Статья Стихотворение А. С. Пушкина Рифма

СТИХОТВОРЕНИЕ А.С.ПУШКИНА "РИФМА".

Будем внимательны: ведь это сама поэзия свидетельствует о себе устами своего любимого сына.
В.Соловьев

Малые   формы болдинского антологического   цикла насыщены очень значительным содержанием.
Д.Благой

 
Процесс     создания   художественного произведения,   специфический   акт  познания
объективной  действительности,  выраженный  в способности  проникать  во  всеобщую  взаимосвязь предметов  и  явлений  через  слово, —  пристальный объект  исследования     А.С.Пушкина.    Причем исследование     поэта  касалось   как   природы деятельности  художника  слова,  так  и  составляющих поэтического творчества. Высшее  значение  поэтического  призвания рассматривается  А.С.Пушкиным  как  некая  трепетная вовлеченность  в  тайну  СО-творения.  В  трактовке  роли поэта  А.С.Пушкин  восходит  к  мысли  о  высшем предназначении  поэта,   о   непосредственной  связи   с божественными      силами.  Только   певец-избранник, певец-жрец по  призыву  божества может  назвать  все  в мире  словом,   следовательно,  и   художественное произведение     трактуется  А.С.Пушкиным   как священный  текст,  несущий   информацию   о божественном      устройстве     мироздания.     В стихотворении     "Рифма"(1830)        перед   нами разворачивается именно такая модель мира. Миф,   и   особенно   древнегреческий   миф, предполагает поиск всеобщей гармонии. По   Аристотелю,  прекрасному  присущи  величина, пропорции,  порядок.  И  эта  основная  идея  греческого  искусства помещается  в  стихотворение,  где  все  составляющие  поэтического текста   концентрируют   такого   рода   проекции,   что   указанная перспектива,  декларирующая  глубину  и  познаний,  и  прозрений поэта,  требует  от  читателя  приобщения   к    поэтической  и мировоззренческой  составляющей.  Уже  одно  только  то,  что  поэт выбирает  форму,  в  которой  непременным  условием  творения инореальности  будет  особое  отношение  к  слову,  его  бытийной сущности,  его  функции  именования  как  непременного  условия
бессмертия, более чем достойно нашего внимания. Поэт выводит на пласты  содержательного плана, в которых и он сам предстает перед нами  во  всем  своём  величии  гения  и  тончайше  настроенного инструмента   богов,   изумляться  которому   можно   и   должно каждому.  Замысел,   сконцентрированный  в  малой  форме, разворачивается   многомерными   пространствами,   транспонируя себя в каждый элемент стиха.
 
***
Эхо, бессонная нимфа, скиталась по брегу Пенея.
Феб, увидев ее, страстию к ней воспылал.
Нимфа плод понесла восторгов влюбленного бога;
Меж говорливых наяд, мучась, она родила
Милую дочь. Ее приняла сама Мнемозина.
Резвая дева росла в хоре богинь - аонид,
Матери чуткой подобна, послушна памяти строгой,
Музам мила; на земле Рифмой зовется она.

Пласты  мифологического  плана,  вписанные  в  конкретную форму,  А.С.Пушкин  предлагает  рассматривать  буквально  сквозь каждое  слово  своего  творения.  И,  конечно  же,  точкой  отсчёта  для дальнейших  углублений  мы,  вслед  за  поэтом,  ставим  образ-идею «РИФМА»,  которую   поэт  позиционирует  в  стихотворении  новым мифическим  пре-персональным    героем,  способным  моделировать социум, и в частности, дальнейшее развитие русской поэзии 19 в. В русской литературе рифменное мышление  выступает  как свойство  поэтической  речи.  Являясь  одной  из  основных  форм сопоставления, конкретизации значений в поэтическом речении, рифма встраивается естественно и органически в русское поэтическое сознание. "Любить  размеренность,  соответственность  свойственно  уму человеческому",  -   говорил  А.С.Пушкин.  Уточним,   соответственность более тонкому, высшему порядку.
А.С.Пушкин вырастает из русской рифменной  традиции XVIII века и ищет новый стиль на пресечении этой традиции с народной поэзией.  Державин,  Карамзин, Жуковский,  Батюшков  и  силлабо-тоническая литературная система с одной стороны и тоническая, в
основном  без  рифмы,  народная  система  стихосложения  с  другой стороны.  Перед  А.С.Пушкиным  встает  вопрос  о  создании  русской национальной   системы  стихосложения.  Он  утверждал,  что простонародное наречие  должно  было   отделиться от книжного, но   в  последствии  они   сблизились.  Он  утверждал,  что   данный процесс  носит  стихийный  характер,  что  он  задан   для  сообщения мыслей. Просторечие, но не простомыслие имел в  виду А.С.Пушкин, т.е.  соединение  систем  народной  поэзии  и  литературного  стиха должно  идти  не  за  счет  упрощения  поэтических  мыслей, ограничения поэтического мира. В  своих  поисках  А.С.Пушкин  развивает  несколько
направлений данного соединения:

1. Прямое  восприятие народных  ритмов -  стих  с  дактилическим окончанием без рифмы: "Как жениться задумал царский арап", "Сказка о медведихе", "Песни о Стеньке Разине".
2. Стих идущий от славянского фольклора, нерифмованный, преимущественно с   женским и окончаниям  и: " Сказка о рыбаке и рыбке" (стих, во многом сходный с   "Песнями западных славян").
3. Народный сказовый стих с женскими, мужскими и дактилическими рифмами: "Сказка о попе".
4. Хореический  стих  с мужскими и женскими рифмами, осваивающий сказочные "просторечие": "Сказка  о  царе Салтане", "О  мертвой  царевне", "О  золотом  петушке".  И  в другом жанре "Ворон к ворону летит...", "Золото и булат".
5.  Стихи  трехсложных  размеров  с  мужской  и  женской  рифмой: "Песнь о вещем Олеге", "Черная шаль", "Узник", "Кавказ" и т.д.

Эти    линии    А.С.Пушкин    не  успел  соединить.  Однако    его эксперименты в области   рифмы   имели   огромное   влияние,   как   на него, так  и  на  всю  систему  русского стихосложения.
Основной способ рифмовки складывается у А.С.Пушкина в 18 лет, но  это  не  способ  писать,  а  способ  поэтически  мыслить,  в  котором рифма  выступает  рычагом  ассоциативного  мышления.  Именно словесная    ассоциация проявляется как организующая сила вследствие одного  из  главных  психологических  законов  речи. "Мысль  не выражается, а   "совершается" в  слове. Обобщение   конкретизируется,
приобретает  свою  индивидуальность в сопоставлении  с  другими значениями". Именно   ассоциативную, а за ней конструктивную, композиционную роль отводил А. С. Пушкин  рифме.
 
