юбилей
Здоровья, счастья и удачи!
                2001
«Ты навеки в памяти моей …» - эти слова из моего стихотворения, написанного после похорон мамы, не просто патетика, а светлая правда. Ведь я так часто вспоминаю маму …
Когда я остаюсь порой
С самим собой наедине,
Образ любимый, дорогой
Является тотчас же мне.

Он незабвенный, чистый самый –
Ни годы, ни могилы мгла
Не омрачают образ мамы -
Символ заботы и тепла …
                2001
А однажды мне приснилось, что мама жива. Но если в реальности после нашего переезда в Израиль мама осталась жить со старшим сыном, то в моем сне - она несчастна и одинока …
Мамочка … Стара и одинока …
И не чает в горестной судьбе,
Что я вдруг приеду издалёка,
Чтоб обнять, прижать ее к себе …

И вот дверь, знакомая до боли –
Наконец, судьбе наперекор
Я открыл ее усильем воли
И вошел, волнуясь, в коридор.

Как лунатик, сделал шаг, шатаясь …
И тут вдруг, на палку опираясь,
Вышла … мама, кутаясь в платок.
- Мамочка! – лишь прохрипеть я смог.

Глядя слеповатыми глазами
(В них и радость, и немой укор),
Мамочка залилась вдруг слезами
И без чувств упала б на ковёр.

Но я подхватил ее под руки
И на стул, целуя, усадил.

Боже, так тяжёл ты, груз разлуки,
Что на встречу не осталось сил.

Целовались мы, наверно, час
И молчали, разомлев, без силы …
- Ты, сыночек, голоден сейчас? –
Мама … неуверенно спросила.

- Мамочка, ты ходишь понемногу?
- Я, как говорится, слава богу!
Как твое здоровье и Ритули? -
Оба вы немало там хлебнули.

И сейчас, я вижу, ты встревожен,
Что за боль тебя, сыночек, гложет?
Может, неурядицы с работой?
Так поведай мне свои заботы …

А на кухне, заглянув в буфет,
Мама проронила виновато:

- Только хлеб, увы, продуктов нет,
Для тебя ведь это маловато? …

Я давно не выхожу из дома
Два инфаркта, грыжа, глаукома.
Раз в неделю занесет батон
Мне соседка – вот весь рацион.

Боль и стыд сдавили мою грудь,
Я вскочил расстроенный вконец:
- Это же не жизнь, это жуть!
- Я – не сын, я – эгоист, подлец!
С этими словами на устах
Выскочил на улицу в слезах.

Я бежал, глотая валидол …
А, вернувшись, выложил на стол
Колбасу, сыр, мясо, фрукты,
Овощи и прочие продукты.


И, окрепшим голосом звеня,
Я вскричал, мотая головой:
- Ты здесь не останешься ни дня
И уедешь навсегда со мной!

И буквально в тот же миг
Я, услышав чей-то крик,
Чтоб понять – откуда он,
Вдруг … проснулся изнывая,
Все еще не понимая:
Что же – явь, а что же – сон? …
                2001
Палестинский террор … Его жертвами стали тысячи ни в чем не повинных израильтян, в том числе женщин и детей. Чего стоит хотя бы теракт в Дельфинариуме, унесший жизни десятков подростков! И что особенно удивляло – это довольно вялое осуждение палестинского террора западной прессой, воспринимавшееся террористами как стимул для новых кровавых деяний.
О, западные «демократы»,
Вы в терроризме виноваты!
Что вам кровавые эксцессы –
Ведь совесть – одна из химер …
У вас лишь свои интересы –
Арабская нефть, например.
Одна лишь вам истина свята,
Вы чтите ее с давних пор:
Коль гневно клеймить Арафата –
Получишь в Европе террор.

Политике этой в угоду,
Хотя она насквозь нечиста,
Убийцу и террориста
Зовете «борцом за свободу».

Одна у «борца» лишь идея,
И планы коварны, жестоки:
Стремясь истребить всех евреев,
Льет крови невинной потоки.

И этот палач, изувер –
Едва ль не герой вашей прессы –
Превыше всего интересы,
А совесть – одна из химер…
                2001

В том же году, вернувшись  из очередного отпуска, во время которого мы с женой побывали  Париже, я обнаружил, что мое рабочее место в будке отдано какому-то израильтянину, а я лишился работы. Как тут не вспомнить историческую фразу будущего французского короля Генриха Четвертого: «Париж стоит мессы!». В отличие от Генриха Четвертого, у которого на карту были поставлены не только будущий престол, но и сама жизнь, я потерял всего лишь будку охранника. В общем, «Париж стоит … будки!» Конечно, пребывание в великом городе оставило свой след:
Париж … Столицею столиц
Вознесся над планетой –
В веках величие воспето
Его дворцов, мостов, гробниц.

При взгляде сквозь веков лавину,
Сквозь толщу стен монастырей.
Всплывают мрачные картины
Давно, давно минувших дней …

Вот кровь фонтаном бьет из раны
Бесстрашной девы Орлеана,
Вот трупами Париж усеян
В святую ночь Варфоломея.


А это свой кровавый план,
Всё взвесив тщательно, умело,
Готовят Равальяк, Клеман –
И вот два распростертых тела:
Двух Генрихов, двух королей –
Таков конец их бурных дней.

Фуке … Он роскошью дворца,
Затмив носителя короны –
Картины, золото, иконы –
Приблизил час своего конца
И кончил дни свои в неволе –
В Бастилии и Пеньяроле.

Невозмутимый Жорж Дантон …
На эшафоте стоя, он
Слегка похлопав по плечу,
Бросает гордо палачу:

«Я голову свою спокойно
Сложу за равенство, свободу,
Ты покажи ее народу –
Поверь, она того достойна».

А вслед за ним настал черёд
За убежденья, веру
Взойти на тот же эшафот
Сен-Жюсту, Робеспьеру.

А вот и сам Наполеон …
Но где могущество былое?
Лицо уже немолодое,
Пред смертью горько шепчет он
На острове Святой Елены:
«Аустерлиц, Ваграм, Иена –
Побед блистательных венец
О, как же горек мой конец!»

Всё знал Париж: и диктатуры,
Цепь заговоров и интриг …
Но он к тому ж еще велик,
Как центр мировой культуры.
Здесь миру не одно столетье
Своих шедевров многоцветье
Являли Беранже, Роден,
Вольтер, Мольер и Лафонтен.

От родины своей в дали
Творили Дягилев, Дали …
Они и многие другие,
А имена-то все какие!

Само название Парижа
Прекрасно, величаво –
Синоним гордости, престижа,
Величья, наслажденья, славы!
                2001
Если лишь безвременная смерть не позволила Эммануилу Штейну выпустить в свет «Антологию русской поэзии зарубежья», а мне – стать одним из включенных в нее поэтов, то с известным поэтом Андреем Дементьевым все вышло совсем иначе. Из телевизионной передачи Андрея Малахова «Большая стирка» я с горечью узнал о трагедии Дементьева – самоубийстве его сына из-за супружеской неверности жены. Я был настолько потрясен, что тут же выразил поэту свое сострадание:
Я слушал ваш рассказ о сыне
В волненье у телеэкрана
И чувствовал, что эта рана
В вас кровоточит и поныне.

Не знаю – был ли сын поэтом,
Но, озаренный дивным светом
И чувством искренним, большим,
Он, как поэт, был так раним …

В плену предательства, обид
С больной, израненной душой
Он, не найдя надежный щит,
На шаг решился роковой …

И горю вашему внимая,
Я, сострадая вам, желаю:
В поэзии черпайте силы!
Пусть будет каждый стих ваш новый,
Как память, как листок лавровый
В венке у дорогой могилы …
                2001
С трудом раздобыв номер телефона Дементьева, когда поэт приехал в Израиль, я позвонил ему и, волнуясь, прочитал это стихотворение. Несколько секунд в трубке было слышно его тяжелое дыхание. А затем поэт произнес каким-то сдавленным голосом: «Большое вам спасибо! Сейчас я уезжаю в Россию, но в начале мая будущего года вновь приеду в Израиль. Надеюсь, тогда мы  встретимся, и вы подарите мне это стихотворение».
Я был окрылен: еще бы – известный поэт просит подарить ему мое стихотворение! В мае, как мы договорились, я позвонил Дементьеву. «Извините, но сегодня я уезжаю выступать в Хайфу», - был его ответ. Я ждал, когда он назовет день, когда мы сможем встретиться. Но Дементьев молчал - видимо, он уже «остыл» -  надеюсь только ко мне, но не к памяти своего сына …
Вообще-то я по натуре неисправимый оптимист. Так, выйдя на пенсию, вместо грустных мыслей типа: пенсия – это финишная прямая жизни, рассуждал совсем иначе:
Со старостью играю в прятки …
И хоть ее не обмануть,
Я от ее железной хватки
Всегда выискиваю путь.

Я верю в молодость без меры!
И вот, пожалуйста, пример:
Воскликнул, став пенсионером,
«Я - … молодой пенсионер!»
                2003
Сколько стихов в прошлом  я посвятил своей Риточке! Но останавливаться на этом и не думаю.

           ЧУДО  ИЗ  ЧУДЕС
Хоть поговорка утверждает:
«Чудес на свете не бывает»,
Я все же задаю вопрос:
Не чудо ли – сады Семирамиды?
Иль тот же Родосский Колосс?
Или легенда Атлантиды?

Иль Рима вечная краса?
Есть и другие чудеса:
Скажем, технический прогресс -
Сколько учеными открыто!
И все же чудо из чудес -
Моя несравненная  Рита!
                2003
Несмотря на мой оптимизм, иногда вызывает сожаление, что люди так скупы на добрые слова…
В буднях жизни, хоть  жив и здоров,
Не хватает порой … добрых слов,
А они так желанны, так милы!
Очень жаль, что напрасно их ждёшь …

Жизнь – миг … Им цена медный грош
У покрытой цветами могилы …      
                2003
И уж совсем пессимистично следующее четверостишие:
Одни вопросом движим я:
Зачем живем на этом свете?
То есть, в чем смысл бытия?
Но смысла нет в любом ответе …
                2003
«Ничего себе – оптимист! – воскликнет кто-то. – Вдруг заговорил о могиле и добрых слов ему не хватает! Просто упадничество какое-то!» Ну, доброе слово, как известно, и кошке приятно, а перепады настроения присуще любому. Но даже  плохое настроение у меня очень быстро сменяется новым и продолжительным всплеском оптимизма!
И вдруг последовала пауза продолжительностью в три года. За три года – ни одного стихотворения! Впрочем, от этого человечество ровным счетом ничего не потеряло. А я? …
Томимый внутренней борьбой,
Задумался я: что со мной?
Хочу писать и … не хочу –
Ужели годы в том повинны?
Были на то свои причины –
О них я лучше умолчу …

Вообще-то я не жажду славы,
Аплодисментов, криков «Браво!»
Ведь слава так непостоянна,
Так легкомысленна, жеманна:
Едва вкусил лишь ее ласки,
Она другому строит глазки.

Не жаждешь славы? Это – бред! –
Предвижу чье-то возраженье.
Что я могу сказать в ответ?
У каждого свое ведь мненье.

Подобные сомненья руша,
Скажу я твердо, что поэт
Тогда лишь источает свет,
Когда находит отклик в душах.

Как мудро изреченье Торы:
«От тех, кто славу догоняет,
Она все время убегает …»
И тут уж бесполезны споры …           2006
Сказав: «Были на то свои причины – о них я лучше умолчу», я понял, что умолчать не удастся. Иначе – как объяснить следующие два стихотворения? Поэтому назову причины, не называя имен.
Безмолвные хулители …
Под благодушной миной,
Невинною личиной
Вы – дьявола служители
С невежеством убогим
Творите зло, … невидимое многим.

О, как пословица мудра!
Чем больше делаешь добра,
Чем огорчительней награда:
Недобрый взгляд и горечь яда.

Для вас  - нож в сердце мой успех,
Ваше угрюмое молчанье
И зависть – это тяжкий грех,
К тому ж еще непониманье
Того, что каждый знает:
Всевышний за грехи карает …
                2006
В следующем стихотворении я называю и завистника. Удивительно, но это - … мой старший брат. «Ларчик» открывается просто: будучи отпетым консерватором, он считает, как это когда-то было заведено, что старший брат должен быть во всем успешнее младшего. Помню, когда я был первоклашкой, мы на уроках пения разучивали и пели песню «Как старший брат», суть которой: во всем быть похожим на старшего брата. Видимо, и мой брат полностью разделял эту точку зрения и считал, что младший не должен «высовываться». И когда после чтения мною своих стихов собравшиеся награждали меня аплодисментами, брат угрюмо молчал, опускал голову, делая вид, что чем-то занят … И это неоднократно повторялось … Но, как говорят в таких случаях, Бог – ему судья …
             ЗАВИСТНИКИ
Завистники, как вы ничтожны!
Порою скрытны, осторожны –
В недрах насупленного взгляда
Таятся желчь и горечь яда.

Завидуя и не любя
Исподтишка всех тех, кто рядом,
Вы этой желчью, этим ядом
Лишь отравляете себя.

Брат мой, себя не обмануть …
Жаль, братство дл тебя не свято:

Предательства ты выбрал путь
И отдал душу дьяволу – не брату …
                2006
Вскоре мы с женой были приглашены на «Золотую свадьбу» моего двоюродного брата Левы  его жены Евы. В просторном зале ресторана собралось около пятидесяти родственников и друзей виновников торжества. Наряду с другими, мне было предоставлено слово, и я зачитал свое довольно оригинальное приветствие:
Друзья, зачем мы здесь собрались?
Чтоб Еву с Лёвой возносить?
О, нет! На кой они нам сдались?!
Нам важно – выпить, закусить!

Полвека – это очень много!
Полвека рядом, день за днём,
И все вдвоём, вдвоём, вдвоём –
Они с ума сошли, ей Богу!

Но, как у всякого еврея,
Есть у меня одна идея:
Чем им и впредь вдвоём плестись,
Не лучше ль просто … развестись?!

Правда, идея гениальна –
Развод на «Свадьбе золотой»?!
Ведь это ж так оригинально –
Так соглашайтесь же со мной!

Вы думаете: ахинея?
Убеждены: для Лёвы Ева –
Источник счастья, королева?!
Но если так, то разумею –
Я должен снять свою идею.

Ну что же, выход очень прост:
За «молодых» поднимем тост,
А пожелания не новы:
Пусть будут счастливы, здоровы!

Пусть всё их радует на свете –
За часом час и день за днём
И пригласят нас на … столетье –
Мы обязательно придём!
                2006
Это приветствие был встречено веселым смехом и долгими аплодисментами. Я бросил взгляд на моего брата - он сидел, опустив голову …
Зимой 2006 года я провел неделю в Санкт-Петербурге, где в одном из издательств готовилась к выходу в свет моя книга «Волшебный дар Каиссы». В один из этих дней удалось организовать встречу пяти выпускников почти 50-летней (!) давности  Ленинградского техникума промышленного транспорта. Уже в метро я вдруг спохватился: я же ничего не написал к такой волнующей встрече! Выходя из метро, уже на эскалаторе я поставил последнюю точку в этом скороспелом стихотворении.
Нас разбросало по планете,
Не знаю, кто в том виноват.
Но не найти на белом свете
Город родней, чем Ленинград!

Где улицы знакомы, милы.
Где в первый раз пришла любовь,
Где дорогие нам могилы,
Где вспоминаешь вновь и вновь:

Былые встречи, расставанья
Тех лет, когда был молодым …
Но все растаяло, как дым -
Остались лишь воспоминанья.
 Промчались годы … Вновь мы вместе,
Путь пройденный такой большой!
И я скажу без капли лести:
Мы молоды и телом и душой!
                2006
В том же году каждый из героев упомянутой выше «Золотой свадьбы» отмечал свое 75-летие. При этом Лев – невероятно активный жизнерадостный интеллектуал разработал технологию переплавки резиновых автопокрышек.  По его проекту даже был открыт производственный цех в одном из городов … Индии. Все это и нашло свое отражение в моем поздравлении:
Пусть строчки эти пышут жаром,
Являя добрых чувств венец
И донесут до юбиляра
Желанья дружеских сердец!

Так будь же, Лев, здоровым, бодрым
На протяженье долгих лет,
И всем болезням и хворобам
Скажи решительное «Нет!»

Да и когда тебе болеть?
Ведь всюду должен ты успеть!
Чтенье журналов, книг, газет,
Встречи с друзьями, Интернет,
Порой поездки за границу,
Конечно же, с любимой львицей.

Что делать, коль такой уж нрав!
Напившись как-то раз «в дрезину»,
В Израиле ты всю резину
Решил отправить в … переплав.

Ну, благо бы еще у нас …
Но, полный планов и идей,
Ты «скромно» положил свой глаз
То ль на Калькутту, то ль Бомбей.

А раз ты взялся – жди успех!
И вот уже построен цех –
Воплощены твои идеи
То ли в Калькутте, то ль в Бомбее.

Жаль, что забыл ты про Европу –
Она ведь ближе и родней …
Как знать, на новый юбилей
Придется нам лететь всем скопом
Или в Калькутту, иль в Бомбей …
                2006
Стихи для Евы написаны по аналогии с поздравлением Анны.
Разве кого-то удивляло,
Что Ев в истории немало?
Все это ясно по-житейски:
Прекрасным именем библейским
Немало женщин нарекли
В различных уголках земли …

Но первая на свете Ева,
Что вышла из ребра Адама,
Всеобщего достойна гнева –
Я заявляю это прямо! –
Вкусила плод, прекрасно зная,
Что Бог нас выгонит из рая …

А что сказать о Еве Ганской?
Пред ней благоговел Бальзак!
А эта фифа с блажью дамской
С ним так и не вступила в брак,
А он ведь гений, как - никак!

А Ева Браун? Просто дура!
В маньяка втюрилась как кошка,
Хоть фюрер - важная фигура,
Но надо ж думать – хоть немножко!

Не будем вспоминать других …
Со мной, друзья, согласны все вы:
Не стоит ни одна из них
Мизинца нашей славной Евы!
                2006
Следующее шутливое стихотворение утверждает, что жизнь прекрасна! Впрочем, утверждает вполне серьезно …
Ох, незавидны наши годы –
Ведь все нам кажется не так:
То недовольны мы погодой,
То злит, что в доме кавардак.


То со здоровьем осложненья,
То близкие весь день звонят,
И всех, кого не лень, бранят –
И нет тебе успокоенья.
Но нужно ль нервничать напрасно?
Ведь жизнь, черт возьми, прекрасна!

Что-то болит? Послушай «Вести»:
Где-то пожар, разбился самолёт –
Погибших пассажиров двести …
А у тебя болит живот?
Давление? Но, милый мой,
Вон сколько жертв, а ты живой!

Ну, кажется, теперь-то ясно,
Что жизнь все-таки прекрасна! …
                2006
В следующем году я задумал написать небольшую повесть «Скажи мне, кудесник» о выдающихся пророках человечества. Рассказы о них, по моему замыслу, должны вести на уроках истории ученики девятого класса одной из петербургских школ. При этом после каждого рассказа один из учеников - юный поэт Максим в стихотворной форме дает свое шутливое заключение. Вот несколько  таких шутливых зарисовок.

               ЗАРАТУСТРА
Я напрягал свой мозг до хруста:
В чем же величье Заратустры?
Кто он - пророк, мыслитель, Бог?
Но дать ответ так и не смог.

Пусть дух возвышен в твердой вере
И в устремлении благом,
Но десять лет прожить в пещере –
Прямой путь … тронуться умом.
                2007
           НОСТРАДАМУС
Мое почтительное слово
О Нострадамусе не ново
Копье пророчеств у Мишеля
Сверхточно поражало цели
И попадало каждый раз,
Словно бы в Генриха Второго,*
Как говорят, не в бровь, а в глаз.
                2007
*Нострадамус предостерег короля Франции Генриха Второго от участия в рыцарском турнире. Король лишь усмехнулся, но в поединке копье соперника пронзило ему глаз.
                КЕЙСИ
Хочешь – верь, а хочешь – смейся …
Впрочем, тут не до комизма –
Ведь не зря же Эдгар Кейси
Предсказал нам катаклизмы.

Где спастись в огромном мире?
Где минует нас беда?
Только в Западной Сибири!* …
Доведенные до точки,
Все мы ринемся туда,
Чтобы жить, как … сельди в бочке …
                2007
*Эдгар Кейси предсказал человечеству катастрофу. Центром возрождающейся цивилизации он назвал Западную Сибирь, которая станет зоной чистой энергии.
АСТРОЛОГИ НАРОДА МАЙЯ
(предсказали конец Света 21 декабря 2012 года)
Я астрологии не знаю …
И все ж по жизненным приметам
Жуткий прогноз народа майя
О приближенье конца Света
Без колебаний отвергаю!

«Апокалипсис! Конец Света!» -
Нам предрекали ведь не раз
Ученые авторитеты,
Но мир, как видим, не угас.

Календари астрологов, таблицы –
О них, что хочешь, говори,
 А вот в народе говорится:
«Все врут календари!» …
                2007
                МЕССИНГ
Вольф Мессинг с уникальным даром
Его растратил почти даром …
Зло всей душою отвергая
И видя рядом Сатану,*
Он мог бы, вперив твердый взгляд
И им злодея укрощая,

От ужасов спасти страну,
А Сатану отправить в ад!
*Сатана – И.В. Сталин, в кабинете которого бывал Мессинг.
                ВАНГА
Нам не дано предугадать –
Свершаться ль Ванги предсказанья,
Что будет, то не миновать …
Резонно бы вопрос задать:
За что ж нам это наказанье?

Нет! Нет! Я заявляю прямо:
Не быть войне, власти ислама,*
«Стаям людей», смешенью рас!
Не быть тому, чтоб мир угас!

Такого мы не заслужили –
Чтоб леденела в жилах кровь!
Ошиблась же бабуля с Чили** –
Уверен, что ошиблась вновь! …
                2007
*Ванга предсказала, что в 2043 году ислам завоюет Европу.
** В 1973 году Ванга ошиблась, предсказав, что СССР введет войска в Чили
Казалось, все было готово – и план работы, и подобраны имена пророков, и стихотворные зарисовки к каждому из них, но закончить повесть я смог лишь спустя два года …
В начале февраля 2008 года мне исполнилось 70 лет. Я вспомнил, как весело при большом стечении родственников и друзей 20 лет назад в Ленинграде отмечалось мое 50-летие:
Я вспоминаю юбилей
Давно уже минувших дней –
Ведь ровно двадцать лет назад
Исполнилось мне пятьдесят.

Да, достопамятная веха:
Как много собралось людей –
И родственников и друзей,
А сколько было шуток, смеха!...
Увы, давно угасли свечи –
Иных уж нет, а те далече …
                2008
Последние строки этих воспоминаний навевают щемящую грусть.
И впрямь, мой скромный юбилей,
Хоть это – жизненная веха,
Прошел без близких и друзей,
Почт без шуток и без смеха …         2008
Скромный столик в ресторане на четверых: двоюродная сестра Риты («Всем Аннам Анна!») с мужем и мы с женой. Теплые поздравления завершила Рита:
Витюша, милый юбиляр,
Я, источая сердца жар,
А с ним восторг и поздравленье,
В это чудесное мгновенье
Полна прекрасных пожеланий:
Здоровья, счастья, долгих лет,
Новых творений и исканий
И новых творческих побед!

Желаю творческой свободы,
Будь также юн, твори, пиши –
Ведь молодость, отнюдь, не годы,
А состояние души.

«Цель творчества – самоотдача», -
Изрек когда-то Пастернак,
А это самый верный знак
Того, что ждет тебя удача.

И среди гордых Водолеев
Прошел ты только полпути,
А это значит – впереди
Много счастливых юбилеев!
                2008
Я должен признаться, что стихи, прочитанные Ритой, накануне написал я … А уж для себя, любимого, я не пожалел добрых слов.  Конечно, грустно отмечать юбилей в таком узком кругу.
Но ведь я – неисправимый оптимист, и вот доказательства. Для начала я составил «Присягу новоявленного старца». Вот основные ее положения: - не канючить о состоянии своего здоровья. - не жаловаться на превратности судьбы. - не поучать молодежь: «Вот в наше время было…». - не кряхтеть при ходьбе и не пришепётывать в разговоре. - не сплетничать и пресекать сплетни и дрязги других. - не брюзжать по любому поводу. - жить по принципу: лучше быть здоровым и богатым, чем больным и бедным. - не трястись над деньгами, памятуя, что «не в деньгах счастье». – не пренебрегать радостями жизни, в том числе вниманием красивых женщин (а его, увы, все меньше и меньше). – безмерно уважая старость, всегда чувствовать себя молодым!
И уж я не был бы самим собой, если бы все это не изложил в стихах.
ПОХВАЛЬНОЕ СЛОВО СТАРОСТИ
Мы все у старости в приемной –
Старухи злой и вероломной …
Да, мысль эта многих гложет,
Подумаешь – мороз по коже …

Ну что ж, пусть старость впереди …
Готовясь к ней, я дал обет:
Придет – я не воскликну: «Нет!»,
Не крикну гневно: «Уходи!
Ты не к тому пришла, старуха!»
И, не теряя бодрость духа,
Чтя память дедов и отцов,
Скажу спокойно: «Я готов» …

Мне старость не внушает страх,
Я буду горд, что я – старик,
Ведь сколько песен, фильмов, книг
О милых добрых стариках.

Где им сулят успех, удачи,
А не забвение и беды –
«Старик и море», «Старые клячи»,
«Старик Хоттабыч», «Отцы и деды».

Недаром старое так ценно –
Великих мастеров картины,
Скульптуры, фрески, гобелены,
Напитки – коньяки и вина.

Вступая в «Лигу стариков»,
Все новички для их же блага
Обязаны принять присягу –
Что каждый выполнить готов:

О своих хворях не канючить
И молодежи не нудить –
Нравоученьями не мучить,
Как им бы следовало жить.

Шутить, петь, чаще развлекаться …
Как подобает кавалеру,
Прекрасным полом увлекаться,
При этом … соблюдая меру.

Кто испытанье не пройдёт,
С тем разберётся Бог построже –

Он нарушителя вернёт
В ряды … беспечной молодёжи …
                2008
Иногда мне хочется воскликнуть: люди, что с вами случилось?! Куда девалось уважение друг к другу?! Однажды я встретил давнего знакомого (не буду называть его имя!) Узнав, что у меня есть проблемы с изданием новой книги, он добродушно воскликнул: «Принеси мне рукопись  - и никаких проблем!» Я был потрясен – как все просто! Прошел месяц, второй, третий – он не звонит. Тогда я позвонил сам. «Подожди еще чуть-чуть»,- был его ответ. Это «чуть-чуть» растянулось на новые долгие месяцы. Пришлось забрать рукопись и уехать ни с чем … Конечно, он мне ничем не был обязан, но зачем делать хорошую мину при плохой игре?  Забирая рукопись, я на листке бумаги оставил этому «доброхоту» свое мнение.
Во мраке жизни каждый - за себя,
До боли всем известно это …
Но ты надежду, как луч света,
Мне дал, и я благодарил тебя.

Восторженной своей душой
Не понял я, что это - … блажь.
Увы, рассеялся мираж  –
Вновь будней мрак передо мной.

Сказал бы: «Не могу ничем
Помочь», - и было б ясно.
Чего ж я ждал? Да и зачем
Почти год мучился напрасно?
Корить тебя не стану я -
Бог, только он тебе судья …
                2008
Наша давняя знакомая по работе в музее – Инна пригласила нас с женой участвовать в работе только что созданного Клуба «Синяя птица». Поначалу в Клубе было не более десяти членов, причем каждый с интересом рассказывал о своих увлечениях – музыке, рефлексологии, нумерологии, правильном питании, стилистике, моде. Я, естественно, рассказывал о своем литературном творчестве – к этому времени мною были написано более сотни стихов и изданы четыре книги. А наш руководитель – Александра Васильева  очень увлеченно, живо и интересно читала лекции по социологии с практическими тестами. Встречи проходили на интеллектуальном уровне весело и интересно. К празднику 8-е марта я подготовил и прочитал веселые четверостишия, написанные в соответствии с увлечениями женщин – членов Клуба…
             ИННЕ (музыка)
Мы очень благодарны Инне
За лекцию о Паганини.
Зато в обиде Бах, Россини:
«Ужель мы не угодны Инне?»
               САШЕ
(расстановка мебели, особенно кровати, выброс старых вещей)
Мы после выступлений Саши
Исправим все просчеты наши:
Старье все выбросим повально –
Рубашки, кофты, кучу брюк
И что особо актуально –
Спать будем головой на юг.
         НАДЕ (рефлексология)
Рефлексология – вот сила!
В нее не верит лишь невежда …
Сколько недугов победила
Ее владычица – Надежда!
    ТАНЕ (правильность питания)
Не выйдут никогда из моды
Жиры, белки и углеводы.
Кто ж, кроме Тани, может знать –
Как надо их употреблять?!
   ОЛЕ (танцы, стилистика, мода)
Как все легко дается Оле:
Работа, танцы, стиль и мода,
Раскрепощенность и свобода,
Все вместе – нелегко тем более!
Универсал – ни дать, ни взять –
Что я могу еще сказать?
         СУСАННЕ (нумерология, числа)
Сусанна, как известно нам,
По неизведанным причинам
Питает слабость к номерам
И лишь совсем чут-чуть … к мужчинм.

А лучше бы – наоборот:
Любовь – ведь чувств, страстей полёт!
Это – не числа, номера –
 Так что задуматься пора …
     АЛЕКСАНДРЕ (руководитель Клуба)
Об Александре пара слов.
Она – основа всех основ:
И клуба нашего создатель
И опытный преподаватель,
Способный многому учить.
И вывод ясен сам собой:
Позволь, учитель, пред тобой
Смиренно голову склонить …
                2008
Как быстро мелькают годы! И вот уже на пороге новый – 2009 год, год Быка.
Наша жизнь, увы, коротка …
Шлейф мелькающих лет так не нов –
Тигров, Кроликов, Кабанов
Вновь сменяет уже год Быка.

Бык скромен, добр молчалив,
Хотя всю жизнь под властью гнёта,
Он беспримерно терпелив,
Девиз его – семья, работа.

Бык – незлопамятный добряк,
А ведь он помнит дни лихие –
Насилие, колхозный мрак
В кровавой сталинской России.

А разве менее кроваво
Сегодня выглядит расправа
В Севилье иль Мадриде,
Где людям даровано право
Убийства на корриде.

Да, Бык натерпелся немало,
И участь его нелегка …
Давайте ж поднимем бокалы
За год грядущий, за Быка!
                2008
Вернусь, однако, к Клубу, в котором тепло и весело отмечались дни рождения его членов: виновникам торжества вручали подарки, выпускалась стенгазета с дружескими шаржами и моими шутливыми и доброжелательными стихами …
В один из февральских дней отмечали день рождения Лены и автора этих заметок. Я, как всегда, откликнулся шутливыми строками:
Как много гениев блистало
На нашей матушке Земле,
Легко заметить, что немало
Из них родились в феврале.

Как подобает Водолеям,
Мы с Леной пару слов имеем:
Под этим знаком Зодиака
Мир знает Брехта, Вашингтона,
Шаляпина и Мендельсона,
Коперника и Пастернака.

Они могли бы все гордиться,
Что через много-много лет
К нам с Леной … смогут приобщиться,
Подняв тем … свой авторитет!

Да, от такого заявленья
Должна кружиться голова …
Спасибо всем за поздравленья,
За ваши теплые слова!
                2009
Неудивительно, что  первой годовщине Клуба я посвятил восторженные строки:
Поверить трудно – «Синей птице»
Идет второй лишь только год,
Но совершённый Клубом взлёт
Дает нам право им гордиться!

Прекрасный, дружный коллектив,
Энергии – хоть отбавляй!
А сколько инициатив,
Идей, желаний – через край!

А лекции, их обсужденье:
«Коммуникация, общенье»,
«Виды этнических систем»,
«Пассионарность» - сколько тем!

И каждому из членов Клуба
Что-то свое особо любо:
Художники и диетологи,
Писатели, певцы, поэты,
Музыковеды и астрологи –
Сколько талантов в Клубе этом! …
                2009
Увы, постепенно  Клуб стал «разбухать» - в нем появилось много «ненужных» людей и, когда их число достигло 30, я понял, что мне там делать нечего. А жаль, ведь все так славно начиналось …
И все же недолгое пребывание в Клубе, а первый его состав (кроме … нас с Ритой)  был достаточно молодым, убедило меня: невзирая ни на что, душа (а вместе с нею и мы) должны оставаться молодыми.
     МЫ МОЛОДЫ ВСЕГДА! (Рите)
Сквозь толщу промелькнувших лет
Взглянуть пытаюсь я порою,
Но молодости черт, не скрою,
Как будто бы в помине нет.
Седые волосы, морщины,
Нередко утомлённый вид,
И часто что-нибудь болит,
Увы, на это есть причины …

Но выше голову, подруга!
Не будем охать, причитать –
Ведь нежно любим мы друг друга,
Чего же нам еще желать?!

