Поэтический календарь. Русская зима

В сегодняшнем выпуске программы предлагаю вам окунуться в атмосферу праздника, увиденного поэтом в привычном течении жизни. А кто как не Пушкин умеет не только разглядеть праздник в обычных серых буднях, но и рассказать о нем так, что читатель становится реальным соучастником и «со-переживателем» этого рассказа. К примеру, часто случается, что зимой совсем нет снега, и на улицах царит унылый серый пейзаж. Да если даже снег есть, то в городе чистотой и свежестью он по-настоящему радует лишь в первые часы своей первозданности. А так хочется, выглядывая в окно, восклицать вместе с поэтом:

Мороз и солнце, день чудесный!
Еще ты дремлешь, друг прелестный.
Пора, красавица, проснись,
Открой сомкнуты негой взоры…

И далее – не менее торжественно:

Под голубыми небесами
Великолепными коврами,
Блестя на солнце, снег лежит;
Прозрачный лес один чернеет,
И ель сквозь иней зеленеет,
И речка подо льдом блестит.

Это, как вы хорошо знаете, строки из пушкинского «Зимнего утра». И наверняка память подскажет вам и другие его стихотворения, посвященные зиме – «Зимний вечер», «Зимняя дорога». Можно сказать, что Пушкин создал настоящую зимнюю энциклопедию, благодаря которой мы без особого труда можем представить себя его современниками, так же как и он, – под завывание вьюги – коротающими долгие зимние вечера при свечах, без привычных для нас средств связи, как, скажем телефон, без таких средств массовой информации и массового развлечения, как незабвенный телевизор или интернет.

Почему же так часто Пушкин обращался к образам зимы? Да потому, что настоящая русская зима длилась не менее полугода, и, как нетрудно догадаться, на зиму приходилась половина жизни наших предков. А именно в эту пору года острее ощущаются тоска и одиночество, – эти неизменные спутники холодных, скупых на солнце, дней.

Впрочем, в той, прошлой жизни, не побежденной техническим прогрессом, был, на мой взгляд, как минимум один неоспоримый плюс: люди совершенно органично и естественно осознавали себя неотделимой частью природы, и жили в полной гармонии с ее размеренными ритмами. И именно Пушкин, вопреки принятым в то время стандартам в литературе, идеализировавшим и быт, и природу, передал прелесть будничного существования человека, протекающего в гармонии с окружающим миром:

В тот год осенняя погода
Стояла долго на дворе,
Зимы ждала, ждала природа.
Снег выпал только в январе
На третье в ночь. Проснувшись рано,
В окно увидела Татьяна
Поутру побелевший двор,
Куртины, кровли и забор,
На стеклах легкие узоры,
Деревья в зимнем серебре,
Сорок веселых на дворе
И мягко устланные горы
Зимы блистательным ковром.
Все ярко, все бело кругом.

Зима!... Крестьянин, торжествуя,
На дровнях обновляет путь.
Его лошадка, снег почуя,
Плетется рысью как-нибудь;
Бразды пушистые взрывая,
Летит кибитка удалая;
Ямщик сидит на облучке
В тулупе, в красном кушаке.
Вот бегает дворовый мальчик,
В салазки жучку посадив,
Себя в коня преобразив;
Шалун уж заморозил пальчик:
Ему и больно и смешно,
А мать грозит ему в окно…

Это – известные строки начала пятой главы «Евгения Онегина». Интересно, что Пушкин начал писать эту главу 4 января 1826 года, а в авторском примечании к опубликованной главе отметил: «В нашем романе время расчислено по календарю». То есть, это совершенно живые, без всяких фигуральных условностей, впечатления поэта от долгожданного праздника снега и света, подаренного наконец-то прихотливой зимой. И сегодня мы по-детски радуемся, когда выпадает первый снег, покрывающий городскую пыль, и даже перспектива снежных заторов в первые мгновения нас не пугает.
…А когда появляется снег и моя собака (с некоторыми вкраплениями охотничьей породы) самоотверженно пытается найти мифический след дичи на припорошенном асфальте, я всегда вспоминаю одно из самых любимых своих пушкинских стихотворений, передающее всю гамму чувств, все перепады настроения, пережитые в течение одного зимнего дня молодым поэтом, сумевшем рассказать о них так, что все его переживания стали созвучны многим из нас – несмотря на разность эпох и условий жизни:

Зима. Что делать нам деревне? Я встречаю
Слугу, несущего мне утром чашку чаю,
Вопросами: тепло ль? утихла ли метель?
Пороша есть иль нет? и можно ли постель
Оставить для седла, иль лучше до обеда
Возиться с старыми журналами соседа?
Пороша. Мы встаем, и тотчас на коня,
И рысью по полю при первом свете дня;
Арапники в руках, собаки вслед за нами,
Глядим на бледный снег прилежными глазами;
Кружимся, рыскаем, и поздней уж порой,
Двух зайцев протравив, являемся домой.
Куда как весело! Вот вечер: вьюга воет;
Свеча темно горит; стесняясь, сердце ноет;
По капле, медленно глотаю скуки яд.
Читать хочу; глаза над строчками скользят,
А мысли далеко… Я книгу закрываю;
Беру перо, сижу; насильно вырываю
У музы дремлющей несвязные слова.
Ко звуку звук нейдет… Теряю все права
Над рифмой, над моей прислужницею странной:
Стих вяло тянется, холодный и туманный.
Усталый, с лирою я прекращаю спор,
Иду в гостиную; там слышу разговор
О близких выборах, о сахарном заводе;
Хозяйка хмурится в подобие погоде,
Стальными спицами проворно шевеля,
Иль про червонного гадает короля.
Тоска! Так день за днем идет в уединенье!
Но если под вечер в печальное селенье,
Когда за шашками сижу я в уголке,
Приедет издали в кибитке иль возке
Нежданная семья: старушка, две девицы
(Две белокурые, две стройные сестрицы), —
Как оживляется глухая сторона!
Как жизнь, о боже мой, становится полна!
Сначала косвенно-внимательные взоры,
Потом слов несколько, потом и разговоры,
А там и дружный смех, и песни вечерком,
И вальсы резвые, и шепот за столом,
И взоры томные, и ветреные речи,
На узкой лестнице замедленные встречи;
И дева в сумерки выходит на крыльцо:
Открыты шея, грудь, и вьюга ей в лицо!
Но бури севера не вредны русской розе.
Как жарко поцелуй пылает на морозе!
Как дева русская свежа в пыли снегов! 1829

После этих, полных жизненной силы и радости, слов, внимательный слушатель, вспомнив начало нашей сегодняшней встречи, может сделать замечание: мол, разве это – не поэтическая идеализация жизни? Я бы сказала, что скорее – нет, чем да, потому что, пусть даже следуя литературным традициям, Пушкин удивительным образом умел наполнять свои строки энергией творчества, и мы, – зачастую не умея делать это самостоятельно, – благодаря ему можем находить позитивные моменты в любой ситуации, в любое время года:

Здоровью моему полезен русский холод;
К привычкам бытия вновь чувствую любовь:
Чредой летает сон, чредой находит голод;
Легко и радостно играет в сердце кровь,
Желания кипят — я снова счастлив, молод,
Я снова жизни полн!..

Но иногда зимой также хочется закутаться в теплый плед, зажечь свечи и отдохнуть телом и душой, мысленно погружаясь в таинственные явления бытия. Впрочем, в нашей суетливой жизни, наполненной заботами о хлебе насущном, мы практически разучились это делать – прислушиваться к себе, жить гармонично с окружающим миром. И сейчас сделать это, впрочем, как всегда в рубрике «Душа поэта», нам помогут любимые поэты. К примеру, поэт серебряного века Иннокентий Анненский и его стихотворение «Свечку внесли»:

Не мерещится ль вам иногда,
Когда сумерки ходят по дому,
Тут же возле иная среда,
Где живем мы совсем по-другому?

С тенью тень там так мягко слилась,
Там бывает такая минута,
Что лучами незримыми глаз
Мы уходим друг в друга как будто.

И движеньем спугнуть этот миг
Мы боимся, иль словом нарушить,
Точно ухом кто возле приник,
Заставляя далекое слушать.

Но едва запылает свеча,
Чуткий мир уступает без боя,
Лишь из глаз по наклонам луча
Тени в пламя сбегут голубое.

Но, хотя свечку и внесли, или, что менее романтично, однако более привычно – включили свет, за окнами в городе по обыкновению слякотно, но мы знаем, что бывает зима другой – блистающей чистым снегом, украшающей кружевным инеем ветви деревьев, потрескивающей здоровым сухим морозцем:

Поет зима — аукает,
Мохнатый лес баюкает
Стозвоном сосняка.
Кругом с тоской глубокою
Плывут в страну далекую
Седые облака.

А по двору метелица
Ковром шелковым стелется,
Но больно холодна.
Воробышки игривые,
Как детки сиротливые,
Прижались у окна.

Озябли пташки малые,
Голодные, усталые,
И жмутся поплотней.
А вьюга с ревом бешеным
Стучит по ставням свешенным
И злится все сильней.

И дремлют пташки нежные
Под эти вихри снежные
У мерзлого окна.
И снится им прекрасная,
В улыбках солнца ясная
Красавица весна.

Это – зимняя сказка, описанная юным Сергеем Есениным, для которого, как мы знаем, природа была естественной средой обитания, причем, средой обитания не только тела, но и души. Поэтому, наверное, его ранняя лирика, хоть и по-детски наивна, но искренна и свежа, как чистый снег в полях и лесах, погруженных в сказочный сон:

Еду. Тихо. Слышны звоны
Под копытом на снегу.
Только серые вороны
Расшумелись на лугу.

Заколдован невидимкой,
Дремлет лес под сказку сна,
Словно белою косынкой
Подвязалася сосна.

Понагнулась, как старушка,
Оперлася на клюку,
А над самою макушкой
Долбит дятел на суку.

Скачет конь, простору много,
Валит снег и стелет шаль.
Бесконечная дорога
Убегает лентой вдаль.