В 3О-е  годы,  как  отмечают  литературоведы,  звуковая  гармония стиха А.С.Пушкина  достигает  полного развития. Его  рифма  зрела, звучна, углублена в строку. Рифменная пульсация звуков ощущается и во  всех  произведениях болдинского периода.  Стихотворение "Рифма" становится для поэта проникновением в скрытый смысл явления, неким выговариванием явления, которое играет немаловажную, а может, для
данного  исторического  отрезка  и  центральную  роль  развития  и оформления  русской  поэзии  19в.   Именно  стихотворением «Рифма» Пушкин иллюстрирует данную идею.
По Платону идеи суть реально существующие прообразы вещей, вечные и неизменяемые, постигаемые не чувственно, а  лишь духовно. Платон  предлагает  рассматривать «природу   идеи  —  как: интегральную»,   и    являющуюся   некоторым  статистическим
результатом смыслового возникновения (эйдоса) выражающим своеобразие  рассматриваемого  становления   эйдоса».* Эйдос «мыслится как нечто происходящее,   делающееся,   возникающее… в смысловом аспекте. Эйдос наглядно  значит. Т.е. форма и «есть  внешнее качество эйдоса».**

Обратимся  к  форме  стихотворения.  «Рифма»   -  не  первое обращение  поэта  к  данному  объекту.  Информация,  заключенная  в теме «рифма»  восходит  к    целой  группе  текстов,  имеющих инвариантную  тематико-выразительную  структуру.  В  1825  году А.С.Пушкин  утверждает  мысль  о  том,  что  цель  поэзии -  поэзия.
Именно этой цели подчинено обращение к познанию природы такого явления  поэзии  как  рифма.  Поэт  считает  рифму "существенно необходимой  составной  частью  стихотворной  речи  и  ее  главной приметой.  Если  бы  она  стала  употребляться  уже  в  античной литературе,  ее  ввели  бы  в  сонм  богов, пишет А. С.Пушкин, и  далее
"пытается  представить  себе,  как "Гезиод  или  Омир"  сложили  бы  ее "божественно сияющую родословную".
 
О, когда бы ты явилась
В дни, как на небе  толпилась
Олимпийская семья!
Ты бы с нею обитала,
И божественно б сияла
Родословная твоя.
Взяв божественную лиру,
Так поведали бы миру
Гезиод или Омир:
Феб однажды у Адмета
Близ тенистого Тайгета
Стадо пас, угрюм и сир.
Он бродил во мраке леса,
И никто, страшась Зевеса,
Из богинь иль из богов
Навешать его не смели
-Бога лиры и свирели,
Бога света и стихов.
Помня первые свиданья,
Усладить его страданья
Мнемозина притекла.
И подруга Аполлона
В тихой роще Геликона
Плод восторгов родила.
1828г.,(набросок)
 
"Самоповторения  у  художника", -  отмечает  Б.Томашевский, - "не  случайны,  не   могут  быть  случайны.  Каждое  вскрытое пристрастие к теме, приему, к образу, даже к слову, - черта тем более достоверная,  чем  упорнее   высказано  пристрастие.   Только повторность  явления  предохраняет  от  риска  принять  случайное  за типическое".
Пристрастие  А.  С.  Пушкина  к  инструменту  поэтического творчества,  к  рифме, «звучной  подруге  вдохновенного  досуга, вдохновенного  труда»,  некой   подвижной  изменяемости (То, свободна и  ревнива,  своенравна и  ленива) приводит к смыслу, к
эйдосу, который выходит  за  рамки образа, выведенного в  тексте "Рифма, звучная подруга".
Теперь, в  стихотворении "Рифма" (1830г.),  данный элемент определяется  Пушкиным  как   некий   "загадочный   предмет". Предмет  не  данный,  а  только "заданный"  в  своей
многозначительности,  именно  той,  которую  поэт  и  вписывает  в форму древнегреческого  мифа.  Проявляется  эйдос!  Данное произведение    опирается  на  "традиции    античной    поэзии, свойственного  ей  сочетания  чувственно- конкретных  образов с  глубокой  семантической  насыщенностью  мифологического начала"  и,  естественно,  обращаясь  к  соответствующей  форме, поэт выводит на свет и саму идею.
Пушкин  адресуется  ещё  раз  к  теме «рифма»  после  того, как  знакомиться  с  переводом  "Илиады",  выполненным Гнедичем.  В  двустишной   " Надписи  на  перевод   "Илиады"  он говорит об этом, как об эмоциональном толчке:
 
Слышу умолкнувший звук божественной эллинской речи,
Старца великого тень чую смущенной душой.
 
8 ноября 1830г
 
В 1825    году   А.С.Пушкин   пишет в письме А.А.Бесстужеву: "С чувством  глубоким  уважения  и  благодарности  взираем  на  поэта, посвятившего  гордо  лучшие  годы  жизни  исключительному  труду, бескорыстным  вдохновениям  и  совершению  единого  великого подвига".   Собственно,   обращение   к   метрической  прозо-песне, знакомой   по   переводам  и  подражаниям  античному   стиху,   к жанру   анфологической  эпиграммы, становится тем недостающим звеном,  которое  и  позволяет,  наконец,  оформить  поэту вынашиваемую  идею  стихотворения «Рифма».  Назовём  некоторые
произведения,   написанные   в   болдинский   период   поэта   в   этой форме: "Труд", "К переводу Илиады", "Кто на снегах возрастил" и др. И среди них - "Рифма" (10 октября 1830 г.).
Анфологические  эпиграммы  (в  древнегреческой  литературе так  назывались  короткие  стихотворные  надписи  на  памятнике, здании,  подарке,  объяснявшее  значение  предмета) -  малые  формы греческой  антологии.  Отличительные  черты -  относительная
краткость  и  присутствие  субъективности,  все  возрастающая  роль авторской оценки  в  изображении лица, события, явления. Авторская оценка  художественного  элемента,  исследуемого  А.С.Пушкиным, закладывается в форму объяснительной надписи - эпиграммы. Эпи..- [греч. - epl] - "на, над, сверх, при, после". «Пишу - надпись - на…»
Продолжим  словами Я.Мукаржевского: «На место вещи - идею; это зависит от поэтического направления и философского взгляда». Теперь  обратимся  к  размеру,  который  использовал А.С.Пушкин  для   выявления   смысла.  "Упорядоченность  рифм   в конце  стиха  порождает  ощущение   рифмического  ожидания, предсказуемости   каждого   слога    в  стихе".    Но   гекзаметр   - нерифмованный размер,  основанный на  долготе  слога,  а  не  на чередовании  ударных  слогов.  Интересно,  что  данная  организация стиха  создает  эффект  непредсказуемости,   так  как   мы  не можем    предположить,   какое    слово    будет представлено в конце строки,  следовательно, мы  не  можем  предположить и  развитие. И как  тут  не  припомнить мифологические  сведения  о  том,  что  именно гекзаметр  использовался жрецами Дельфийского  храма  для  передачи прорицаний  Пифии.  «Ответ  вылетал  из  ее  уст  в  отрывистых,
бессвязных  словах;  стоявший  перед  затвором  жрец  слушал  их, записывал,  вносил  в  них  связь  и  порядок —  и  в  этом  виде  объявлял паломнику»,- сообщает нам  Ф.Ф.Зелинский. Так и поэт-жрец,  берущий на  себя  роль    исполнителя   высшей   воли,    обладающий сверхобычным   видением,  сверхчувственным восприятием, выговаривает  через  данное слово сверхидею, а вслед за этим вместо общепринятого  определения   рифмы,  которое  отброшено, последовательно    возникают   и    зрительные представления,  объединенные   между   собой   внутренним  смысловым заданием.
И  первообнаружение  заложенного  смысла,  его  первопроявление   есть   возведение   рифмы   в   категорию   собственного имени: На земле Рифмой зовется она.