А молодость – не возраст, не года –
Взлёт наших чувств, и он прекрасен!
А коли так, то вывод ясен:
Мы молоды с тобой всегда!
                2009
А в день рождения Риты я (в какой уже раз!) признался ей в любви.
   СЧАСТЛИВЕЙ НЕТ МУЖЧИНЫ!
Ритуля, в день твоего рожденья
Я, не боясь помпезных фраз,
Все с той же страстью и волненьем
Признаюсь уж в который раз:
Наружу рвется седина
И на лице морщины …
Не падай духом, старина –
Счастливей нет мужчины!

Пусть боли в сердце, пояснице,
И годы в том повинны,
Но я могу лишь повториться:
Счастливей нет мужчины!

И не страшны мне все невзгоды –
Ведь счастье мое рядом
С таким же чистым взглядом,
Как в молодые годы!

И пусть седеет голова,
Пусть множатся морщины,
Я те же повторю слова:
Счастливей нет мужчины!
                2009
Признаюсь, мне понравился этот прием – устами школьников освещать те или иные интересные темы. Так были написаны мною четыре  книги в прозе – «Бедная Россия» (о дворцовых переворотах в России 18-го века), «Скажи мне, кудесник» (о выдающихся пророках человечества), «Гении добра и зла» и «Осуждение дьявола» (о символическом судебном процессе  над Сталиным ).
В книге «Гении добра и зла» после рассказов и обсуждений о личностях – творцов добра все тот же юный поэт Максим делает моментальные зарисовки о них.
                СОКРАТ
Судилище над гениальным греком –
Позор с трагическим исходом:
Сократ ведь был сверхчеловеком,
А его судьи – жалким сбродом …
        ЛЕОНАРДО ДА ВИНЧИ
Как Леонардо многолик!
Он гениален, он велик!
И лучшее его творенье –
Блистательная Мона Лиза!
Ее улыбка, без сомненья,
Таит загадки и сюрпризы …

Талант его, как яркая звезда,
Во многих сферах проявился,
Как чудо миру он явился,
И им остался навсегда!
                ШЕКСПИР
Великий драматург, поэт,
Писатель – гений драматизма,
Каждый шекспировский сюжет –
Источник жизни, реализма.

И все ж, пред истиной греша,
Слукавила его душа:
И Макбет – впору им гордиться:
Как храбро бился он в бою! –
Шекспиром превращен в … убийцу!?
Зачем? В угоду королю …

Теперь-то истина ясна –
Шотландия потрясена:
Ведь Макбет славный был король
И грандиозна его роль!

Много столетий перед миром
Царит авторитет Шекспира,

И, как мы все не сожалеем,
Быть вечно Макбету злодеем!

Простим Шекспиру этот грех –
Такое может быть у всех …
Ведь он – редчайший, яркий гений!
И в этом никаких сомнений!
             ЭЙНШТЕЙН
Познав и тернии и розы,
Эйнштейн в науке вызвал взрыв,
Но в тайны атома прорыв
Родил смертельные угрозы.

И чтобы страшной силы взрыв
Не прогремел над миром грозно,
Эйнштейн Пагуошский призыв
Издал, но было … поздно.

Вины своей не пряча долю,
Как он за мир боролся пылко!

Увы, джинн вырвался на волю
И не загнать его в бутылку …
               МОЦАРТ
Моцарт – небесное явленье,
Божественны его творенья …
Его мелодий дивный  свет –
Искусства вечного венец!
Словно о нем сказал поэт:
«Чистейшей прелести чистейший образец»!
                ЧАПЛИН
(Сюжет кинофильма Чаплина «Огни большого города»)
Огни большого города …
Здесь жизнь бьет ключом,
Где  нищета и золото
Ужились вместе в нём.

Где девушка-цветочница
Слепа и одинока,
И мрак пред ней не кончится –
Ведь жизнь так жестока.

Ни радости, ни ласки –
Бездушие вокруг …
И вдруг волшебный друг
Явился к ней, как в сказке.

Как сказочный факир …
И девушка … прозрела!
Душа ее запела –
Ведь ей открылся мир!

Но кто ж ее спаситель?
Ужель красавец, крез?
Волшебный исцелитель
Таинственно исчез.

И девушка, вздыхая,
Ждала с тоской его,
Поцеловать мечтая
Спасителя своего.


Однажды у витрины,
Где розы, георгины,
Она, вздыхая тяжко,
Увидела бродяжку. 

Цветочница монету
Ему в ладонь вложила …
Узнав вдруг руку эту,
В волнении спросила:
«Не вы ль спаситель мой,
Мне посланный судьбой?»

Но грезился ей, видно.
Красавец молодой,
И Чарли стало стыдно,
Что жалкий он такой.

Оба чего-то ждали,
Как в безысходном сне,
И слезы утирали
В гнетущей тишине …
              ТЕСЛА
Хоть Тесла и чудил немного,
Но гением он был от Бога!
Как все смотрели изумлённо –
Без проводов за двадцать миль
Включил он лампы Эдисона …
Или его автомобиль –
Как у заправского факира,
Мчался, питаясь от … эфира.

Он был во власти озаренья,
Когда искрилось все вокруг,
Но если б … муха села вдруг,
Боясь микробов, зараженья,
Он, чтоб не подхватить заразу,
Свернул бы все работы сразу.

Но если говорить серьёзно,
Все делал Тесла виртуозно!
Как много б нам оставить мог,
Но жаль – все рукописи сжёг …
                ШВЕЙЦЕР
В волненье выразить хочу
В знак бесконечного почтенья
Альберту Швейцеру – врачу
Любовь и восхищенье.

Как бы хотелось очутиться
Хоть ненадолго в Ламберене,*
Чтобы с волненьем поклониться
Его благословенной тени …
*Ламберене – местечко во Французской Экваториальной Африке, ныне Габоне, где в 1913 году Альберт Швейцер основал клинику, где бесплатно лечил африканцев от многих болезней.  Там же в 1965 году он и похоронен.
              ГАГАРИН
Гагарин – скромный паренёк,
Вступив без страха и сомненья
С коварным космосом в сраженье,
Осилить первым его смог.

Он, словно сказочный факир,
Прорвавшийся сквозь чащу звёзд,
Впервые перебросил мост
В неведомый доселе мир.
И будут помнить поколенья
Те незабвенные мгновенья:
Вокруг Земли его виток,
Вдруг… расстегнувшийся шнурок,
Его улыбки озаренье,
Дух ликованья, восхищенья …
          МАТЬ ТЕРЕЗА
Сколько жизней пригрела она –
Благородная мать Тереза!
Словно вылита из железа,
Всю себя отдала сполна!

А улыбка ее – лишь … покров,
За которым сплошные боли …
И таят эти несколько слов
Столько силы, упорства и воли!

Не страшась своей тяжкой доли,
Шла ко всем, с кем стряслась беда,
Когда любишь людей до боли,
Боли их отступают всегда! …          2009
Конечно, такие замечательные люди, как Альберт Швейцер или мать Тереза – считанные единицы. Значительно чаще приходится сталкиваться с людским равнодушием.       
               РАВНОДУШИЕ
Как часто от людей страдая,
Сжимаю пальцы я до хруста …
Подавленный, вдруг вспоминаю
Как древний пророк Заратустра
Услышал от старца святого
Простое и мудрое слово:

«Отшельником жил ты в пещере –
Могучий в своей гордой вере,
Что помыслы твои нетленны …
Зачем же идешь к людям снова?
Они слепы, несовершенны,
Предать в любой момент готовы.

И я людей любил когда-то –
Наивным был и молодым …
Честь, совесть безразличны им
И ничего для них не свято.
Людей я знаю не по слухам:
Их только выгоды влекут,
Им чуждо совершенство духа,
Они тебя лишь … осмеют.

Живи, как я, в лесу густом
Среди зверей и певчих птиц –
Ни государств здесь, ни границ,
Вокруг лишь лес – родной мой дом.

Лес как живой: шумит листвой,
Щебечут птицы, не смолкая,
Мой слух и душу услаждая.
И утром, облачившись в тогу,
Я подпеваю им порой
В своем благодаренье Богу» …

Не внял пророк его словам,
А зря – он это понял сам:
Его учению внимая,
Толпа … хихикала, зевая.
И брёл куда-то с горьким чувством
Совсем поникший Заратустра …
               
Мне проще – я ведь не пророк,
К тому ж скромны мои творенья,
Но  все же я извлёк урок –
Он прост: чем уже круг общенья,
Реже душевные мученья …
                2010
Чем уже круг общенья … Сразу вспоминаются чудесные слова одной из песен Булата Окуджавы.
             МОЛЧАНЬЕ               
Есть у Булата Окуджавы
Простые, мудрые слова –
Они, хоть суть их не нова,
Щемящей грустью величавы.

В них столько чувств и красоты,
Печаль несбывшейся мечты
И затаённого страданья:
«Как много, представьте себе, доброты
В молчанье, молчанье …»                2010         
В отличие от меня, Рита продолжала посещать Клуб «Синяя птица». Правда, из-за своей патологической скромности  и стеснительности она ни разу не выступила в нем. Однажды члены Клуба получили «домашнее задание» : в нескольких словах выразить свою суть. Конечно, она попросила найти эти «несколько слов» меня. И вот что из этого получилось:
Талантами я не блещу –
Увы, такой за мною грех …
Признанья, славы не ищу
И никогда их не искала,
Зато умею … слушать всех
И по достоинству ценить,
А это тоже ведь немало,
Когда все … любят говорить …
                2010
Самое смешное, что старался я зря: это задание в Клубе осталось непроверенным, и никто так и не узнал, почему Рита не выступает  …
Много лет назад, когда мы с Ритой были невестой и женихом, товарищи по работе поучали нас: главное в супружеской жизни – не делать из мухи слона, а если все же возникнет слон, превратить его в муху. Это же я желаю и сегодняшним молодым парам.
         МОЛОДОЖЕНАМ
В любви и жизни есть закон:
Не делайте слона из мухи!

И это  не пустые звуки –
С давних времен известен он.

Для будущих мужей и жён
Совет: если возникнет слон,
То оба наберитесь духу
И превратите его в муху!
                2010
А этот совет полезен не только молодоженам:
Увы, проблемы между нами
В том, что не понять другого…
А надо-то ведь так немного:
На миг … поменяться местами.
                2010
А это стихотворение посвящено сотруднице компании «Дака Тишим» Дине, которая ежегодно помогает нам и сотням других людей комфортно отдохнуть за границей.
Мы все желанием горим
Махнуть в Париж иль Аргентину …
И что? Звоним в «Дака Тишим»
И просим к телефону Дину.

Ведь ей подвластна вся планета …
Хочешь в Китай иль Украину –
Тотчас же вспоминаешь Дину
И без проблем берешь билеты.

Звонят ей женщины, мужчины,
Полеты утром или в ночь –
Готова каждому помочь
Ко всем внимательная Дина.

Мы все ее боготворим …
И мне приятно, как мужчине,
Корону «Мисс «Дака Тишим»
Присвоить несравненной Дине …
                2010
Увидев однажды в газете премьер-министра Испании Сапатеро в куфие, я не выдержал и разразился новым стихотворением.
       СОВЕСТЬ  - … ХИМЕРА
О, боль, о, горечь Холокоста!
Как память о нем горька!
Ни братских могил, ни погоста,
Но в душах наших – на века!
И все-таки есть, к сожаленью.
И те, кто цинично и просто
Святую память Холокоста
Предали оскверненью.

И вот позорная картина:
Премьер-министр Сапатеро –
Обворожительный мужчина,
«Политкорректный» выше меры,
Накинув куфию на шею,
Позирует, сроднившись с нею.

И он с таким довольным видом,
Приняв ислама «славный» дар,
Готов хоть завтра стать шахидом
И восклицать: «Аллах акбар!»

Ах, Сапатеро, Сапатеро!
Совесть – конечно же, химера –
Так еще фюрер утверждал,
Не представляя свой финал.
Вот так легко, ценой позора
Политики испанской босс
Смог … откупиться от террора.
Надолго ли? Вот в чем вопрос …
                2010
Как-то в октябре того же года меня представили сотруднице Российского культурного центра (не буду называть ее имени). Я подарил ей свою книгу «Не поле перейти». Она с благодарностью приняла дар, а второй экземпляр этой книги выставила  на стенде новинок в библиотеке Центра, давая понять, что это только первый шаг. Увы, второй шаг не последовал. Более того, у меня сложилось впечатление, что из-за занятости она мою книгу даже … не раскрыла. Так появилось это грустное стихотворение, слова которого, как говорил Аркадий Райкин, «я ей не сказал, я ей подумал».
В текучке мелькающих дней
Вы мою книгу даже … не раскрыли …
А сколько известных людей
Так искренно ее хвалили!

«Какой язык! Сколько событий!
Дворцовых заговоров нити!
Читалось на одном дыханье!»
Вот их слова, слова признанья.


Зовя чужих из дальних стран,
Печальный вековой изъян
Вы не изжили до сих пор,
И вам не избежать упрёка:
В своем отечестве пророка
Вы не заметили в упор …
                2010
Однажды мой давний знакомый, очень хороший фотограф предложил мне сфотографироваться. Нацелив на меня объектив, он несколько раз повторил: «Да улыбнись же! Ведь ты же оптимист!» Да и сам я считаю себя оптимистом. Но, как я ни старался улыбнуться, на крупной фотографии получилась довольно кислая физиономия.
С грустью я смотрю на фото:
Не похож на старика,
Не отягощен заботой,
Отчего ж в глазах тоска?

Всё слилось в этих глазах:
И минуты озаренья,
И моральные мученья,
И порой неясный страх.
И признанье … мнимое,
И душа … ранимая …             2010
Вот тебе и оптимист … В последние годы нас с женой приглашает на свой день рождения Инна – та самая, которой я 8-го  марта в шутливой форме сообщил, что ее рассказ о Паганини вызвал ревность и обиду у Баха и Россини. И на этот раз мое поздравление оказалось ворчливо – шутливым.
Когда мы женщин поздравляем,
Ох, нелегко же нам подчас!
Ведь мы, мужчины, твердо знаем,
Что ждут они всегда от нас.

И, уподобившись льстецу,
Мы восклицаем: «Как красива!
Все идеально, все к лицу!
А взгляд, глаза – ну, просто диво!»

А если чужды сантименты,
То ты – невежда, моветон …
Ведь для чего ты приглашён?
Чтоб щедро сыпать комплименты!

Впрочем, сегодня всё иначе:
Я жажду сам сказать, тем паче
Мои слова, отнюдь, не лесть,
А факт, что всем, конечно, ясно:
Всё, что красиво и прекрасно,
Сполна у нашей Инны есть!

Но красота – лишь яркая витрина,
Чтоб дух был внешности подстать,
Здоровья, счастья милой Инне
Совсем не лишне пожелать!
                2011
После того, как Международная федерация футбола (ФИФА) доверила России проведение чемпионата мира (Мундиаль) 2018 года, президент  Российского футбольного союза Сергей Фурсенко заявил, что Россия должна выиграть этот чемпионат. С этой целью он обязал все клубы российской премьер – лиги вносить в заявку на каждую игру юного игрока, возраст которого не превышает 20 лет. Команде, не выполнившей этот указ, будет засчитано поражение со счетом 0:3.
             АВАНТЮРИЗМ
«Мы будем жить при коммунизме!» -
С трибуны обещал Хрущёв.
Словно в глубоком спиритизме,
Балдели мы от этих слов.

Очухавшись от сладких снов,
Все поняли, что это – бред.
Бесславно умер сам Хрущёв,
А коммунизма нет и нет.
Страна недолго горевала –
Ведь вскоре и ее не стало …

Мечты … Спустя полсотни лет
Футбольный наш авторитет,
С надеждой смело глядя вдаль.
Решил выиграть … Мундиаль.

То есть выиграть Кубок мира!
Что ж, планы дерзкие, большие –
Ведь проведение турнира
ФИФА доверила России!

Хоть Мундиаль еще не скоро,
«Всем клубам лиги – хоть умри! –
Включать в заявку юниора,
Иль поражение ноль – три!» -
Решил Фурсенко, войдя в раж,
Теперь-то Кубок мира наш!
Увы, от нового решенья,
Что породило лишь сомненья,
Повеяло авантюризмом,
Как … у Хрущева с коммунизмом …
                2011
Не знаю, верил ли сам Хрущев в построение коммунизма, но советских людей он обманул. Впрочем, у политиков это – вполне нормальное явление. 30 лет США были верными союзниками президента Египта Хусни Мубарака.  Однако, едва в Каире начались массовые выступления против Мубарака, президент США Барак Обама с легкой душой отвернулся от него.
               ЭХ, ОБАМА …
Горит Восток … Пылает ярко,
Да так, что многим будет жарко …
Гарь едкая пошла с Туниса:
Не признавая компромиссов,
Толпа ревела: «Бен-Али,
Вон из страны! В Америку вали!»

Затем уже огонь в Каире
Раздули «братья мусульмане»
На переполненном «Тахрире» -
Как их учили в …Тегеране.

И, надо же, Барак Обама
(Ох, зря родила его мама!)
Вдруг «перегнул в Каире палку»:
Мубарака, родного друга
То ль сдуру, может быть, с испуга
Отправил, словно хлам, на свалку …

А тут и Ливия «созрела»,
Где нефти залежи бездонны …
Под видом «беспилотной зоны»
Барак Обама тут же «смело»
В союзе с «доблестной Европой»
Туда рванули «дружной гопой».

Политика - сплошь интересы,
Нет в ней идейности высокой …
В Обаму вдруг вселились бесы –
Восток он превратил в «дурдом» …
Что ищет он в стране далёкой?
Ведь столько дел в краю родном!

Друзья «Аль-Каиды» - повстанцы
Теперь довольны в полной мере:
Своей войной американцы
Бен Ладену* открыли двери.

Да, вляпался Барак Обама …
Зачем его родила мама?
А мир идет – хоть плачь, хоть вой
К началу третьей мировой …
                2011
*Стихотворение написано до убийства Бен Ладена в Пакистане

       ПОЭМЫ
Кроме представленных выше стихов мною написаны восемь поэм на разные темы.
Первая из них - «Россия» - о многовековом и тернистом пути российского государства дана в этих заметках (страницы 73 – 80).
Последующие шесть поэм приведены в изданной в Израиле в 2008 году книге «Не поле перейти …». В этих заметках будут представлены лишь  отдельные их фрагменты.
Вторая поэма – «О, шахматы, игра богов!» - это, по существу, первая попытка в стихотворной форме воссоздать многовековую историю самой древней игры -  шахмат. Здесь – и шахматные легенды, и эволюция самой игры, и яркие портреты выдающихся мастеров, их достижения, характеры, взаимоотношения с коллегами. Поэма была написана мною в 1999 году, а книга издана спустя год.
                МИХАИЛ  ТАЛЬ
Он поражал буквально всем!
Его не спутаешь ни с кем:
Взгляд, демонически горящий –
Ну, Мефистофель настоящий!

Нос с сатанинскою горбинкой,
Глаза с безумною искринкой.
Короче, он по всем приметам
Пришелец из другой планеты.

И то же самое игра:
Блеск молний, вихрь, ураган,
Задира, как де  Артаньян –
Готов сражаться до утра!
И, одержимый лишь борьбою,
Он мог не есть, не спать порою …

В борьбе неистов, беспощаден!
Кто еще жертвовать так мог?
Фигуры, пешки – он не жаден,
Фантазия – вот его Бог!

Всегда творить в его натуре,
Ну что поделать – он такой!
Да, он мятежный ищет бури,
Поскольку чужд ему покой!

Уж не ему ль за дух высокий
Посвящены такие строки:
«И, словно яркая комета,
Прорвавшись к нам из чащи звёзд,
Он искру собственного света
С сияньем вечности принёс!»
Ну что ж, пора поднять вуаль:
Так кто же он? Конечно, Таль!
                1999
Следующая поэма – «Первый раз на эстраде» - рассказ выдающегося литературоведа, эрудита, гениального рассказчика и остроумца Ираклия Андроникова который я отважился переложить в стихотворную форму. Андроников с присущими ему юмором и самоиронией рассказывает о том, как, дебютируя в качестве лектора в Большом зале Ленинградской филармонии, он … «с треском» провалился.
История моего позора …
Трагедия? Скорей умора!
А началось все, разумею,
С моей застенчивости жгучей,
И к музыке любви кипучей,
О чем ничуть я не жалею …
………………….
И вот настал день выступленья –
Не описать мои мученья!
Хоть мысли горькие гнал прочь,
Глаз не сомкнул я в эту ночь.

Промаявшись затем весь день,
Напялив шапку набекрень,
Не зная – к славе иль провалу,
Направился к Большому залу.
………………….
… А вот и Гаук знаменитый,
С улыбкой доброю, открытой,
И он – я это слышу ясно –
Ворчит: «Волнуюсь я ужасно!»
Гаук волнуется, о боже!
Что ж я-то не волнуюсь тоже?
И тут я ощутил озноб,
Как будто голым лез в сугроб.

И почему-то от озноба
Во рту ужасно стало сухо,
Губа приклеивалась к нёбу –
Я окончательно пал духом.

Тут появился Соллертинский:
- Дрожишь? Брось! Если б сам играл –
Танеев, Моцарт и Стравинский –
Их превосходно знает зал!

А кто же знает твое слово?
 А если на твою беду,
Оно еще и не готово,
Сымпровизируй на ходу.


Жестикулируй, «экай», «мэкай»,
Чувствуй уверенно себя!
Только не выгляди калекой –
Иначе выгонят тебя!
………………..
… Я еще что-то говорил,
А что – не помню, хоть убей,
А зал смеялся и бурлил
От каждой реплики моей.

Подумал я: «Что тут смешного?»
Когда ж зал вновь захохотал,
Спросил я прямо: - Что такого
Весёленького я сказал?

В зале валяются от смеха,
А мне, смеясь, сказал альтист:
- Да вы, действительно, артист –
Такого бурного успеха
Не знали лекторы до вас,
Весь зал буквально впал в экстаз.
…………………..
А утром следующего дня
«С треском» уволили меня.
Но странно – именно с тех пор,
Как пережил я этот крах -
Столь унизительный позор –
Преодолел я напрочь страх …
                1999
Теперь о поэме – «Самый трудный бой». Как-то из русскоязычной газеты «Новости недели» был уволен бывший сотрудник газеты «Московский комсомолец» Семен (в поэме – Сэм). Теперь он вынужден был взяться за очень трудную работу на фруктовой плантации (на иврите – «пардес»). Под палящими лучами солнца ему пришлось таскать на себе ящики с фруктами рядом с ненавидевшим его палестинцем – ведь надо было кормить двоих детей …
Пардес … Сезонная работа …
Не приведи хлебнуть такое,
Тяжелый труд, в костях ломота
И ни минуты нет покоя.

От пота взмокшие одежды,
Боль в пояснице и ногах
И ни просвета, ни надежды –
Лишь гнев, отчаяние в глазах.
………………….
Сэм за работу взялся рьяно,
Хотя царит здесь рабский труд,
Но оказалось (вот уж странно!),
Что конкуренция и тут.

- Ты русский или украинец? –
Услышал Сэм прямой вопрос,
Который задал палестинец
С копной седеющих волос.

И вслед за этим с грозным жестом
Вскричал он с ненавистью вдруг:
Имей ввиду: ты занял место,
Куда был взят мой лучший друг.
………………
Теперь тебя я проклинаю
И буду проклинать всегда!
Ты здесь – я это твердо знаю –
Умрешь от рабского труда!
………………
Тебя, Ахмед, мне просто жаль –
Обмануты вы Арафатом!
Взглянул бы лучше трезво вдаль –
Араб еврею мог быть братом!
………………
Нет ненависти у меня
К тебе и твоему народу …
Задумайся: ком в угоду
Ваша кровавая резня?!

Сегодня палестинцам надо
Не к яростной борьбе стремиться
А строить фабрики, больницы –
Преступна ваша интифада!
………………..
Увы, однажды Сэм с мученьем
Взвалил на плечи груз едва –
Вдруг закружилась голова,
И он упал в изнеможенье.


Очнулся он – не мил весь свет,
А на душе так смрадно …
И видит вдруг: стоит Ахмед
С улыбкою злорадной.

- Ну, что тебе я говорил?
Вот видишь, ты уже без сил!
А очень скоро, даст Аллах,
В могилу твой опустят прах!

Не быть тому! – сказал Сэм гордо
И, встав с трудом, добавил твёрдо:
- Я буду жить тебе назло
И тем, кто сеет только зло …
……………….
Заканчивая свой рассказ,
Скажу, что, пережив все это,
Вернулся Сэм  в свою газету,
Где и работает сейчас.


Зло наказуемо – не тайна,
И как-то Сэм узнал случайно,
Что в пятьдесят неполных лет,
Умер, кляня его, Ахмед.

На это Сэм заметил прямо:
- Мудрость народная гласит:
«Тот, кто другому роет яму,
Сам в эту яму угодит!» …
                2001
Поэма «Ясон» - это стихотворный пересказ древней легенды о аргонавтах.  Царю Фессалии Эсону оракул предсказал, что спасение его царства – в обладании Золотым руном, которое царь далекой Колхиды Эет хранит в роще бога войны Ареса, приставив к нему сторожа – не смыкающего глаз  и извергающего пламя страшного дракона.
Фессалия … Чудесный край …
Ее земля, морской простор
И города на склоне гор –
Земной благоуханный рай.
…………………
И много лет здесь люди жили
Во власти чести и закона

И потому боготворили
Своего правителя Эсона.

Но Пелий, брат его коварный,
Во всех деяниях бездарный,
Жестоко и бесцеремонно
От власти отстранил Эсона.
……………….
Предстал пред Пелием Ясон …
Пелий напуган – в страхе он.
И все же подавил он страх:
- Ты, верно, прежде жил в горах?
Зачем же ты в Иолк явился?
- Ответ простой: я тут родился!

Ясон я – сын того Эсона
(В его словах бурлила страсть!),
Кого ты свергнул незаконно,
Теперь же мне отдашь ты власть!
………………

- Ясон, за Золотым руном
В Колхиду должен ты отплыть –
Когда вернешься, то потом
В Иолке будешь власть вершить.
……………….
И вот «Арго» - корабль новый,
Изящный, легкий, быстроходный,
Уже стоит на глади водной,
К походу трудному готовый.
……………..
Сколько одержано побед!
И вот Колхида наконец –
Опасного пути венец,
Где правит злобный царь Эет.

Царь в гневе выслушал Ясона:
- Ну что ж, я дам тебе руно,
Но прежде зубьями дракона
Засеешь поле, и оно
Даст всходы – воинов в броне –
Ты перебьешь их всех при мне!
Коварен замысел злодея!
Ясон, конечно, понял это,
Но помогла ему Медея –
Дочь вероломного Эета.
………………
- Медея, ты  - моя царица!
Ты доброты и счастья жрица!
Ясон воскликнул и, ликуя,
Схватил шерсть овна золотую!
………………
И вот он – долгожданный миг,
Триумфа, славы высший пик!
Героев чествует Эллада –
Это ль не лучшая награда?!

Старик Эсон, от счастья млея,
Обнял Ясона и Медею.
Затем, нарадовавшись всласть,
Изрек: - Ясон, пора брать власть!


И вновь у Пелия Ясон,
К нему взывает страстно он:
- Ты власть отдать мне обещал!
Но Пелий в гневе закричал:
- Эй, стража, выгнать наглеца
Немедля из моего дворца!
…………….
Услышав как-то, что Медее
Бог дал рецепт омоложенья,
Пелий навязчивой идеей
Вдруг воспылал в то же мгновенье.

На зов его пришла Медея
И, зельем усыпив злодея,
Когда уже он крепко спал,
Вонзила в грудь ему кинжал …
………………
Ясон, ничуть не сожалея
О прошлом, жил с женой своей
К тому же родила Медея
Ему двух дивных сыновей …
Но счастья не было: Ясон
Влюбился в Главку, дочь царя
И, чувством трепетным горя,
На ней женился вскоре он.
……………..
О, боже, что с Медеей стало!
В безумной ярости своей
В порыве мести небывалой
Она убила … сыновей.

Вот так нагрянула беда …
Медея, мир весь проклиная,
Коринф покинула рыдая,
Чтоб не вернуться никогда …

Ясон, вконец убитый горем,
Коринф покинул тоже вскоре.
В тоске, скитаясь по стране,
Мечтал он умереть во сне …


Шли годы … Раз, идя вдоль моря,
Ясон увидел вдруг вдали
«Арго», осевший на мели,
И ощутил сильнее горе.
……………..
А вскоре урагана шквал
Две мачты корабля сорвал
И бросил их с огромной силой
На задремавшего Ясона,
Он не успел издать и стона –
Так стал «Арго» его могилой …      
                2003
Как-то, прочитав статью о Николае Заболоцком, я узнал, что репрессированный в годы сталинского террора поэт задумал написать поэму о … Сталине. Каким он задумал показать в своей поэме того, кто в маниакальной жажде власти уничтожил или сломал жизни миллионов ни в чем не виновных сограждан и не только их? Вопрос остался без ответа: так и не осуществив свой замысел, Николай Заболоцкий ушел из жизни …
И вдруг мне захотелось написать поэму о … Сталине. Конечно, я никоим образом не пытался себя поставить рядом с Заболоцким. Просто мне хотелось  понять, как родившийся в бедной религиозной семье мальчик с ранних лет, учась в Тифлисской духовной семинарии, отверг Бога, как пришел к тому, что Бог для него – это власть над людьми, как он шел к этой цели и как добился ее. Так родилась поэма «Палач».
Ввиду большого объема поэмы, я привожу ее с огромными сокращениями.
               П А Л А Ч
Грядущего вращая колесо,
Всевышний многое таит …
У мальчика грузинского Сосо,
Что был отцом нещадно бит,
Рождалась и копилась злоба –
Так будущий подпольщик Коба
Уже с тех неприметных дней
Возненавидел всех людей …
……………..
Сосо был горд – ведь во дворе
Он дрался с упоеньем, злобой
И побеждал! Но все ж особо
Любил он утром на заре,
Взойдя на горные вершины,
Себя мнить мира властелином!

Внизу убогие домишки.
Мирская суета, людишки,

А он над ними, словно Бог –
Велик, безжалостен, жесток!
………………
Но в семинарии Тифлисской
Жизнь Сосо – одно мученье:
Не мог принять он к сердцу близко
Постылое вероученье.
……………….
Листовок, прокламаций чтенье
Его приводят к убежденью,
Что только лишь рабочий класс
Способен привести к свершенью
Все чаянья народных масс.

Как конспиратор, безусловно,
Он уже много достиг.
И все ж за чтенье «вредных» книг
Из семинарии духовной
Сосо был вскоре исключён,
Но он, отнюдь, не удручён.

Ведь в революции грядущей
Ему откроется путь к власти
Сосо с неистребимой страстью
Самозабвенно в самой гуще
Подпольных митингов, собраний
Полон надежд, благих мечтаний.
…………………
А мать сказала ему строго:
«Не зря поверие бытует –
В душе, в которой нету Бога,
Дьявол жестокий торжествует» …

Подполья быт нелегок, крут …
Теперь он не Сосо, а Коба,
Образ которого особо
Он чтил: грузинский Робин Гуд
С отрядом в вотчине своей
Жестоко грабил богачей.
………………
Но после первых выступлений,
Тяжких с полицией сражений,
Крови сраженных наповал,
Оставив всех, Коба … сбежал.
…………….
- Ведь ты же наш организатор!
И бросил всех в суровый час –
Ты просто трус и провокатор!
Тебе не место среди нас!

Ты опозорил имя Кобы!
А ну, ребята, свет туши!
Рабочие в порыве злобы
Его избили от души.

Он отомстил всем, но не сразу,
Он никого не позабыл:
В тридцатых по его приказу
Каждый из них расстрелян был.
……………..
А партактив преступной акцией
Назвал его экспроприации:
- Ваши деянья грабежи!
И вы, товарищ Джугашвили,
Давно уже переступили
Людской морали рубежи!
……………….
А Коба с верою в удачу
Вдруг мести выплеснул порыв:
Полиции … сдал партактив
И типографию впридачу.
……………..
А вскоре умерла Като.
Он у могильного креста:
«Теперь не дорог мне никто.
В душе моей лишь пустота.

Что ж, смерть жены – по сути, проба
Душевной твердости моей.
Отныне я для всех людей
Уже не тот романтик Коба,
А глыба из железа, стали
И выстрадал я имя Сталин!»

И снова ссылка – он в Сибири,
Далекий Туруханский край,
Один в этом суровом мире –
Как хочешь время коротай.
………………
Одно лишь душу согревало:
Вдруг весть пришла издалека,
И его гордость обуяла –
Он кооптирован в ЦК.
………………
Февраль семнадцатого года …
Власть в состоянии раскола,
И к ликованию народа
Царь вдруг отрекся от престола.

