Трижды одиночество

                "От слова "одиночество"
                Дрогнет и воздух в комнате.
                И я осознаю, что у человека
                Самое слабое место – глаза".
                П. Севак
Первое.
Одиночество – не пустота.
Оно достанет даже во сне.
Им, словно желе, заполняют сердце
и прокручивают, как мороженое в Макдоналдсе,
чтобы было вкуснее,
а там: или бейся или "свет гаси".
Мы с тобой, как два авиарейса –
рядом, но в разных коридорах,
на встречных курсах,
но в разных аэропортах.
Нам никогда не встретиться,
если только в ангаре для списанных самолетов.
А пока летаем, нам не быть вместе,
потому что мы авиарейсы
конкурирующих авиакомпаний,
под завязку заправленные страданием.
А, может, просто мне хочется,
чтобы было так...
В общем,
одиночество – не пустота.

Второе.
Одиночество – не тишина.
Оно – гомон улиц Москвы безбрежной
и оно – память о любви твоей нежной,
которая будет еще или была уже...
Да будет уже!
Как сказал Б.Г., "душа в неглиже"
в шоке от стыда
зовет, но не придет никогда,
ни тишина, ни с голосом твоим резонанс.
Только последний шанс
отыскать твою волну,
сканируя
радиоактивный фон, Белый Шум,
и идя, подобно «Курску», ко дну
бравировать
Гордостью
(всё, что приходит на ум)
перед другом,
а дома, слушая новости,
ловить название твоего города
и бесконечно ждать то мгновение, когда
накроет твоя волна.
Да,
одиночество – не тишина.

Третье.
Одиночество – хаотичное блуждание глаз
в поиске знакомых черт.
Пятидесяти двух недельное воздержание
от писем, звонков, фраз
(мне проще, я – интроверт).
Награда или наказание,
гнев или покаяние –
неважно нисколько.
Знаю только,
что глазам моим надо
угадать
фигуру твою в мареве
над горячим асфальтом,
нарисовать
и, быть может, отправить в Прадо
в осеннем кленовом зареве
твое грудное контральто.
И это будет – шедевр XXI века…
но глаза – самое слабое место у человека,
и обратил внимание
я только сейчас,
бесцельно шатаясь по городу,
на у каждого второго
хаотичное блуждание глаз.
От озноба морального
поднимаю ворот:
кому и во что теперь верить?
Степень одиночества каждого, наверное,
можно измерить
интенсивностью поиска знакомых черт.
Радуйся, Прадо, я достаю мольберт...