"Обретается легчайший изо всех видов плоти - имя".   "Имя, - говорит  в  своей  работе «Имена» П.А.Флоренский, -  новый  высший род  слов и никаким конечным числом  слов и  отдельных признаков не  может  быть  развернуто  сполна.  Отдельные  слова  лишь
направляют  наше  внимание  к  нему.  Но,  как  и  имя,  воплощено  в звуке,  то  и  духовная  сущность  его  постигается  преимущественно вчувствованием в звуковую его плоть". Вчувствованием! На  наших  глазах  в  художественном произведении  происходят   метаморфозы    -  превращение необразного наименования в художественный  символ.  Возникает некий магический  кристалл,  в   котором  фокусируется   высший
смысл  рассматриваемого  поэтического  элемента. «Слово, вызвав образ,  само  становится  образом".  Некоторое  единство,  открываясь художнику  в  его  переживании,  вызывает  потребность  изобразить (себе  и  другим)  переживание  божества  в  образе.  В  процессе творчества поэт  отправляется от  своего переживания и  создает мир, не данный в    видимости,   но   переданный   через   предмет  иного внешнего  опыта.  Переживание  и  предмет  соединяются  в  форму художественного образа. Предмет  внешнего  опыта   -  рифма.  Рифм  а   является   тем элементом  стиха,  где  смысл  и  звук  неминуемо  и    обязательно сходятся и пребывают в единстве. Звукосмысл стиха особенно ярко
проявляется  в  рифме.  И  мы,  вслед  за  поэтом,  проследим  те звукосмысловые связи стихотворения, которые он нам предоставил.

Поэтический  гений  А.С.Пушкина  тонко  чувствует содержательность  звуков,  тонко  оперирует  ею,  и  в  организации смысловой  ткани  произведения  звук  для  него  -  материя,  которая трепещет в руках поэта.
Из  звука  оформляется  все  произведение,  обнаруживается интуитивно-целостный  звукообраз,  зерно  песни.  Так  у  А.Ф.Лосева мы  встречаем  подтверждение  данной  идеи  в  следующем, приводимом им высказывании Платона: «Мы имеем два разных звука.
Сливши их в единый слог, мы тем самым отнесли    полученную   сумму   в определенную,  уже  новую  смысловую  сферу.  Полученный  слог  уже  не просто сумма, но по  смысловому качеству уже нечто новое. Это  значит, что  мы  получили  вместо  простой  суммы  некоторый  эйдос  некоторый новый род смысла; и этот эйдос сразу же приобрел соответственно новый вид,   новую видимость, или идею. Новый эйдос, будучи новой осмысленной единичностью,  имеет такую  же  и  идеальную    видимость,  причем то  и другое так же  просто  и так же  не  содержит  в  себе  частей,  как  и  эйдос одного звука и соответствующая этому эйдосу идея» ***. 
 
Центральный  звукообраз  Р-и-ф-м-а  становится  звуковым куполом  эйдоса,  в  котором  художник  фокусирует  основную содержательность. Именно  от  него  расходятся  линии  звукосмысла.
Каждый  звукообраз  заглавного  слова  рождает  одно  из  звеньев сквозных  развивающихся  звуковых  рядов.  Представленный  прием использования  сквозных  развивающихся  звукообразных  рядов сформировался  у  поэта  к 30-м  годам  и  в  данном  стихотворении используется А.С.Пушкиным как приём смыслоразвития.
Первый  звуковой  ряд  представлен  звуком  -  Р   -  наиболее звучным  из  сонорных  согласных.  Он  порождает  устремленность смыслового  вектора,  мгновенное развертывание  спирали  сути,  из которой  вырастает  стих.  Вот   как    выглядит  смысловой  луч, расходящийся  от  основного  Р:  брег,  страстию,  восторгов,
говорливых, родила, приняла, резвая, росла, хор, матери, строгой. Обращаясь  к мифологическим  истокам  стихотворения, проследим  становление  эйдоса.  В  первой  строке  задается  место (скиталась по брегу Пенея), где совершается само событие-функция - рождение  Рифмы -  брег  Пенея (берег  реки  близ  Олимпа, впадающий в Эгейское море).
В  стихотворении "Рифма,  звучная  подруга"  А.С.Пушкиным описано иное место: Феб, однажды у Адмета Близ тенистого Тайгета Стадо пас, угрюм и сир. Рассмотрим  мифологическую  составляющую,  к  интерпретации которой  обращались  многие  авторы.  Находим  у Ф.Ф.Зелинского: Адмет -  прекрасный и благородный царь  города  Фер, сын  Ферета.  Когда  А  поллон  за  убийство  киклопов  бы  л  осужден Зевсом   пробыть   год   в   услужении   у   смертного,   он   был   отдал   в пастухи  Адмету. 
Аполлон  пас  стада  в  царских  лесах  и  должен был очиститься от греха   пролитой  крови Пифона.  Ведь и   сам   он очищает  людей,  совершивших  убийство.  Этой  службой  Аполлон искупал   свой грех. Когда он играл среди пастбища на тростниковой
флейте или на золотой кифаре, дикие звери выходили  из  лесной  чащи, очарованные   его   игрой. Пантеры и  свирепые львы мирно  бродили  среди стад. Олени  и  серны  сбегались  на  звуки флейты. Мир и радость царили кругом.  Аполлон  служил  у  Адмета  восемь  лет  и  затем  вернулся  в Дельфы.  Весну  и  лето  живет  Аполлон  в  Дельфах. Когда  же  наступает осень,  вянут  цветы,  и  листья  на  деревьях  желтеют,  когда  близка  уже
холодная  зима,  покрывающая  снегом  вершину Парнаса, Аполлон  на  своей колеснице,  запряженной  белоснежными  лебедями,  уносится  в  не знающую зимы страну гипербореев. Там живет он всю зиму. Когда же вновь зазеленеет  все  в Дельфах, распустятся цветы и пестрым ковром покроют долину Крисы, возвращается на лебедях своих златокудрый Аполлон в Дельфы прорицать людям волю громовержца Зевса. Тогда  в Дельфах  празднуют возвращение Аполлона из  страны  гипербореев. Всю  весну и  лето живет он  в Дельфах, посещает и родину свою Делос, где в его честь также воздвигнуто
великолепное святилище. Как иллюстрацию пастушеской роли Аполлона необходимо  привести  сведения,  собранные  из   разных   источников А.Ф.Лосевым****:

 «Имеются  следующие   эпитеты  Аполлона, свидетельствующие  о  нем  как  о  боге  стад  и  указанные  у  Макробия (Sat.  I 17, 45): «Храмы  Аполлона  поскольку  они  относятся  к  нему как  к  пастуху  овец,  суть  у  камиренцев [храмы]  —  Эпимелия Стадного,  у  наксосцев —  Поймния  Пастушеского;  также  этот бог*почитается и  в  качестве Арнокома Агниекудрого». Пиндар (Pyth. IX  64)  называет  его  «спутником  стад»  (а  в  следующем  стихе  еще  и Номием — от поте — пастбище, пасе-ние). У Павсания (VII 20, 3—5) мы  читаем  об  изображении  Аполлона  в  ахайских  Патрах  нагим, наступающим ногой  на  череп  быка.  Сам  Павсаний  утверждает,  что здесь  мы  имеем  свидетельство  о  покровительстве  Аполлона  быкам,  о чем,  по  его  мнению,  свидетельствуют также Алкей  в  гимне  Гермесу и  Гомер (Ил. XXI 446  и  ел.)  в  рассказе  Посейдона  об  Аполлоне  как  о пастухе быков под Троей. Аполлоний Родосский (IV 1218)  говорит  об  алтарях мойр  и нимф  в  храме  Номия  (Аполлона  Пастушеского),  воздвигнутых Медеей;  Феокрит  же  (XXV  21)  —  о  роще  Номия, «совершеннейшего бога»,  с  платанами  и  зеленой  маслиной.  Как  Номий  фигурирует  он наряду  с  эпитетом «славнолукий»   и   у   Нонна   (Dion.    I   330).  По Сервию  (Georg.  I  14),  Аполлона,   от   которого  Кирена   рождает Аристея, «Гесиод (frg. 129)  называет  Пастушеским».  Этот  Аполлон Номий  имел  даже  свой  специальный  культ  в  разных  местах  (Патры,
Коркира). Заметим также,  что  самое имя Номий тоже, конечно, имело свою  длинную  историю;  тут  не  только  переплеталось  греческое  слово, обозначающее скотоводческую  практику,  со  словом «закон»,  но  присоединилось  и  такое,  например,  позднее понимание,  которое зафиксировано  у   Ватиканских   мифографов  ( I I I   8,   р.  210):  «Это слово  могло   получить    свое    значение    также    и    от    nomos   — «гармония», «настройка  струн»  (a lege chordarum)».  Такое толкование данный памятник буквально  берет  из  Сервия  (  Georg .  I  l  l 2).  Эти  сведения  дают  нам  возможность  рассмотреть  образ  Феба- Аполлона  более  детально (авторские  выделения),  что  и  должно, видимо,  по  замыслу  А.С.Пушкина,  задать  определённые ассоциативные звенья, из которых и  сложится образ бога Аполлона- Феба.
Меняя лес на берег реки, А.С.Пушкин изменяет и направление проявления  смысла.  Лес  символизирует "секреты  природы,  нехватку духовного  видения  и  света.  Человечество,  потерянное  во  тьме,  не направлено богом". Река же - мировой поток явлений, течение жизни. Она  символизирует "возвращение  к    истоку,  творческую  силу, истекающую  из  своего  неявного  источника  в  явный  мир.  Иными словами  от  высшего  уровня  к  низшему.  Берег  реки  -  изначальные (исток) живящие струи  гармонии, божественный (неявный) источник. Отсюда, из мирового потока, истекает в поэзию Рифма.
Выбирая  слово  с  звукообразом  Р  (брег),  А.С.Пушкин направленным   смыслом  (брег  реки)   задает  высшую  функцию Рифмы,  следовательно,  и  ее  назначение.  Воды считались первоэлементом  Вселенной  и  потому  были  священны. «М.Евзин говорит,  что  вода  означает  женский  дух,  ставший  водой,  но первобытный дух,  ставший водой, оживляет её  тёмные и бездонные просторы.  Как   отмечал  К.Юнг,   вода   является  наиболее  частым символом   бессознательного.  Жидкость  в  языческом  сознании
нередко  уравнивается  с  речью (речь  течёт).  Это  представление входило  в  состав  понятий,  группировавшихся  вокруг  культа  Сомы. Сома -  жидкость –  текучая,  очищающая,  но  Сома –  не  только жидкость,  это и поэт, певец (русская вода, но и.-е. * ued «говорить»).
Итак,  поэтическое  произведение –  речевой  поток,  текущий  от высшего уровня к низшему. Вот для чего поэт меняет место действия в стихотворении о рифме. Её божественное рождение он обозначает не  только  всем  звуковым  комплексом,  но  и  всеми  элементами произведения. Божественность   происхождения   Рифмы   восходит   к   теме ниспосланного  вдохновения,  где  плод...  восторгов  влюбленного бога - Рифма. Намеренное сочинительство - искусственный процесс, при котором поэт, механически взаимодействует с предметом. Ни о каком  приближении к  истине, ни  о  какой  гармонии  речи  и  быть не  может,  если  нет  вдохновения.  Вот  слова  поэта:  вдохновение -
это   "расположение   души   к   живейшему   принятию   впечатлений, следственно  к  быстрому  соображению  понятий,  что  и способствует объяснению оных" (1824  г.). Поэт, несущий на себе печать иного царства, преобразует божественное в человеческое и возводит человеческое  на  уровень  божественного.  Вернёмся  к  ткани  стиха,
разворачивая которую, мы приобщаемся к этому высокому замыслу. М  .В  .Ломоносов  в  своей  книге  "  Краткое  руководство  к красноречию"    утверждал:   "Р   имеет  произношение   звонкое   и стремительное,  для  того  может  вспомоществовать  к  лучшему представлению  вещей  и  действий  сильных,  великих,  громких, страшных  и  великолепных".  Какая  чудная  характеристика!  Она использована  Пушкиным  для  изображения  именно стремительности развития  событий – «Феб,  увидев  ее,  страстию
к  ней  воспылал»,  вспыхнул,  как  огонь,  то  есть  мгновенно  был охвачен  восторгом любви. Страсть первична, как  порыв, но  в  то же  время  недолговечна. И  вдохновение, прорыв  божественного есть тот же огонь, которым охвачен и сам поэт. Так именно прорыв божественного создаёт саму поэзию, плод восторгов. Здесь уместно рассмотреть  семантику слова восторг - "восхищение",  большой подъем  чувств,  относительно  этимологии  этого  слова. «Въстьргати» имеет  одно из  значений - "выдергивать", исторгать (что?). Поэт  сам даёт  ответ  описанием  последовательности  событий  в  тексте.
Самозабвенное  исторжение  всего  лишнего,  чуждого  истинному свету  красоты  восходит  к  космизации  бытия.  Но  почему  после страсти?  А.С.Пушкин  утверждает:  В  начале  -  истинное  горение, затем -  очищение  огнем  и  далее -  торжество  божественного!
Особенно  важно  для  поэта  подчеркнуть:  важно  превращение, изменчивость,  а  не  застывшие  формы.  Созидательности  жизни его   гимн,  возвышению  человеческого  духа.  И   творение   (плод восторгов влюбленного бога) поэта является божественно по  сути, а по своему назначению – очищающее и указующее. Следующий звукообраз - говоРливые наяды. Наяды - нимфы источников, прудов и озер. Вновь возникает микротема источника - указатель  сакрального  пространства  и  подтверждение
божественного  происхождения  речения  и  рифмы. «Видимо,  они относятся  к  потомкам  Океана  и  Тефиды.<…> Они  хранительницы вод.  Воды  источников,  где  обитали наяды,  имели  очистительные и прорицательные функции и  даже  обладали способностью даровать бессмертие».  И   опять   вектор   смысла   восходит  к   очищению   и прорицанию. Здесь мы наблюдаем силу и  устремленность речевого потока, накатывающую, пугающую лишь того, кто не чувствует себя сильным. Но поэт готов выдержать и "бури, и обвалы" любой силы, потому  что  есть  тот,  кто  повелевает  поэту  творить  огненный глагол,   жечь   им   сердца   людей,   очищая,   находя   свой   ритм
струйного речения-пророчества в кругу говорливых наяд.
Меж говорливых наяд, мучась, она родила
Милую дочь. Ее приняла сама Мнемозина.
Далее  свершается  Р-прорыв  божественного, проявление в  материальном,  в  предметности.  Сильная  страсть, воплотившаяся  в  восторг,  выливается  в  утверждение  деяния великолепного,  но  мучительного -  родила.  Рифма  -  милая  дочь божества, которую приняла во внешнем мире сама Мнемозина. Шестая строка насыщена р-звукообразами:
Резвая дева росла в хоре богинь.
Напоминание  о  стремительности -  резвая -  любящая  быстро двигаться, резвиться, т.е. совершать быстрые ритмические движения. Но откуда они возникают? И ответ: из хора богинь - аонид. Да, такую характеристику  дает «Словарь  античности»:  ХОР  (греч.,  лат.  место для  танцев,  группа  танцовщиков),  в  античные  времена—  группа танцующих  и  поющих  исполнителей,  выступающая  в  культовых обрядах, трагедии и комедии. X. возник из ритуальныхкультовыхобрядов, во  время  которых    принимавшие  в  них  участие  двигались  в ритмическом танце под звуки авлосов или струнных инструментоввокруг запевалы. Наиболее распространенными видами хоровой лирики у
дорийцев являлись просодия (процессионное пение), гипорхема (танцевальное
пение),  френ (погребальное  пение),  пеан (хвалебный  гимн  в  честь  бога Аполлона)   и   дифирамб   (хвалебный гимн  в честь бога Диониса).