«Мой час пробил! Теперь  - в столицу!»
И Сталин мчится в Петроград,
Полный надежды и амбиций
В порыве неуемной страсти:
«Я тоже внес весомый вклад
В паденье царской власти …» 
……………….
В бурлящем Смольном штаб восстанья,
Его вожди на совещанье –
Их жарким спорам нет конца …
И вот настал тот день и час –
Лев Троцкий отдает приказ:
- На штурм Зимнего дворца!

А где же Сталин? Его нет -
Никто не может дать ответ.
Томский с издевкою сказал:
- Он революцию … проспал.
……………….
Не выдержав жестокий гнёт,
Крестьянство в гневе восстаёт,
И Ленин Сталину даёт
Приказ: отправиться на юг.
- Теперь бунтовщикам каюк:
Этот порядок наведёт!


И Сталин весь горит огнём:
«Приказ исполню до конца!» …
Он Надю взял секретарём,
Помощником – ее отца.

В пути случился инцидент:
Сталин ей сделал комплимент,
И Надя улыбнулась мило,
А он вдруг … овладел ей силой,
И на ее ужасный крик
Отец примчался в тот же миг.

Узрев поверженную дочь,
Он тут же, чтобы ей помочь,
Навел на Сталина наган:
- Умри, насильник, басурман!
Взмолился Сталин: - Бога ради,
Слово даю – женюсь на Наде!
……………..
«Сплотить партийные ряды! –
Ведь в распрях партия – калека!»
И Ленин вводит пост генсека,
Его намеренья тверды.

Кого назначить? Ленин знает –
Того, кто тверд, принципиален,
Отца родного расстреляет,
А это – ну, конечно, Сталин!

А Сталин цель одну лелеет,
Ему давно предельно ясно:
Кто аппаратом завладеет,
Станет вождем единовластным!
……………….
И надо же случиться! Вскоре
Он в телефонном разговоре
Вдруг «старой дурой» сгоряча
Назвал супругу Ильича.

Ленин взбешён – в негодованье
Он тайно пишет завещанье:
«Снять срочно Сталина с поста –
Решенье это неспроста:
Он груб, к коллегам не лоялен,
Большая власть в его руках
Теперь в меня вселяет страх …»
Об этом узнает и Сталин.

И Сталину, конечно, ясно:
Это конец его карьеры,
И если он не примет меры,
Годы потрачены напрасно.
……………..
Но в ГПУ ведь есть Ягода –
Умен, догадлив от природы,
Большой специалист по … ядам,
И вот Ягода уже рядом.
Задание ему не ново,
И он все понял с полуслова.

Ну, а спустя тринадцать лет
Ягоду Сталин расстрелял.

За что? Сомнений в этом нет –
Ягода слишком много знал …
…………………
И вдруг сообщение, как гром:
Ушел из жизни Ленин –
Траур, растерянность кругом,
Лишь Сталин себе верен.
………………
Повсюду успевает он –
Руководитель похорон,
Дает он клятву Ильичу:
- Соратники плечом к плечу
Будут крепить страну Советов
В сиянье ленинских заветов!
………………
Но ленинское завещанье
У руководства на устах.
Сталин, играя «в покаянье»,
Просит сместить его с поста.


Но Каменев, Зиновьев – оба
Не любят Троцкого особо,
Они его, как человека,
Не мыслят в должности генсека.
Пусть лучше Сталин остается –
Им это … кровью отольется.

Они ведь Кобу знали тоже …
Цену ошибки роковой
Они поймут гораздо позже,
Когда обоих непреклонно
Отправит Сталин на убой,
А вместе с ними – миллионы …
……………….
С женою очень трудностей немало,
В их отношеньях веет холод,
Нередки ссоры и скандалы…
- Мучитель, вверг народ ты в голод! –
Надя кричит ему в слезах, -
Довел до срыва сына Яшу,

Губишь меня, страну всю нашу,
В которой ты посеял страх …

А утром Надю в луже крови
Нашли, а рядом пистолет.
Сталин изрек, нахмурив брови:
«В самоубийстве смысла нет …»
……………..
Лишь Киров «друг его сердечный» -
Он верит Сталину беспечно,
А тот уж вынес приговор …
И Киров, выйдя в коридор,
Убит был выстрелом в упор.

Дальнейшее давно известно:
Запущен маховик террора.
И, сея страх, довольно скоро
Он воцарился повсеместно.

Своей жестокости в угоду
Не пощадил он никого –
Он объявил войну народу,
Который возносил его.
……………
Есть много знаков Зодиака:
Стрелец, Лев, Овен, Дева, Рак …
Теперь по воле вурдалака
По всей стране единый знак:
В аулах, селах, городах
Ему одно названье – страх!
……………..
Сталин, не ведая сомнений,
Вершил судьбу своей страны.
И вдруг «учитель, мудрый гений»
Впал в шок от грянувшей войны.

А все ведь было так желанно:
Переговоры с Риббентропом,
Делёж с Германией Европы
И планы – сталинские планы!
…………………

И вот на фронте неудачи:
За пораженьем пораженье –
Вождь в шоке заперся на даче
В мучительном уединенье.

Когда же всё Политбюро
К нему приехало на дачу,
Он леденеющим нутром
Решил: арест и не иначе.

Но Молотов к своему патрону
Взывает с слёзною мольбой:
- Вернитесь управлять страной!
Возглавьте лично оборону!

Они ответа его ждали …
Он фразу произнес одну:
- Оставил Ленин нам страну,
А с вами мы ее … просрали!
……………….

Четыре года испытаний,
Боев жестоких, жертв, страданий –
Все выдержанно непреклонно!
Победы страшная цена –
Погибших … тридцать миллионов!
И в этом Сталина вина!
………………
Сталин заметно постарел …
Деяние последних дней –
Арест «врагов» - «убиц-врачей»,
Но их казнить он не успел.

А всех евреев без разбора
Уже готовились сослать
В район Приморья и Печоры …
Планы жестокие сорвать
К великой радости евреев
Смогла лишь только смерть злодея.

В морозной мартовской ночи
Беспомощный на Ближней даче
Он в луже собственной мочи
Лежал … Могло ли быть иначе?

Нет, не могло: ведь тридцать лет
Безжалостно за годом год,
Страны уничтожая цвет,
Держал он в страхе свой народ.

И потому в предсмертный час
Никто тирану не помог …
Он, вперив свой ужасный лик
В грозно нависший потолок,
С усильем руку вдруг поднял,
Словно кому-то угрожал,
И душу дьяволу отдал …
……………….
Но ведь и Черчилль тоже прав,
Как-то о Сталине сказав:
«Страну с крестьянскою сохой
Сделал державой мировой!»

Пусть так. Но нет ему прощенья
За злодеянья, преступленья!
                2005
В названии поэмы «Злодей иль гений?» - вопрос, ответ на который, по крайней мере, сегодня дать невозможно. В последние годы исследователи творчества Шекспира не раз указывали на то,  что Макбет, которого великий драматург представил миру кровавым узурпатором, таковым не был. Зачем же Шекспир вопреки известным (и ему в том числе!) фактам сделал из Макбета злодея? Итак, вопрос остается открытым: кто же Макбет – злодей иль гений?
Рассмотрим обе версии.
                ЗЛОДЕЙ
После кровавого сраженья
Макбет и Банко, торжествуя,
Сообщить монарху весть благую
В победном скачут упоенье.

В тумане утренней поры
Летят, коней своих пришпорив,
И вдруг три ведьмы, три сестры
Возникли на пути героев.

- Ты, Макбет будешь награждён,
Тебе великий жребий дан:
Твой первый шаг – Кавдорсий тан,*
А вслед за ним – шотландский трон.

Ты ж, Банко, жаркими боями
Возвысил свою славу, честь
Не ты – хоть подвигов не счесть! –
А внуки станут королями …
……………
Король на троне в центре зала:
- Мои герои, славлю вас!
Свершили оба вы немало
И вот настал награды час!

Мне изменил Кавдора тан,
Но, невзирая на обман,
Повержен вами враг заморский!
Теперь ты, Макбет, тан Кавдорский!
*Тан – правитель одной из областей Шотландии
- Что скажешь, Макбет? – Что скажу?
Я вам, мой государь, служу
Не ради титулов, наград
И впредь служить вам буду рад!
А сам смекнул: «Ждать не пришлось –
Одно пророчество сбылось!»

Король Дункан изрек, вставая:
- Я Банко к сердцу прижимаю!
Добавить к этому я рад,
Что Макбет дорого мне, как брат.

А леди Макбет, как сестра!
И, выполняя сердца зов,
Сегодня я гостить готов
У Макбета вплоть до утра.
……………….
И Макбет, торопясь домой,
Шепчет беззвучно: «Что со мной?
Дрожу я, словно в лихорадке,
Мысли мои ужасны, гадки!»
………………
А леди Макбет, встретив мужа,
Едва узнав о предсказанье,

Воскликнула: - Прочь колебанья!
Ведь трон тобой в боях заслужен!

- Бог мой, в тебя вселился бес!
- Пусть так. Король у нас гостит,
Это знамение небес,
Так будь же тверже, чем гранит!

Я напою снотворным стражу …
Когда заколешь ты Дункана,
Я его кровь на них размажу –
Мол, он убит своей охраной.

При всех, изображая гнев,
Ты, Макбет, верный долгу чести,
На стражу бросишься, как лев,
И их убьешь в порыве мести …

Удался их злодейский план –
Убит во сне король Дункан.
Но Малькольм, старший сын Дункана,
Конечно, понял: не охрана,
А Макбет – истинный убийца.
С ним предстоит ему сразиться …
………………
- Мой Макбет, чем ты огорчён?
Ликуй – ведь ты  уже король!
Отныне это – твоя роль!
- Род Банко целится на трон …

- Но жизнь их не вечна тоже,
И всякое случиться может …
- Моя голубка, ты прекрасна!
Тебе и мне, конечно, ясно:
Зло не дает остановиться –
Засасывает, как трясина:
Убиты будут Банко с сыном –
Сегодня все должно свершиться.
…………….
Малькольм и Макдуф - у дворца:
- Мы в Лондоне от подлеца

Нашли приют, а дома гнёт –
Рыданья вдов и плач сирот.
…………….
- Готово войско англичан,
И Сивард поведет нас в бой,
И ненавистный нам тиран
За все заплатит головой!
………………
Битва жестокая кипит,
Мечей повсюду слышен звон.
Сивард с мечом в руке: - Где он?
Не тот ли, кто к кустам бежит?

Они в бою непримиримом
Схватились. Сивард наступал,
Вот он удар нанес, но мимо
И тут же замертво упал.
Ликует Макбет: - Я непобедим!
Но Макдуф вдруг престал пред ним.


Недолго битва их кипела:
Вперед рванулся Макдуф смело,
И он всей силою своею
На Макбета обрушил меч.
Удар – и голова злодея,
Кровь источая, пала с плеч …
…………...
Гремят победно барабаны,
Знамена реют на равнине.
Пред войском Малькольм, лорды, таны,
И Макдуф восклицает страстно:
- О, Малькольм, вы – король отныне
Нашей Шотландии прекрасной!
                ГЕНИЙ
Таким в течение столетий
Мы знали Макбета – тирана.
Но всё меняется на свете:
И Макбет … стал другим нежданно.
……………….
С легкой шекспировской руки,
Известным фактам вопреки,
Старым и добрым был Дункан,
Здесь-то и кроется обман:

В истории легко найти –
Ему чуть больше тридцати
В момент восшествия на трон,
К тому ж ленив, бездарен он.

Это привел неоспоримо
В своих трудах Айзек Азимов.
Чем же еще он знаменит –
Король Шотландии Дункан?
Тем, что пять раз был в войнах бит,
Вызвав восстание дворян.

И во главе их Макбет встал,
Но он бы никогда не стал
Дункана убивать во сне,
Как мы читаем у Шекспира,
Другое дело – на войне,
Как воин, чтил он «честь мундира».
…………….
Вот так стал Макбет королём …
И факты говорят: при нём
Настала славная эпоха.
Профессор Коуэн писал:
«Голод шотландцев миновал,
И люди стали жить неплохо».

При Макбете – не плач и стоны,
А радость многих матерей:
Ведь он впервые ввел законы
В защиту женщин и детей
И жертв войны – вдов и сирот –
Не мог стонать при нем народ!

Он также первым создал флот,
Усилил армию, границы –
Страна, переживая взлёт,
Смогла при нем объединиться.
………………

Все это знал великий бард,
Знал, но не мог писать открыто –
Тут-то «собака и зарыта»:
Ведь Яков Первый был Стюарт,
А по легенде этот род
От Банко линию ведёт.

И следует простой приём:
Раз Банко не был королём,
Корону Макбет захватил,
Который Банко … и убил.

Яков бездарный был король,
К тому же слыл он самодуром:
Он, театры все взяв под контроль,
Ввел свою личную цнзуру:
Что не по нём – гнал всех он сдуру!
Спасти свой театр цель имея,
Бард сделал Макбета … злодеем.
               

             КТО ЖЕ ПРАВ?
Итак, два Макбета пред нами …
Один – убийца и злодей,
Второй – великими делами
На благо родины своей
Достоин самых добрых слов.
Где ж правда? Вряд ли кто готов,
Взглянув сквозь толщу сотен лет,
Дать вразумительный ответ.
……………..
Парламентарии страны
Теперь уже убеждены,
Что Макбет славный был король
И грандиозна его роль.

Много столетий перед миром
Царит авторитет Шекспира.
И потому-то вывод ясен:
Весь этот бурный всплеск страстей
Прозревших наконец людей
В защиту Макбета напрасен.
И, как мы все не сожалеем,
Быть вечно Макбету злодеем …            
                2007
В конце апреля 2010 года я получил по электронной почте приглашение Российского культурного центра в Израиле на участие в Международном поэтическом конкурсе «И помнит мир спасенный» в честь 65-летия Победы над фашистской Германией.
Я решил принять участие в конкурсе, хотя до этого дня ни разу в своем творчестве не коснулся этой темы, да и ни в каких поэтических конкурсах никогда не участвовал.  Я уже писал, что для меня «Поэзия – это порыв ликующей или страдающей души человека». Конечно, страданий в той ужасной войне было – хоть отбавляй, а 9-е мая стал Великим Днем Победы, Днем всеобщего ликования. А вот порыва спустя 65 лет, конечно, не было. Видимо, поэтому написанная мной и посланная на конкурс минипоэма «Мальчишка по имени Коля» мне самому не очень понравилась …
В те дни, как многие мальчишки,
Отличником мечтая стать,
Уже в дверях целуя мать,
Бежал Коля в школу вприпрыжку.

Он пылкой, юною душой
Не мог нарадоваться жизни
И пел, гордясь родной страной
«Ну-ка, солнце, ярче брызни!» …

И вот позади третий класс,
За ним пионерское лето –
Сияющим солнцем согрето
Веселье ребячьих проказ,
Купанье, палатки турбаз,
А жизнь так счастьем полна!
Но тут вдруг грянула война …

И всё изменилось в мгновенье:
Разрывы снарядов и мин,
Сигналы тревог, затемненья,
Сирены пожарных машин.

И вот уже идут сраженья
В предместьях Ленинграда –
Замкнулось кольцо окруженья
И началась блокада.

Снаряды, бомбы – нет конца
Фашистским преступленьям …

И тут вдруг с фронта извещенье
О гибели отца.

В отчаянье Коля рыдает,
А мама, вся скорби полна,
Обняв его, тихо роняет:
«Крепись, сынок, это – война» …

Сирен зловещих завыванье,
Бомбоубежищ мрак,
Людское горе и страданья,
И голод – самый страшный враг.

Да, трудно передать в словах,
Как ленинградцы еле-еле
Порой держались на ногах,
И всё, что попадалось, ели:
Рвали крапиву, лебеду –
Всё заменяло им еду …


Как тяжко было видеть Коле:
Еле бредущий человек,
Совсем уже без сил и воли –
Не в силах даже и стоять,
Вдруг обреченно падал в снег,
Чтобы уже … не встать.

Беспомощны многие, жалки …
И Коля ходил по дворам,
Где часто гасил «зажигалки»
И помогал старикам.

Война беспощадна, сурова,
И в эти жестокие дни
Похвальное женщинам слово –
Как много делали они!

Работа в заводских цехах,
И заготовка дров,
Под бомбами, не зная страх,
Рытье траншей и рвов.
Для раненных сдавали кровь,
И каждый день – всё вновь и вновь …

И все ж, стало легче чуть-чуть:
Открылся по Ладоге путь,
И эта траса ледяная
«Дорогой жизни» названа …
По ней, ленинградцев спасая,
Продукты им слала страна.

Нередко в авианалётах
Бомбы фашистских самолетов
Топили несколько машин
В пучине ладожских глубин …

И вдруг письмо … отца – как взрыв!
Он ранен: под сердцем осколок,
Хоть путь домой не скор и долог,
Но Коля счастлив – папа жив! …


А голод сильнее бомбёжки,
И люди, несмотря на страх,
Под бомбами в скверах, садах
Копали грядки для картошки.

А на окраинах заводы
Свои имели огороды,
И Коля с группою ребят
После дневной работы
Гостили часто у солдат
Одной стрелковой роты.

Однажды молодой солдат
Дал Коле в руки автомат –
Мальчишка полон восхищенья!
И вдруг … упал от истощенья.

О, дети! Блокадные дети!
Им тяжелее всех на свете –
Невинные жертвы войны,
Войны беспощадной, суровой,
Они день за днем голодны,
А тут миска каши перловой,
Как манна с небес им дана –
И до чего ж вкусна она! …

Бывая у бойцов порою,
Коля ходил тропой лесною.
Идя по лесу как-то раз,
Вдали заметил двух солдат:
«Чужие!» - он решил тотчас.
И впрямь, шли они наугад,
Заглядывая  в карту, -
Мальчишка, поддавшись азарту,
Шел вслед, не спуская с них взгляд.

Они присели на пенёк,
А Коля в яме за кустом,
Слегка задев его плечом,
Весь сжался, съёжившись в комок.


Тут же один из чужаков,
Услышав ветки хруст, без слов
Вдруг выстрелил в сторону Коли –
В крови весь, страдая от боли,
С усилием  сделал он вид,
Как будто наповал убит.

Враги ушли … Коля мгновенно,
Дрожа от боли и от страха,
Тотчас же, разорвав рубаху,
Перевязал туго колено
И с болью, с горем попалам
Заковылял к своим бойцам …

Хотя враги в лесную даль
Ушли – там их ждала засада,
А Коля получил медаль
«За оборону Ленинграда»!

Голод и смерть несла блокада,
Жесток и коварен был враг,
И каждый житель Ленинграда
Знал: смертью дышит любой шаг …

Однажды Коля ждал трамвай,
Но, задержавшись невзначай,
К вагону, к счастью, не успел.
Посадка шла довольно живо,
Вдруг вой сирены - артобстрел!
Итог: обломки, части тел,
А Коля, отброшенный взрывом,
Буквально чудом уцелел.

О, Ленинград! Всё вынес он!
Бомбежек и обстрелов гром,
Руины, пустые глазницы окон …
Хоть смерть стучалась в каждый дом,
Все девятьсот блокадных дней,
Дух его стал еще сильней!

Как ленинградцы были рады,
Узнав о снятии блокады!
Анна Ахматова писала:
«Еще на всем печать лежала
Великих бед, недавних гроз,
И я свой город увидала
Сквозь радугу последних слёз …»

Да, ленинградцам до конца
Под градом бомбежек, свинца
Не изменили мужество и воля –
Их подвиг достоин высоких наград!
И в эту Победу немалый внес вклад
Мальчишка по имени Коля …
                2010
Спустя год меня вновь пригласили в Российский культурный центр для вручения Грамоты одного из лауреатов конкурса, в котором, как оказалось, приняли участие поэты 22-х стран. Заканчивая эти заметки, хочу выразить надежду, что в своем творчестве я еще не поставил последнюю точку …
              ПОРЫВ  ДУШИ
                СТИХИ
В чем разница меж Пушкиным и мной?
Пред ним я голову склоняю –
Творил он поэтической душой,
А я … Бог весть что вытворяю.
                Автор
ОТ   АВТОРА
Жизнь – сложная штука. Есть люди, которых жизненные трудности закаляют и мобилизуют на их преодоление. А есть и такие, которых суровые испытания ожесточают, делают жестокими, агрессивными. Я, наверное, отношусь к третьему типу – к тем, кто, не сумев преодолеть жизненные неурядицы, прячутся от них в спасительную нишу. Для меня такой нишей является поэзия, стихи - в них в трудные минуты можно излить душу, выплеснуть все, что в ней наболело…  Для меня поэзия – это порыв ликующей или страдающей души человека…
В одном я уверен твердо: как бы трудно ни было, при любых обстоятельствах мы обязаны оставаться людьми. Перефразируя классика, я могу заключить:
Как трудно в этом мире жить –
Путь к счастью свыше не указан.
Поэтом можешь ты не быть,
Но человеком быть обязан!
Стихи я начал писать в 16 лет. И хотя порой они были наивными, страдали поэтическим несовершенством, зато всегда были абсолютно искренними!
Мой первый и единственный поэтический сборник вышел в 2000 году в Израиле. В него, кроме двух поэм – «О, шахматы, игра богов!» и «Россия», вошли 13 стихотворений разных лет. В 2008 году также в Израиле была издана моя книга «Не поле перейти». В ней, наряду с двумя повестями – «Жизнь Джованни Леонардо» и «Бедная Россия» в автобиографических заметках «Не поле перейти …» напечатаны более 30 стихотворений и шесть поэм – «О, шахматы, игра богов!», «Первый раз на эстраде», Самый трудный бой», «Ясон», «Палач» и «Злодей иль гений?»
С 2009 года я начал печатать свои произведения на двух сайтах Интернета: stihi.ru и proza.ru. На сегодняшний день на этих сайтах напечатаны:  85 стихотворений (формально 73+12 в циклах стихов),                7 поэм и 10 произведений в прозе, читателями которых стали более 2500 человек. Сам я не без иронии оценил свой труд в четверостишии, которое сделал эпиграфом этого сборника.
Каждому, вошедшему в этот сборник,  стихотворению предшествует краткое описание  события, ставшего тем самым порывом моей ликующей или страдающей души.
СТРЕЛА  АМУРА
В январе 1951 года в ходе сталинской антисемитской компании против «безродных космополитов» в числе тысяч невинно осужденных евреев была арестована моя мама. После явно запоздалой смерти кровавого тирана началось массовое освобождение узников ГУЛАГа. Процесс этот растянулся на три года, а я за это время успел навестить маму в лагере в мордовском поселке Потьма.
Первое мгновение нашей встречи потрясло меня до глубины души: в седой, сгорбленной старушке в сером ватнике я не узнал мою маму! А ведь ей не было еще пятидесяти лет! … Возвращаясь в Ленинград, в поезде под впечатлением этой встречи я написал свое первое стихотворение:
Три дня как-будто бы из сказки:
Я снова с мамочкой любимой -
Объятья, поцелуи, ласки
И слез поток неудержимый.

Увы, промчались дни свиданья,
Опять разлука впереди,
И маме с верою в груди
Сказал  в тяжкий миг прощанья:

«Ты не виновна! Без сомненья
Грядёт отмена приговора,
И день твоего освобожденья
Теперь уже наступит скоро! …»
                1954
К счастью, так оно и произошло …
Спустя год в летнем молодежном лагере я, 17-летний юноша впервые увлекся девушкой, которую звали Таня. В ней, как и в большинстве ее скромно одетых сверстниц с косичками было столько женственности, чистоты, очарования! В моем влечении к Тане было что-то доселе неизведанное и необычайно волнительное!
О, Таня, ты – очарованье!
И я во власти ожиданья
Твоей улыбки, нежных слов –
За них я жизнь отдать готов!
                1955
Я был очень стеснительным, смущался от каждого взгляда, не решался пригласить девушку на танец. Видя это, Таня, чтобы вызвать у меня ревность, а с нею и решительность, пригласила на дамское танго стоявшего рядом со мной юношу. И тут же весь мир померк в моих глазах!
Зачем, зачем я встретил вас?
Чтобы до дна испить мученья?!
Сраженный блеском ваших глаз,
Я был во власти озаренья …

Но вы прошли не оглянувшись.
Не улыбнулись даже мне,
И я, как-будто бы очнувшись,
Вдруг понял: был в волшебном сне …
                1955
В ту ночь я не мог уснуть и выплеснул все, что наболело в душе:
О, как же робок был я с вами!
Зато не робким был другой –
Легко увлек вас за собой,
А я остался … лишь с мечтами.
Мечты – обманчива их сладость,
Мечты – о, как сильна их власть!
Мечты – единственная радость,
Когда в душе бушует страсть.

Как незавидна доля эта!
Но такова судьба поэта …
Ужели в тот вечерний час
Навеки потерял я вас? …
                1955
Когда мы возвращались из лагеря в Ленинград, Таня подошла ко мне и тихо промолвила: «Ты ведь так ничего и не понял. Эх, ты…» Она ждала моего ответа, но я, потрясенный ее словами, молчал, а затем еще долго смотрел ей вслед …
Как-то мой однокашник в техникуме  Олег явился ко мне … ночью (?!) с гармошкой. «Витя, скоро в техникуме праздничный вечер. Я написал музыку, а так как наша учительница литературы очень хвалила твои стихи - давай пиши слова!» Нас ничуть не смущало, что на дворе ночь, что вокруг все спят, что ни он,  ни я никогда не сочиняли песен. Так среди ночи родилась песня «В парке», которая с большим успехом была исполнена в концерте. Нас с Олегом, как соавторов песни, вызвали на сцену, и зал наградил нас аплодисментами.
    В  ПАРКЕ  (Музыка О. Трифонова)
В парке вновь мы бродим с тобою,
Сколько дивных грёз под луною!
Тихо … Никого … Мы опять одни,
А вдали светят счастья огни …

Всю ночь мы безмолвно гуляли,
Листья под ногами шуршали,
Руку я несмело твою сжимал,
Нежным взглядом тебя ласкал.

Счастье долгожданное рядом
С дивным, чуть загадочным взглядом …
Верю, что открою его секрет,
Если «Да …» ты шепнёшь в ответ.

Утро … Наступил час прощанья,
Грустно в этот миг расставанья …
В парке ночью встретимся мы опять,
Будем вместе рассвет встречать …
                1956
Жизнь продолжалась… Вскоре я получил повестку из военкомата и на три года «загремел» в армию. Однажды после разгрузки 60-тонного вагона мне пришлось заступить на дежурство дневальным. От жуткой усталости ныло все тело. Изрядно уставшие солдаты спали мертвым сном, лишь изредка из дальнего угла казармы доносился чей-то громкий храп. Мне безумно хотелось спать, несколько раз я «клевал» носом и, чтобы не уснуть, достал из тумбочки чистый лист бумаги и карандаш. Так появилось стихотворение «Дневальный».
Ночь … Пылает жаром печка,
Стонет ветер за окном,
На столе мигает свечка,
Спит казарма мертвым сном.

Я ж с тоской и болью резкой
Вспоминаю город наш:
Вот передо мною Невский,
Мост Дворцовый, Эрмитаж.

Вот и улица родная,
Вот мой дом, семья, друзья,
И ком к горлу подступает –
Ведь давно не с ними я…

И в немой тоске вздыхая,
Погружаюсь в царство грёз …
Тихо свечка догорает –
То ль от ветра, то ль от слёз …
                1958
В нелегкие годы армейской службы самой большой радостью для меня были письма от мамы. В одном из ответных писем я послал маме написанное мной стихотворение:
Как часто тебя вспоминаю –
Твой голос, улыбку, черты,
И вместе с тобой разделяю
Сомненья, тревоги, мечты …

Но надо набраться терпенья –
Недолго осталось нам ждать:
Счастливому в жизни мгновенью
Не в силах никто помешать.

И встреча наступит, я знаю,
Ее  жду, как праздник святой!
И снова, моя дорогая,
Мы будем навеки с тобой!
                1959
И встреча состоялась: за год до демобилизации мне предоставили отпуск на 10 дней. Первые минуты мы с мамой только и делали, что целовали друг друга! В эти незабываемые дни мы с мамой побывали в Александринском театре на чудесном спектакле по пьесе Гауптмана «Перед заходом солнца», на фортепьянном вечере в Большом зале филармонии и в Русском музее. Замечательные картины русских живописцев произвели на меня столь  большое впечатление, что я тут же написал стихотворение «Левитан».
Предо мной полотна Левитана…
Он весь в них – задумчивый, живой,
В каждом изливал он неустанно
Страстную любовь к земле родной.

Полотно бурлит, рождает грёзы
И зовет в неведомую даль:
Как стройны, задумчивы берёзы,
В них величье, тихая печаль.

Каждый лист живет и жадно дышит,
Ветер их, играя, теребит,
Сердцем ощущаешь, видишь, слышишь
Этот яркий, сочный колорит.

И любуясь дивною природой,
Чувствуешь, как он ее любил!
Свою жизнь, талант, дерзаний годы
Ей с любовью страстной посвятил.

Даже смерть пред ним была бессильна –
Не могла она его убить:
Он любил природу нежно, сильно
И навеки в ней остался жить!
                1960
Столь же огромное впечатление произвел на меня фортепьянный концерт в Большом зале филармонии. А «Лунная соната» Бетховена вдохновила меня на новый всплеск эмоций:
Чудесные звуки – восторги, печаль …
То бурно взрывался, то плакал рояль.
О, музыка эта звала и вела
К волшебным, сияющим далям
И гордо, как яхта, по морю плыла
С ее капитаном – роялем.

И очарованно я замирал
Во власти чудесных видений …
Как пылкую душу мою взволновал
Великий бетховенский гений!
                1960
А какой восторг я испытал, когда закончилась служба в армии! В вагоне поезда Архангельск - Ленинград, я с ликованием воскликнул: - Наконец-то!
Наконец-то! Свершилось! Настало!
Этот сказочный день наступил!
И на сердце так радостно стало,
Столько сразу прибавилось сил!

Сколько сразу прибавилось силы –
Ощутил полноту жизни вновь,
Словно влил кто-то в старые жилы
Молодую, горячую кровь.

Словно кто-то рукою могучей
Скинул с глаз темноты пелену.
И я счастлив – рассеялись тучи,
Я у подлинной жизни в плену! …
                1961
«Подлинная жизнь» оказалась довольно трудной: в течение долгих шести лет работа конструктором и учеба на вечернем факультете института, а в последующие два года - занятия и сдача кандидатских минимумов. Такая тяжелая нагрузка стала причиной  «творческого застоя» в поэзии. Лишь однажды под сильным впечатлением от стихотворения Евгения Евтушенко  (кажется, оно называлось «Уходят матери») я в считанные минуты выплеснул такие строки:
Юность прошла незаметно, беспечно,
У многих из нас уже дети растут …
Мамам спасибо, но мамы не вечны,
Как вечен их благородный труд.

Сколько у мамы дел за плечами!
Кто бы другой этот груз унёс?
Кто незаметно для нас ночами
Лил столько горьких и радостных слёз?

Кто разделял с нами радость, невзгоды?
Мама – великий учитель и друг!
Страшно подумать: промчатся годы
И мамы не станет вдруг.

Мамы не вечны … Не хочется верить –
Значит, беда уже где-то в пути?
Сделаем все, что можно сделать,
Чтобы не дать ей  в дом войти!

Вовсе не ради красивого жеста –
Счастьем чтоб полон был дом,

Маму посадим на видное место
За жизненным нашим столом!
                1965
В эти годы в мою жизнь вошла Риточка - очаровательная и необычайно скромная девушка. В ней меня умиляло все: ее добрая, милая улыбка, нежный, как щебетанье, голосок, по-детски наивный взгляд … И наша чистая взаимная любовь прошла самую надежную проверку – многолетней совместной жизнью. Надо ли говорить, что нежное, искреннее чувство стало мощным импульсом для нового поэтического всплеска?! И стихи – может быть, в чем-то наивные, несовершенные, но абсолютно искренние! -  посыпались словно из рога изобилия …
Приведу лишь некоторые из них.
           СИМВОЛ  СЧАСТЬЯ 
Твой голос – птички щебетанье,
Улыбка – солнце и цветы,
Ты – радость, ты -  очарованье
И воплощение мечты.

Твоей улыбкою искристой
Все дни мои озарены.
Будь вечно юной, нежной, чистой,
Мой символ счастья и весны!
                1969
               
         ВЕСНА  МОЯ
Весна моя, любовь моя,
Волшебное созданье,
Улыбка милая твоя
Полна очарованья!

Как несравненная жар-птица
Ты озаряешь всё вокруг!
Моя прелестная царица,
Мой ласковый и нежный друг!
                1970
Обычно в день рождения Риточки я дарил ей цветы, стараясь в эту приятную процедуру вносить разнообразие. В этот год я решил подарить букет тюльпанов. Но в нескольких цветочных магазинах, как назло, тюльпанов не было. После долгих поисков я в очередном магазине наконец-то увидел … пять последних тюльпанов.
Лишь пять тюльпанов неказистых
Любимой смог я подарить …
Я пожелал ей так же чисто
Здоровой и счастливой жить.

