Василий Сидоров. Волга. Путевые заметки...

ПО РОССИИ. 1. ВОЛГА. ПУТЕВЫЕ ЗАМЕТКИ И ВПЕЧАТЛЕНИЯ. ОТ ВАЛДАЯ ДО КАСПИЯ

В Волгу влилась Майна, один берег которой принадлежите Самарской губернии. С берегов повеяло сладким ароматом цветущих деревьев. Снова потянулись яблочные сады и чем дальше, тем больше это новое яблочное царство, а у Симбирска целые водопады яблочной цветочной пены льются в Волгу с высоких гор.
Симбирск так далеко и высоко забрался на гору, что с пристани его совсем не видно и в город приходится подыматься по довольно крутому, изогнутому змеёй Петропавловскому спуску. Лёжа на горе между Волгой и Свиягой, которая пробегает своими верховьями совсем рядом с старшей своей сестрой, Симбирск совсем заснул на высоком своём пьедестале, с крутыми обрывами к обеим рекам. Это старое, дворянское гнездо, с славой и весельем в прошлом, с преданиями жизни прежних помещиков и важных бар, центр в былые дни провинциального блеска, всего модного и изящного, старый барин среди Волжских городов, обедневший, заснувший и полузабытый нынче, когда вся аристократия его испарилась. Скучно и вяло глядит, прежде весёлый, город, эта родина Гончарова, Карамзина и Языкова, эта столица дворянства и особых симбирских татар. Симбирск, выстроенный в 17-м веке для охраны края от набегов татар, дважды счастливо отразил Разина с его 20 т. войска и Федьку Шелудяка, а во время Пугачёвщины оставался верным Екатерине II и видел Пугачёва, разбитого Михельсоном и им засаженного в железную-клетку при отправке в Москву на казнь. За верность Екатерина II-я пожаловала герб дворянам Симбирска, в виде столба с золотою на нём короною, помещённого на синем поле. Говорят, что этот герб создал выражение «столбовой дворянин». Пожары разогнали дворянство, а
прежний блеск, ослепительные празднества, прославленные балы, все осталось, как милое предание хорошей старины, во всех этих больших зданиях и губернаторского дворца, и дворянского собрания, и частных помещичьих домов. Душный, среди облаков пыли спит город с своим Венцом, очевидно бывшим кремлём, где от прежних крепостей, палисад и стен, от многочисленных башен и следа не осталось. Венец — высший пункт города и вид с него на Волгу прекрасен. В сторону к Свияге — горы падают от Венца уступами. Здесь прекрасные большие здания, молчаливо глядящие на пыльные и скучные улицы, тихие сады и бульвары.

На Карамзинской площади, окружённой хорошими зданиями, курьёзный и очень неудачный памятник историку Карамзину. На высоком пьедестале стоит фигура музы Клио с трубой и скрижалью, а на барельефах изображено: на одном бюст Карамзина в римской тоге, по крайне дикой фантазии скульптора Гольберга, на другом: чтение Карамзиным своей истории Александру I, на третьем: вручение умирающему Карамзину благодарственного рескрипта Императора Николая. Барельефы плохи, фигуры, в подражание Риму, полуобнажены и смешны в России, а фигура Клио подала повод народу думать, что памятник поставлен какой-то покаявшейся Волжской разбойнице и назвать его чугунной бабой. Против памятника прекрасная и богатая Карамзинская публичная библиотека.