Первоначальные формы  попеременного пения  и  рефрена  в  хоровой  лирике сменило антистрофическое пение, которое утвердилось также и в хоровом сценическом пении. В трагедии X. первоначально состоял из 12, а позднее, со времен  Софокла,  из 15 участников  под  руководством  предводителя X., корифея, который в ходе пьесы исполнял также речитативные куплеты. X. в  период  расцвета  античной  трагедии  комментировал  происходящее сценическое  действие,  являясь  при  этом  своеобразным  рупором  общественного мнения! Четкий  рисунок  движения  в  танце  соответствует  четкому звуковому  рисунку  стихотворения.  Именно  хор  богинь  аонид, объединенный  общим  заданием  покровительства,  т.е.  содействия всеми видами искусства проявлению гармонии, взращивает резвую деву.
Перекличка  с  наброском 1828   г.  очевидна.  Но  данная характерная  черта  рифмы  подается  в  ином  ракурсе.  Сравним: Сколько   раз повиновался   резвым   прихотям  твоим  [Рифма,   звучная подруга ]//  Резвая  дева  росла  в  хоре  богинь - аонид [Рифма]
В  первом  отрывке  резвые  прихоти  восходят к  своенравности, спору  с мечтой поэта. Таким образом, А.С.Пушкин указывает на совершенную самостоятельность  рифмы  как  поэтического  приема.  Во  втором отрывке - беглая, летучая, легкая. Вот на что указывает поэт, добавляя к Р  -  е  (резвая  дева,  в  хоре).  Именно  е[э]  смягчает  Р  и  звучит
напоминанием  о  матери (Эхо).  Еще  один  мазок,  непосредственно касающийся  Рифмы, -  сочетание  [рл]  в  звукообразе "говорливые наяды". Нежное перекатывание рл словно живые волны реки. "Милый лепет"  любящих  поговорить  наяд  взят  из  стихотворения "Рифма, звучная  подруга"  и  в  стихотворение 1830г.   Рождается «милая»  дочь.
Возникающая  говорливость (словесная  ткань  стиха) и  резвость  в  хоре (созвучные  чередования),  при  послушании  памяти   (запечатленные импульсы) превращаются в совершенное явление – Рифму.
 
8 стих выводит финальный образ на иную ступень. Указующее  начало,  вырвавшееся  из  божественной  глубины - накатывающее,  устрашающее  р  замедляется  сочетанием  ст.
А.С.Пушкин  находит  слова,  в  которых  одновременно  и  движение  к цели,  поставленной  изначально,  и  замедление  перед  неотвратимым достижением  ее.  Выделяются  сочетания -стр-,  из  вариантов употребления  которых рождается  строгость, так как именно это слово  замыкает  ряд  характеризующих  черт,  присущих  рифме.
Существенность  характеристики  востребована  божественной ипостасью Рифмы.
Обратимся  к  звуковым  рядам,  рожденным  звуком  И.Настойчивость   повтора,   поддержанная   внутри   строк:   нимфа, увидев  ее,  меж  говорливых  наяд,  милую  дочь, Мнемозина,  в  хоре богинь-аонид (и ..., и ..., и ...) будит в памяти повторяемость, некий
повтор-поворот   (и   то,   и   другое),   выявление   разных   позиций явления.  А.С.Пушкиным  выделяются  образные  пары  лиц, совершающих  действие: Эхо - Феб (нимфа -  увидев  ее,  страстию  к ней  воспылал),  Эхо -  Мнемозина (меж  говорливых  наяд  родила милую  дочь -  приняла  сама Мнемозина),  богини-аониды -  Эхо (в
хоре богинь-аонид - матери подобна). Звучит  убедительный,  но  в  тоже  время  мягкий  И  в смысловых  цепочках  звукового  повтора,  объединяя  все  элементы воссозданной действительности.  Звукосемантический нюанс  поворота  закрепляется  дополнительным  действием:  Эхо скиталась  (неприкаянная,  бродила  без  цели) -  Феб,  увидев  ее,
страстию к ней воспылал. Феб возникает как образ вмешательства в течение жизни величественной преобразующей силы. Итак,  Ф -  звукоряд:  Нимфа -  Феб -  Нимфа -  Рифма. Данный ряд является замечательной иллюстрацией, определяющей развитие  всего  смысла.  Смысл  уже  возвещен  в  1-ой   строке - мать Рифмы   -   нимфа.   Второй   с   ф   употребленный   в   имени   (Феб)  божественного    отца    -    указание    на  божественное   
высочайшее  происхождение   Рифмы.   Вот   она  -   та   звуковая  величина,   которая  помогает    раскручивать    спираль    смысла.  Возможно,   в   трижды употребленной  кайме -фма-  запрограммирован  смыслообраз "фамилия"   –   семейное   наименование,   прибавляемое   кличному имени.
Следующий  звуковой  ряд  -  М:  рассыпанные  муки (меж, мучась)  рождаются  продолжительной  (скиталась)   немотой, безмолвием,  неспособностью  говорить.  И  только  немой,  не обнаруженный,  не  высказанный  прямо  завет Мнемозины -  памяти
строгой,  послушание  ей  и  советам  муз  (музам  мила)  помогают Рифме  проявиться  на  земле. Приведём  знаменитое  начало  первой Пифийской оды Пиндара (I 28, Майк.):
 
«Золотая  лира,  совместное  достояние  Аполлона  и  темнокудрых муз. Тебе повинуется пляска, начало торжества; твоих же указаний  слушают и певцы, когда ты искусной рукой изливаешь  звуки руководящих хором прелюдий. Ты же погашаешь губительную молнию вечного огня. На Зевсовом скипетре дремлет, свесив быстрые крылья, орел, царственная птица, и ты, лира,  окутываешь  ему хищную  голову черным  облаком, погружающим  его  в сладкий сон, смыкая его вежды. Очарованный твоими  звуками, он, нежась, в  дремоте  плавно  вздымает  свою  спину.  Даже  сам  суровый  Арес,  далеко отбросив  грозное  оружие, услаждает  сердце песнью:  вот  как,  о  лира, твои звуки  смягчают  серди  божеств  чарами  искусства  сына  Лето  и высокогрудых муз. Но все, чего не возлюбил Зевс, повсюду — и на земле и на море, — услышав  глас  Пиэрид, трепещет,  подобно  врагу  богов,  распростертому  в черном Тартаре, — стоглавому Тифону».
 