Чтоб годы тихо шелестели,
Чтоб все исполнились мечты,
Чтоб мог я каждый год в апреле
Дарить на радость ей цветы …
                1971
Спустя год никаких проблем с цветами не было. Но у меня еще  долго оставался неприятный осадок от прошлогодних тюльпанов.
        ОСТАНОВИСЬ, МГНОВЕНЬЕ!
Ты помнишь скромных пять тюльпанов,
Стихи, увы, не без изъянов?
Все это было год назад …
И все же я безмерно рад,
Когда приходит вновь пора
Цветы припрятать до утра …

И в ночь, когда ты спишь блаженно,
Стихи писать проникновенно,
А утром наблюдать в волненье,
Как ты в минуту пробужденья
(Её готов часами ждать я!)
Ко мне бросаешься в объятья.
И хочется воскликнуть страстно:
«Остановись, мгновенье, ты – прекрасно!»
                1972
Конечно, стихи Риточке я посвящал не только в дни ее рождения. Так, однажды, купив открытку с изображением двух восхитительных роз, я сразу вспомнил удивительный романс, который когда-то пел Александр Вертинский: «Одна из них алая, алая была как мечта небывалая, другая же белая, белая была как попытка несмелая…».
Глядя на эти дивные розы, я видел … еще более дивные, удивительно чистые глаза моей Риточки. И на белом поле этой открытки тут же появились мои волнительные строки:
Навевает грёзы
Дивная краса –
Две прекрасных розы,
Как твои глаза.

В умиленье слёзы –
Ороси, слеза,
Две волшебных розы,
Как твои глаза.

Забушуют грозы -
Освежи, гроза,
Две прелестных розы
Как твои глаза.


А придут морозы –
В них своя краса,
И поникнут розы,
Как твои глаза.

И нахлынут слёзы –
Отогрей, слеза,
Две чудесных розы,
Как твои глаза.

Красит жизни прозу
Вечная краса –
Две прекрасных розы,
Как твои глаза …
                1973
Написав эти строки, сам немало удивился: что это – символизм, акмеизм? Впрочем, так ли уж это важно? Ведь в этих строчках мое восхищение дивной красотой и страстное желание беречь ее от всех невзгод. Именно об этом мое следующее стихотворение.
      МНЕ  ЛЬ  О СЧАСТЬЕ МЕЧТАТЬ?
Мне ль на жизнь ворчливо роптать?
Мне ли быть недовольным судьбою,

И о счастье тоскливо мечтать,
Когда вот оно – рядом со мною?!

Симпатичная, кроткая, нежная,
О, как должен тебя я беречь!
Чтоб не видеть глаза безутешными
И поникших, опущенных плеч.

Чтобы слышать твой голос живительный,
Что журчит как весенний ручей,
Видеть блеск твоих глаз удивительных,
Озаряющий будничность дней…
                1975
Нетрудно заметить, что за прошедшие после демобилизации из армии 15 лет написанные мною стихи можно пересчитать по пальцам. Причина? Совмещение работы, учебы и спортивной журналистики в ленинградских газетах и в пресс-центрах стадионов  поглощали все мое время. Последним посвященным Риточке стихотворением этого периода стало четверостишие:
Нет, не убила жизнь во мне поэта!
Я, как и прежде, жив мечтой -
С тобою быть и, помнишь как у Фета:
«Тебя любить, обнять и плакать над тобой!»
                1979
Все-таки удивительная штука – молодость! Откуда только берутся силы?! К перечисленным выше работе, учебе и спортивной журналистике добавились для подготовки к Олимпийскому футбольному турниру занятия на трехгодичных курсах английского языка.  На этих курсах мне довелось «отметиться»  стихотворением, посвященным нашему преподавателю Нине Алексеевне:
«Мы все учились понемногу,
Чему-нибудь и как-нибудь» …
Но как мы благодарны Богу,
Что указал нам этот путь.

Где Вы без страха и сомнений,
Душевный источая жар,
С любовью, пылким вдохновеньем
Несете людям дивный дар.

Язык Шекспира и Джерома
Как труден и прекрасен он!
И хоть в нем много незнакомо,
Он будет, будет покорён!

Промчался первый год. И что же?
Учиться стало потрудней,

Но нас сомнение не гложет:
Вы с нами – значит, все «о’кэй»!

Пройдет второй год, затем – третий,
И гордость в вас заговорит,
Когда на выпускном банкете
Коллеги спросят, Вас заметив:
«Не Ваш в малиновом берете
С послом английским говорит?»
                1979
                КРАХ  СОЦИАЛИЗМА
В 1980 году умер замечательный актер, поэт и бард Владимир Высоцкий. Эта смерть потрясла миллионы поклонников его яркого таланта. Похороны Владимира Высоцкого в Москве вылились в многотысячную демонстрацию всенародной любви к мятежному барду. Именно тогда, 25-го июля - в день смерти Высоцкого,  я издал свой первый «диссидентский писк»:
Голос хрипловатый –
Как он всем знаком!
С песнею крылатой
Он вошел в наш дом.

Как он страстно дрался
С ханжеством и злом –
Падал, оступался
И снова напролом!

В человечьей гуще
Он – желанный гость,
А для власть имущих –
Словно в горле кость.

Песней не боялся
Он с плеча рубить.
Умер … Но остался
В душах наших жить …
                1980
В те годы в моде была «изощренная» поэзия. Обращаясь к апологетам такой поэзии, Александр Межиров писал: «Вы увлекаетесь метафорами, ищете изощренные образы, сверкаете в стихах парадоксами смысла… Но помните, что там на Парнасе боги поэзии говорят прямым языком -  и эта сила правды выше всех лирических изысков …»  Именно  прямота  и искренность снискали Владимиру Высоцкому всенародную любовь …
Летом следующего года я отдыхал и лечился в одном из санаториев  Армении. Там я написал шутливое стихотворение «Лала» и прочитал его юной официантке, обладательнице этого красивого имени.

Страдая энтероколитом,
Решив избавиться от мук,
Худой, без сил и аппетита
Приехал летом я в Джермук.

Здесь я нашел все, что мне надо –
Природы девственный простор,
Шум бурных рек и водопадов,
Немые вереницы гор.

И лишь погода угнетала:
В горах – то ветры, то дожди
К тому же медсестра сказала:
«В июне солнца здесь не жди…»

И сразу стало грустновато:
Удобств, воды горячей нет,
И неуютные палаты,
Довольно грязный туалет.


Уехать – лишь одно желанье,
Ведь неустроенность везде…
Я представляю их питанье –
Бурда на тепленькой воде…

И вот сижу уже в столовой.
И вдруг – о, чудо из чудес!
Несет в тарелке суп перловый
Сам ангел, вышедший с небес.

И сразу солнце засверкало.
«Вы – не принцесса Суламифь?»
Она ответила: «Я – Лала»,
Улыбкой дивной одарив.

И тотчас быт весь изменился:
Палата стала – хоть куда,
И туалет преобразился,
И есть горячая вода.


И уже ветры не мешают,
И дождь совсем не моросит,
И процедуры помогают -
Куда девался мой колит?

Промчались дни. И дал я слово,
В обратный собираясь путь:
«Сюда вернусь, вернусь я снова,
Чтобы на Лалочку … взглянуть! …
                1981
Это шутливое стихотворение привело Лалочку в восторг. И надо же, юная создание неожиданно стало проявлять ко мне знаки … особого внимания. Это тем более удивительно, что я в свои 43 года был старше ее на 27(!) лет и годился ей в отцы. Перед отъездом из санатория Лалочка дала мне свой адрес и взяла с меня слово, что я напишу ей письмо. Слово-то я дал, хотя знал, что это заведомый обман. Что могло быть общего между нами? Ведь этим дивным созданием можно было лишь безмолвно любоваться …
А жизнь продолжалась … Пустые прилавки магазинов, длинные очереди за продуктами стали обыденным явлением. Особенно меня возмущали в очередях разговоры старушек, не понимавших истинных причин их убогой жизни. И я прямым языком, без всяких изысков дал им достойную отповедь.
                СТАРУХИ
Вы – обезумевшее воинство,
Пред смертью живя на сносях,
Давно потеряли достоинство
В бесконечных очередях.

Давитесь вы и давите,
Брюзжите подряд на всех,
Но только не понимаете,
На ком этот тяжкий грех.

Рейгана скопом травите –
«Поборника новой войны»,
Но только не понимаете,
На ком тяжкий груз вины.

Израиль и синагоги
Предаете вы всем чертям,
Будто пенсии ваши убогие
Назначали именно там.

Будто по их мановению
Пустые прилавки у нас.

Какие же все-таки гении,
Кто так одурачил вас.

Кто сделал вас темными, грубыми,
Кому вы покорно верны.
Талдычите ртами беззубыми:
«Главное – нет войны …»
                1983
Вся идеология социализма была насквозь лживой. Слушая на собраниях весь этот идеологический бред, становилось не по себе.
Душа, как слепая старуха,
Во мраке бредёт наугад,
Угасли все икорки духа, 
Потух ставший каменным взгляд.

Увяли душевные силы,
Давно мне неведом полёт,
Все сделалось мрачным, постылым,
Вокруг пустота, вечный гнёт.

О, где ж мои прежние грёзы?
Их нет. Я – как дряхлый старик,
В глазах затвердевшие слёзы,
В устах раздирающий крик …
                1983
А однажды, сидя на очередном из собраний,  я взбешенный  откровенной фальшью выступавших, разразился  такими строками:
В этой злой, удушающей мгле
Ложь, цинизм, равнодушие,
И душу разрывает мне
Бездушие, бездушие …

Все лгут, куда-то спрятав стыд,
Страдаю я, их слушая,
И плачет лишь душа навзрыд –
Бездушие, бездушие …

Шепчу я им, почти моля:
«Где ж ваше благодушие?»
Но крепко стянута петля
Бездушия, бездушия …
                1983
Зато, выйдя из этого смрада на вечернюю прохладу улицы, я с радостью вдыхал свежий воздух:
Засыпает город, утомлённый
Шумом и дневною суетой.
В грустные раздумья погружённый
Я бреду по улице пустой.

Лишь дома притихшие, немые
Равнодушно на меня глядят
И безмолвно, словно часовые,
Фонари потухшие стоят …
                1983
В следующем году моей маме исполнилось 80 лет. Потерявшая в блокадном Ленинграде мужа, прошедшая сквозь ужасы войны, эвакуации, голода, скитаний и унижений, испытавшая кошмары искалечившего ее физически и морально сталинского ГУЛАГа, мама сумела воспитать двух своих сыновей и остаться добрым, любящим жизнь человеком.  На ее юбилей собрались родственники, а я, не подумав о стихах, спохватился буквально за полчаса до  начала торжеств. Написанные впопыхах строки, конечно же, оставляли желать много лучшего:
                МАМЕ
Проходят годы чередой …
Да, жизнь – нелегкая штука:
Горе, страдания, муки –
Все пережито тобой!

Жизнь прожить – не поле перейти …
И маме я желаю страстно:
По жизни много лет идти
Так же достойно и прекрасно!
                1984
Однажды совершенно случайно я встретил своего техникумовского однокашника Толю Кудрявцева. За прошедшие 21 год оба мы окончили Ленинградский институт инженеров железнодорожного транспорта и с тех пор наши жизненные пути – дороги резко разошлись. Я работал старшим инженером в проектном институте, а Толя, теперь уже Анатолий Васильевич – аж Генеральным директором объединения «Ленмашснабсбыт». И он предложил мне в его объединении создать, а затем  возглавить отдел контроля за поставками продукции ленинградских предприятий.
- Таких отделов еще никогда не было, так что тебе, подобно Колумбу,  предстоит стать первооткрывателем. А через год в Главке состоится Коллегия по итогам работы созданных в Ленинграде по решению ЦК КПСС одиннадцати отделов контроля за поставками.
Год пролетел очень быстро. На Коллегии зам. начальника главка Миськов высоко отозвался о работе созданного мной отдела, отметив при этом, что остальные десять подобных отделов с поставленной перед ними задачей не справились.
Все это я рассказываю, отнюдь, не для бахвальства, а лишь для того, чтобы показать абсурдность советской системы. Казалось бы, человек профессионально делает свое дело – что еще нужно? Оказалось, что этого явно недостаточно: надо еще быть членом КПСС и не быть при этом … евреем. И вскоре в отделе появился новый начальник со столь желанными для нашей великой родины анкетными данными, а меня тихо перевели в его замы. Новый начальник оказался к тому же еще  горьким пьяницей … Так появилось мое новое стихотворение.
      ВЕЧНЫЙ ЖИД И ВЕЧНЫЙ ЗАМ
(Обращение к генеральному директору)
Вы  помните: шесть лет назад
Как я создал отдел контроля …
Ни добрых слов и ни наград,
Но такова уж моя доля.

Когда налажено все было,
Я был отправлен в замы лихо …
И хоть во мне все болью ныло,
Я вел себя смиренно, тихо.

Новый начальник, как на диво,
Был не дурак «прочистить глотку» -
Любил он грешным делом пиво,
Но чаще нажимал на водку.

Пьёт, не работает – не важно!
Все сходит с рук в текучке дел.
Четыре года – вспомнить страшно! –
Он вытворял все, что хотел.
Работа, правда, не стояла,
О том известно было вам:
Отделом сделано немало –
Руководил им «тихий зам».

А наш «герой» пил и резвился,
За водку штрафы отменял
И очень горько прослезился,
Когда работу потерял.

Свободно вновь «святое место» -
Может, вновь зама назначать?
Нет, не из «нашего он теста»,
В замах ему и «прозябать»!

Неважно, что горит он в деле,
Что ценит Главк его и чтит.
Не быть ему! И вот в апреле
Явился новый фаворит.


Тот за работу взялся рьяно –
Я успокоился тогда.
Но он – о, горе! – слишком рано
Ушел из жизни навсегда…

Меня вы вызвали однажды:
- Тебе на время и.о. быть!
- Позвольте, и.о. был я дважды –
Зачем же в третий раз шутить?

Неужто сыпать соль на раны
Еще не надоело вам?
К чему увертки и обманы? –
Ищите снова шефа нам!

Ведь вас одно толкает дышло:
Я – беспартийный и еврей!
«Как бы чего-нибудь не вышло»,-
Сказал уже я у дверей.


И, улыбнувшись несвободно,
Промолвил: - Что ж, как вам угодно …
Покорно благодарен вам –
Ваш «вечный жид и вечный зам» …
                1984
Как стремительно летят годы! Давно ли я, совсем еще молодой, как на крыльях летел из армии домой? И вот уже сотрудники отдела поздравляют меня с 50-летием! А одна из них - молодая женщина по  имени Люда одарила меня стихами. В них она утверждала, что столетие назад мужчина в 40 лет считался стариком, а ныне и в 50 он  - «ласковый и нежный зверь», сводящий с ума молодых женщин. Я, конечно же, не замедлил с ответом:
Конечно, лет бы сто назад
В салоне у княгини,
Имея те же пятьдесят,
Я б чинно пил «Мартини».

В лото со старцами б играл,
Ловил бы сплетни в свете,
На нравы молодых брюзжал,
Тащась к себе в карете.

И, сидя в обществе старух,
Из уст моей маман
Я слышал бы «мерси», «шарман» -
Слова, ласкающие слух…

Сейчас, куда свой взор не кинь –
На танцы, рестораны,
Нет ни салонов, ни княгинь,
Лишь пьянь да наркоманы.

Зато солидные отцы
И в пятьдесят – не стары
И, как патлатые юнцы,
Трясутся под гитары.

Людмила, с Вашим поздравленьем
Я понял многое теперь …
Благодарю Вас … С уваженьем –
Ваш ласковый и нежный зверь …
                1988
Увы, мир неуклонно сползал к нетерпимости, насилию, терроризму. Как хотелось, чтобы миллионы людей на всей планете совместными усилиями искоренили эти язвы современного мира! Как тут не вспомнить слова блестящего финала девятой симфонии Бетховена: «Обнимитесь, миллионы, - миру этот поцелуй!» Именно эти волнующие слова стали девизом моего следующего стихотворения
      ОБНИМИТЕСЬ, МИЛЛИОНЫ!
«Быть иль не быть? Вот в чем вопрос!» -
Так вопрошал герой Шекспира,
Ведь люди с сотворения мира
Пролили столько горьких слёз,
Но всё не впрок – и как колосс
Над миром Гамлета вопрос.

А Гамлет сам? Он – мщенья жертва:
Убив Полония, Лаэрта,
Убив в конце концов себя,
Увы, и он жил не любя.

Ведь он-то знал, как мир наш горек,
Что на планете зла – не счесть,
Он видел, кем стал «бедный Йорик»,
И все-таки он выбрал месть.

Пора, пора жить по законам
Любви, согласья, доброты:
Ведь мир у роковой черты –
Так обнимитесь, миллионы!
                1988
Да, мир стал намного более агрессивным и жестоким, и этот печальный факт почему-то повлиял и на женщин. Конечно, с моей стороны было наивным сравнивать современных молодых женщин с пушкинской Татьяной Лариной. Но, тем не менее, я продолжал сравнивать …
             О, ЖЕНЩИНЫ …
О, женщины, что с вами стало?!
Пороков в вас, увы, не счесть.
Давно сошли вы с пьедестала,
Утратив женственность и честь …
                1988
Громом среди ясного неба стало выступление на 19-ой партийной конференции секретаря Московского городского комитета КПСС Бориса Ельцина. Мало того, что он  подверг резкой критике идеологию коммунистической партии страны, так он еще демонстративно вышел из ее рядов, бросив вызов всей советской системе.
     ЛЮДИ, НЕ БУДЬТЕ РАБАМИ!
Ельцин бросил в клокочущий зал:
«У народа иссякла к вам вера!»
Взбудораженный зал клокотал,
Напружинившись, словно пантера.
Зубы сжала, насупилась хмуро
Разъяренная номенклатура:
Посягнул он на их привилегии –
Не просят ему это коллеги!

Посягнул на святая святых!
Как он мог замахнуться на это?!
Что ж, теперь его песенка спета –
Не на шутку разгневал он их.
А Егор Лигачев, зубы сжав,
Злобно бросил: «Борис, ты не прав!»

Раздавили его, словно танком,
И цинично убрали с пути,
А  для нас Ельцин стал храбрым Данко,
Сердце вырвавший вдруг из груди!

Осветив новый путь перед нами,
С убежденностью нам говоря:
«Люди, встаньте, не будьте рабами
Одряхлевших идей Октября!»        1988
Хотелось верить в то, что наступающий новый 1989 год, по  восточному календарю год ЗМЕИ окажется более счастливым, чем год уходящий.
                ГОД  ЗМЕИ
«Змеи, змеи вокруг, будь им пусто …» - 
Пел Высоцкий в  удушье тех дней,
Рвал он струны и пальцы до хруста:
Неужель мы не можем без змей?

Что ж мы в вихре сегодняшних дней,
Осудив те безликие годы,
С нашей жаждою света, свободы
Вдруг опять уповаем на змей?

Может быть, мы от яда застоя
Не очистили души свои?
Объясненье довольно простое:
Наступает год мудрой Змеи.

Мудрой, доброй немного сварливой,
Не дракону в пример справедливой –

Ведь он столько нам горя принёс –
Разрушений, страданий и слёз.

И Змее, открывая все двери,
Мы вверяем надежды свои.
И, чего же таить, твердо верим
В покровительство мудрой Змеи!
                30 декабря 1988 года
Идеология коммунизма, а с нею и советская власть буквально трещали по швам. Как утопающий за соломинку, цеплялись советские лидеры, пытаясь удержаться на плаву. Жестоко подавляли они все более и более нарастающие вспышки народного волеизъявления. Вильнюс, Сумгаит, Тбилиси – этот трагический список легко можно было продолжить. Вот как я отреагировал на  кровавые события 9 апреля 1989 года в Тбилиси.
    КРОВАВОЕ  ВОСКРЕСЕНЬЕ
Скорбит потрясенная Грузия,
Кроваво горит небосвод,
Ужас, подобно контузии,
Болью сковал весь народ.

Народ, даже в дни потрясений
Сдержавший излишние страсти,

В кровавое воскресенье
Ввергли кровавые власти.

Им бы к народу спуститься,
Но в них разыгрался бес
И вырвались злобные лица
С лопатками наперевес.

Презрев всё святое на свете,
Смели они вс ё на ходу –
И падали женщины, дети
В этом кровавом аду.

Народу грузинскому верю я –
В добре, красоте его сила,
Но как же Лаврентий Берия
Вдруг вырвался из могилы?!

Поруганы честь и свобода,
Но верим мы в праведный суд.

Так пусть от суда народа
Его палачи не уйдут!

С годами и это несчастье
Как всё растворится во мгле …
Пусть царствуют мир и счастье
На древней грузинской земле!
                1989
Заканчивался этот, не самый благополучный 1989 год.  А что же нам ждать от следующего года – года Лошади?
Сколько их было – прошедших годов:
Тигров, Драконов, Змей и Котов!
Мы хорошо их познали повадки –
Что ж теперь ждать нам от резвой Лошадки?

Будем на месте топтаться всем скопом,
Иль перейдем на неспешную рысь?
Может быть, все же помчимся галопом
В недостижимую высь?

Счастье народа – священное право!
Жаль, что у нас еще много людей -
Тех, кому тихая поступь по нраву:
«Ямщик, не гони лошадей …»
                31 декабря 1989 года
              НА  ЗЕМЛЕ  ОБЕТОВАННОЙ
Я все больше и больше стал убеждаться в том, что начатая Михаилом Горбачевым  перестройка в стране выдохлась. А когда молодчики из антисемитской организации «Память» нагло подняли головы, во мне впервые созрела мысль о репатриации в Израиль. Дело дошло до того, что соседка по лестничной площадке – молодая и очень приятная русская женщина без обиняков заявила мне:
- Виктор, когда начнется погром, вы приходите к нам. Мы – русские, и вас тут искать не будут. После этого я уже не колебался …
Поначалу жизнь на Земле Обетованной оказалась очень нелегкой. В отчаянье я выплеснул такие строки:
Страстному призыву сердца внемля,
Я решил: да будет алия*!
И шептал, вступив на эту землю:
«Здравствуй, здравствуй, Родина моя!»

Все во мне бурлило, ликовало –
Я впервые год, что я – еврей!
Это счастье – жизнь начать сначала
На священной Родине моей!
-------------            
*алия – репатриация евреев в Израиль
Незаметно жизнь в заботы ввергла:
Нет работы, нет своего жилья –
Неужели ты меня отвергла,
Родина священная моя?

Я же к вам с надеждою стремился,
Предков исторических края!
Чем же пред тобой я провинился,
Родина священная моя?

В сердце мысль горькая закралась
И живу, ее в душе тая:
Ничего, немного мне осталось,
Родина священная моя.

А засыплют саван мой землёю –
Пусть напишут, как хотел бы я:
«Наконец сроднился я с тобою,
Родина священная моя …»
                1990
Увы, дальнейшая жизнь рисовалась мне в мрачных тонах. И следующее стихотворение написано мною в том же минорном духе:
Моя жизнь – каверзная драма,
Я – ее безумный драматург.
Добрая, заботливая мама,
Как же я с тобой расстался вдруг?

Как оставил я места родные,
Где была работа и жильё?
А теперь … Теперь кто мы такие? -
Сердце разрывается моё.

Беженцы без родины и крова,
Без работы, радости, друзей.
Думал ли, что жизнь так сурова
На «священной родине моей»? …
                1991
Если приведенное выше стихотворение насквозь пронизано безысходностью, то в следующем уже появились игривые нотки:
ЧТО ДЕЛАТЬ БЕДНОМУ ЕВРЕЮ?
О, люди, мы неисправимы!
Мы вечно ищем рай земной,
Хоть твердо знаем: под луной
Пути давно исповедимы.
Но верим мы в расхожий миф,
Что за кордоном – все о’кей,
И одурманенный еврей
Летит с надеждой в Тель-Авив.

Но быстренько иссякли льготы
И нет жилья и нет работы
И шепчет бедолага тихо:
«Тут я познал – почем фунт лиха».

К тому ж кровавые «гостинцы»
Евреям дарят палестинцы,
А иногда в припадке зла
Кроваво «шутит» «Хизбалла.

И наш бедняга был бы рад
Скорее дёру дать назад,
Но там не лучше ни на йоту –
Где ж взять жильё, найти работу?
И я никак не разумею:
Что ж делать бедному еврею ? …   1991
Еще перед отъездом мы с мамой договорились: как только у нее возникнет желание переехать  жить в Израиль, я приеду за ней, и это нелегкое путешествие она совершит с моей помощью. А пока, чтобы не огорчать маму, я писал ей, что все у нас хорошо и никаких проблем нет. Постепенно жизнь, и в самом деле, стала налаживаться. Я уже работал в русскоязычной газете «Новости недели», а вечерами подрабатывал смотрителем в тель-авивском музее. Конечно, уставал  ужасно. Как-то, невероятно уставший, сидя в одной из галерей музея, чтобы не задремать, я взял огрызок карандаша и клочок бумаги. Так появилось новое стихотворение:
Вечер… Снова я в музее…
Безнадежно утомлён…
И в притихшей галерее,
Как обычно, клонит в сон.

И в дремоте одинокой
Вдруг забрезжил дивный свет:
Город юности далёкой
Всплыл в туманной дымке лет.

И в мечте несбывной, дерзкой
Узнаю вдруг Эрмитаж,
А за ним красавец-Невский,
Переполненный Пассаж.

Вот и улица родная,
Мамочка, мои друзья,
И ком к горлу подступает –
Ведь давно не с ними я.

Но неясная тревога
Шепчет мне: возврата нет –
Там ведь жизнь так убога…
И померк тот дивный свет.

И открыв глаза устало,
Горькой думою томим,
Я услышал вдруг из зала:
- Слиха, эйфо шерутим?*
                1991
--------------
*Простите, где туалет?  (иврит)

Любопытно, что четвертое четверостишие уже встречалось в моем давнем стихотворении «Дневальный», но на «плагиат» у самого себя, бесспорно, я имею полное право…
 
В своих письмах мама сообщала, что жизнь ее вполне устроена: продукты ей покупают ее старший сын и его жена, а готовит себе, слава богу, она сама. А я в одном из своих писем заверил маму, что обязательно приеду повидаться с ней следующим летом. Увы, приехать  Ленинград мне пришлось гораздо раньше – 7-го ноября 1991 года тяжелый сердечный приступ оборвал жизнь самого дорого мне человека. В день похорон мамы из глубин потрясенной души вырвались горестные строки:

Этот скорбный день всегда со мною,
День страданий, безутешных слёз.
Помню, как дрожащею рукою
Я поправил прядь седых волос.

Чтобы пересохшими губами
Ощутить похолодевший лоб
И, опершись на тяжелый гроб,
Я залился горькими слезами.

Боль немая стиснула мне грудь:
Мамочка, ну что ж ты натворила?
Ты ушла и больше не вернуть
То тепло, что щедро ты дарила.

То тепло, что неуёмной вспышкой
Излучал заботливый твой взгляд –
Ведь с тобою даже в пятьдесят
Оставался я еще мальчишкой.

И с тех пор в душе моей надлом,
Жизнь течет безрадостно и вяло

И напоминают о былом
Письма, что когда-то ты писала.

Дни бегут тоскливой чередою,
Вереница беспросветных дней.
Тебя нет … И все же ты со мною –
Ты навеки в памяти моей …
                1991
Какие страшные слова: «Тебя нет …»! Только с уходом мамы пришло осознание того, что я – давно  не «ласковый и нежный зверь», а, увы, немолодой человек, который, по образному выражению, уже «едет с ярмарки». И в следующих строчках я впервые сделал такое невеселое признание:

Мне жизнь казалась бесконечной,
Прекрасной, радостной, беспечной …
Промчались годы скоротечно
И понял я: ничто не вечно …
                1991
А жизнь шла своим чередом … Я по-прежнему  работал редактором спортивного отдела в газете «Новости недели» и смотрителем (на иврите - «садран») в музее. «Пронюхав», что я иногда «грешу стихами», в музее мужчины попросили меня поздравить с Женским Днем работавших с нами представительниц прекрасного пола. И вот что из этого вышло:

Милые, прелестные «садраночки» -
Бывшие советские гражданочки,
Мы, мужчины, в предвесеннем стрессе,
Как это сказали бы в Одессе,
Вам имеем кое-что сообщить
(Что б нам на одну зарплату жить!):

Мы клянемся вам, благоговея,
Что не Марк Шагал и не ван Гог –
И свидетель этому сам Бог! –
Только вы – шедевры нашего музея!
                1992
Зарплаты музейных смотрителей («садранов») во много раз были меньше заработков израильтян – штатных сотрудников музея. Как же мы при таких куцых заработках вдруг впали в «автомобильный бум»? Ларчик открывался просто: каждому новому репатрианту при покупке автомобиля полагалась скидка до 40 процентов  его стоимости!
         «БЕДНЫЕ  САДРАНЫ»
Бедные, несчастные «садраны»:
Денег нет – пусты карманы
И к тому же вечные заботы –
Поиски жилища и работы.

В общем, ни надежды, ни просвета …
Но однажды надоело это –
Кто-то буркнул: «Мы же идиоты!
Ведь у нас есть на машины льготы!»
Вмиг, оправившись от горьких дум,
Впали все в «автомобильный бум».
Всех терзают новые заботы –
«Понтиаки», «Форды» и «Тойоты» …
Я же, не впадая в эти муки,
Без раздумий приобрел «Сузуки»,
А другие, чьи доходы выше,
Замахнулись аж на «Мицубиши».

И теперь всех мучает вопрос:
Кто кому утёр машиной нос?
Словом, мы при тех же скорбных минах,
Только все на … новеньких машинах …
                1992
Очень часто меня угнетали грустные мысли о нравственном и культурном разложении многих людей. Что явилось причиной этого?  Большевистский переворот в  России? Две кровавые мировые войны?  Разгул терроризма?

О, век двадцатый, не пойму –
Что вдруг с тобой случилось?
Скажи, ответь мне – почему
Всё круто изменилось?

Исчезли смокинги, кареты,
Маханье вееров, лорнеты,
Учтивость, светский этикет,
Да и само понятье «свет».


И, к сожалению, в народе
Давным -  давно уже не в моде
Канова, Тициан, Обер,
Вивальди, Моцарт и Флобер.

Кто  вместо этого навлёк
На мир безнравственности  рок?
И вместо скрипки Страдивари
Вокруг бренчанье на гитаре,
А вместо фраков – джинсов рвань,
Наркотики, насилье, брань …

А дальше? Что же дальше будет?
Задумайтесь!  Еще не поздно, люди!
                1993
Женский День – 8 марта в Израиле никогда раньше не был праздничным. Принимался он таковым неохотно и с «большим  скрипом». Без ложной скромности скажу, что в редакции газеты «Новости недели» этот день стали отмечать лишь после моего страстного обращения к мужчинам:

Друзья, расправьте ваши спины,
Взбодритесь, задерите нос!
Мужчины мы иль не мужчины? –
Сегодня так стоит вопрос.

Пускай нам не достичь вершины
Д’Артаньяна, Бержерака –
Без шпаги, без камзола, фрака
Докажем всем, что мы – мужчины!

Давайте же без промедленья
Стряхнём рутины тяжкий груз –
Познаем  радость вдохновенья
 И отдадимся власти муз!

Пылая творческим огнём,
Поздравим женщин – жизни цвет! –
С их радостным весенним  Днём,
Ведь ничего прекрасней нет!
                8 марта 1994 года
Думал ли тогда я, что дни моей работы в газете сочтены? Наш шеф Эфраим  Ганор договорился с шахматным мастером Эли Швидлером  о том, что тот будет давать бесплатные уроки шахмат младшему сыну шефа, а в качестве благодарности Швидлер станет … вместо меня редактором спортивного отдела. Швидлер, утаив свой сговор с шефом, стал расспрашивать меня о нюансах моей работы. А чтобы я не заподозрил подвоха, шеф объяснил мне, что Швидлер будет работать в другой газете этого же концерна. Сам Швидлер, чтобы окончательно развеять мои сомнения, воскликнул: «Это надо быть подлецом, чтобы занять ваше место!» И я поверил ему …
Самое удивительное, что Швидлер оказался подлецом вдвойне: поработав недолго на моем месте и получив необходимый навык, он спокойно перешел работать в израильскую газету «ха-Арец». А я,  оставшись без работы,  нашел слабое утешение в сочиненной басне.

      СВИНЬЯ – ВСЕГДА СВИНЬЯ!
Свинья под деревом с плодами,
Нажравшись, развалилась в яме
И с хрюканьем довольным, сытым
Исподтишка своим копытом
Копала землю под корнями.

