Я всматривался

Я ждал зимы приход когда-то,
вставал на лыжи, мчался с гор.
Встречал меня мороз кудлатый,
туманил в беспокойстве взор.
Я всматривался всё же в дали –
за лесом видел я простор.
А лыжи, смазанные, мчали
на самый дальний косогор.
И я взбирался на вершину,
и нёсся вниз, слеза текла.
Стояла впереди сушина,
она препятствием была.
Я объезжал её сторонкой.
Взбирался снова в высоту.
С трамплина прыгал с тонкой
я хворостиной в пустоту –
парил над снежным покрывалом.
Смеялись люди надо мной,
Поэтом злобно называли.
А я их бичевал строкой
без зла, по-детски столь наивно,
но свирепел наш бригадир.
Его не называлось имя,
что был он лучший бомбардир.
И тётя Клава беленилась,
и нюхала со зла табак.
Дорожка лентою стелилась –
вела прямёхонько в "кабак",
где самогоном отоварясь,
пьянели мигом мужики.
А тётя Клава всё старалась
их вывести из той тоски,
что обрели они на фронте,
поняв ненужность тех боёв.
Ох! память жёсткую не троньте –
вы не найдёте нежных слов...