По  данным  исследователей древнегреческой мифологии, после тысячелетней  хтонической  истории,  после  стихийных  и  оргийных ступеней  своего  развития  классические  Музы  стали,  наконец, воплощением  и  олицетворением  всяких  искусств  и  художественной мысли, всякого эстетического вдохновения и восторга. Классические античные Музы —  это  не  просто  богини,  которые  только  еще  создают искусство, и не просто искусство само по себе, изолированное от жизни, от  материи,   от  действительности.   Это,   наоборот,   есть  сама действительность   со  всей    своей   материальной  стихией,   но действительность  преображенная,   просветленная,   совершенная, безболезненная, всегда  светлая и  радостная, всегда мудрая, прелестная,
простая, всем понятная. Античные Музы  в понимании древних как бы освящали  соединение  искусства  и  производства,  когда  искусство оказывалось  утилитарным,  а  все  утилитарное   —   необычайно художественным. Ремесло и искусство здесь еще нераздельны. А главное, не  только  нераздельны  ремесло  и  искусство,  но  и  наука  еще  не отделилась от этого художественного ремесла и производства и от этого производственного художества. Недаром греческий термин techne сразу и одновременно означает и «ремесло», и «искусство», и «наука». Античные Музы и  есть  эта  тройная область, понимаемая как нечто единое и нераздельное,  как  нечто  не  тронутое  никакой  рефлексией  и  никакой профессиональной  изоляцией.  Именно  к  этой  мысли  выводит  нас  и стихотворение «Рифма» А.С.Пушкина.
Звукоряд -  А:  звукообразы  проявляются 25  раз,  причем 7  раз безбрежная  фантазия  поэта  выбирает  глагол (скиталась,  воспылал, понесла,  мучась,  родила,  приняла,  росла).  Тем  самым  смысловое  соло стремится  активной  действенностью  показать  широту,  неохватность, неординарность  описываемого  явления.  Поток    открытого  звука вливается  в  музыку  смысла.  Его  мелодия  помогает  спаивать, конструировать особым образом смысловые оттенки. А.С.Пушкин выводит следующую мифологическую формулу:
«МЫСЛЬ  (принадлежащая  миру  богов) =>  СЛОВО (средостение,  соединяющее  обе  сферы) =>  ДЕЛО  (сфера человеческая)". 
Именно  из  этой  формулы  вытягивает  поэт  нити,  а затем  сплетает  удивительные  узоры  слов.  Найденная  формула реализуется  в   образной  системе,   которая   запрограммирована звуковыми рядами. Ещё раз обратимся к эйдосам,  проявившим ИДЕЮ! 
Эхо -  греч. "отбой" -  отдача  голоса,  который,  ударяясь  обо что-либо,  обращается  и  вторит,  отголосок,  отголосье,  вторье,  отгул, зык,  позык.  Такую  характеристику  дает  В.И.Даль.  А.С.Пушкин  же определяет поэта как всемирное эхо. Это оно отвечает на  все  звуки мировой  души  и  оттого  остается  всегда  чистым  и  гармоническим. Тему ЭХО находим в стихотворении "Эхо" (1831):
На всякий звук
Свой отклик в воздухе пустом
Родишь ты вдруг.
Но,    увы,    поэт    не    находит    отзыва.    Еще    в    1818   г. в  стихотворении   к   Н.Я.Плюскиной   использовал   А.С.Пушкин  образ эхо:
И неподкупный голос мой
Был эхо русского народа.
Произведения  поэта  пропитаны  духом  нации, безграничной  широтой,  способной  принять  в  свои  объятия другие   культуры,   и,   взаимообогатив   друг   друга,   воссиять
новыми красками божественной гармонии. Об этом же  говорит и Д.Благой: "Сама  его  поразительная  способность  к  "всеотклику" выражала  некую  существенную  черту  "русской  народности"  - "стремление  ее  в  конечных  целях  своих  ко  всемирности  и  ко всечеловечности."
Эхо – мать. Рифма – творение. И эпитет "чуткая" возвращает нас непосредственно к творческому процессу. Поэт не фонограф, а более   чуткая   духов  но   ("матери   чуткой"   -   оценочный   эпитет, данный  А. С. Пушкиным  нимфе  Эхо)  личность.  Мотивировка
выбранного  эпитета  кроется  в  его  этимологии.  "Чуткая  (чуять, чую)   -  1)  предугадывать,  предчувствовать; 2) "ощущать", "чувствовать", "слышать"; 3) воспринимать,  ощущать  обаянием  ". [ 30]  Слово  сutie  -  "чувствовать" ,  "ощущение",    "смысл".    В древнерусском языке не было формы инфинитива ЧУЯТИ, а была (с  XI  в.)  форма  ЧУТИ,  1 ед.  ЧУЮ  -  "чувствовать",  "ощущать", "слышать",   "сознавать" ,    "знать".   Чуткость   ко   всему   сущему, всякому   известному,  к  вечной  силе просветленности  показывает поэт  в  образе  "Эхо».  Всевосприятие  гармонии,  всеоткрытость!  И даже  физического  явления,  запечатленные  логикой  (обычно  эхо
отражает  последние  звуки  произнесенного  слова),  не  остаются  за гранью  заданности  образа  Рифмы.  Рифма -  созвучие  концов стихотворных строк. Созвучие! Аналогия прямая!
Экспрессивный  структурный  динамический  элемент проявляемого  смысла  задается  в  эпитете "бессонная".  Сон - состояние  покоя (двойное  С С  !) ,   при котором  что- то   грезится , та  к  как  частично ил  и полностью прекращается работа сознания. Аспектуальный   префикс  бес-  в  прилагательном   "бессонная" означает  вневременную,  бесконечную  всеохватную  способность бытия.  Суммируя  оба  вектора  смысла,  приходим  к  выводу  о всезнании поэтом мира и реального, и божественного.
Не  Мнемозина (вариант  из  стихотворения ''Рифма,  звучная подруга"), не Каллиопа -муза  эпической поэзии,  а, Эхо  –бессонная нимфа-страдалица,  отвергнутая  прекрасным  Нарциссом, исчезнувшая, превратившаяся в  скалу; нимфа,  от  которой  остался
лишь  голос -  только она возводится А.С.Пушкиным в ранг матери. Требование,  взыскательность  поэта  к  божественному  звуку  (эхо  - греч. - "отзвук"), и неукоснительность исполнения воли всевышнего – вот каков проявленный смыслообраз Эхо.
Мучаясь,  она  родила  милую  дочь.  Истязаясь,  испытывая томление,  изнуряя  себя  духовными  страданиями,  поэт  пьет горькую и в то же время сладостную чашу мук творчества, очищаясь от  всего  наносного,  восходя  в  своих  страданиях  к  вершинам  духа, сообразуясь с канонами истинной красоты. Феб, увидев Эхо, страстью к ней воспылал. Феб - Аполлон, покровитель поэтов,  солнечный бог,  дарующий  гармонию видения и слышания. Страстию  к  ней (нимфе  Эхо)  воспылал  –  Феб-Аполлон
предался  чувству,  и  поэт  вместе  с  ним  многогранно  и  сильно воспринял  всеми  органами  чувств  предмет  божественных песнопений. "Воспылал"  восходит  к  пылу - "сильный жар  от  огня", "палящее дыхание", "пышущий зной, огонь". [31] Относительно о.-с. корня *pal  - палить -предавать сожжению. [32] Относительно корня о.-с.  ру1ъ,  где *ру -  корень [тот  же,  что  в  русском  пыхать,  где  и.-е.  корень *р(h)и-1,   а-1  -  суф.] [33]  Вскрытые  смыслы  яркого  и сильного горенья,   пышущего   зноя,   раскаляют   образ   Феба   до   палящего солнца, озаряющего все живое светом. Связанная  с о  светом  природа  Аполлона  отражена  в позднейшем   разделении   года   на   1 2     месяцев   и   на   семи-   или десятидневные  недели.  Ему   посвящалось  7-е   и  20-е  число  каждого
месяца. Один  из  распространеннейших   греческих  мифов —  это миф  о периодическом  возвращении  Аполлона  на  теплые  месяцы  в  Грецию  и  о пребывании его зимой в стране гиперборейцев, где неизменно прекрасный климат. В «Прометее» (Prom. 22)  говорится  об  опалении Прометея «Фебовым пламенем  Солнца»,   где,  может   быть,   phoibei  phlogi   (Фебово  пламя) имеет  и  более  общее  значение: «светлый», блистающий».  По  крайней мере  у  Гесиода (frg. 274)  и  Ли-кофрона (1009)  это  прилагательное применяется  к   воде  и  ознанает_«чистый», «светлый»,  «ясный».  А  у
Вакхилида (ХП 139  и  ел.) —  к  погоде.  Глагол phoibazo  также  вовсе  не указывает  специально  на  Аполлона,  но  означает  вообще «быть одушевленным»;  но  и  это  последнее  значение  вовсе  не"  обязательно, поскольку имеется и значение «чистить», как, например, у Каллимаха в гимне V 11 об очищении лошадей от пены. Тот же глагол употребляется и в переходном смысле, как, например, в анонимном гимне Аполлону
(Orph., p. 285, 22) — «воодушевляющий» или у Псевдо-Лонгина (De sublim.VIII 4) — «страсть,  одушевляющая  слова».  Глагол phoibao  почти равнозначен phoibazo.  У  Еврипида (Нес. 827)  Кассандра  названа Фойбадой.  Но  Фойбада  здесь  опять-таки  не  имеет  никакого отношения  к  Солнцу  и  свету  и  означает  только  «пророчица»,
«исступленная», нечто вроде менады — исступленной вакханки. Материалы  лексикографов тоже  малоутешительны  для тех,  кто хотел  бы  считать,  что «Феб» —  это  Солнце. «Большой  Этимологик» объясняет глагол phoibazo не только в смысле «освещать», но и в смысле «очищать» -  «прорицать».  Еще  более  определенно  у  Гесихия,  объясняющего phoibos  так: «чистый,  блестящий,  святой,  незапятнанный».
Примечательно  то,  что  имя  «Феб»  совершенно   не   встречается   в аполлоновских   культах   и   не   есть   его   эпиклеза,  т.   е.   священное наименование,  но  всецело  является  достоянием  только  светского литературного языка. ******.
Заглянем  в  мифологический  словарь.  В  солярных  мифах  у солнца -  хозяина  света и  тени, обычно есть помощники, чаще  всего дети, которые проповедуют свет. Мотив сына или, в данном случае, дочери солнца встречается достаточно часто, в том числе и у славян. [34]  Именно  Рифма -  дочь  солнечного  бога  Аполлона-Феба  - помощница  в  борьбе   с  мировым  злом,  с  хаосом. Организующая  роль  её  велика,  так  как  на  нее  возложена  миссия создания  гармонического порядка. в мире. И ещё один образ привлечён для её рождения-вхождения в мир. Образ  музы  Мнемозины –  памяти.  А.Ф.Лосев  говорит  о происхождении муз следующее: «Указанием  на  былой  хтонизм  классических  Муз  является  их  генеалогия.   В   этом   отношении   прежде   всего   весьма   интересен рассказ Павсания (IX 29, 1—5):«Говорят, первыми людьми, которые на Геликоне  принесли  жертвы Музам  и  нарекли  эту  гору  священной  горою Муз,  были  Эфиальт  и  От...  Дети  Алоэя  считали,  что Муз  было  всего числом три, и дали им следующие имена: Мелета, [Опытность,] Мнема, [Память,] и Аойдаг. С течением времени, говорят, прибыл сюда, в Феспии, Пиер  из  Македонии,  по  имени  которого  в  этой стране  названа  гора, установил  число Муз  в  количестве  девяти  и  дал  им те  имена,  которые они носят и доныне... Со своей стороны Мимнерм, [PLQ frg. 13,] говорит, что  старшие  Музы  были  дочерьми  Урана, [Неба,]  все  же  остальные, младшие, были дочерьми Зевса». В этом сообщении Павсания содержится много  любопытного.  Во-первых,  происхождение  Муз   связывается  с хтоническими  великанами Алоадами, т.  е.  здесь  прямо  указывается  на хтонизм  самих  Муз;  во-вторых  же,  со  ссылкой  на  известного  элегика Мимнерма здесь выставляется версия о происхождении старших Муз от самого Урана и только младших  —  от  Зевса. Возведение Муз  к Урану вызывает в памяти гесиодовские мифы о происхождении от Урана таких ультрахтонических  существ,  как  Титаны,  Киклопы,  Сторукие, Афродита, Эриннии, Гиганты.
С  сообщением Павсания согласуются и  другие материалы. Диодор (IV 7,
1) пишет: «Большинство мифографов, и  особенно проверенные из  них, полагают, что Музы — дочери Зевса и  Мнемосины. Немногие же из поэтов — и среди них Алкман — утверждают, что они — дочери  Урана и   Геи» .   Не   менее   важен   еще   и   такой   вариант   у   схолиаста   к Аполлонию Родосскому ( I I I  ч-«В   сочинениях,   приписываемых  Myсею, повествуется  о  двойном  происхождении Муз:  старших —от  Кроноса  и младших от Зевса». Следовательно,   некоторые   вели   происхождение  Муз   и   от Кроноса.  Однако  если  даже  остановиться  на  той  генеалогии,  которая оказалась в Греции традиционной, а именно на происхождении Муз от   Зевса   и  Мнемозины,  то,   поскольку  Мнемозина  тоже   является титанкой,   т.е.   порождением   опять- таки   Урана   и   Геи,   и   эта традиционная  для  периода  классики  генеалогия  все  еще  заметно
хтонична.******
В стихотворении Мнемозина взыскательна, строга, бдительна. Приняла сама Мнемозина послушную памяти строгой Рифму. В «Рифме» 1830г. Поэт говорит: Ты, бывало, мне внимала, За мечтой моей бежала, Как послушное дитя. 
Здесь  же,  в   "Рифме"  1830   г.,  он  награждает  рифму  иным послушанием: Послушна памяти строгой. Послушна  -  послушать  -  восходит  к  глаголу  «слушать»  - активно  осуществляемое  целенаправленное  слуховое  восприятие (слушать  кого-что).Латышский  корень fily-"проповедовать". [28]
Дочь  солнца -  Рифма -  проповедница,  которая  различает, разглашает,  разносит  истину.  Приставка  по- -  аспектуальная  сема, неопределенной  ограничительности.  Другими  словами,  Рифма слушает  кого-то.  Память  занимает  объектную  позицию  в  данной
конструкции,  как  правило,  предназначенную  источнику  речи. Отсюда => Рифма слушает божественную память. Сама   память   приняла   Рифму,   т.е.   в   памяти   заложена структура,  формула,  образно-эталонная,  которая  и  высловляется затем  в  произведении, создаваемом поэтом. И в подтверждение А.С. Пушкин ставит точный эпитет - строгая память. "Строгая  память" -  память  взыскательная,  требующая
точного    исполнения,  не    допускающая    никаких    отклонений, отступлений. Вдохнувшее   эту  строгую  память  божественное начало подразумевает и послушание ему. И  послушная  Мнемозине  Рифма  уподобляется  матери  Эхо. Естественное  подобие    матери  должно было  быть     выражено конструкцией   "подобна  матери".  Однако,   семантическая соотнесенность      с  полным   прилагательным   "подобная" акцентирует  внимание  не  на  тождественности  формы,  а  на различии в величине. Другими словами, "рифма" - явление, сходное по форме    с    "эхо",    и    величина    данная    имеет  свой    размер  и протяженность! Это и подчеркивает А.С. Пушкин краткой формой прилагательного (подобна), акцентируя на нем наше внимание. В  стихотворении 1830г.   Пушкиным  утверждается  мысль  о рифме как о мощном семантическом рычаге, то есть приобретении ею преимущественно смыслообразующего характера. Данная мысль проявляется логически обоснованным выводом:  ... на  земле Рифмой зовется она.
…Зовется.   Употреблена   форма   глагола   настоящего   времени, которая  не  содержит  указания  на  достижение  предела  действия (оно  представлено  в  развитии),  возможные  формы  прошлого (звалась)   и   будущего   (будет   зваться)   фиксируют  бесконечное
повторяющееся действие. "Называться"  =   именоваться  =  авестийское   zavalti - "заклинать" =  литературное "заклинать,  пленять,  очаровывать". Данный  ряд  указывает  на  сверхсмысл,  сверхзадачу, намеченную, поданную  свыше  и  зафиксированную  в  проявленном (на  земле) явлении,  передать   которое  и  расшифровать  стремится А.С.Пушкин. Способная   заклинать   богов,   взывать  мольбами  к   их милости, предстает перед нами Рифма. На  земле  она  зовется  Рифмой.  А  на  небе?  На  небе  она
божество,  охраняющее вечную красоту. Зовется Рифмой. Обратим еще  раз  внимание  на  использованный  глагол,  который  предлагает действие  реально  существующее,  действие  постоянное, вневременное,  бесконечное. "Зовется"  всегда,  всеми,  то  есть  вечна (аполлиническая идеология вечного возращения]*****.
В   связи   с   представлением   о   периодическом   возвращении Аполлона   и   в   связи   с   вытекающим   из   мифологии   Аполлона вниманием   устроения   жизни   развился   довольно   популярный   в античности миф  о  гиперборейцах. Они  настолько тесно  связаны  с Аполлоном  и  Артемидой,  что  без  этих  божеств  и  вне  их  никогда и  не мыслились  в  античности.  Огромная  популярность    этого мифа  явствует  из  того,  что  античная   литература  буквально  пестрит  разного  рода  упоминаниями  о гиперборейцах.  Ими   занималась   еще   древняя  эпическая  поэзия ,  потому  что  Геродот  (  I V   3 2)   говорит  о  наличи  и  этих  тем  и  в киклических  « Эпигонах  »  ,  и  у  Гесиода.  С  другой  стороны,  однако, этот миф  о  гиперборейцах  усиленно  разрабатывается  так же  и у   самых   поздних  представителей  античной  литературы  в  роде Порфирия,  Ямвлиха ,  Гимерия ,  Нонна  и  др .
а) Во- первых,  гиперборейцы —  народ ,  в  котором  наиболее  ярко отражается    сам  Аполлон ,  народ ,  наиболее  ему  угодный (  «жрецы»  Аполлона ,  «слуги»  Аполлона  ; .  на  род,  среди  которого  он  больше  всего   любит   пребывать   и  в   котором   больше
всего  осуществля ются   все   его   предначертания.  Об   этой гиперборейской жизни Пиядар (  Pyth. X 29  47) пишет так: «В   страну   гиперборейцев  ты   не   найдешь  чудесного  пути  ни морем, ни сушей. У них некогда пировал владыка народов Персей, придя в их  жилища и  столкнувшись  с  ними,  когда  они  приносили  богу  славные
гекатомбы ослов. Больше всего радуется Аполлон их вечному веселью и благоговейным  молитвам.  Смеется  он,  видя  животных,  свирепо  встающих  на  дыбы. Также  и муза  не  чуждается нравов  этих  народов. Ведь  всюду  там  хороводы  дев,  раздаются  звуки  лиры  и  пение флейты. Увенчавши  кудри  золотым  лавром,  радостно шествуют  они.
Ни болезни, ни губительная старость не имеют власти над священным народом.  Живут  они  без  трудов  и  сражений,  избежавши справедливейшей Немезиды».
 