Так, нажираясь до отвала,
День ото дня она копала.
И что же? Дерево упало …
Мораль усвоил поздно я:
«Свинья – она и есть свинья!»
                1994
Спортивной журналистике я отдал 34 года. Это – и работа на футбольном турнире Олимпийских игр 1980 года, на крупнейших соревнованиях по многим видам спорта, и история борьбы за мировую шахматную корону, и интервью со знаменитыми футболистами, хоккеистами, шахматистами, тренерами и многое другое. И все же главной темой для меня на протяжении десятков лет оставались шахматы. Проведенные мной интервью с Максом Эйве, Михаилом Ботвинником, Михаилом Талем, Борисом Спасским, Марком Таймановым, Виктором Корчным, Игорем Бондаревским  и другими гроссмейстерами позволили мне постичь не только характеры этих и других выдающихся шахматистов, но и внутреннюю логику и колоссальное напряжение борьбы. Ботвинник и Петросян ради достижения своих целей не раз шли на сделку с совестью, но подлинный расцвет «закулисного смрада» явил собой обласканный советской властью и поддержанный … КГБ «уральский самородок» Анатолий Карпов.

     О ВРЕМЕНА, О НРАВЫ …
О, шахматы! Игра богов!
Мир удивительных свершений,
Борьба блистательных умов,
Характеров, мировоззрений.
И в мире этом с давних пор
Царили Греко, Филидор,
Чуть позже задавали тон
Пол Морфи, Говард Стаунтон.

А Стейниц?! Исполин, гигант,
Создатель нового ученья,
В свои великие творенья
Вложил недюжинный талант.

И словно легендарный Данко,
Ярчайший источали свет
Алехин, Ласкер, Капабланка –
Блестящих гениев букет!

У них, у первых чемпионов –
А их легко по пальцам счесть –
Помимо шахматных канонов
Всегда была святыней честь.

Сегодня заповеди эти
Почти что сказочная быль –
Давно на шахматной планете
Советский утвердился стиль.


Ботвинник, позже Петросян –
Пускай земля им будет пухом! –
Но каждый, право, не по слухам
Прославился как интриган.

Играли и писали книги,
К тому ж весь шахматный свой век
Плели коварные интриги
Против гроссмейстеров – коллег.

Ботвинник – тот по-королевски
Плёл свою сеть – всё гладь и тишь,
А жертвы – Керес, Бондаревский,
Лилиенталь и Левенфиш.

Стиль этот оказался ходок –
Минуло тридцать – сорок лет,
И вот «уральский самородок»
Явил собой его расцвет.

Раскрылся он довольно рано –
Невинный юноша на вид,
«Созрел» же в Багио, Мерано
Сей шахматный иезуит.


Рождались каверзные планы
В столице родины Москве,
Их претворяли итриганы –
Батуринский и Севостьянов
С «великим Кампо»* во главе.
----------------
*Кампоманес - Президент Международной шахматной федерации

Подлоги, подкупы, угрозы
Всё в ход пускали виртуозы …
Под этой каменной стеной
Увы, не устоял Корчной.

Боец испытанный и грозный,
Бескомпромиссный, полный сил –
И если бы не эти козни,
Наверняка б он победил.

Но в КГБ давно решили
(Чуть позже это Таль признал),
Что, если б Карпов проиграл,
Корчного просто бы … убили (?!)

Убили бы без лишних фраз –
Им это – плюнуть пару раз!

Корчному уцелеть помог
На этот раз сам Господь Бог.

С такой моральной страшной раной
Мог ли Корчной играть в Мерано?
К тому ж в Мерно эти мрази
Особо не жалели грязи.

В отчаянье и жутком стрессе
Корчной сообщил свободной прессе:
«Я эти матчи не забуду –
Впредь с Карповым играть не буду!»
Так мракобесы и невежды
Развеяли его надежды …

Ну, а затем, довольно скоро –
Прошел, быть может, только год –
Настал Каспарова черёд
Схватиться с этой черной сворой.

Мир шахмат вновь повергнут в ад –
Интриг и козней водопад …
Как интриганы не старались,
Они на сей раз просчитались.


Каспаров быстро осознал:
Грядёт большая перестройка.
Сражаясь мужественно, стойко,
Он Карпова переиграл.

А что же Карпов? Он для вида
Теперь рядится в демократы …
Ужель простила всё Фемида?
Ужель он избежит расплаты?

Пока что всё еще он в моде
И даже уважаем вроде,
Не обделён почетом, славой …
О мир, о времена, о нравы! …
                1995
Конечно, атмосфера террора, созданная в Багио и Мерано Батуринским и его подручными, не идет ни в какие сравнения с кровавым терроризмом палестинцев в Израиле. Сколько мирных евреев не только в Израиле, но и за рубежом стали жертвами давно потерявших человеческий облик исламских убийц!

Душа кричит навзрыд,
Готова разорваться,
А в голове стучит:
Куда, куда деваться?!

Ужель всесильный рок
Сулит лишь потрясенья?
Где ж в мире уголок
Душевного забвенья?

Где страх неведом жителю,
Где каждый брат и друг?
Но оглянись вокруг –
Ведь нет такой обители …
                1995

В период кровавых террористических актов израильское правительство  запретило кабланам – владельцам земельных участков и построенных на этих участках зданий – использовать на стройках труд наемных рабочих-палестинцев. Ведь под видом таких рабочих в Израиль очень часто проникали террористы, взрывавшие автобусы, кафе, дискотеки и торговые центры. Но так как рабочие-палестинцы – самая дешевая рабочая сила, алчные кабланы, несмотря на кровь и страдания израильтян, тайком продолжали использовать труд палестинских рабочих, становясь, таким образом, соучастниками террора. Так появилось мое новое стихотворение.

       КАБЛАНЫ – УБИЙЦЫ

Увы, встречаются евреи -
Цинично-алчные злодеи,
Барышников ничтожных свора,
Которым ничего не свято:
Ни в битвах павшие солдаты,
Ни жертвы дикого террора.


У них свои «святые» планы,
Их заповедь: «купить-продать».
Пора, пожалуй, их назвать –
Кроваво-алчные кабланы.

Их жизненные интересы,
Их «благороднейшие» цели –
Доходы, виллы, «Мерседесы»,
Сексо-массажные бордели.

В своих стремленьях они стойки –
Ведь, несмотря на мораторий,
Тайком везут к себе на стройки
Убийц-арабов с «территорий».

Что им убийства, что им взрывы,
Кровь женщин, стариков, детей?
Они – рабы своих идей
И правит ими дух наживы.

Что тут сказать? Такие нравы
Их ставят в один ряд с врагами.
Чуть что – откупятся деньгами
И никакой на них управы …
О, как хочу взглянуть в их лица
И гневно крикнуть им: «Убийцы!»           1995
После увольнения из редакции газеты я стал работать охранником в школе. Однажды молодой охранник  Миша, видя, что я иногда пишу стихи, попросил меня, как он выразился, написать «что-нибудь очень страстное» для его любимой девушки. «А я эти стихи прочитаю ей от своего имени», - признался он. Не знаю почему, но я согласился. Правда, меня одолевали сомнения: как я в свои 57 лет способен передать в стихах страстный порыв влюбленного юноши? Да еще, к тому же, не видя объект его поклонения. Конечно, я по-прежнему очень любил свою жену. Но … свою жену … И в 57 лет … И все же я написал:

Я ловил твой взор, благоговея –
Как прекрасна женственная стать!
И шептал в волненье страстном: «Фея,
Как мечтаю я тебя обнять!

В поцелуях сладостных забыться,
К чувственным губам твоим прильнуть,
Целовать божественную грудь! –
Неужель мечтам моим не сбыться?»

И ловя твой взгляд, шептал я: «Фея,
Если бы обнять тебя я мог!
И вздыхал, от страсти нежной млея:
«Ты шепни – и я у твоих ног!»
                1995
Добавлю, что «Мишины» стихи покорили девушку …
Увы, жизнь – это лотерея. Однажды я бежал, чтобы успеть вскочить в стоявший на остановке автобус и очень был огорчен тем, что автобус ушел, как говорится, «перед самым моим носом». Мог ли я тогда думать, что это спасет мне … жизнь? Следующий автобус быстро нагнал предыдущий, который был … взорван и стоял окутанный черным дымом, а вокруг суетились полицейские и врачи скорой помощи …
 
Жизнь – это радость? Пустое, поверьте!
Жизнь – ожиданье в приемной … у смерти.
Каждый идет к ней своею дорогой –
Той, что нам свыше начертана Богом …
                1996
Сидя в будке охранника, я не раз с горечью вспоминал Эли Швидлера – свинью, прикинувшуюся «безобидной овечкой». Так родилось стихотворение «Честь».

Это маленькое слово
Очень часто не в чести –
То ль из-за проблем суровых,
Что порой не разгрести.

А ведь помнит мир подлунный
Слово это до сих пор:
С ним взошел Джордано Бруно
На пылающий костер.

Пушкин дрался на дуэли,
И Суворов рвался в бой,
С ним стремились к высшей цели
Короленко и Толстой.


В миг расстрела это слово
Оборвалось на устах
Николая Гумилева –
С ним преодолел он страх.

С этим словом жил, трудился
Величайший гражданин –
В ссылке горьковской томился …
Впрочем, разве он один?

Все это, отнюдь, не ново,
Счастье – что такие люди есть,
Ну, а маленькое слово
Всем известно: это – честь …
                1996
Вечерами, кода жизнь в школе замирала, я с несвойственным мне упорством штудировал иврит. Поначалу было очень трудно, но именно в этот период у меня появился консультант – юная и очаровательная ученица компьютерных курсов.

Сыграла жизнь злую шутку –
Писатель, журналист, поэт,
Едва достигнув зрелых лет,
Я сел в … сторожевую будку.


А, возраст мой, увы, не шутка
Тут никаких сомнений нет.
Вся шутка в том, что эта будка,
Быть может, меньшая из бед.


Работа – что сказать? – не ах,
Зато нашел уединенье,
Где все невзгоды и сомненья
Выплескиваю я в стихах.

Так много хочется сказать –
Ведь жизнь, что таить, сурова:
И не с кем обменяться словом,
И руку некому подать.

И пусть убога будка эта,
Нет в ней уюта и тепла,
Зато однажды, как луч света,
В нее принцесса вдруг вошла.

И средь людского равнодушья,
Неуважения, бездушья
Ее приход, как солнца луч,
Блеснувшего вдруг из-за туч.

И заходя порою в будку,
Улыбкой дивной одарит,

Поможет одолеть иврит
И упорхнет через минутку.

Быть может, это мне приснилось?
Быть может, скоро сон пройдёт?
Ведь как во сне она явилась
И как во сне она уйдёт …
                1996
Небольшая площадка перед моей будкой вдруг стала местом паломничества … воробьев. Ларчик открывался просто: именно на этом месте охранники иногда вытряхивали хлебные крошки из своих сумок. И однажды я стал свидетелем необычной сцены, которую и попытался описать.

День за днем в постылой будке …
Что ж, таков уж жребий мой.
Впрочем, жизнь мне порой
Дарит светлые минутки.

Так, буквально в двух шагах
Мне представилась картина:
Прямо на моих глазах
Воробьиха важно, чинно,
С чувством, толком, не спеша
Вскармливала малыша.

Тот, потешный, весь вертелся –
То ли с мамою играл,
То ли он уже наелся
И от трапезы устал.

Но, в конце концов, покорно
Желтый клювик свой раскрыл,
Корм от мамы получил
И нахохлился притворно.

Вдруг откуда ни возьмись
Налетели воробьи
И за трапезу взялись
Гости милые мои.

Тут же мама – воробьиха
(Вся тщедушная на вид)
Их отделала так лихо,
Что отбила аппетит.

Как она все успевала,
Эта кроха – воробей?
Всех не прошеных гостей
То и дело отгоняла,
Свое чадо угощала,
Вдоволь и сама клевала …


В сценках незамысловатых,
Неприметных нам порой
Вдруг открылся предо мной
Этот дивный мир пернатых …
                1996
В очередной весенний праздник женщин 8-е марта, я не только воздал по заслугам прекрасной половине человечества, но и слегка «пожурил» мужчин.

Странный мы народ – мужчины:
Дома все у нас болит,
Да и вид – брюшко, седины
За себя сам говорит.

Скорбно валидол глотаем –
Нормитен и аспирин,
Часто тяжело вздыхаем –
Уж куда нам в магазин!

Жены наши сердобольны,
Им работа – не обуза,
Мы ж в покое, мы довольны
И поглаживаем пузо.

Но вот вдруг зашла соседка,
Статная и молодая –

Тут же прячем мы таблетки,
Лучший свой костюм хватаем.

И выходим – элегантны,
Моложавы и галантны,
Преисполнены желанья
Приковать к себе вниманье.

Посидев, ушла соседка.
Мы с кряхтеньем на диван,
Вновь глотаем мы таблетки,
Снова в голове туман.

Ах, мужчины! Ах, мужчины!
Не хандрите без причины,
Не блаженствуйте в истоме –
Будьте же опорой в доме!

Наше счастье – жены, дети,
И никто не обделён –
Ведь прекрасней нет на свете
Наших добрых, милых жён!
                1996
Место моей работы я шутливо окрестил «болдинской будкой». Ассоциации с пушкинским Болдино – только по количеству написанных мною стихов и поэм, а вот о поэтической вершине  гениального поэта я мог лишь мечтать. Недаром же по этому поводу я писал: «… творил он поэтической душой, а я – бог весть что вытворяю»…
Как-то под впечатлением увиденного по телевизору осеннего пейзажа родного Санкт-Петербурга я излил свою грусть.

Мрачно нависли свинцовые тучи,
Дождь выбивает унылую дробь
И навевают щемящую скорбь
Листьев опавших размокшие кучи.

О, как печальна агония эта!
Рвет на куски она сердце поэта …
Листья, ужель вы забыли денёчки,
Как распускались набухшие почки?

Как солнце грело, как  влага питала,
Как ранним утром роса вас ласкала,
Как каждый день наслаждением было
Вновь наливаться волшебною силой.

Дивные дни … Жаль, они пролетели …
Ветер и дождь поглотили их.
Листья поблекли и пожелтели,
Медленно жизнь угасала в них.
И, расставаясь с родною берёзой,
Тихо роняли прощальные слёзы.


Но ведь не вечны дожди и морозы …
Вновь пробудятся от спячки берёзы,
Соком нальются зеленые почки,
Чтобы родить молодые листочки…

В жизни людской тот же самый уклад:
Яркий расцвет и печальный закат …
                1996
Есть такое расхожее выражение: «глаголом жечь сердца». А можно ли обойтись без глаголов? Не зная, как ответить на этот вопрос, однажды я попробовал это сделать в своей первой поэме и изложил многовековую историю России в виде событий и фактов. Скажу честно: написанная в такой необычной форме поэма, на мой взгляд, «вышла комом». Но что сделано, то сделано ...

               Р О С С И Я

Россия… Столетий творенье …
Возможно ль постичь твою суть?
Ведь вехи твоего становленья –
Тернистый, извилистый путь.

Раздоры князей, печенеги,
Псы-рыцари в битве Чудской,
Татаров лихие набеги,
Князь Невский и Дмитрий Донской.

Опричнины всплеск одиозной,
Малюта и царь Иван Грозный,
Парламентских сессий предтеча –
Созыв Новгородского вече.

Печатное первое слово,
Соборов, церквей перезвон,
Творенья Андрея Рублёва
И вечная мудрость икон.

Заводы и первые шахты,
Царь Федор, Борис Годунов,
Лжедмитрий, нашествие шляхты,
К борьбе с нею Минина зов.

Величье петровских деяний,
К Европе крутой поворот,
Успехи военных компаний,
Рожденный в боях русский флот.

Волнующий век просвещенья,
Его озаряющий свет,
К наукам, искусству стремленье,
Их яркий и бурный расцвет.

Ученый, поэт и философ –
Блистательный ум Ломоносов,

Высокой служившие цели
Жуковский, Левицкий, Растрелли.

Гром новых военных раздоров,
Развитие южных краёв,
Потемкин, Румянцев, Суворов,
Бунтарь Емельян Пугачёв.

Нашествие армий французов,
Пожар опустевшей Москвы,
Народ, не склонивший главы,
Спаситель России Кутузов.

Восстание войск на Сенатской,
Шрапнели гудение адской,
Суды, эшафота ступени
И виселиц мрачные тени.

Интриги, балы, козни света,
Дантес и убийство поэта,
Компании крымской сраженья,
Дворян-разночинцев движенье.

Местечек оседлости хаты –
Страданий и горя приют,

Еврейских погромов раскаты,
Позорный над Бейлисом суд.

Марксисты, «Народная воля»,
Гапона кровавый поход –
Расстрелянный мирный народ
И жертвы Ходынского поля.

Война … Кровь ... Царя отреченье,
Эсеры, Советы, разброд,
Большевиков преступленье –
Октябрьский переворот.

Второй съезд российских Советов,
Принятие первых декретов,
Кровавое преступленье –
Всей царской семьи истребленье,
Антанты поверженный флаг
И к НЭПу отчаянный шаг.

Смерть Ленина … Голод … Напасти…
Соратников новые блоки,
Интриги, партийные склоки
И деспот кровавый  у власти.


Колхозы, гигант Днепрогэс,
Повального голода стоны,
Беспомощных жертв … миллионы,
Суды  - за процессом процесс.

Позорнейший пакт с Риббентропом,
Дележ беззащитной Европы,
Кошмары войны, Сталинград,
Берлин и Победный парад.

И снова кровавая рана –
Расстрелы и мрак лагерей,
Предсмертное слово тирана –
Позорное «Дело врачей».

Смерть Сталина, вздох облегченья,
Соратников своры грызня,
Хрущевское выступленье,
Как гром среди ясного дня.

Лязг танков в венгерской столице –
Закат едва вспыхнувшей веры …
Открытие новой страницы –
Великой космической эры.


Пленивший весь мир гжатский парень
По имени Юрий Гагарин,
Карибского кризиса встряски,
Трагедия в Новочеркасске.

Культ Брежнева, лесть, комплименты,
Суды, лагеря, диссиденты,
Психушки, удушье ГУЛАГа,
Вторженье союзников в Прагу.

Народ, честь сгноивший в бутылке,
Взлет в космос «Аполло» – «Союз»
Афганской трагедии груз,
И Сахаров в горьковской ссылке.

Деревни и сёл вырожденье,
Крестьянский полей запустенье,
Застой, разложенье России
И чудо – явленье Мессии.

Мессии в лице Горбачёва,
Как взрыв его новое слово,
Ростки демократии, права,
Шараханье  влево и вправо.


Партийных чиновников козни,
Чернобыля атомный крах,
Межнациональные розни –
Баку, Сумгаит, Карабах.

И «Памяти» черная свора,
Их антисемитский поход,
Евреев повальный исход,
Разброд, забастовки шахтёров.

Проект Договора – согласья
И мира желанный венец,
Путчистов бесславный конец,
Союза развал в одночасье.

Рождение новой России,
Пьянящее чувство  - свобода!
Крах шоковой терапии
И обнищанье народа.

Расколы в рядах демократов,
К согласию тщетный призыв,
Руцкой,  Макашев, Хасбулатов
И новый октябрьский взрыв.


Разрывы и грохот снарядов
И Ельцина дух боевой,
Парламентских стен черный слой,
Фиаско мятежных отрядов.

Раздел на голодных и сытых
В дошедшей до краха стране
И трупы невинно убитых
В позорной чеченской войне.

Апатия, страх, общий спад,
Структур мафиозных разборки,
Рекламы безнравственный смрад
И жизни убогой задворки.

И, может, подобный бальзаму,
Возврат к очищающей вере
В тяжелой взрывной атмосфере
 И есть путь единственный к Храму?

Россия … Столетий творенье …
Возможно ль постичь твою суть?
Хоть сложен и труден твой путь,
Я верю в твое становленье!
                1996

Мне часто приходилось слышать фразу: «Евреи – Богом избранный народ». Поначалу я считал, что этими  словами просто высоко оценивается создание иудеями Священного писания, ставшего основой многих религий. Но когда я поглубже познакомился с историей еврейского народа, я понял, что это – не пустые слова.

Верю я, что мы, евреи –
Богом избранный народ:
Ведь  еще с времен Моисея
Дух свободы в нас живет.

Этот дух тысячелетья
Озарял дорогу нам,
Несмотря на лихолетья
И сожженный дважды Храм.

Сотни тяжких лет в изгнанье,
Вечный безысходный страх,
Слезы, муки и страданья
В поселеньях, лагерях.

Что тогда осталось? Тора!
Всё прошли евреи с ней –
Черносотенные своры,
Гарь Освенцимских печей,
Истязанья, приговоры
Большевистских палачей.
Сколько вынесли евреи,
Твердо веря в свою цель!
Ту, что выстрадана сердцем,
Что изрек великий Герцль:
«На святой земле Моисея
Будет Эрец Исраэль!»

И  сражались с этим кличем
За свободу и права –
Так сбылись во всем величье
Герцля вещие слова!
                1996
С особой благодарностью хочется отметить ту поддержку, которую оказала нам в Израиле моя двоюродная сестра Юдит. Этой энергичной, жизнерадостной женщине довелось пережить самое страшное – гибель сына, которому едва минуло двадцать лет. Памяти погибшего от рук палестинских террористов юноши я посвятил очень искреннее  стихотворение, которое было включено в программу  по литературе одной из тель-авивских русскоязычных школ.
                ЙОРАМ

Он молод был – едва за двадцать,
Он только начал жизнь свою.
Ему бы весело смеяться,
С любимой девушкой встречаться,
А он – мальчишка пал в бою.


А как его все восхищало –
И голубой морской простор,
Полей цветное покрывало
И пастбища на склонах гор.

И как чудесно пахнет мята,
Как яблони в садах цветут,
Как молоко сосут ягнята,
Как в небе облака плывут.

Одно он ненавидел люто –
Террор, что сеет кровь и смерть,
Любил он жизнь и потому-то
Так торопился повзрослеть.

Мальчишка с чистою душою –
Как пылко в грезах он витал!
В бою с врагами, пав героем,
Недолюбил, недомечтал …

Он был израильским солдатом
И бесконечно дорог нам,          
Погиб он в шестьдесят девятом,
А звали юношу Йорам.
               

Йорам погиб … Но не напрасно –
Ведь он оставил память нам:
Все то, что в жизни так прекрасно,
Любил и защитил Йорам …
                1996
Я очень люблю музыку! Причем - музыку, независимо от жанра: симфоническую, оперную, эстрадную, старинные романсы, народные песни и многое, многое другое. Удивительно, в голове моей очень часто звучат полюбившиеся мне мелодии. Увы, этого я не могу сказать о современной эстраде, которая за редким исключением докатилась до откровенной пошлости. И однажды, услышав очередной современный «шедевр», я просто не мог промолчать.
Какие песни раньше были!
С ними рождались, с ними жили,
В войне жестокой победили –
Те песни в сердце мы хранили.

«Катюша», «Соловьи», «Смуглянка»
И задушевная «Землянка».
В них – писем смятые листы
И разведенные мосты,
Записки чьей-то пара строчек
И синий скромненький платочек.

Цвели в них яблони и груши,
Шумел сурово брянский лес
И бередили наши души
Шульженко, Козин и Бернес.
В их песнях жил чудесный мир:
Свиданья, парочки влюблённые
И солнце за день утомлённое,
Цветущий в розах парк Чаир.

И в мрачных, тесных коммуналках,
Где жизнь текла убого, жалко,
Где ужасы ночных звонков,
Шуршанье черных «воронков»
И страх арестов и допросов
Ввергали в леденящий шок,
Звучали Дунаевский, Строк
И песней душу грел Утёсов …

В шестидесятых стали вехой
И Кристалинская, и Пьеха,
И Хиль, и Клемент, и Кобзон –
Как пел душевно баритон
О пароходах и матросах
И о дымке от папиросы.

Нет, песням этим не забыться!
И помним мы с тех давних пор
Гор вереницы и елей ресницы
Над голубыми глазами озёр.

Мы помним голоса и лица –
Гуляев, Трошин, Отс, Кострица …
А разве пели ради славы
Высоцкий, Галич, Окуджава?

Ведь песни их о людях чистых –
Геологах и журналистах,
Любивших свой народ, страну,
О мальчиках, ушедших на войну …

Шли годы, и менялась ода.
Увы, наверно, ей в угоду
Исчезла в песнях мелодичность
Да и певец – уже не личность.

И вот привычная картина:
Хрипит патлатая детина,
Он не поет – бормочет что-то,
Трясется до седьмого пота.

За ним вульгарные девицы -
Открыты груди, ягодицы,
Желанья чувства – все натурой,
В экстазе публика трясётся –
Юнцы без вкуса и культуры,
Все это песнями зовётся.
А жаль … Нам в песнях столь важна
Хрустальной чувственности нота –
Ведь песня людям так нужна,
Как птицам крылья для полёта …
                1996

Жизнь, как уверяют нас мудрецы, суета сует. Годы мелькают незаметно и начинаешь это понимать после … очередного юбилея.

                РУТИНА
Задумайтесь, чем мы живём?
На что мы тратим нервы, силы?
Работаем, едим и пьём
И очень часто всё не мило.

По магазинам суетимся,
Уборки делаем ворча,
С сердечной болью спать ложимся
И уповаем на врача.

Считаем, вновь ворча, расходы
И тут не скажешь: Всё о’кей!»
Мелькают незаметно годы –
За юбилеем юбилей.

И думаешь: какая жалость,
Что пролетела жизнь беззвёздно,
Но понимаешь слишком поздно:
Не годы, а рутина – старость …
                1997
Вообще-то жизнь человека – это своеобразная синусоида: радости сменяются печалями и наоборот. А иногда наступают и минуты отчаяния, и тогда  воспаленное воображение рисует самые мрачные картины. 

Плот разбитый – пленник океана
Обреченно бьется на волнах
И смертельной хваткой урагана
Он вот-вот повержен будет в прах.

А на нем распластанное тело,
Судорожно впившееся в трос,
И, изнемогая, озверело
Из последних сил взывает: «SOS!»

И хрипит: «Ну, помогите, черти!»
Но волна крутая в тот же миг
Бросила его в объятья смерти,
Оборвав предсмертный, дикий крик.

Моя жизнь – не тот ли самый плот,
Что стихия по волнам несёт? …
                1997   


К 1997-му году мой журналистский стаж насчитывал уже 27лет. Печатался я в разных изданиях Советского Союза и Израиля, причем мои публикации охватывали многие виды спорта, среди которых явное предпочтение я отдавал шахматам. Увы, в этой древней и благородной игре стараниями советских идеологов всегда царил дух политиканства, особенно после того, как опальный гроссмейстер Виктор Корчной в 1976 году решил не возвращаться в СССР.
В 1978 году в филиппинском городе Багио состоялся матч за мировую шахматную корону между чемпионом мира, любимцем советских вождей Карповым и «злодеем» Корчным. Председатель Оргкомитета матча Флоренсио Кампоманес (в обиходе - Кампо) в обмен на обещание представителей СССР содействовать его избранию Президентом международной шахматной федерации (ФИДЕ) сразу же стал «служить» состоявшей в основном из сотрудников КГБ советской делегации и в какой-то мере, помог Карпову удержать шахматную корону.
Спустя шесть лет ставший уже Президентом ФИДЕ Кампо вновь оказал услугу Карпову. Ведя в счете в матче за шахматную корону с молодым и невероятно талантливым гроссмейстером Гарри Каспровым, Карпов после двух поражений подряд утратил инициативу и находился, как говорят боксеры, в состоянии «грогги». Срочно прибывший в Москву Кампо, несмотря на протесты поймавшего кураж Каспарова,  прекратил матч. Новое единоборство в 1985 году  блестяще выиграл Каспаров.
Став чемпионом мира, Гарри Каспаров организовал  Международную ассоциацию гроссмейстеров и, выйдя из рядов ФИДЕ, провел победный матч за мировую шахматную корону с английским гроссмейстером Найджелом Шортом. Кампо отказался признать итоги этого матча и в отместку организовал матч «на первенство мира»  между Карповым и голландцем Яном Тимманом. Кавычки здесь не случайны -  ведь право оспаривать шахматную корону завоевал именно Шорт, победив в отборочном цикле ФИДЕ и Карпова и Тиммана. В матче между ними, сразу же получившем  название «поединок битых», победил Карпов, провозглашенный «чемпионом мира по версии ФИДЕ».
Вот такая долгая предыстория, которая вносит полную ясность в следующее мое стихотворение.
      С  «ЧЕРНОГО  ХОДА»
Каспаров – суперчемпион!
Без скидок и без версий
И очень жаль, что его трон –
Объект интриг, диверсий.

Каспаров, видит Господь Бог,
Бил Карпова где только мог!
Но Кампо – шулер еще тот! –
Открыл любимцу «черный ход».

Матч Карпов – Тимман… Низкий сорт!
Их – сильных, именитых
Из претендентов выбил Шорт.
И дернул же обоих чёрт
Скатиться к «матчу битых».

Так Карпов, вновь забыв о чести,
Пристроился на «теплом месте».
Но всему миру уже ясно,
Что Карпов – даже не второй,
Зато владеет он прекрасно
«Околошахматной» игрой.

С его богатым «арсеналом»
Он никогда не пропадёт:
Зачем же признавать провалы? –
Всегда найдется «черный ход».
                1997
Заменивший Кампоманеса на посту Президента ФИДЕ Кирсан Илюмжинов утвердил новую, так называемую «нокаут-систему» для выявления чемпиона мира по шахматам. Отныне 128 шахматистов в коротких единоборствах (две партии с обычным регламентом и далее «быстрые» партии с укороченным временем и, если потребуются блиц-партии) должны определить чемпиона мира по системе с выбыванием. При этом денежные призы пропорционально занятым местам получают все участники. Илюмжинов рассчитывал, что новая система примирит Каспарова и Карпова, и оба примут участие в борьбе. Однако Каспаров отказался играть: как можно выявлять сильнейшего шахматиста планеты в шоу, а иначе блиц-партии, то есть пятиминутки и не назовешь.
    НОКАУТ … ВЕЛИКОЙ  ИГРЕ
Какое величие быть королём,
Вступившим на шахматный трон!
Все самое лучшее собрано в нём –
Недаром ведь он – чемпион!
Немало грозных конкурентов
Пытались покорить Олимп,
Но чемпионский гордый нимб
Из всей когорты претендентов –
Блестящих шахматных светил
Тринадцать лучших освятил.

Сто десять долгих лет сражений,
Венец их – состязанья двух,
О, как захватывало дух –
Ведь каждый, несомненно, гений!

Борьба шла строго по канонам,
И соискатель твердо знал:
Тот становился чемпионом,
Кто чемпиона побеждал! …

И вдруг ФИДЕ представила
Совсем иные правила.
О, боже, что за времена,
Как низко пали нравы!
Что им святые имена –
Кто платят, те и правы.

Теперь понятье «чемпион»,
Как старый фрак в заплатах –
Пусть не сильнейшим будет он,
Зато все … при деньжатах.

Ну что же, подведем итоги
Мир шахмат в состоянье «грогги»:
«Нокаут-система» нас ждёт в декабре,
А с нею … нокаут великой игре …
                1997
Следующее стихотворение – что-то сродни басне. А в баснях, как всем известно, что-то соответствует реальности, что-то явно преувеличено …
       НЕЛЕГКА  ЖИЗНЬ  ЛАНЬЯ …
Однажды Лев – могучий царь зверей
Велел в саванне в десять дней
Переписать всё населенье.
И, выяснив, что стало мало ланей,

А лакомства, признаться, нет желанней,
Решил исправить положенье.

Гонцов отправил он во все леса,
А те уж не жалели словеса:
«У нас в саванне ходят толки -
В лесу вас поедают волки,
В лесу забиты вы, бесправны,
Мы ж вам приём устроим славный!

Наш Лев, пылая возмущеньем,
Что травят, притесняют вас,
Сегодня подписал указ –
Указ о вашем возвращенье.

Мы примем ланей всех без квоты,
Вас ждут лишь радости и льготы
И станет славная саванна
Для вас «Землёй Обетованной».
Подумали немного лани
И потянулись все к саванне.
И в самом деле, пылко, рьяно
Встречала ланей вся саванна.
Но вот иссякли реки слов
И стали лани … лакомством для львов.

И ныне причитают лани:
«Как обманули нас в саванне!
Ох, нелегка ты, жизнь ланья –
И здесь мы тоже для закланья!»
                1997
А сейчас немного об Америке. Безусловно, американская демократия является эталоном для многих стран. И самый яркий пример – импичмент президенту США республиканцу Ричарду Никсону, главному виновнику Уотергейтского скандала. А вот попытка реванша республиканцев, обвинивших президента- демократа Билла Клинтона в сексуальных связях с Моникой Левински – это, на мой взгляд,  уже явное извращение демократии. Единственный человек, кто имел полное право осуждать Билла Клинтона – это его супруга Хилари. Это стихотворение написано мною незадолго до голосования об импичменте Клинтону.
О, господа республиканцы,
Как вы могли так низко пасть?
Один у вас лишь стимул – власть!
И без стыдливого румянца
В угоду низкой своей цели,
Ни в чем не ведая преград,
Готовы вы в чужой постели
Искать желанный компромат.

Наверно, даже разглядели
Ваши циничные агенты
Следы у Моники на теле
От страстной ласки президента.

Не приведи попасть вам в лапы –
Псевдозащитникам морали,
(Святее, чем сам римский Папа!) -
Ведь честь страны вы растоптали!

