Незапертая дверь
в беду не вникая, не зная, как скоро /по тем, за порогом/, я стану скучать.
И стану молиться, и денно, и нощно: Господь, вразуми запорожцев моих!
Но где-то замкнуло навечно и мощно, огнём полыхнул неприязни родник
/журчал потихоньку напевами в уши/, я таяла в нём, растопляясь, как воск,
ему было просто мой слепок разрушить: вначале расплавились глянец и лоск,
растрескалась глина /меня же слепили из глин голубых – накопали во рву,
слепили втихую, сказали: родили, сказали – заплачь, до сих пор и реву/...
...Кикиморы-мысли, такие чудные, куда-то бегут, не поймаешь никак.
Куда-то? Бегут за порог, как чумные, твердят: там родные, родные, родные,
и сжечь – не сожгут!
Переплавят.
Пустяк.
Свидетельство о публикации №111060107696
по чему-то родному,
которого нет.
О чем может плакать поэт?
А ежели он - поэтесса?
И враг - не Дантес, а Дантесса!
Дуэль, но она не убита,
Вдь имя ее - Аэлита.
Михаил Гуськов 15.06.2011 07:11 Заявить о нарушении
А ведь и действительно - жива ещё, курилка!
Аэл.
Аэлита Кулешова 26.06.2011 09:44 Заявить о нарушении
Шутка!
Михаил Гуськов 26.06.2011 11:20 Заявить о нарушении