«За  этими [Рипейскими  горами], по ту сторону Аквилона, счастливый народ (если  можно этому верить), который называется гиперборейцами, достигает весьма  преклонных   лет  и  прославлен чудесными  легендами. Верят, что там находятся петли мира и крайние  пределы  обращения  светил, Солнце  светит  там  в  течение полугода, и это только один  день, когда Солнце не скрывается (как то думали бы несведущие) от весеннего равноденствия до осеннего; светила там  восходят  только  однажды  в  год,  при  летнем  солнцестоянии, а заходят только при зимнем. Страна эта находится вся на солнце, с благодатным климатом и лишена всякого вредного ветра. Домами для этих жителей  являются  рощи,  леса;  культ  богов  справляется отдельными людьми и всем обществом; там неизвестны раздоры и всякие болезни. Смерть приходит там только от пресыщения жизнью. Открывается  божественная  сущность.  Творится  миф!
Совершается «чудо   превращения  неясного  контура  в художественную  картину,  от  намека -  в  глубокую, блистательную мысль".  Повторяясь,   дополняясь   различными   нюансами, становящийся эйдос проявляет идею. Заявленный  А.С.Пушкиным  переход  акцента  от ритмообразующей  к  смыслообразующей  функции  рифмы является  неким  пророчеством  в  эволюции  русской  рифмы  и системы стихосложения в целом, так как рифма - неотъемлемая часть  русской  системы  стихосложения.  Гениальным поэтическим  видением,  экспериментами  в  области  своей художественной  системы  А.С.  Пушкин  намечает  сверхзадачу развития русской поэзии.
 