И не мораль – иная цель
В чужую гонит вас постель.
Манит вас, как во мраке свет,
Одно – овальный кабинет.

В обход общественного мненья,
Приняв позорное решенье,
Позор нечистоплотной братии,
Увы, так низко пасть готовой:
Трубя о чести, демократии,
Вы растоптали их основы!

Ваш заговор республиканский
Подобен страсти … импотента,
А вот народ американский
Явно поддержит президента.

Хоть вы и «наломали дров»,
Билл Клинтон выдержит процесс,
Вы же лишились голосов
На новых выборах в Конгресс …
                1998
Как и ожидалось, нечистоплотная затея республиканцев провалилась …
Следующим своим стихотворением я могу по праву гордиться! Впрочем, все по порядку. В начале июля 1998 года у меня завязалась дружеская переписка с одним из самых лучших знатоков русской поэзии зарубежья или поэзии изгнания, уроженцем Варшавы, а с конца 60-х годов – жителем американского городка Орандж, бывшим пресс-атташе Виктора Корчного на матче с Карповым в Мерано Эммануилом Штейном. Детищем Штейна была начатая им «Антология русской поэзии зарубежья». Увы, в следующем году Эммануил Штейн неизлечимо заболел. Но он мужественно боролся со страшным недугом. «Главное, - писал он мне, - успеть завершить дело всей моей жизни». Желая поддержать Штейна, я послал ему свое стихотворение «Сыны России».
          СЫНЫ  РОССИИ 
             Посвящается Эммануилу Штейну
Сколько их, разбросанных по свету
И уже ушедших в мир иной –
Скульпторов, художников, поэтов,
Разлученных со своей страной!

В чем же их таланта мудрость, сила?
Что родил их вдохновенный труд?
Может быть, ответят их могилы,
Где последний обрели приют?

Но молчат пристанища немые –
Вечный здесь покой и тишина ..
Кто ж вернёт забывшей их России
Давшие ей славу имена? …
                1999
Ниже в письме я сделал приписку: «Это сделали вы!» Это стихотворение очень растрогало Штейна, и он в очередном письме просил: «Не сочтете ли вы возможным  посвятить это стихотворение мне? Если вы не возражаете, то перепишите его, пожалуйста, с  посвящением мне. Это скрасит мне немногие оставшиеся дни …» В этом же письме Штейн просил сообщить ему мои краткие биографические данные, давая понять, что «Сыны России» как бы объединяют и предваряют всю тему «Антологии русской поэзии зарубежья». Надо ли говорить, что я с радостью вновь послал ему это стихотворение, но уже с посвящением. Увы, в один из сентябрьских дней 1999 года Эммануил Штейн ушел из жизни …
Часто вспоминая Эммануила Штейна и искренне сожалея о его безвременной кончине, я в то же время не могу не проникнуться гордостью. Гордостью - потому, что такой выдающийся знаток поэзии высоко оценил некоторые мои стихи, а одно из них – «Сыны России» удостоил чести быть включенным в, увы, так и не  завершенную им «Антологию русской поэзии зарубежья» …
Я уже не раз упоминал о своей всепоглощающей любви к музыке. С каким наслаждением однажды я слушал мелодии Оскара Строка – «Голубые глаза», «Лунная рапсодия», «Скажите, почему?» и другие!
Мелодии Оскара Строка …
Я вновь в их чудотворной власти –
В них столько утонченной страсти,
Прекрасной, чистой и высокой!

И юности далекой грёзы,
Надежды, радости, печали,
Лаская душу, зазвучали,
Невольно исторгая слёзы …
                1999

Моя первая книга об увлекательной самой древней игре и ее верных рыцарях – выдающихся мастерах шахмат «Волшебный дар Каиссы» вышла в «Лениздате» в 1991 году. Не раз критикуемая мною (и не только мною!) советская власть совершенно бесплатно для меня не только издала эту книгу тиражом 50 тысяч экземпляров, но и реализовала весь тираж по книжным магазинам и библиотекам, да еще к тому же выплатила мне гонорар!
Теперь об этом и в России и в Израиле можно только мечтать! Так, израильские частные издательства, к которым я обращался, заламывали такие цены, что становилось не по себе, и при этом нужно было самому позаботиться о реализации куцего тиража. Именно это стало темой моей новой басни.
Однажды Заяц длинноухий –
Не знаю, то ль он был «под мухой»,
То ль это старческий маразм,
Поэтом захотел стать разом.

Достал бумагу, карандаш –
Час бился в рифмах заяц наш
И кончил наконец со вздохом.
Перечитал – совсем неплохо!

Пылая творческим накалом,
Стихов впоследствии немало
Он написал – творенья эти
Печатались в лесной газете.
Взбодренный славою своей,
Решил он избранные строки
Послать уже царю зверей –
Ведь Лев в поэзии слыл докой.

В ответ немало добрых слов
Он получил и ко всему
Один из посланных стихов
Просил Лев посвятить ему!

Был Заяц рад необычайно –
Еще бы, слово Льва так лестно!
Ведь Лев, а это всем известно,
На похвалу скуп чрезвычайно.

Да, Заяц много достиг!
Ему к тому же царь зверей
Прислал в подарок пару книг
И множество своих статей.


Теперь у Зайца нет сомнений –
(Нет, нет, он далеко не гений!),
Но книгу избранных стихов
В свет выпустить уже готов.

Ведь это ж жизненные вехи –
Все то, что в памяти нетленно!
И пусть есть мелкие огрехи,
Стихи чисты и откровенны!

И вот встречает он в лесу
Издательницу книг – Лису:
«Издать желаешь, серый, книгу?
Помочь тебе смогу я мигом!

Да кто ж еще тебе поможет?
Есть опыт, я повсюду вхожа,
Сама пишу стихов немало,
Блестяще с ними выступала!


Повсюду слышу комплименты,
Овации, аплодисменты!
А сколько я издала книг –
Мой вклад в поэзию велик!

Ведь даже Лев – сам царь зверей
(Лиса болтала без смущенья!)
Назвал, представь, мои творенья
Настольной книгою своей!

Издать ты можешь у Гиены,
Но убедишься быстро, друже,
У ней и качество похуже
И высоки безмерно цены» …

Лиса звонит спустя пять дней:
«Ну, задал ты, Косой, работу!
Теперь живу одной заботой –
Лишь только книгою твоей!


А с ней забот невпроворот!
И графика и переплёт,
Тираж, компьютерный набор,
Да и самих стихов отбор.

Ведь коль печатать все подряд –
Не хватит трех твоих зарплат!
Это притом, что у Гиены
Почти в два раза выше цены.

Я б сократила половину
И объясню тебе причину:
Стихи довольно сыроваты,
В них даже смысла маловато.

Хромает рифма и размер,
Замечу для твоего же блага,
Как и поэт, ты тоже сер,
А впрочем, стерпит все бумага!»


И Заяц сник, дошел до точки –
Хоть ставь несчастному примочки!
«А я-то думал: я – поэт,
А тут – строки удачной нет!

Да, критика лисы сурова!
Но как же Лев меня хвалил?!
Но он недавно ведь почил,
К нему не обратишься снова.

Пойду к Медведю: слышал - он
В делах подобных искушён.
И даст какой-нибудь  совет –
Он тоже ведь авторитет!»

Ему поведал все, как есть.
Медведь взревел: «Здоровье, честь,
Чтобы сберечь в нашем лесу,
За милю обходи Лису!


И уж ничтожна совершенно
В роли издателя Гиена!
Я – тот, кто лучше всех поможет,
Но у меня … чуть-чуть дороже …»
………………..
Эх, если бы в лесу создать
Такое учрежденье,
Где можно книги издавать
Без лишнего мученья!

Где вместо вымогателей,
Мнящих себя суперменами,
Работают издатели
С приемлемыми ценами …
                1999
Как-то в супермаркете я случайно разговорился с девушкой, которая мокрой тряпкой протирала пол. Рядом с ней на картонной коробке стоял маленький преемник, из которого лились дивные звуки фортепьянного концерта Эдварда Грига.
- Вам нравится этот концерт? – с улыбкой спросила девушка.
- Еще бы! – воскликнул я. – Это одно из моих любимых музыкальных произведений.
Далее выяснилось, что моя собеседница, которую звали Лиля, несколько лет назад окончила в Москве музыкальную школу по классу фортепьяно, а в Израиле ей пришлось взяться за … тряпку с ведром.
Дома, вспомнив этот эпизод, я неожиданно для себя выразил к нему свое отношение.
КОНЦЕРТ ДЛЯ … ТРЯПКИ И ВЕДРА
Концерты для фортепиано!
Искусства высочайший пик!
Творенья подлинных титанов –
Рахманинов, Чайковский, Григ!

А пианисты – виртуозы –
Нейгауз, Гилельс и Оборин,
Игра их исторгала слёзы,
Их гений ярок и бесспорен!

И сколько юных дарований,
Едва расправив плечи, грудь,
В порыве творческих исканий
Мечтали повторить их путь.

Но на Земле Обетованной,
Куда их привела судьба,
Где жизнь – тяжкая борьба,
Пришлось забыть о фортепьяно.

И вот привычная картина:
Экс-пианист с тоской в глазах
Иль за прилавком магазина,
Иль с мокрой тряпкою в руках.

Познав работы черной иго,
Уныло с раннего утра
Он исполняет вместо Грига
Концерт для … тряпки и ведра.
                2000
На следующий день я прочитал Лиле свой грустный экспромт, но она, весело рассмеявшись, воскликнула: «Ой, подарите мне это стихотворение!» Протянув девушке листок, я пожелал ей как можно скорее сменить эту работу на успешные выступления в престижных концертных залах Тель-Авива …
Шахматная тема еще не один год будет верной спутницей моего творчества. На этот раз стихотворение получилось очень грустным …
                УХОДЯТ СТАРОЙ ГВАРДИИ БОЙЦЫ …
О, старой гвардии бойцы,
О, шахматные мудрецы,

Неотвратимой чередой
Уходите вы в мир иной …

Щемяще горьки мысли эти!
В последнем лишь десятилетье
Семь шахматных богатырей
Ушли в неведомую даль …
Средь них волшебник, чародей
Неповторимый гений – Таль!

С улыбкой доброю своей
Он словно ожил предо мной,
Лукаво мне грозя рукой:
«Только без траурных речей!»

А вслед за ним – Файн и Решевский,
Ботвинник и Полугаевский
И Найдорф – вечный балагур –
Плеяда мировых фигур.


И Геллер … В этом скорбном списке
Последний он в созвездье славном –
Лучший знаток Староиндийской
Ушел от нас совсем недавно.

Нет, не погасла их звезда –
Остались многим поколеньям
Их гениальные творенья,
Как памятники, навсегда!
                2001
Несколько раз мне довелось побывать в Иерусалиме. И всегда охватывало удивительное, неповторимое ощущение, которое возникает при соприкосновении с Вечностью. И это волнующее чувство я попытался выразить в поэтической форме.
                ИЕРУСАЛИМ
Иерусалим … Святыня всех святынь!
Неповторимая на свете!
Ведь здесь, куда свой взор не кинь,
Витает дух тысячелетий …

Дыша седою стариной,
Как много помнят стены эти!

И каждый камень их – немой
Свидетель трех тысячелетий.

Воздвигнув крепостные стены
На склонах Храмовой горы,
Еще с древнейшей той поры
Иерусалим зовут священным …

Иерусалим – твердыня, щит,
А царь израильский Давид,
Полный гордыни и амбиций,
Возвел его своей столицей.

И с тех времен Иерусалим
Все помнит: и пожарищ дым,
И вавилонское плененье,
И мест священных оскверненье.

Всплывают в памяти незримо:
Цари, халифы, фароны

И прокураторы из Рима,
И мудрецы Синедриона.

И крестоносцы-тамплиеры –
Носители христианской веры,
Эра османского правленья,
Годы британского мандата
И, наконец, святая дата
Желанного освобожденья.

Развеялся столетий дым …
Сегодня вправе мы гордиться –
Всё вынесший Иерусалим
Вновь стал израильской столицей!
                2001
В июне сестре моей жены – Анне исполнилось 50 лет. К ее юбилею я решил написать поздравление, но не примитивное «поздравляем – желаем», а в виде исторического экскурса в прошлое.
    ВСЕМ  АННАМ   АННА!
В истории немало Анн –
Напыщенных и величавых,

Но это – фикция, обман
В твореньях борзописцев бравых.

Ну, скажем, Анна – королева.
При величавой, гордой мине
Не прочь была «вильнуть налево»
То с Бэкингемом, с Мазарини.

Иль Анна – русская царица …
Пригрела у подножья трона
Курляндца - мерзкого Бирона.
Смерть сеяла, не разбирая лица:
При ней в подвалах Ушакова
Казнили за одно лишь слово.

Иль чеховская героиня,
Хоть не графиня, не княгиня,
Но не была, отнюдь, разиней:
Ведь вышла замуж за чинушу,
Отцу родному плюнув в душу.

Итог прекрасно помним мы:
Отец с детьми среди зимы,
Оставив за долг квартиру,
Был вынужден пойти по миру.

А пулеметчица? Враги
Вкусили от нее немало.
Но ведь … портянки, сапоги …
Фу! Где же женское начало?

Мы видели их  на экране,
Не только этих – и других.
Не стоит ни одна из них
Мизинца нашей милой Ани.

Да что там говорить! Она –
Не только верная жена,
Предупредительна, учтива,
Умна, божественно красива!


Мы искренне желаем ей
Всегда, а в этот день тем паче –
В ее прекрасный юбилей
Здоровья, счастья и удачи!
                2001
«Ты навеки в памяти моей …» - эти слова из моего стихотворения, написанного после похорон мамы, не просто патетика, а светлая правда. Ведь я так часто вспоминаю маму …
Когда я остаюсь порой
С самим собой наедине,
Образ любимый, дорогой
Является тотчас же мне.

Он незабвенный, чистый самый –
Ни годы, ни могилы мгла
Не омрачают образ мамы -
Символ заботы и тепла …
                2001
А однажды мне приснилось, что мама жива. Но если в реальности после нашего переезда в Израиль мама осталась жить со старшим сыном, то в моем сне - она несчастна и одинока …
Мамочка … Стара и одинока …
И не чает в горестной судьбе,
Что я вдруг приеду издалёка,
Чтоб обнять, прижать ее к себе …

И вот дверь, знакомая до боли –
Наконец, судьбе наперекор
Я открыл ее усильем воли
И вошел, волнуясь, в коридор.

Как лунатик, сделал шаг, шатаясь …
И тут вдруг, на палку опираясь,
Вышла … мама, кутаясь в платок.
- Мамочка! – лишь прохрипеть я смог.

Глядя слеповатыми глазами
(В них и радость, и немой укор),
Мамочка залилась вдруг слезами
И без чувств упала б на ковёр.

Но я подхватил ее под руки
И на стул, целуя, усадил.

Боже, так тяжёл ты, груз разлуки,
Что на встречу не осталось сил.

Целовались мы, наверно, час
И молчали, разомлев, без силы …
- Ты, сыночек, голоден сейчас? –
Мама … неуверенно спросила.

- Мамочка, ты ходишь понемногу?
- Я, как говорится, слава богу!
Как твое здоровье и Ритули? -
Оба вы немало там хлебнули.

И сейчас, я вижу, ты встревожен,
Что за боль тебя, сыночек, гложет?
Может, неурядицы с работой?
Так поведай мне свои заботы …

А на кухне, заглянув в буфет,
Мама проронила виновато:

- Только хлеб, увы, продуктов нет,
Для тебя ведь это маловато? …

Я давно не выхожу из дома
Два инфаркта, грыжа, глаукома.
Раз в неделю занесет батон
Мне соседка – вот весь рацион.

Боль и стыд сдавили мою грудь,
Я вскочил расстроенный вконец:
- Это же не жизнь, это жуть!
- Я – не сын, я – эгоист, подлец!
С этими словами на устах
Выскочил на улицу в слезах.

Я бежал, глотая валидол …
А, вернувшись, выложил на стол
Колбасу, сыр, мясо, фрукты,
Овощи и прочие продукты.


И, окрепшим голосом звеня,
Я вскричал, мотая головой:
- Ты здесь не останешься ни дня
И уедешь навсегда со мной!

И буквально в тот же миг
Я, услышав чей-то крик,
Чтоб понять – откуда он,
Вдруг … проснулся изнывая,
Все еще не понимая:
Что же – явь, а что же – сон? …
                2001
Палестинский террор … Его жертвами стали тысячи ни в чем не повинных израильтян, в том числе женщин и детей. Чего стоит хотя бы теракт в Дельфинариуме, унесший жизни десятков подростков! И что особенно удивляло – это довольно вялое осуждение палестинского террора западной прессой, воспринимавшееся террористами как стимул для новых кровавых деяний.
О, западные «демократы»,
Вы в терроризме виноваты!
Что вам кровавые эксцессы –
Ведь совесть – одна из химер …
У вас лишь свои интересы –
Арабская нефть, например.
Одна лишь вам истина свята,
Вы чтите ее с давних пор:
Коль гневно клеймить Арафата –
Получишь в Европе террор.

Политике этой в угоду,
Хотя она насквозь нечиста,
Убийцу и террориста
Зовете «борцом за свободу».

Одна у «борца» лишь идея,
И планы коварны, жестоки:
Стремясь истребить всех евреев,
Льет крови невинной потоки.

И этот палач, изувер –
Едва ль не герой вашей прессы –
Превыше всего интересы,
А совесть – одна из химер…
                2001

В том же году, вернувшись  из очередного отпуска, во время которого мы с женой побывали  Париже, я обнаружил, что мое рабочее место в будке отдано какому-то израильтянину, а я лишился работы. Как тут не вспомнить историческую фразу будущего французского короля Генриха Четвертого: «Париж стоит мессы!». В отличие от Генриха Четвертого, у которого на карту были поставлены не только будущий престол, но и сама жизнь, я потерял всего лишь будку охранника. В общем, «Париж стоит … будки!» Конечно, пребывание в великом городе оставило свой след:
Париж … Столицею столиц
Вознесся над планетой –
В веках величие воспето
Его дворцов, мостов, гробниц.

При взгляде сквозь веков лавину,
Сквозь толщу стен монастырей.
Всплывают мрачные картины
Давно, давно минувших дней …

Вот кровь фонтаном бьет из раны
Бесстрашной девы Орлеана,
Вот трупами Париж усеян
В святую ночь Варфоломея.


А это свой кровавый план,
Всё взвесив тщательно, умело,
Готовят Равальяк, Клеман –
И вот два распростертых тела:
Двух Генрихов, двух королей –
Таков конец их бурных дней.

Фуке … Он роскошью дворца,
Затмив носителя короны –
Картины, золото, иконы –
Приблизил час своего конца
И кончил дни свои в неволе –
В Бастилии и Пеньяроле.

Невозмутимый Жорж Дантон …
На эшафоте стоя, он
Слегка похлопав по плечу,
Бросает гордо палачу:

«Я голову свою спокойно
Сложу за равенство, свободу,
Ты покажи ее народу –
Поверь, она того достойна».

А вслед за ним настал черёд
За убежденья, веру
Взойти на тот же эшафот
Сен-Жюсту, Робеспьеру.

А вот и сам Наполеон …
Но где могущество былое?
Лицо уже немолодое,
Пред смертью горько шепчет он
На острове Святой Елены:
«Аустерлиц, Ваграм, Иена –
Побед блистательных венец
О, как же горек мой конец!»

Всё знал Париж: и диктатуры,
Цепь заговоров и интриг …
Но он к тому ж еще велик,
Как центр мировой культуры.
Здесь миру не одно столетье
Своих шедевров многоцветье
Являли Беранже, Роден,
Вольтер, Мольер и Лафонтен.

От родины своей в дали
Творили Дягилев, Дали …
Они и многие другие,
А имена-то все какие!

Само название Парижа
Прекрасно, величаво –
Синоним гордости, престижа,
Величья, наслажденья, славы!
                2001
Если лишь безвременная смерть не позволила Эммануилу Штейну выпустить в свет «Антологию русской поэзии зарубежья», а мне – стать одним из включенных в нее поэтов, то с известным поэтом Андреем Дементьевым все вышло совсем иначе. Из телевизионной передачи Андрея Малахова «Большая стирка» я с горечью узнал о трагедии Дементьева – самоубийстве его сына из-за супружеской неверности жены. Я был настолько потрясен, что тут же выразил поэту свое сострадание:
Я слушал ваш рассказ о сыне
В волненье у телеэкрана
И чувствовал, что эта рана
В вас кровоточит и поныне.

Не знаю – был ли сын поэтом,
Но, озаренный дивным светом
И чувством искренним, большим,
Он, как поэт, был так раним …

В плену предательства, обид
С больной, израненной душой
Он, не найдя надежный щит,
На шаг решился роковой …

И горю вашему внимая,
Я, сострадая вам, желаю:
В поэзии черпайте силы!
Пусть будет каждый стих ваш новый,
Как память, как листок лавровый
В венке у дорогой могилы …
                2001
С трудом раздобыв номер телефона Дементьева, когда поэт приехал в Израиль, я позвонил ему и, волнуясь, прочитал это стихотворение. Несколько секунд в трубке было слышно его тяжелое дыхание. А затем поэт произнес каким-то сдавленным голосом: «Большое вам спасибо! Сейчас я уезжаю в Россию, но в начале мая будущего года вновь приеду в Израиль. Надеюсь, тогда мы  встретимся, и вы подарите мне это стихотворение».
Я был окрылен: еще бы – известный поэт просит подарить ему мое стихотворение! В мае, как мы договорились, я позвонил Дементьеву. «Извините, но сегодня я уезжаю выступать в Хайфу», - был его ответ. Я ждал, когда он назовет день, когда мы сможем встретиться. Но Дементьев молчал - видимо, он уже «остыл» -  надеюсь только ко мне, но не к памяти своего сына …
Вообще-то я по натуре неисправимый оптимист. Так, выйдя на пенсию, вместо грустных мыслей типа: пенсия – это финишная прямая жизни, рассуждал совсем иначе:
Со старостью играю в прятки …
И хоть ее не обмануть,
Я от ее железной хватки
Всегда выискиваю путь.

Я верю в молодость без меры!
И вот, пожалуйста, пример:
Воскликнул, став пенсионером,
«Я - … молодой пенсионер!»
                2003
Сколько стихов в прошлом  я посвятил своей Риточке! Но останавливаться на этом и не думаю.

           ЧУДО  ИЗ  ЧУДЕС
Хоть поговорка утверждает:
«Чудес на свете не бывает»,
Я все же задаю вопрос:
Не чудо ли – сады Семирамиды?
Иль тот же Родосский Колосс?
Или легенда Атлантиды?

Иль Рима вечная краса?
Есть и другие чудеса:
Скажем, технический прогресс -
Сколько учеными открыто!
И все же чудо из чудес -
Моя несравненная  Рита!
                2003
Несмотря на мой оптимизм, иногда вызывает сожаление, что люди так скупы на добрые слова…
В буднях жизни, хоть  жив и здоров,
Не хватает порой … добрых слов,
А они так желанны, так милы!
Очень жаль, что напрасно их ждёшь …

Жизнь – миг … Им цена медный грош
У покрытой цветами могилы …      
                2003
И уж совсем пессимистично следующее четверостишие:
Одни вопросом движим я:
Зачем живем на этом свете?
То есть, в чем смысл бытия?
Но смысла нет в любом ответе …
                2003
«Ничего себе – оптимист! – воскликнет кто-то. – Вдруг заговорил о могиле и добрых слов ему не хватает! Просто упадничество какое-то!» Ну, доброе слово, как известно, и кошке приятно, а перепады настроения присуще любому. Но даже  плохое настроение у меня очень быстро сменяется новым и продолжительным всплеском оптимизма!
И вдруг последовала пауза продолжительностью в три года. За три года – ни одного стихотворения! Впрочем, от этого человечество ровным счетом ничего не потеряло. А я? …
Томимый внутренней борьбой,
Задумался я: что со мной?
Хочу писать и … не хочу –
Ужели годы в том повинны?
Были на то свои причины –
О них я лучше умолчу …

Вообще-то я не жажду славы,
Аплодисментов, криков «Браво!»
Ведь слава так непостоянна,
Так легкомысленна, жеманна:
Едва вкусил лишь ее ласки,
Она другому строит глазки.

Не жаждешь славы? Это – бред! –
Предвижу чье-то возраженье.
Что я могу сказать в ответ?
У каждого свое ведь мненье.

Подобные сомненья руша,
Скажу я твердо, что поэт
Тогда лишь источает свет,
Когда находит отклик в душах.

Как мудро изреченье Торы:
«От тех, кто славу догоняет,
Она все время убегает …»
И тут уж бесполезны споры …           2006
Сказав: «Были на то свои причины – о них я лучше умолчу», я понял, что умолчать не удастся. Иначе – как объяснить следующие два стихотворения? Поэтому назову причины, не называя имен.
Безмолвные хулители …
Под благодушной миной,
Невинною личиной
Вы – дьявола служители
С невежеством убогим
Творите зло, … невидимое многим.

О, как пословица мудра!
Чем больше делаешь добра,
Чем огорчительней награда:
Недобрый взгляд и горечь яда.

Для вас  - нож в сердце мой успех,
Ваше угрюмое молчанье
И зависть – это тяжкий грех,
К тому ж еще непониманье
Того, что каждый знает:
Всевышний за грехи карает …
                2006
В следующем стихотворении я называю и завистника. Удивительно, но это - … мой старший брат. «Ларчик» открывается просто: будучи отпетым консерватором, он считает, как это когда-то было заведено, что старший брат должен быть во всем успешнее младшего. Помню, когда я был первоклашкой, мы на уроках пения разучивали и пели песню «Как старший брат», суть которой: во всем быть похожим на старшего брата. Видимо, и мой брат полностью разделял эту точку зрения и считал, что младший не должен «высовываться». И когда после чтения мною своих стихов собравшиеся награждали меня аплодисментами, брат угрюмо молчал, опускал голову, делая вид, что чем-то занят … И это неоднократно повторялось … Но, как говорят в таких случаях, Бог – ему судья …
             ЗАВИСТНИКИ
Завистники, как вы ничтожны!
Порою скрытны, осторожны –
В недрах насупленного взгляда
Таятся желчь и горечь яда.

Завидуя и не любя
Исподтишка всех тех, кто рядом,
Вы этой желчью, этим ядом
Лишь отравляете себя.

Брат мой, себя не обмануть …
Жаль, братство дл тебя не свято:

Предательства ты выбрал путь
И отдал душу дьяволу – не брату …
                2006
Вскоре мы с женой были приглашены на «Золотую свадьбу» моего двоюродного брата Левы  его жены Евы. В просторном зале ресторана собралось около пятидесяти родственников и друзей виновников торжества. Наряду с другими, мне было предоставлено слово, и я зачитал свое довольно оригинальное приветствие:
Друзья, зачем мы здесь собрались?
Чтоб Еву с Лёвой возносить?
О, нет! На кой они нам сдались?!
Нам важно – выпить, закусить!

Полвека – это очень много!
Полвека рядом, день за днём,
И все вдвоём, вдвоём, вдвоём –
Они с ума сошли, ей Богу!

Но, как у всякого еврея,
Есть у меня одна идея:
Чем им и впредь вдвоём плестись,
Не лучше ль просто … развестись?!

Правда, идея гениальна –
Развод на «Свадьбе золотой»?!
Ведь это ж так оригинально –
Так соглашайтесь же со мной!

Вы думаете: ахинея?
Убеждены: для Лёвы Ева –
Источник счастья, королева?!
Но если так, то разумею –
Я должен снять свою идею.

Ну что же, выход очень прост:
За «молодых» поднимем тост,
А пожелания не новы:
Пусть будут счастливы, здоровы!

Пусть всё их радует на свете –
За часом час и день за днём
И пригласят нас на … столетье –
Мы обязательно придём!
                2006
Это приветствие был встречено веселым смехом и долгими аплодисментами. Я бросил взгляд на моего брата - он сидел, опустив голову …
Зимой 2006 года я провел неделю в Санкт-Петербурге, где в одном из издательств готовилась к выходу в свет моя книга «Волшебный дар Каиссы». В один из этих дней удалось организовать встречу пяти выпускников почти 50-летней (!) давности  Ленинградского техникума промышленного транспорта. Уже в метро я вдруг спохватился: я же ничего не написал к такой волнующей встрече! Выходя из метро, уже на эскалаторе я поставил последнюю точку в этом скороспелом стихотворении.
Нас разбросало по планете,
Не знаю, кто в том виноват.
Но не найти на белом свете
Город родней, чем Ленинград!

Где улицы знакомы, милы.
Где в первый раз пришла любовь,
Где дорогие нам могилы,
Где вспоминаешь вновь и вновь:

Былые встречи, расставанья
Тех лет, когда был молодым …
Но все растаяло, как дым -
Остались лишь воспоминанья.
 Промчались годы … Вновь мы вместе,
Путь пройденный такой большой!
И я скажу без капли лести:
Мы молоды и телом и душой!
                2006
В том же году каждый из героев упомянутой выше «Золотой свадьбы» отмечал свое 75-летие. При этом Лев – невероятно активный жизнерадостный интеллектуал разработал технологию переплавки резиновых автопокрышек.  По его проекту даже был открыт производственный цех в одном из городов … Индии. Все это и нашло свое отражение в моем поздравлении:
Пусть строчки эти пышут жаром,
Являя добрых чувств венец
И донесут до юбиляра
Желанья дружеских сердец!

Так будь же, Лев, здоровым, бодрым
На протяженье долгих лет,
И всем болезням и хворобам
Скажи решительное «Нет!»

Да и когда тебе болеть?
Ведь всюду должен ты успеть!
Чтенье журналов, книг, газет,
Встречи с друзьями, Интернет,
Порой поездки за границу,
Конечно же, с любимой львицей.

Что делать, коль такой уж нрав!
Напившись как-то раз «в дрезину»,
В Израиле ты всю резину
Решил отправить в … переплав.

Ну, благо бы еще у нас …
Но, полный планов и идей,
Ты «скромно» положил свой глаз
То ль на Калькутту, то ль Бомбей.

А раз ты взялся – жди успех!
И вот уже построен цех –
Воплощены твои идеи
То ли в Калькутте, то ль в Бомбее.

Жаль, что забыл ты про Европу –
Она ведь ближе и родней …
Как знать, на новый юбилей
Придется нам лететь всем скопом
Или в Калькутту, иль в Бомбей …
                2006
Стихи для Евы написаны по аналогии с поздравлением Анны.
Разве кого-то удивляло,
Что Ев в истории немало?
Все это ясно по-житейски:
Прекрасным именем библейским
Немало женщин нарекли
В различных уголках земли …

Но первая на свете Ева,
Что вышла из ребра Адама,
Всеобщего достойна гнева –
Я заявляю это прямо! –
Вкусила плод, прекрасно зная,
Что Бог нас выгонит из рая …

А что сказать о Еве Ганской?
Пред ней благоговел Бальзак!
А эта фифа с блажью дамской
С ним так и не вступила в брак,
А он ведь гений, как - никак!

А Ева Браун? Просто дура!
В маньяка втюрилась как кошка,
Хоть фюрер - важная фигура,
Но надо ж думать – хоть немножко!

Не будем вспоминать других …
Со мной, друзья, согласны все вы:
Не стоит ни одна из них
Мизинца нашей славной Евы!
                2006
Следующее шутливое стихотворение утверждает, что жизнь прекрасна! Впрочем, утверждает вполне серьезно …
Ох, незавидны наши годы –
Ведь все нам кажется не так:
То недовольны мы погодой,
То злит, что в доме кавардак.


То со здоровьем осложненья,
То близкие весь день звонят,
И всех, кого не лень, бранят –
И нет тебе успокоенья.
Но нужно ль нервничать напрасно?
Ведь жизнь, черт возьми, прекрасна!

Что-то болит? Послушай «Вести»:
Где-то пожар, разбился самолёт –
Погибших пассажиров двести …
А у тебя болит живот?
Давление? Но, милый мой,
Вон сколько жертв, а ты живой!

Ну, кажется, теперь-то ясно,
Что жизнь все-таки прекрасна! …
                2006
В следующем году я задумал написать небольшую повесть «Скажи мне, кудесник» о выдающихся пророках человечества. Рассказы о них, по моему замыслу, должны вести на уроках истории ученики девятого класса одной из петербургских школ. При этом после каждого рассказа один из учеников - юный поэт Максим в стихотворной форме дает свое шутливое заключение. Вот несколько  таких шутливых зарисовок.

               ЗАРАТУСТРА
Я напрягал свой мозг до хруста:
В чем же величье Заратустры?
Кто он - пророк, мыслитель, Бог?
Но дать ответ так и не смог.