Как известно, мотив бесконечной дороги часто звучит в русской литературе. Более того, на длительных путешествиях, переездах в неудобных каретах, дрожках, телегах построены многие сюжеты – к примеру, в прозе это «Метель» Пушкина, «Мертвые души» Гоголя, или, скажем, «Степь» Чехова. Это неудивительно, ведь для того, чтобы добраться не то что в другой город – в соседнюю деревню на гужевом транспорте в одну-две или три лошадиных силы, человек тратил немалую часть своей жизни. А в дороге, как известно, лучше всего – думается. И мысли, особенно в холодную зимнюю пору, не всегда были радостными. К примеру, у Ивана Бунина:

 Скачет пристяжная, снегом обдает…
Сонный зимний ветер надо мной поет,
В полусне волнуясь, по полю бежит,
Вместе с колокольчиком жалобно дрожит.

Эй, проснися, ветер! Подыми пургу,
Задымись метелью белою в лугу,
Загуди поземкой, закружись в степи,
Крикни вместо песни: «Постыдись, не спи!».

Безотраден путь мой! Каждый божий день —
Глушь лесов да холод-голод деревень…
Стыдно мне и больно… Только стыд-то мой
Слишком скоро гаснет в тишине немой!

Сонный зимний ветер надо мной поет,
Усыпляет песней, воли не дает,
Путь заносит снегом, по полю бежит,
Вместе с колокольчиком жалобно дрожит…

А вот поэт Яков Полонский, который также немалую часть своей жизни провел в дороге, «Зимой в карете» увидел совсем другой сон – сказочно завораживающий, карнавальный, вселяющий надежду:

Вот на каретных стеклах, в блеске
Огней и в зареве костров,
Из бледных линий и цветов
Мороз рисует арабески.
Бегут на смену темноты
Не фонари, а пятна света;
И катится моя карета
Средь этой мглы и суеты.

Огни, дворцы, базары, лица
И небо — все заслонено…
Миражем кажется столица —
Тень сквозь узорное окно
Проносится узорной дымкой,
Клубится пар, и — мнится мне,
Я сам, как призрак, невидимкой
Уселся в тряской тишине.
…
И снится мне — в холодном свете
Еще есть теплый уголок…
Я не один в моей карете…
Вот-вот сверкнул ее зрачок…
Я весь в пару ее дыханья —
Как мне тепло назло зиме!
Как сладостно благоуханье
Весны в морозной полутьме!

Очнулся — и мечта поблёкла:
Опять, румяный от огней,
Мороз забрасывает стёкла
И веет холодом. Злодей!
Он подглядел, как сердце билось:
Любовь, и страсти, и мечты,
И вздох мой — все преобразилось
В кристаллы, звезды и цветы.

Ткань ледяного их узора
Вросла в края звенящих рам,
И нет глазам моим простора,
И нет конца слепым мечтам!
Мечтать и дрогнуть не хочу я;
Но — каждый путь ведет к концу.
И скоро, скоро подкачу я
К гостеприимному крыльцу.

И нет сомнения, что герой благополучно прибывает в уютный дом, где его ждут, любят, и где он может отдохнуть душой и телом, – так, к примеру, как рассказал Борис Пастернак в стихотворении «Зимняя ночь»:

Мело, мело по всей земле,
Во все пределы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.

Как летом роем мошкара
Летит на пламя,
Слетались хлопья со двора
К оконной раме.

Метель лепила на стекле
Кружки и стрелы.
Свеча горела на столе,
Свеча горела.

На озаренный потолок
Ложились тени,
Скрещенья рук, скрещенья ног,
Судьбы скрещенья.

И падали два башмачка
Со стуком на пол.
И воск слезами с ночника
На платье капал.

И все терялось в снежной мгле
Седой и белой.
Свеча горела на столе,
Свеча горела…

Однако, любая сказка, праздник, любой сон всегда заканчиваются, и рано или поздно надо возвращаться к реальности, отдавая себе отчет, что для того, чтобы пережить холодную зиму или тяжелые времена, необходимо быть готовым к суровым холодам, и не только готовить сани летом, но и душу свою закалять в повседневных испытаниях будней. И если ты верно все понял и сделал в этой жизни – для тебя обязательно настанут лучшие времена. Так же, как после зимы всегда приходит весна, – в этом твердо убежден Афанасий Фет:

Учись у них — у дуба, у березы.
Кругом зима. Жестокая пора!
Напрасные на них застыли слезы,
И треснула, сжимаяся, кора.

Все злей метель, и с каждою минутой
Сердито рвет последние листы,
И за сердце хватает холод лютый;
Они стоят, молчат; молчи и ты!

Но верь весне. Ее промчится гений,
Опять теплом и жизнию дыша.
Для ясных дней, для новых откровений
Переболит скорбящая душа.

И я желая вам среди зимы находить в себе силы для теплых чувств, добрых мыслей и хороших поступков, – чтобы достойно пережить «холод лютый» с весною в сердце.

Виктория ФРОЛОВА.

Фото автора.