1830-е  годы поэтической зрелости А.С. Пушкина. Дух эпохи, когда рушились старые    эстетические нормы и рождались новые направления, отвечает новому этапу и требованиям  общественного  развития,  отражается  в  выборе творческой позиции. Речь идет об идеальной полноте эстетического самосознания.  Уже  в  своих  предшествующих  данному  периоду стихотворениях  А.С. Пушкин  утверждал,  что остановиться  на совершенстве  зрительного  и  слухового  восприятия  нельзя.
Необходимо перейти к действию, первое орудие  которого есть слово. И он творит слово,  и его слово космизирует мир, побеждая хаос и тьму.
 
Список  использованной литературы:
1.   Мейлах   Б.   Художественное  мышление  А.С.   Пушкина как творческий процесс. М.,  Л.,  1962.
2.  Пушкин А.С.  Отрывки  из  писем,  мысли  и  замечания. М., 1927.
3.  Благой Д. Творческий путь А.С. Пушкина. М.э 1950.
6.  Томашевский  Б.  Пушкин:  Работы  разных  лет.  Критика, конец XIX - 1пол. XX века. М., 1990.
7.  Флоренский П.А. Имена. Характер и имя. Санкт-Петербург, 1993.
8.  Ильин  В .  Ст.  Аполлон  и  Дионис  в  творчестве Пушкина .   Сб .  Пушкин  в  русской философской критике (конец XIX -1 пол. XX вв.). М., 1990.
9.  Ильин  И.  Ст.  Пророческое  призвание  П  ушкина.  Сб. Пушкин  в   русской  философской  критике (конец XIX  -1  пол.  XX вв.). М., 1990.
10.  Лосев  А.Ф.Очерки  античного  символизма  и  мифологии. М., 1993.
11.  Лосев  А.Ф.  Мифология  греков  и  римлян.  М., 1996.
 
Сноски:
 
* Лосев А.Ф.Очерки античного  символизма и мифологии. М., 1993,с.271.
** Лосев А.Ф.Очерки античного символизма и мифологии. М., 1993,с.285.
***  Лосев  А.Ф.Очерки  античного  символизма  и мифологии. М., 1993,с.271.
****  Лосев А.Ф. Мифология греков и римлян. М.,1996, с.328- 329.
***** Лосев А.Ф. Мифология греков и римлян. М.,1996, с.433.
****** Лосев А.Ф. Мифология  греков и римлян. М., 1996, с. 340


Опубликовано в альманахе СЛУ "Аквилон"№4 2009г.