Пусть дух возвышен в твердой вере
И в устремлении благом,
Но десять лет прожить в пещере –
Прямой путь … тронуться умом.
                2007
           НОСТРАДАМУС
Мое почтительное слово
О Нострадамусе не ново
Копье пророчеств у Мишеля
Сверхточно поражало цели
И попадало каждый раз,
Словно бы в Генриха Второго,*
Как говорят, не в бровь, а в глаз.
                2007
*Нострадамус предостерег короля Франции Генриха Второго от участия в рыцарском турнире. Король лишь усмехнулся, но в поединке копье соперника пронзило ему глаз.
                КЕЙСИ
Хочешь – верь, а хочешь – смейся …
Впрочем, тут не до комизма –
Ведь не зря же Эдгар Кейси
Предсказал нам катаклизмы.

Где спастись в огромном мире?
Где минует нас беда?
Только в Западной Сибири!* …
Доведенные до точки,
Все мы ринемся туда,
Чтобы жить, как … сельди в бочке …
                2007
*Эдгар Кейси предсказал человечеству катастрофу. Центром возрождающейся цивилизации он назвал Западную Сибирь, которая станет зоной чистой энергии.
АСТРОЛОГИ НАРОДА МАЙЯ
(предсказали конец Света 21 декабря 2012 года)
Я астрологии не знаю …
И все ж по жизненным приметам
Жуткий прогноз народа майя
О приближенье конца Света
Без колебаний отвергаю!

«Апокалипсис! Конец Света!» -
Нам предрекали ведь не раз
Ученые авторитеты,
Но мир, как видим, не угас.

Календари астрологов, таблицы –
О них, что хочешь, говори,
 А вот в народе говорится:
«Все врут календари!» …
                2007
                МЕССИНГ
Вольф Мессинг с уникальным даром
Его растратил почти даром …
Зло всей душою отвергая
И видя рядом Сатану,*
Он мог бы, вперив твердый взгляд
И им злодея укрощая,

От ужасов спасти страну,
А Сатану отправить в ад!
*Сатана – И.В. Сталин, в кабинете которого бывал Мессинг.
                ВАНГА
Нам не дано предугадать –
Свершаться ль Ванги предсказанья,
Что будет, то не миновать …
Резонно бы вопрос задать:
За что ж нам это наказанье?

Нет! Нет! Я заявляю прямо:
Не быть войне, власти ислама,*
«Стаям людей», смешенью рас!
Не быть тому, чтоб мир угас!

Такого мы не заслужили –
Чтоб леденела в жилах кровь!
Ошиблась же бабуля с Чили** –
Уверен, что ошиблась вновь! …
                2007
*Ванга предсказала, что в 2043 году ислам завоюет Европу.
** В 1973 году Ванга ошиблась, предсказав, что СССР введет войска в Чили
Казалось, все было готово – и план работы, и подобраны имена пророков, и стихотворные зарисовки к каждому из них, но закончить повесть я смог лишь спустя два года …
В начале февраля 2008 года мне исполнилось 70 лет. Я вспомнил, как весело при большом стечении родственников и друзей 20 лет назад в Ленинграде отмечалось мое 50-летие:
Я вспоминаю юбилей
Давно уже минувших дней –
Ведь ровно двадцать лет назад
Исполнилось мне пятьдесят.

Да, достопамятная веха:
Как много собралось людей –
И родственников и друзей,
А сколько было шуток, смеха!...
Увы, давно угасли свечи –
Иных уж нет, а те далече …
                2008
Последние строки этих воспоминаний навевают щемящую грусть.
И впрямь, мой скромный юбилей,
Хоть это – жизненная веха,
Прошел без близких и друзей,
Почт без шуток и без смеха …         2008
Скромный столик в ресторане на четверых: двоюродная сестра Риты («Всем Аннам Анна!») с мужем и мы с женой. Теплые поздравления завершила Рита:
Витюша, милый юбиляр,
Я, источая сердца жар,
А с ним восторг и поздравленье,
В это чудесное мгновенье
Полна прекрасных пожеланий:
Здоровья, счастья, долгих лет,
Новых творений и исканий
И новых творческих побед!

Желаю творческой свободы,
Будь также юн, твори, пиши –
Ведь молодость, отнюдь, не годы,
А состояние души.

«Цель творчества – самоотдача», -
Изрек когда-то Пастернак,
А это самый верный знак
Того, что ждет тебя удача.

И среди гордых Водолеев
Прошел ты только полпути,
А это значит – впереди
Много счастливых юбилеев!
                2008
Я должен признаться, что стихи, прочитанные Ритой, накануне написал я … А уж для себя, любимого, я не пожалел добрых слов.  Конечно, грустно отмечать юбилей в таком узком кругу.
Но ведь я – неисправимый оптимист, и вот доказательства. Для начала я составил «Присягу новоявленного старца». Вот основные ее положения: - не канючить о состоянии своего здоровья. - не жаловаться на превратности судьбы. - не поучать молодежь: «Вот в наше время было…». - не кряхтеть при ходьбе и не пришепётывать в разговоре. - не сплетничать и пресекать сплетни и дрязги других. - не брюзжать по любому поводу. - жить по принципу: лучше быть здоровым и богатым, чем больным и бедным. - не трястись над деньгами, памятуя, что «не в деньгах счастье». – не пренебрегать радостями жизни, в том числе вниманием красивых женщин (а его, увы, все меньше и меньше). – безмерно уважая старость, всегда чувствовать себя молодым!
И уж я не был бы самим собой, если бы все это не изложил в стихах.
ПОХВАЛЬНОЕ СЛОВО СТАРОСТИ
Мы все у старости в приемной –
Старухи злой и вероломной …
Да, мысль эта многих гложет,
Подумаешь – мороз по коже …

Ну что ж, пусть старость впереди …
Готовясь к ней, я дал обет:
Придет – я не воскликну: «Нет!»,
Не крикну гневно: «Уходи!
Ты не к тому пришла, старуха!»
И, не теряя бодрость духа,
Чтя память дедов и отцов,
Скажу спокойно: «Я готов» …

Мне старость не внушает страх,
Я буду горд, что я – старик,
Ведь сколько песен, фильмов, книг
О милых добрых стариках.

Где им сулят успех, удачи,
А не забвение и беды –
«Старик и море», «Старые клячи»,
«Старик Хоттабыч», «Отцы и деды».

Недаром старое так ценно –
Великих мастеров картины,
Скульптуры, фрески, гобелены,
Напитки – коньяки и вина.

Вступая в «Лигу стариков»,
Все новички для их же блага
Обязаны принять присягу –
Что каждый выполнить готов:

О своих хворях не канючить
И молодежи не нудить –
Нравоученьями не мучить,
Как им бы следовало жить.

Шутить, петь, чаще развлекаться …
Как подобает кавалеру,
Прекрасным полом увлекаться,
При этом … соблюдая меру.

Кто испытанье не пройдёт,
С тем разберётся Бог построже –

Он нарушителя вернёт
В ряды … беспечной молодёжи …
                2008
Иногда мне хочется воскликнуть: люди, что с вами случилось?! Куда девалось уважение друг к другу?! Однажды я встретил давнего знакомого (не буду называть его имя!) Узнав, что у меня есть проблемы с изданием новой книги, он добродушно воскликнул: «Принеси мне рукопись  - и никаких проблем!» Я был потрясен – как все просто! Прошел месяц, второй, третий – он не звонит. Тогда я позвонил сам. «Подожди еще чуть-чуть»,- был его ответ. Это «чуть-чуть» растянулось на новые долгие месяцы. Пришлось забрать рукопись и уехать ни с чем … Конечно, он мне ничем не был обязан, но зачем делать хорошую мину при плохой игре?  Забирая рукопись, я на листке бумаги оставил этому «доброхоту» свое мнение.
Во мраке жизни каждый - за себя,
До боли всем известно это …
Но ты надежду, как луч света,
Мне дал, и я благодарил тебя.

Восторженной своей душой
Не понял я, что это - … блажь.
Увы, рассеялся мираж  –
Вновь будней мрак передо мной.

Сказал бы: «Не могу ничем
Помочь», - и было б ясно.
Чего ж я ждал? Да и зачем
Почти год мучился напрасно?
Корить тебя не стану я -
Бог, только он тебе судья …
                2008
Наша давняя знакомая по работе в музее – Инна пригласила нас с женой участвовать в работе только что созданного Клуба «Синяя птица». Поначалу в Клубе было не более десяти членов, причем каждый с интересом рассказывал о своих увлечениях – музыке, рефлексологии, нумерологии, правильном питании, стилистике, моде. Я, естественно, рассказывал о своем литературном творчестве – к этому времени мною были написано более сотни стихов и изданы четыре книги. А наш руководитель – Александра Васильева  очень увлеченно, живо и интересно читала лекции по социологии с практическими тестами. Встречи проходили на интеллектуальном уровне весело и интересно. К празднику 8-е марта я подготовил и прочитал веселые четверостишия, написанные в соответствии с увлечениями женщин – членов Клуба…
             ИННЕ (музыка)
Мы очень благодарны Инне
За лекцию о Паганини.
Зато в обиде Бах, Россини:
«Ужель мы не угодны Инне?»
               САШЕ
(расстановка мебели, особенно кровати, выброс старых вещей)
Мы после выступлений Саши
Исправим все просчеты наши:
Старье все выбросим повально –
Рубашки, кофты, кучу брюк
И что особо актуально –
Спать будем головой на юг.
         НАДЕ (рефлексология)
Рефлексология – вот сила!
В нее не верит лишь невежда …
Сколько недугов победила
Ее владычица – Надежда!
    ТАНЕ (правильность питания)
Не выйдут никогда из моды
Жиры, белки и углеводы.
Кто ж, кроме Тани, может знать –
Как надо их употреблять?!
   ОЛЕ (танцы, стилистика, мода)
Как все легко дается Оле:
Работа, танцы, стиль и мода,
Раскрепощенность и свобода,
Все вместе – нелегко тем более!
Универсал – ни дать, ни взять –
Что я могу еще сказать?
         СУСАННЕ (нумерология, числа)
Сусанна, как известно нам,
По неизведанным причинам
Питает слабость к номерам
И лишь совсем чут-чуть … к мужчинм.

А лучше бы – наоборот:
Любовь – ведь чувств, страстей полёт!
Это – не числа, номера –
 Так что задуматься пора …
     АЛЕКСАНДРЕ (руководитель Клуба)
Об Александре пара слов.
Она – основа всех основ:
И клуба нашего создатель
И опытный преподаватель,
Способный многому учить.
И вывод ясен сам собой:
Позволь, учитель, пред тобой
Смиренно голову склонить …
                2008
Как быстро мелькают годы! И вот уже на пороге новый – 2009 год, год Быка.
Наша жизнь, увы, коротка …
Шлейф мелькающих лет так не нов –
Тигров, Кроликов, Кабанов
Вновь сменяет уже год Быка.

Бык скромен, добр молчалив,
Хотя всю жизнь под властью гнёта,
Он беспримерно терпелив,
Девиз его – семья, работа.

Бык – незлопамятный добряк,
А ведь он помнит дни лихие –
Насилие, колхозный мрак
В кровавой сталинской России.

А разве менее кроваво
Сегодня выглядит расправа
В Севилье иль Мадриде,
Где людям даровано право
Убийства на корриде.

Да, Бык натерпелся немало,
И участь его нелегка …
Давайте ж поднимем бокалы
За год грядущий, за Быка!
                2008
Вернусь, однако, к Клубу, в котором тепло и весело отмечались дни рождения его членов: виновникам торжества вручали подарки, выпускалась стенгазета с дружескими шаржами и моими шутливыми и доброжелательными стихами …
В один из февральских дней отмечали день рождения Лены и автора этих заметок. Я, как всегда, откликнулся шутливыми строками:
Как много гениев блистало
На нашей матушке Земле,
Легко заметить, что немало
Из них родились в феврале.

Как подобает Водолеям,
Мы с Леной пару слов имеем:
Под этим знаком Зодиака
Мир знает Брехта, Вашингтона,
Шаляпина и Мендельсона,
Коперника и Пастернака.

Они могли бы все гордиться,
Что через много-много лет
К нам с Леной … смогут приобщиться,
Подняв тем … свой авторитет!

Да, от такого заявленья
Должна кружиться голова …
Спасибо всем за поздравленья,
За ваши теплые слова!
                2009
Неудивительно, что  первой годовщине Клуба я посвятил восторженные строки:
Поверить трудно – «Синей птице»
Идет второй лишь только год,
Но совершённый Клубом взлёт
Дает нам право им гордиться!

Прекрасный, дружный коллектив,
Энергии – хоть отбавляй!
А сколько инициатив,
Идей, желаний – через край!

А лекции, их обсужденье:
«Коммуникация, общенье»,
«Виды этнических систем»,
«Пассионарность» - сколько тем!

И каждому из членов Клуба
Что-то свое особо любо:
Художники и диетологи,
Писатели, певцы, поэты,
Музыковеды и астрологи –
Сколько талантов в Клубе этом! …
                2009
Увы, постепенно  Клуб стал «разбухать» - в нем появилось много «ненужных» людей и, когда их число достигло 30, я понял, что мне там делать нечего. А жаль, ведь все так славно начиналось …
И все же недолгое пребывание в Клубе, а первый его состав (кроме … нас с Ритой)  был достаточно молодым, убедило меня: невзирая ни на что, душа (а вместе с нею и мы) должны оставаться молодыми.
     МЫ МОЛОДЫ ВСЕГДА! (Рите)
Сквозь толщу промелькнувших лет
Взглянуть пытаюсь я порою,
Но молодости черт, не скрою,
Как будто бы в помине нет.
Седые волосы, морщины,
Нередко утомлённый вид,
И часто что-нибудь болит,
Увы, на это есть причины …

Но выше голову, подруга!
Не будем охать, причитать –
Ведь нежно любим мы друг друга,
Чего же нам еще желать?!

А молодость – не возраст, не года –
Взлёт наших чувств, и он прекрасен!
А коли так, то вывод ясен:
Мы молоды с тобой всегда!
                2009
А в день рождения Риты я (в какой уже раз!) признался ей в любви.
   СЧАСТЛИВЕЙ НЕТ МУЖЧИНЫ!
Ритуля, в день твоего рожденья
Я, не боясь помпезных фраз,
Все с той же страстью и волненьем
Признаюсь уж в который раз:
Наружу рвется седина
И на лице морщины …
Не падай духом, старина –
Счастливей нет мужчины!

Пусть боли в сердце, пояснице,
И годы в том повинны,
Но я могу лишь повториться:
Счастливей нет мужчины!

И не страшны мне все невзгоды –
Ведь счастье мое рядом
С таким же чистым взглядом,
Как в молодые годы!

И пусть седеет голова,
Пусть множатся морщины,
Я те же повторю слова:
Счастливей нет мужчины!
                2009
Признаюсь, мне понравился этот прием – устами школьников освещать те или иные интересные темы. Так были написаны мною четыре  книги в прозе – «Бедная Россия» (о дворцовых переворотах в России 18-го века), «Скажи мне, кудесник» (о выдающихся пророках человечества), «Гении добра и зла» и «Осуждение дьявола» (о символическом судебном процессе  над Сталиным ).
В книге «Гении добра и зла» после рассказов и обсуждений о личностях – творцов добра все тот же юный поэт Максим делает моментальные зарисовки о них.
                СОКРАТ
Судилище над гениальным греком –
Позор с трагическим исходом:
Сократ ведь был сверхчеловеком,
А его судьи – жалким сбродом …
        ЛЕОНАРДО ДА ВИНЧИ
Как Леонардо многолик!
Он гениален, он велик!
И лучшее его творенье –
Блистательная Мона Лиза!
Ее улыбка, без сомненья,
Таит загадки и сюрпризы …

Талант его, как яркая звезда,
Во многих сферах проявился,
Как чудо миру он явился,
И им остался навсегда!
                ШЕКСПИР
Великий драматург, поэт,
Писатель – гений драматизма,
Каждый шекспировский сюжет –
Источник жизни, реализма.

И все ж, пред истиной греша,
Слукавила его душа:
И Макбет – впору им гордиться:
Как храбро бился он в бою! –
Шекспиром превращен в … убийцу!?
Зачем? В угоду королю …

Теперь-то истина ясна –
Шотландия потрясена:
Ведь Макбет славный был король
И грандиозна его роль!

Много столетий перед миром
Царит авторитет Шекспира,

И, как мы все не сожалеем,
Быть вечно Макбету злодеем!

Простим Шекспиру этот грех –
Такое может быть у всех …
Ведь он – редчайший, яркий гений!
И в этом никаких сомнений!
             ЭЙНШТЕЙН
Познав и тернии и розы,
Эйнштейн в науке вызвал взрыв,
Но в тайны атома прорыв
Родил смертельные угрозы.

И чтобы страшной силы взрыв
Не прогремел над миром грозно,
Эйнштейн Пагуошский призыв
Издал, но было … поздно.

Вины своей не пряча долю,
Как он за мир боролся пылко!

Увы, джинн вырвался на волю
И не загнать его в бутылку …
               МОЦАРТ
Моцарт – небесное явленье,
Божественны его творенья …
Его мелодий дивный  свет –
Искусства вечного венец!
Словно о нем сказал поэт:
«Чистейшей прелести чистейший образец»!
                ЧАПЛИН
(Сюжет кинофильма Чаплина «Огни большого города»)
Огни большого города …
Здесь жизнь бьет ключом,
Где  нищета и золото
Ужились вместе в нём.

Где девушка-цветочница
Слепа и одинока,
И мрак пред ней не кончится –
Ведь жизнь так жестока.

Ни радости, ни ласки –
Бездушие вокруг …
И вдруг волшебный друг
Явился к ней, как в сказке.

Как сказочный факир …
И девушка … прозрела!
Душа ее запела –
Ведь ей открылся мир!

Но кто ж ее спаситель?
Ужель красавец, крез?
Волшебный исцелитель
Таинственно исчез.

И девушка, вздыхая,
Ждала с тоской его,
Поцеловать мечтая
Спасителя своего.


Однажды у витрины,
Где розы, георгины,
Она, вздыхая тяжко,
Увидела бродяжку. 

Цветочница монету
Ему в ладонь вложила …
Узнав вдруг руку эту,
В волнении спросила:
«Не вы ль спаситель мой,
Мне посланный судьбой?»

Но грезился ей, видно.
Красавец молодой,
И Чарли стало стыдно,
Что жалкий он такой.

Оба чего-то ждали,
Как в безысходном сне,
И слезы утирали
В гнетущей тишине …
              ТЕСЛА
Хоть Тесла и чудил немного,
Но гением он был от Бога!
Как все смотрели изумлённо –
Без проводов за двадцать миль
Включил он лампы Эдисона …
Или его автомобиль –
Как у заправского факира,
Мчался, питаясь от … эфира.

Он был во власти озаренья,
Когда искрилось все вокруг,
Но если б … муха села вдруг,
Боясь микробов, зараженья,
Он, чтоб не подхватить заразу,
Свернул бы все работы сразу.

Но если говорить серьёзно,
Все делал Тесла виртуозно!
Как много б нам оставить мог,
Но жаль – все рукописи сжёг …
                ШВЕЙЦЕР
В волненье выразить хочу
В знак бесконечного почтенья
Альберту Швейцеру – врачу
Любовь и восхищенье.

Как бы хотелось очутиться
Хоть ненадолго в Ламберене,*
Чтобы с волненьем поклониться
Его благословенной тени …
*Ламберене – местечко во Французской Экваториальной Африке, ныне Габоне, где в 1913 году Альберт Швейцер основал клинику, где бесплатно лечил африканцев от многих болезней.  Там же в 1965 году он и похоронен.
              ГАГАРИН
Гагарин – скромный паренёк,
Вступив без страха и сомненья
С коварным космосом в сраженье,
Осилить первым его смог.

Он, словно сказочный факир,
Прорвавшийся сквозь чащу звёзд,
Впервые перебросил мост
В неведомый доселе мир.
И будут помнить поколенья
Те незабвенные мгновенья:
Вокруг Земли его виток,
Вдруг… расстегнувшийся шнурок,
Его улыбки озаренье,
Дух ликованья, восхищенья …
          МАТЬ ТЕРЕЗА
Сколько жизней пригрела она –
Благородная мать Тереза!
Словно вылита из железа,
Всю себя отдала сполна!

А улыбка ее – лишь … покров,
За которым сплошные боли …
И таят эти несколько слов
Столько силы, упорства и воли!

Не страшась своей тяжкой доли,
Шла ко всем, с кем стряслась беда,
Когда любишь людей до боли,
Боли их отступают всегда! …          2009
Конечно, такие замечательные люди, как Альберт Швейцер или мать Тереза – считанные единицы. Значительно чаще приходится сталкиваться с людским равнодушием.       
               РАВНОДУШИЕ
Как часто от людей страдая,
Сжимаю пальцы я до хруста …
Подавленный, вдруг вспоминаю
Как древний пророк Заратустра
Услышал от старца святого
Простое и мудрое слово:

«Отшельником жил ты в пещере –
Могучий в своей гордой вере,
Что помыслы твои нетленны …
Зачем же идешь к людям снова?
Они слепы, несовершенны,
Предать в любой момент готовы.

И я людей любил когда-то –
Наивным был и молодым …
Честь, совесть безразличны им
И ничего для них не свято.
Людей я знаю не по слухам:
Их только выгоды влекут,
Им чуждо совершенство духа,
Они тебя лишь … осмеют.

Живи, как я, в лесу густом
Среди зверей и певчих птиц –
Ни государств здесь, ни границ,
Вокруг лишь лес – родной мой дом.

Лес как живой: шумит листвой,
Щебечут птицы, не смолкая,
Мой слух и душу услаждая.
И утром, облачившись в тогу,
Я подпеваю им порой
В своем благодаренье Богу» …

Не внял пророк его словам,
А зря – он это понял сам:
Его учению внимая,
Толпа … хихикала, зевая.
И брёл куда-то с горьким чувством
Совсем поникший Заратустра …
               
Мне проще – я ведь не пророк,
К тому ж скромны мои творенья,
Но  все же я извлёк урок –
Он прост: чем уже круг общенья,
Реже душевные мученья …
                2010
Чем уже круг общенья … Сразу вспоминаются чудесные слова одной из песен Булата Окуджавы.
             МОЛЧАНЬЕ               
Есть у Булата Окуджавы
Простые, мудрые слова –
Они, хоть суть их не нова,
Щемящей грустью величавы.

В них столько чувств и красоты,
Печаль несбывшейся мечты
И затаённого страданья:
«Как много, представьте себе, доброты
В молчанье, молчанье …»                2010         
В отличие от меня, Рита продолжала посещать Клуб «Синяя птица». Правда, из-за своей патологической скромности  и стеснительности она ни разу не выступила в нем. Однажды члены Клуба получили «домашнее задание» : в нескольких словах выразить свою суть. Конечно, она попросила найти эти «несколько слов» меня. И вот что из этого получилось:
Талантами я не блещу –
Увы, такой за мною грех …
Признанья, славы не ищу
И никогда их не искала,
Зато умею … слушать всех
И по достоинству ценить,
А это тоже ведь немало,
Когда все … любят говорить …
                2010
Самое смешное, что старался я зря: это задание в Клубе осталось непроверенным, и никто так и не узнал, почему Рита не выступает  …
Много лет назад, когда мы с Ритой были невестой и женихом, товарищи по работе поучали нас: главное в супружеской жизни – не делать из мухи слона, а если все же возникнет слон, превратить его в муху. Это же я желаю и сегодняшним молодым парам.
         МОЛОДОЖЕНАМ
В любви и жизни есть закон:
Не делайте слона из мухи!

И это  не пустые звуки –
С давних времен известен он.

Для будущих мужей и жён
Совет: если возникнет слон,
То оба наберитесь духу
И превратите его в муху!
                2010
А этот совет полезен не только молодоженам:
Увы, проблемы между нами
В том, что не понять другого…
А надо-то ведь так немного:
На миг … поменяться местами.
                2010
А это стихотворение посвящено сотруднице компании «Дака Тишим» Дине, которая ежегодно помогает нам и сотням других людей комфортно отдохнуть за границей.
Мы все желанием горим
Махнуть в Париж иль Аргентину …
И что? Звоним в «Дака Тишим»
И просим к телефону Дину.

Ведь ей подвластна вся планета …
Хочешь в Китай иль Украину –
Тотчас же вспоминаешь Дину
И без проблем берешь билеты.

Звонят ей женщины, мужчины,
Полеты утром или в ночь –
Готова каждому помочь
Ко всем внимательная Дина.

Мы все ее боготворим …
И мне приятно, как мужчине,
Корону «Мисс «Дака Тишим»
Присвоить несравненной Дине …
                2010
Увидев однажды в газете премьер-министра Испании Сапатеро в куфие, я не выдержал и разразился новым стихотворением.
       СОВЕСТЬ  - … ХИМЕРА
О, боль, о, горечь Холокоста!
Как память о нем горька!
Ни братских могил, ни погоста,
Но в душах наших – на века!
И все-таки есть, к сожаленью.
И те, кто цинично и просто
Святую память Холокоста
Предали оскверненью.

И вот позорная картина:
Премьер-министр Сапатеро –
Обворожительный мужчина,
«Политкорректный» выше меры,
Накинув куфию на шею,
Позирует, сроднившись с нею.

И он с таким довольным видом,
Приняв ислама «славный» дар,
Готов хоть завтра стать шахидом
И восклицать: «Аллах акбар!»

Ах, Сапатеро, Сапатеро!
Совесть – конечно же, химера –
Так еще фюрер утверждал,
Не представляя свой финал.
Вот так легко, ценой позора
Политики испанской босс
Смог … откупиться от террора.
Надолго ли? Вот в чем вопрос …
                2010
Как-то в октябре того же года меня представили сотруднице Российского культурного центра (не буду называть ее имени). Я подарил ей свою книгу «Не поле перейти». Она с благодарностью приняла дар, а второй экземпляр этой книги выставила  на стенде новинок в библиотеке Центра, давая понять, что это только первый шаг. Увы, второй шаг не последовал. Более того, у меня сложилось впечатление, что из-за занятости она мою книгу даже … не раскрыла. Так появилось это грустное стихотворение, слова которого, как говорил Аркадий Райкин, «я ей не сказал, я ей подумал».
В текучке мелькающих дней
Вы мою книгу даже … не раскрыли …
А сколько известных людей
Так искренно ее хвалили!

«Какой язык! Сколько событий!
Дворцовых заговоров нити!
Читалось на одном дыханье!»
Вот их слова, слова признанья.


Зовя чужих из дальних стран,
Печальный вековой изъян
Вы не изжили до сих пор,
И вам не избежать упрёка:
В своем отечестве пророка
Вы не заметили в упор …
                2010
Однажды мой давний знакомый, очень хороший фотограф предложил мне сфотографироваться. Нацелив на меня объектив, он несколько раз повторил: «Да улыбнись же! Ведь ты же оптимист!» Да и сам я считаю себя оптимистом. Но, как я ни старался улыбнуться, на крупной фотографии получилась довольно кислая физиономия.
С грустью я смотрю на фото:
Не похож на старика,
Не отягощен заботой,
Отчего ж в глазах тоска?

Всё слилось в этих глазах:
И минуты озаренья,
И моральные мученья,
И порой неясный страх.
И признанье … мнимое,
И душа … ранимая …             2010
Вот тебе и оптимист … В последние годы нас с женой приглашает на свой день рождения Инна – та самая, которой я 8-го  марта в шутливой форме сообщил, что ее рассказ о Паганини вызвал ревность и обиду у Баха и Россини. И на этот раз мое поздравление оказалось ворчливо – шутливым.
Когда мы женщин поздравляем,
Ох, нелегко же нам подчас!
Ведь мы, мужчины, твердо знаем,
Что ждут они всегда от нас.

И, уподобившись льстецу,
Мы восклицаем: «Как красива!
Все идеально, все к лицу!
А взгляд, глаза – ну, просто диво!»

А если чужды сантименты,
То ты – невежда, моветон …
Ведь для чего ты приглашён?
Чтоб щедро сыпать комплименты!

Впрочем, сегодня всё иначе:
Я жажду сам сказать, тем паче
Мои слова, отнюдь, не лесть,
А факт, что всем, конечно, ясно:
Всё, что красиво и прекрасно,
Сполна у нашей Инны есть!

Но красота – лишь яркая витрина,
Чтоб дух был внешности подстать,
Здоровья, счастья милой Инне
Совсем не лишне пожелать!
                2011
После того, как Международная федерация футбола (ФИФА) доверила России проведение чемпионата мира (Мундиаль) 2018 года, президент  Российского футбольного союза Сергей Фурсенко заявил, что Россия должна выиграть этот чемпионат. С этой целью он обязал все клубы российской премьер – лиги вносить в заявку на каждую игру юного игрока, возраст которого не превышает 20 лет. Команде, не выполнившей этот указ, будет засчитано поражение со счетом 0:3.
             АВАНТЮРИЗМ
«Мы будем жить при коммунизме!» -
С трибуны обещал Хрущёв.
Словно в глубоком спиритизме,
Балдели мы от этих слов.

Очухавшись от сладких снов,
Все поняли, что это – бред.
Бесславно умер сам Хрущёв,
А коммунизма нет и нет.
Страна недолго горевала –
Ведь вскоре и ее не стало …

Мечты … Спустя полсотни лет
Футбольный наш авторитет,
С надеждой смело глядя вдаль.
Решил выиграть … Мундиаль.

То есть выиграть Кубок мира!
Что ж, планы дерзкие, большие –
Ведь проведение турнира
ФИФА доверила России!

Хоть Мундиаль еще не скоро,
«Всем клубам лиги – хоть умри! –
Включать в заявку юниора,
Иль поражение ноль – три!» -
Решил Фурсенко, войдя в раж,
Теперь-то Кубок мира наш!
Увы, от нового решенья,
Что породило лишь сомненья,
Повеяло авантюризмом,
Как … у Хрущева с коммунизмом …
                2011
Не знаю, верил ли сам Хрущев в построение коммунизма, но советских людей он обманул. Впрочем, у политиков это – вполне нормальное явление. 30 лет США были верными союзниками президента Египта Хусни Мубарака.  Однако, едва в Каире начались массовые выступления против Мубарака, президент США Барак Обама с легкой душой отвернулся от него.
               ЭХ, ОБАМА …
Горит Восток … Пылает ярко,
Да так, что многим будет жарко …
Гарь едкая пошла с Туниса:
Не признавая компромиссов,
Толпа ревела: «Бен-Али,
Вон из страны! В Америку вали!»

Затем уже огонь в Каире
Раздули «братья мусульмане»
На переполненном «Тахрире» -
Как их учили в …Тегеране.

И, надо же, Барак Обама
(Ох, зря родила его мама!)
Вдруг «перегнул в Каире палку»:
Мубарака, родного друга
То ль сдуру, может быть, с испуга
Отправил, словно хлам, на свалку …

А тут и Ливия «созрела»,
Где нефти залежи бездонны …
Под видом «беспилотной зоны»
Барак Обама тут же «смело»
В союзе с «доблестной Европой»
Туда рванули «дружной гопой».

Политика - сплошь интересы,
Нет в ней идейности высокой …
В Обаму вдруг вселились бесы –
Восток он превратил в «дурдом» …
Что ищет он в стране далёкой?
Ведь столько дел в краю родном!

Друзья «Аль-Каиды» - повстанцы
Теперь довольны в полной мере:
Своей войной американцы
Бен Ладену* открыли двери.

Да, вляпался Барак Обама …
Зачем его родила мама?
А мир идет – хоть плачь, хоть вой
К началу третьей мировой …
                2011
*Стихотворение написано до убийства Бен Ладена в Пакистане

       ПОЭМЫ
Кроме представленных выше стихов мною написаны восемь поэм на разные темы.
Первая из них - «Россия» - о многовековом и тернистом пути российского государства дана в этих заметках (страницы 73 – 80).
Последующие шесть поэм приведены в изданной в Израиле в 2008 году книге «Не поле перейти …». В этих заметках будут представлены лишь  отдельные их фрагменты.
Вторая поэма – «О, шахматы, игра богов!» - это, по существу, первая попытка в стихотворной форме воссоздать многовековую историю самой древней игры -  шахмат. Здесь – и шахматные легенды, и эволюция самой игры, и яркие портреты выдающихся мастеров, их достижения, характеры, взаимоотношения с коллегами. Поэма была написана мною в 1999 году, а книга издана спустя год.
                МИХАИЛ  ТАЛЬ
Он поражал буквально всем!
Его не спутаешь ни с кем:
Взгляд, демонически горящий –
Ну, Мефистофель настоящий!

Нос с сатанинскою горбинкой,
Глаза с безумною искринкой.
Короче, он по всем приметам
Пришелец из другой планеты.

И то же самое игра:
Блеск молний, вихрь, ураган,
Задира, как де  Артаньян –
Готов сражаться до утра!
И, одержимый лишь борьбою,
Он мог не есть, не спать порою …

В борьбе неистов, беспощаден!
Кто еще жертвовать так мог?
Фигуры, пешки – он не жаден,
Фантазия – вот его Бог!

Всегда творить в его натуре,
Ну что поделать – он такой!
Да, он мятежный ищет бури,
Поскольку чужд ему покой!

