самая грустная история

самая грустная история в мире
самая грустная история которую кто-либо когда-либо рассказывал

это коротенькая история которую Дени любил рассказывать о своем друге Джеке
вот что он говорил

однажды Керуак отказался есть цыплячью ножку и когда я спросил его почему он ответил ха представьте себе он ответил «я думаю о несчастных голодающих в Европе»

самой грустной историей в мире называет эту историю Керуак в книге «Одинокий путешественник»

по мне так есть истории и грустнее но эта точно не из веселых

в юности меня захлестывали волны жалости
я тонул в каком-то апокалиптическом цунами

я жалел всех несчастных
от голубей и кошек до стареющих кинозвезд и экс-президентов

я не мог осмелиться никого полюбить потому что мне была невыносима мысль о смерти любимого человека

я жалел растения и неодушевленные предметы
сорванные цветы
раздавленную пивную банку
объявление на стене
расплывающийся след реактивного самолета

в этом было что-то неправильное

что-то неправильное было в том что все изменяется исчезает
и что-то неправильное было в моей жалости ко всему изменяющемуся исчезающему

но я ничего не мог с собой поделать

первым целителем которому удалось смягчить эту вселенскую жалость был Платон со своим идеальным миром

мне нравилось думать что все преходящее лишь тень чего-то неизменного

но настоящее исцеление пришло когда я прочел «Заратустру»
знаменитую историю о змее и пастухе

это была грустная история
еще грустнее той о которой рассказывал Дени Блю

но она закончилась хорошо

––––––––––––––––––––––––––––
     1. «Или его любимая шутка на мой счет – он считает ее необыкновенно смешной, а на самом деле это самая грустная история, которую когда-либо рассказывал он или кто-то еще...» – Дж. Керуак. «Одинокий путешественник».
     2. «Мне очень свойственна жалость, сострадательность. Я с трудом выношу страдание людей и животных...» – Бердяев. «Самопознание».
     3. «Или: пронзительную жалость – к жестянке на пустыре, к затоптанной в грязь папиросной картинке из серии "национальные костюмы", к случайному бедному слову, которое повторяет добрый, слабый, любящий человек, получивший зря нагоняй, – ко всему сору жизни, который путем мгновенной алхимической перегонки, королевского опыта, становится чем-то драгоценным и вечным». – В. Набоков. «Дар».
     4. «Трудно заподозрить в искусственной риторике или напускном пафосе следующее наивное описание [Исаака Сириянина] вселенской жалости как действительного состояния, очень мало похожего на так называемую "мировую скорбь" (Weltschmerz): "И был спрошен, что такое сердце милующее? И отвечал: возгорение сердца у человека о всем творении, о человеках, о птицах, о животных, о демонах и о всякой твари. При воспоминании о них и при воззрении на них очи у человека источают слезы. От великой и сильной жалости, объемлющей сердце, и от великого страдания сжимается сердца его, и не может оно вынести, или слышать, или видеть какого-либо вреда или малой печали, претерпеваемых тварью. А посему и о бессловесных, и о врагах истины, и о делающих ему вред ежечасно со слезами приносит молитву, чтобы сохранились они и были помилованы, а также и о естестве пресмыкающихся молится с великою жалостью, какая без меры возбуждается в сердце его до уподобления в сем Богу"». – Словьев. «Оправдание добра».
     5. «И поистине, ничего подобного тому, что увидел я, никогда я не видел. Я увидел молодого пастуха, задыхавшегося, корчившегося, с искаженным лицом; изо рта у него висела черная, тяжелая змея.
     Видел ли я когда-нибудь столько отвращения и смертельного ужаса на одном лице? Должно быть, он спал? В это время змея заползла ему в глотку и впилась в нее.
     Моя рука рванула змею, рванула: напрасно! она не вырвала змеи из глотки. Тогда из уст моих раздался крик: "Откуси! Откуси!
     Откуси ей голову!" — так кричал из меня мой ужас, моя ненависть, мое отвращение, моя жалость, все доброе и все злое во мне слилось в один общий крик». – Ф. Ницше. «Так говорил Заратустра (О видении и загадке)».