Главная улица Симбирска — «Широкая», с бульваром деревьев по середине, такая же скучная, как и остальные улицы города. Уныло глядит здание театра на площади, в которую упирается Широкая улица, уныло нудит большой гостиный двор, тоже на площади, на другом конце Симбирского Невского.
Собор св. Троицы на Венце, выстроенный в память отечественной войны 1812 года, величественно высится своей колокольней и белыми стенами и глядит на заволжские дали. Другой — Никольский собор, полный исторических и церковных вещей, как ж Вознесенский, так и старая очень любопытная единоверческая церковь, так все остальные 24 церкви Симбирска и 2 его монастыря придают городу богатый и красивый вид и всё таки тоска бежит следом за вами. Словно попал в старый дом, ставни которого давно не отворялись и все, начиная с стен, приобрело специфический затхлый запах сырости. Даже далёкий вид с городского бульвара и с Венца на безбрежные дали, на далёкую ровную площадь не имеет ни разнообразия, пи веселья других Волжских видов и радуешься, когда приходить время отъезда и кажется, что был в дому, где нет хозяина. Только во время Сборной ярмарки Симбирск оживает и сбрасывает с себя этот заколдованный сон, а так же во время ежегодного торжественного Крестного хода в намять избавления города от Стеньки Разина, во время которого при торжественном перезвоне всех церквей, народ и духовенство совершают шествие по той самой исторической дороге, по которой горожане во время осады, более 200 лет тому назад, совершали Крестный ход с воеводой Милославским во главе. Здесь около Симбирска в 31/2 верстах от города находится «Киндяковка», где жили и Вера, и Марфинька, и бабушка, где у забора доживал Марк Волохов Веру, где показывают обрыв, уверяя, что это тот самый, именем которого Гончаров назвал один из лучших своих романов. И благодаря этой легенде глядишь совсем иными глазами на эти свесившиеся черёмухи, на эту гущу кустов, на эти жёлтые пески и в ушах раздаются знакомые речи, а перед глазами скользят знакомые тени, дорогие каждому русскому сердцу и, кажется, что вот — вот из-за кустов покажется милая бабушка или эта сонная тишина огласится резвым смехом Марфиньки. Киндяковский обрыв, здесь на берегах Волги, стал достопримечательностью, и симбирцы часто избирают его поэтические уголки целью летних прогулок. Другое прелестное местечко около Симбирска, лежащее на самом Волжском берегу, в 7 верстах от города, где помещается лагерь Симбирского кадетского корпуса—Поливный враг возле деревеньки Поливны. Маленькие дачки жмутся по изломам берега, горы высятся красивой зелёной декорацией, а цветущие луговины пёстрыми коврами сбегают к реке. Белые палатки сверкают на солнце и оживляют этот красивый уголок. Для туриста в Симбирске любопытного мало, если не считать старинный иконостас Николаевского собора, весь золотой, курьёзной резьбы, с старыми потускневшими иконами, бледные лики которых сурово и печально глядят на обширную церковь и на напрестольный крест, находящийся в том же соборе, присланный Алексеем Михайловичем. Крест пробит пулей одним из ратников Стеньки Разина, во время Крестного хода, когда Симбирцы несли вокруг города этот серебряный крест с святыми мощами. Из предметов старины интересна утварь из Соловецкого монастыря, хранящаяся в Смоленской приходской церкви. Масса садов, которых в городе до 300, скверы, разбитые на многочисленных площадях, придают Симбирску нарядный вид, которого нельзя предполагать, глядя на торговую слободу у пристаней, полную трактиров, амбаров, скверных деревянных домишек и контор. По дороге к городу, где Петропавловский спуск выходит на площадку, на половине горы, и где он соединяется с другим более крутым Тихвинским спуском, плещет среди садика фонтан, придавая много живописности этому уголку.
Небольшой пароходик постоянно переезжает Волгу, бегая от Симбирской пристани к противоположному Самарскому берегу к заволжским слободам и оживляет своим беспрестанным резким криком покой величавой реки, катящей свои волны к синеющим вдали горам, к прославленным Жигулям, лучшей части не только этого Самарского плёса, но и всей Волги, Жигулям, полным легенд и преданий, полным рассказам и истории, полным мягкой, поэтической красоты и тёмных, непроходимых лесов, где Волга, ещё более широкая, ещё более могучая, ещё более прекрасная, является во всем ореоле русской царицы европейских рек и до того поглощает внимание каждого проезжего развертывающимися картинами, что жалеешь, оставляя Самарскую луку, этот капризный зигзаг, этот внезапный короткий забег Волги на восток.


Василий Сидоров,
Санкт-Петербург,
типография А. Катанского и К°.
Невский просп., № 132, 1894.
http://oldriver.ru/Page.php?PID=209&MID=112