Уж не ему ль за дух высокий
Посвящены такие строки:
«И, словно яркая комета,
Прорвавшись к нам из чащи звёзд,
Он искру собственного света
С сияньем вечности принёс!»
Ну что ж, пора поднять вуаль:
Так кто же он? Конечно, Таль!
                1999
Следующая поэма – «Первый раз на эстраде» - рассказ выдающегося литературоведа, эрудита, гениального рассказчика и остроумца Ираклия Андроникова который я отважился переложить в стихотворную форму. Андроников с присущими ему юмором и самоиронией рассказывает о том, как, дебютируя в качестве лектора в Большом зале Ленинградской филармонии, он … «с треском» провалился.
История моего позора …
Трагедия? Скорей умора!
А началось все, разумею,
С моей застенчивости жгучей,
И к музыке любви кипучей,
О чем ничуть я не жалею …
………………….
И вот настал день выступленья –
Не описать мои мученья!
Хоть мысли горькие гнал прочь,
Глаз не сомкнул я в эту ночь.

Промаявшись затем весь день,
Напялив шапку набекрень,
Не зная – к славе иль провалу,
Направился к Большому залу.
………………….
… А вот и Гаук знаменитый,
С улыбкой доброю, открытой,
И он – я это слышу ясно –
Ворчит: «Волнуюсь я ужасно!»
Гаук волнуется, о боже!
Что ж я-то не волнуюсь тоже?
И тут я ощутил озноб,
Как будто голым лез в сугроб.

И почему-то от озноба
Во рту ужасно стало сухо,
Губа приклеивалась к нёбу –
Я окончательно пал духом.

Тут появился Соллертинский:
- Дрожишь? Брось! Если б сам играл –
Танеев, Моцарт и Стравинский –
Их превосходно знает зал!

А кто же знает твое слово?
 А если на твою беду,
Оно еще и не готово,
Сымпровизируй на ходу.


Жестикулируй, «экай», «мэкай»,
Чувствуй уверенно себя!
Только не выгляди калекой –
Иначе выгонят тебя!
………………..
… Я еще что-то говорил,
А что – не помню, хоть убей,
А зал смеялся и бурлил
От каждой реплики моей.

Подумал я: «Что тут смешного?»
Когда ж зал вновь захохотал,
Спросил я прямо: - Что такого
Весёленького я сказал?

В зале валяются от смеха,
А мне, смеясь, сказал альтист:
- Да вы, действительно, артист –
Такого бурного успеха
Не знали лекторы до вас,
Весь зал буквально впал в экстаз.
…………………..
А утром следующего дня
«С треском» уволили меня.
Но странно – именно с тех пор,
Как пережил я этот крах -
Столь унизительный позор –
Преодолел я напрочь страх …
                1999
Теперь о поэме – «Самый трудный бой». Как-то из русскоязычной газеты «Новости недели» был уволен бывший сотрудник газеты «Московский комсомолец» Семен (в поэме – Сэм). Теперь он вынужден был взяться за очень трудную работу на фруктовой плантации (на иврите – «пардес»). Под палящими лучами солнца ему пришлось таскать на себе ящики с фруктами рядом с ненавидевшим его палестинцем – ведь надо было кормить двоих детей …
Пардес … Сезонная работа …
Не приведи хлебнуть такое,
Тяжелый труд, в костях ломота
И ни минуты нет покоя.

От пота взмокшие одежды,
Боль в пояснице и ногах
И ни просвета, ни надежды –
Лишь гнев, отчаяние в глазах.
………………….
Сэм за работу взялся рьяно,
Хотя царит здесь рабский труд,
Но оказалось (вот уж странно!),
Что конкуренция и тут.

- Ты русский или украинец? –
Услышал Сэм прямой вопрос,
Который задал палестинец
С копной седеющих волос.

И вслед за этим с грозным жестом
Вскричал он с ненавистью вдруг:
Имей ввиду: ты занял место,
Куда был взят мой лучший друг.
………………
Теперь тебя я проклинаю
И буду проклинать всегда!
Ты здесь – я это твердо знаю –
Умрешь от рабского труда!
………………
Тебя, Ахмед, мне просто жаль –
Обмануты вы Арафатом!
Взглянул бы лучше трезво вдаль –
Араб еврею мог быть братом!
………………
Нет ненависти у меня
К тебе и твоему народу …
Задумайся: ком в угоду
Ваша кровавая резня?!

Сегодня палестинцам надо
Не к яростной борьбе стремиться
А строить фабрики, больницы –
Преступна ваша интифада!
………………..
Увы, однажды Сэм с мученьем
Взвалил на плечи груз едва –
Вдруг закружилась голова,
И он упал в изнеможенье.


Очнулся он – не мил весь свет,
А на душе так смрадно …
И видит вдруг: стоит Ахмед
С улыбкою злорадной.

- Ну, что тебе я говорил?
Вот видишь, ты уже без сил!
А очень скоро, даст Аллах,
В могилу твой опустят прах!

Не быть тому! – сказал Сэм гордо
И, встав с трудом, добавил твёрдо:
- Я буду жить тебе назло
И тем, кто сеет только зло …
……………….
Заканчивая свой рассказ,
Скажу, что, пережив все это,
Вернулся Сэм  в свою газету,
Где и работает сейчас.


Зло наказуемо – не тайна,
И как-то Сэм узнал случайно,
Что в пятьдесят неполных лет,
Умер, кляня его, Ахмед.

На это Сэм заметил прямо:
- Мудрость народная гласит:
«Тот, кто другому роет яму,
Сам в эту яму угодит!» …
                2001
Поэма «Ясон» - это стихотворный пересказ древней легенды о аргонавтах.  Царю Фессалии Эсону оракул предсказал, что спасение его царства – в обладании Золотым руном, которое царь далекой Колхиды Эет хранит в роще бога войны Ареса, приставив к нему сторожа – не смыкающего глаз  и извергающего пламя страшного дракона.
Фессалия … Чудесный край …
Ее земля, морской простор
И города на склоне гор –
Земной благоуханный рай.
…………………
И много лет здесь люди жили
Во власти чести и закона

И потому боготворили
Своего правителя Эсона.

Но Пелий, брат его коварный,
Во всех деяниях бездарный,
Жестоко и бесцеремонно
От власти отстранил Эсона.
……………….
Предстал пред Пелием Ясон …
Пелий напуган – в страхе он.
И все же подавил он страх:
- Ты, верно, прежде жил в горах?
Зачем же ты в Иолк явился?
- Ответ простой: я тут родился!

Ясон я – сын того Эсона
(В его словах бурлила страсть!),
Кого ты свергнул незаконно,
Теперь же мне отдашь ты власть!
………………

- Ясон, за Золотым руном
В Колхиду должен ты отплыть –
Когда вернешься, то потом
В Иолке будешь власть вершить.
……………….
И вот «Арго» - корабль новый,
Изящный, легкий, быстроходный,
Уже стоит на глади водной,
К походу трудному готовый.
……………..
Сколько одержано побед!
И вот Колхида наконец –
Опасного пути венец,
Где правит злобный царь Эет.

Царь в гневе выслушал Ясона:
- Ну что ж, я дам тебе руно,
Но прежде зубьями дракона
Засеешь поле, и оно
Даст всходы – воинов в броне –
Ты перебьешь их всех при мне!
Коварен замысел злодея!
Ясон, конечно, понял это,
Но помогла ему Медея –
Дочь вероломного Эета.
………………
- Медея, ты  - моя царица!
Ты доброты и счастья жрица!
Ясон воскликнул и, ликуя,
Схватил шерсть овна золотую!
………………
И вот он – долгожданный миг,
Триумфа, славы высший пик!
Героев чествует Эллада –
Это ль не лучшая награда?!

Старик Эсон, от счастья млея,
Обнял Ясона и Медею.
Затем, нарадовавшись всласть,
Изрек: - Ясон, пора брать власть!


И вновь у Пелия Ясон,
К нему взывает страстно он:
- Ты власть отдать мне обещал!
Но Пелий в гневе закричал:
- Эй, стража, выгнать наглеца
Немедля из моего дворца!
…………….
Услышав как-то, что Медее
Бог дал рецепт омоложенья,
Пелий навязчивой идеей
Вдруг воспылал в то же мгновенье.

На зов его пришла Медея
И, зельем усыпив злодея,
Когда уже он крепко спал,
Вонзила в грудь ему кинжал …
………………
Ясон, ничуть не сожалея
О прошлом, жил с женой своей
К тому же родила Медея
Ему двух дивных сыновей …
Но счастья не было: Ясон
Влюбился в Главку, дочь царя
И, чувством трепетным горя,
На ней женился вскоре он.
……………..
О, боже, что с Медеей стало!
В безумной ярости своей
В порыве мести небывалой
Она убила … сыновей.

Вот так нагрянула беда …
Медея, мир весь проклиная,
Коринф покинула рыдая,
Чтоб не вернуться никогда …

Ясон, вконец убитый горем,
Коринф покинул тоже вскоре.
В тоске, скитаясь по стране,
Мечтал он умереть во сне …


Шли годы … Раз, идя вдоль моря,
Ясон увидел вдруг вдали
«Арго», осевший на мели,
И ощутил сильнее горе.
……………..
А вскоре урагана шквал
Две мачты корабля сорвал
И бросил их с огромной силой
На задремавшего Ясона,
Он не успел издать и стона –
Так стал «Арго» его могилой …      
                2003
Как-то, прочитав статью о Николае Заболоцком, я узнал, что репрессированный в годы сталинского террора поэт задумал написать поэму о … Сталине. Каким он задумал показать в своей поэме того, кто в маниакальной жажде власти уничтожил или сломал жизни миллионов ни в чем не виновных сограждан и не только их? Вопрос остался без ответа: так и не осуществив свой замысел, Николай Заболоцкий ушел из жизни …
И вдруг мне захотелось написать поэму о … Сталине. Конечно, я никоим образом не пытался себя поставить рядом с Заболоцким. Просто мне хотелось  понять, как родившийся в бедной религиозной семье мальчик с ранних лет, учась в Тифлисской духовной семинарии, отверг Бога, как пришел к тому, что Бог для него – это власть над людьми, как он шел к этой цели и как добился ее. Так родилась поэма «Палач».
Ввиду большого объема поэмы, я привожу ее с огромными сокращениями.
               П А Л А Ч
Грядущего вращая колесо,
Всевышний многое таит …
У мальчика грузинского Сосо,
Что был отцом нещадно бит,
Рождалась и копилась злоба –
Так будущий подпольщик Коба
Уже с тех неприметных дней
Возненавидел всех людей …
……………..
Сосо был горд – ведь во дворе
Он дрался с упоеньем, злобой
И побеждал! Но все ж особо
Любил он утром на заре,
Взойдя на горные вершины,
Себя мнить мира властелином!

Внизу убогие домишки.
Мирская суета, людишки,

А он над ними, словно Бог –
Велик, безжалостен, жесток!
………………
Но в семинарии Тифлисской
Жизнь Сосо – одно мученье:
Не мог принять он к сердцу близко
Постылое вероученье.
……………….
Листовок, прокламаций чтенье
Его приводят к убежденью,
Что только лишь рабочий класс
Способен привести к свершенью
Все чаянья народных масс.

Как конспиратор, безусловно,
Он уже много достиг.
И все ж за чтенье «вредных» книг
Из семинарии духовной
Сосо был вскоре исключён,
Но он, отнюдь, не удручён.

Ведь в революции грядущей
Ему откроется путь к власти
Сосо с неистребимой страстью
Самозабвенно в самой гуще
Подпольных митингов, собраний
Полон надежд, благих мечтаний.
…………………
А мать сказала ему строго:
«Не зря поверие бытует –
В душе, в которой нету Бога,
Дьявол жестокий торжествует» …

Подполья быт нелегок, крут …
Теперь он не Сосо, а Коба,
Образ которого особо
Он чтил: грузинский Робин Гуд
С отрядом в вотчине своей
Жестоко грабил богачей.
………………
Но после первых выступлений,
Тяжких с полицией сражений,
Крови сраженных наповал,
Оставив всех, Коба … сбежал.
…………….
- Ведь ты же наш организатор!
И бросил всех в суровый час –
Ты просто трус и провокатор!
Тебе не место среди нас!

Ты опозорил имя Кобы!
А ну, ребята, свет туши!
Рабочие в порыве злобы
Его избили от души.

Он отомстил всем, но не сразу,
Он никого не позабыл:
В тридцатых по его приказу
Каждый из них расстрелян был.
……………..
А партактив преступной акцией
Назвал его экспроприации:
- Ваши деянья грабежи!
И вы, товарищ Джугашвили,
Давно уже переступили
Людской морали рубежи!
……………….
А Коба с верою в удачу
Вдруг мести выплеснул порыв:
Полиции … сдал партактив
И типографию впридачу.
……………..
А вскоре умерла Като.
Он у могильного креста:
«Теперь не дорог мне никто.
В душе моей лишь пустота.

Что ж, смерть жены – по сути, проба
Душевной твердости моей.
Отныне я для всех людей
Уже не тот романтик Коба,
А глыба из железа, стали
И выстрадал я имя Сталин!»

И снова ссылка – он в Сибири,
Далекий Туруханский край,
Один в этом суровом мире –
Как хочешь время коротай.
………………
Одно лишь душу согревало:
Вдруг весть пришла издалека,
И его гордость обуяла –
Он кооптирован в ЦК.
………………
Февраль семнадцатого года …
Власть в состоянии раскола,
И к ликованию народа
Царь вдруг отрекся от престола.

«Мой час пробил! Теперь  - в столицу!»
И Сталин мчится в Петроград,
Полный надежды и амбиций
В порыве неуемной страсти:
«Я тоже внес весомый вклад
В паденье царской власти …» 
……………….
В бурлящем Смольном штаб восстанья,
Его вожди на совещанье –
Их жарким спорам нет конца …
И вот настал тот день и час –
Лев Троцкий отдает приказ:
- На штурм Зимнего дворца!

А где же Сталин? Его нет -
Никто не может дать ответ.
Томский с издевкою сказал:
- Он революцию … проспал.
……………….
Не выдержав жестокий гнёт,
Крестьянство в гневе восстаёт,
И Ленин Сталину даёт
Приказ: отправиться на юг.
- Теперь бунтовщикам каюк:
Этот порядок наведёт!


И Сталин весь горит огнём:
«Приказ исполню до конца!» …
Он Надю взял секретарём,
Помощником – ее отца.

В пути случился инцидент:
Сталин ей сделал комплимент,
И Надя улыбнулась мило,
А он вдруг … овладел ей силой,
И на ее ужасный крик
Отец примчался в тот же миг.

Узрев поверженную дочь,
Он тут же, чтобы ей помочь,
Навел на Сталина наган:
- Умри, насильник, басурман!
Взмолился Сталин: - Бога ради,
Слово даю – женюсь на Наде!
……………..
«Сплотить партийные ряды! –
Ведь в распрях партия – калека!»
И Ленин вводит пост генсека,
Его намеренья тверды.

Кого назначить? Ленин знает –
Того, кто тверд, принципиален,
Отца родного расстреляет,
А это – ну, конечно, Сталин!

А Сталин цель одну лелеет,
Ему давно предельно ясно:
Кто аппаратом завладеет,
Станет вождем единовластным!
……………….
И надо же случиться! Вскоре
Он в телефонном разговоре
Вдруг «старой дурой» сгоряча
Назвал супругу Ильича.

Ленин взбешён – в негодованье
Он тайно пишет завещанье:
«Снять срочно Сталина с поста –
Решенье это неспроста:
Он груб, к коллегам не лоялен,
Большая власть в его руках
Теперь в меня вселяет страх …»
Об этом узнает и Сталин.

И Сталину, конечно, ясно:
Это конец его карьеры,
И если он не примет меры,
Годы потрачены напрасно.
……………..
Но в ГПУ ведь есть Ягода –
Умен, догадлив от природы,
Большой специалист по … ядам,
И вот Ягода уже рядом.
Задание ему не ново,
И он все понял с полуслова.

Ну, а спустя тринадцать лет
Ягоду Сталин расстрелял.

За что? Сомнений в этом нет –
Ягода слишком много знал …
…………………
И вдруг сообщение, как гром:
Ушел из жизни Ленин –
Траур, растерянность кругом,
Лишь Сталин себе верен.
………………
Повсюду успевает он –
Руководитель похорон,
Дает он клятву Ильичу:
- Соратники плечом к плечу
Будут крепить страну Советов
В сиянье ленинских заветов!
………………
Но ленинское завещанье
У руководства на устах.
Сталин, играя «в покаянье»,
Просит сместить его с поста.


Но Каменев, Зиновьев – оба
Не любят Троцкого особо,
Они его, как человека,
Не мыслят в должности генсека.
Пусть лучше Сталин остается –
Им это … кровью отольется.

Они ведь Кобу знали тоже …
Цену ошибки роковой
Они поймут гораздо позже,
Когда обоих непреклонно
Отправит Сталин на убой,
А вместе с ними – миллионы …
……………….
С женою очень трудностей немало,
В их отношеньях веет холод,
Нередки ссоры и скандалы…
- Мучитель, вверг народ ты в голод! –
Надя кричит ему в слезах, -
Довел до срыва сына Яшу,

Губишь меня, страну всю нашу,
В которой ты посеял страх …

А утром Надю в луже крови
Нашли, а рядом пистолет.
Сталин изрек, нахмурив брови:
«В самоубийстве смысла нет …»
……………..
Лишь Киров «друг его сердечный» -
Он верит Сталину беспечно,
А тот уж вынес приговор …
И Киров, выйдя в коридор,
Убит был выстрелом в упор.

Дальнейшее давно известно:
Запущен маховик террора.
И, сея страх, довольно скоро
Он воцарился повсеместно.

Своей жестокости в угоду
Не пощадил он никого –
Он объявил войну народу,
Который возносил его.
……………
Есть много знаков Зодиака:
Стрелец, Лев, Овен, Дева, Рак …
Теперь по воле вурдалака
По всей стране единый знак:
В аулах, селах, городах
Ему одно названье – страх!
……………..
Сталин, не ведая сомнений,
Вершил судьбу своей страны.
И вдруг «учитель, мудрый гений»
Впал в шок от грянувшей войны.

А все ведь было так желанно:
Переговоры с Риббентропом,
Делёж с Германией Европы
И планы – сталинские планы!
…………………

И вот на фронте неудачи:
За пораженьем пораженье –
Вождь в шоке заперся на даче
В мучительном уединенье.

Когда же всё Политбюро
К нему приехало на дачу,
Он леденеющим нутром
Решил: арест и не иначе.

Но Молотов к своему патрону
Взывает с слёзною мольбой:
- Вернитесь управлять страной!
Возглавьте лично оборону!

Они ответа его ждали …
Он фразу произнес одну:
- Оставил Ленин нам страну,
А с вами мы ее … просрали!
……………….

Четыре года испытаний,
Боев жестоких, жертв, страданий –
Все выдержанно непреклонно!
Победы страшная цена –
Погибших … тридцать миллионов!
И в этом Сталина вина!
………………
Сталин заметно постарел …
Деяние последних дней –
Арест «врагов» - «убиц-врачей»,
Но их казнить он не успел.

А всех евреев без разбора
Уже готовились сослать
В район Приморья и Печоры …
Планы жестокие сорвать
К великой радости евреев
Смогла лишь только смерть злодея.

В морозной мартовской ночи
Беспомощный на Ближней даче
Он в луже собственной мочи
Лежал … Могло ли быть иначе?

Нет, не могло: ведь тридцать лет
Безжалостно за годом год,
Страны уничтожая цвет,
Держал он в страхе свой народ.

И потому в предсмертный час
Никто тирану не помог …
Он, вперив свой ужасный лик
В грозно нависший потолок,
С усильем руку вдруг поднял,
Словно кому-то угрожал,
И душу дьяволу отдал …
……………….
Но ведь и Черчилль тоже прав,
Как-то о Сталине сказав:
«Страну с крестьянскою сохой
Сделал державой мировой!»

Пусть так. Но нет ему прощенья
За злодеянья, преступленья!
                2005
В названии поэмы «Злодей иль гений?» - вопрос, ответ на который, по крайней мере, сегодня дать невозможно. В последние годы исследователи творчества Шекспира не раз указывали на то,  что Макбет, которого великий драматург представил миру кровавым узурпатором, таковым не был. Зачем же Шекспир вопреки известным (и ему в том числе!) фактам сделал из Макбета злодея? Итак, вопрос остается открытым: кто же Макбет – злодей иль гений?
Рассмотрим обе версии.
                ЗЛОДЕЙ
После кровавого сраженья
Макбет и Банко, торжествуя,
Сообщить монарху весть благую
В победном скачут упоенье.

В тумане утренней поры
Летят, коней своих пришпорив,
И вдруг три ведьмы, три сестры
Возникли на пути героев.

- Ты, Макбет будешь награждён,
Тебе великий жребий дан:
Твой первый шаг – Кавдорсий тан,*
А вслед за ним – шотландский трон.

Ты ж, Банко, жаркими боями
Возвысил свою славу, честь
Не ты – хоть подвигов не счесть! –
А внуки станут королями …
……………
Король на троне в центре зала:
- Мои герои, славлю вас!
Свершили оба вы немало
И вот настал награды час!

Мне изменил Кавдора тан,
Но, невзирая на обман,
Повержен вами враг заморский!
Теперь ты, Макбет, тан Кавдорский!
*Тан – правитель одной из областей Шотландии
- Что скажешь, Макбет? – Что скажу?
Я вам, мой государь, служу
Не ради титулов, наград
И впредь служить вам буду рад!
А сам смекнул: «Ждать не пришлось –
Одно пророчество сбылось!»

Король Дункан изрек, вставая:
- Я Банко к сердцу прижимаю!
Добавить к этому я рад,
Что Макбет дорого мне, как брат.

А леди Макбет, как сестра!
И, выполняя сердца зов,
Сегодня я гостить готов
У Макбета вплоть до утра.
……………….
И Макбет, торопясь домой,
Шепчет беззвучно: «Что со мной?
Дрожу я, словно в лихорадке,
Мысли мои ужасны, гадки!»
………………
А леди Макбет, встретив мужа,
Едва узнав о предсказанье,

Воскликнула: - Прочь колебанья!
Ведь трон тобой в боях заслужен!

- Бог мой, в тебя вселился бес!
- Пусть так. Король у нас гостит,
Это знамение небес,
Так будь же тверже, чем гранит!

Я напою снотворным стражу …
Когда заколешь ты Дункана,
Я его кровь на них размажу –
Мол, он убит своей охраной.

При всех, изображая гнев,
Ты, Макбет, верный долгу чести,
На стражу бросишься, как лев,
И их убьешь в порыве мести …

Удался их злодейский план –
Убит во сне король Дункан.
Но Малькольм, старший сын Дункана,
Конечно, понял: не охрана,
А Макбет – истинный убийца.
С ним предстоит ему сразиться …
………………
- Мой Макбет, чем ты огорчён?
Ликуй – ведь ты  уже король!
Отныне это – твоя роль!
- Род Банко целится на трон …

- Но жизнь их не вечна тоже,
И всякое случиться может …
- Моя голубка, ты прекрасна!
Тебе и мне, конечно, ясно:
Зло не дает остановиться –
Засасывает, как трясина:
Убиты будут Банко с сыном –
Сегодня все должно свершиться.
…………….
Малькольм и Макдуф - у дворца:
- Мы в Лондоне от подлеца

Нашли приют, а дома гнёт –
Рыданья вдов и плач сирот.
…………….
- Готово войско англичан,
И Сивард поведет нас в бой,
И ненавистный нам тиран
За все заплатит головой!
………………
Битва жестокая кипит,
Мечей повсюду слышен звон.
Сивард с мечом в руке: - Где он?
Не тот ли, кто к кустам бежит?

Они в бою непримиримом
Схватились. Сивард наступал,
Вот он удар нанес, но мимо
И тут же замертво упал.
Ликует Макбет: - Я непобедим!
Но Макдуф вдруг престал пред ним.


Недолго битва их кипела:
Вперед рванулся Макдуф смело,
И он всей силою своею
На Макбета обрушил меч.
Удар – и голова злодея,
Кровь источая, пала с плеч …
…………...
Гремят победно барабаны,
Знамена реют на равнине.
Пред войском Малькольм, лорды, таны,
И Макдуф восклицает страстно:
- О, Малькольм, вы – король отныне
Нашей Шотландии прекрасной!
                ГЕНИЙ
Таким в течение столетий
Мы знали Макбета – тирана.
Но всё меняется на свете:
И Макбет … стал другим нежданно.
……………….
С легкой шекспировской руки,
Известным фактам вопреки,
Старым и добрым был Дункан,
Здесь-то и кроется обман:

В истории легко найти –
Ему чуть больше тридцати
В момент восшествия на трон,
К тому ж ленив, бездарен он.

Это привел неоспоримо
В своих трудах Айзек Азимов.
Чем же еще он знаменит –
Король Шотландии Дункан?
Тем, что пять раз был в войнах бит,
Вызвав восстание дворян.

И во главе их Макбет встал,
Но он бы никогда не стал
Дункана убивать во сне,
Как мы читаем у Шекспира,
Другое дело – на войне,
Как воин, чтил он «честь мундира».
…………….
Вот так стал Макбет королём …
И факты говорят: при нём
Настала славная эпоха.
Профессор Коуэн писал:
«Голод шотландцев миновал,
И люди стали жить неплохо».

При Макбете – не плач и стоны,
А радость многих матерей:
Ведь он впервые ввел законы
В защиту женщин и детей
И жертв войны – вдов и сирот –
Не мог стонать при нем народ!

Он также первым создал флот,
Усилил армию, границы –
Страна, переживая взлёт,
Смогла при нем объединиться.
………………

Все это знал великий бард,
Знал, но не мог писать открыто –
Тут-то «собака и зарыта»:
Ведь Яков Первый был Стюарт,
А по легенде этот род
От Банко линию ведёт.

И следует простой приём:
Раз Банко не был королём,
Корону Макбет захватил,
Который Банко … и убил.

Яков бездарный был король,
К тому же слыл он самодуром:
Он, театры все взяв под контроль,
Ввел свою личную цнзуру:
Что не по нём – гнал всех он сдуру!
Спасти свой театр цель имея,
Бард сделал Макбета … злодеем.
               

             КТО ЖЕ ПРАВ?
Итак, два Макбета пред нами …
Один – убийца и злодей,
Второй – великими делами
На благо родины своей
Достоин самых добрых слов.
Где ж правда? Вряд ли кто готов,
Взглянув сквозь толщу сотен лет,
Дать вразумительный ответ.
……………..
Парламентарии страны
Теперь уже убеждены,
Что Макбет славный был король
И грандиозна его роль.

Много столетий перед миром
Царит авторитет Шекспира.
И потому-то вывод ясен:
Весь этот бурный всплеск страстей
Прозревших наконец людей
В защиту Макбета напрасен.
И, как мы все не сожалеем,
Быть вечно Макбету злодеем …            
                2007
В конце апреля 2010 года я получил по электронной почте приглашение Российского культурного центра в Израиле на участие в Международном поэтическом конкурсе «И помнит мир спасенный» в честь 65-летия Победы над фашистской Германией.
Я решил принять участие в конкурсе, хотя до этого дня ни разу в своем творчестве не коснулся этой темы, да и ни в каких поэтических конкурсах никогда не участвовал.  Я уже писал, что для меня «Поэзия – это порыв ликующей или страдающей души человека». Конечно, страданий в той ужасной войне было – хоть отбавляй, а 9-е мая стал Великим Днем Победы, Днем всеобщего ликования. А вот порыва спустя 65 лет, конечно, не было. Видимо, поэтому написанная мной и посланная на конкурс минипоэма «Мальчишка по имени Коля» мне самому не очень понравилась …
В те дни, как многие мальчишки,
Отличником мечтая стать,
Уже в дверях целуя мать,
Бежал Коля в школу вприпрыжку.

Он пылкой, юною душой
Не мог нарадоваться жизни
И пел, гордясь родной страной
«Ну-ка, солнце, ярче брызни!» …

И вот позади третий класс,
За ним пионерское лето –
Сияющим солнцем согрето
Веселье ребячьих проказ,
Купанье, палатки турбаз,
А жизнь так счастьем полна!
Но тут вдруг грянула война …

И всё изменилось в мгновенье:
Разрывы снарядов и мин,
Сигналы тревог, затемненья,
Сирены пожарных машин.

И вот уже идут сраженья
В предместьях Ленинграда –
Замкнулось кольцо окруженья
И началась блокада.

Снаряды, бомбы – нет конца
Фашистским преступленьям …

И тут вдруг с фронта извещенье
О гибели отца.

В отчаянье Коля рыдает,
А мама, вся скорби полна,
Обняв его, тихо роняет:
«Крепись, сынок, это – война» …

Сирен зловещих завыванье,
Бомбоубежищ мрак,
Людское горе и страданья,
И голод – самый страшный враг.

Да, трудно передать в словах,
Как ленинградцы еле-еле
Порой держались на ногах,
И всё, что попадалось, ели:
Рвали крапиву, лебеду –
Всё заменяло им еду …


Как тяжко было видеть Коле:
Еле бредущий человек,
Совсем уже без сил и воли –
Не в силах даже и стоять,
Вдруг обреченно падал в снег,
Чтобы уже … не встать.

Беспомощны многие, жалки …
И Коля ходил по дворам,
Где часто гасил «зажигалки»
И помогал старикам.

Война беспощадна, сурова,
И в эти жестокие дни
Похвальное женщинам слово –
Как много делали они!

Работа в заводских цехах,
И заготовка дров,
Под бомбами, не зная страх,
Рытье траншей и рвов.
Для раненных сдавали кровь,
И каждый день – всё вновь и вновь …

И все ж, стало легче чуть-чуть:
Открылся по Ладоге путь,
И эта траса ледяная
«Дорогой жизни» названа …
По ней, ленинградцев спасая,
Продукты им слала страна.

Нередко в авианалётах
Бомбы фашистских самолетов
Топили несколько машин
В пучине ладожских глубин …

И вдруг письмо … отца – как взрыв!
Он ранен: под сердцем осколок,
Хоть путь домой не скор и долог,
Но Коля счастлив – папа жив! …


А голод сильнее бомбёжки,
И люди, несмотря на страх,
Под бомбами в скверах, садах
Копали грядки для картошки.

А на окраинах заводы
Свои имели огороды,
И Коля с группою ребят
После дневной работы
Гостили часто у солдат
Одной стрелковой роты.

Однажды молодой солдат
Дал Коле в руки автомат –
Мальчишка полон восхищенья!
И вдруг … упал от истощенья.

О, дети! Блокадные дети!
Им тяжелее всех на свете –
Невинные жертвы войны,
Войны беспощадной, суровой,
Они день за днем голодны,
А тут миска каши перловой,
Как манна с небес им дана –
И до чего ж вкусна она! …

Бывая у бойцов порою,
Коля ходил тропой лесною.
Идя по лесу как-то раз,
Вдали заметил двух солдат:
«Чужие!» - он решил тотчас.
И впрямь, шли они наугад,
Заглядывая  в карту, -
Мальчишка, поддавшись азарту,
Шел вслед, не спуская с них взгляд.

Они присели на пенёк,
А Коля в яме за кустом,
Слегка задев его плечом,
Весь сжался, съёжившись в комок.


Тут же один из чужаков,
Услышав ветки хруст, без слов
Вдруг выстрелил в сторону Коли –
В крови весь, страдая от боли,
С усилием  сделал он вид,
Как будто наповал убит.

Враги ушли … Коля мгновенно,
Дрожа от боли и от страха,
Тотчас же, разорвав рубаху,
Перевязал туго колено
И с болью, с горем попалам
Заковылял к своим бойцам …

Хотя враги в лесную даль
Ушли – там их ждала засада,
А Коля получил медаль
«За оборону Ленинграда»!

Голод и смерть несла блокада,
Жесток и коварен был враг,
И каждый житель Ленинграда
Знал: смертью дышит любой шаг …

Однажды Коля ждал трамвай,
Но, задержавшись невзначай,
К вагону, к счастью, не успел.
Посадка шла довольно живо,
Вдруг вой сирены - артобстрел!
Итог: обломки, части тел,
А Коля, отброшенный взрывом,
Буквально чудом уцелел.

О, Ленинград! Всё вынес он!
Бомбежек и обстрелов гром,
Руины, пустые глазницы окон …
Хоть смерть стучалась в каждый дом,
Все девятьсот блокадных дней,
Дух его стал еще сильней!

Как ленинградцы были рады,
Узнав о снятии блокады!
Анна Ахматова писала:
«Еще на всем печать лежала
Великих бед, недавних гроз,
И я свой город увидала
Сквозь радугу последних слёз …»

Да, ленинградцам до конца
Под градом бомбежек, свинца
Не изменили мужество и воля –
Их подвиг достоин высоких наград!
И в эту Победу немалый внес вклад
Мальчишка по имени Коля …
                2010
Спустя год меня вновь пригласили в Российский культурный центр для вручения Грамоты одного из лауреатов конкурса, в котором, как оказалось, приняли участие поэты 22-х стран. Заканчивая эти заметки, хочу выразить надежду, что в своем творчестве я еще не поставил последнюю точку …