Женщина, которая не родила...

Рисунок Сан-Тораса
__________________________________
В НАЧАЛО СБОРНИКА "ИТАЛЬЯНСКИЕ ДНЕВНИКИ"
http://www.stihi.ru/2011/02/10/8995
               
    Женщина, которая не родила, не родилась сама.
Сейчас, особенно в материально благополучных странах, появилась теория о том,
что не нужно рожать детей.
Не стану объяснять смысл этой теории, но скажу, что вокруг меня немало молодых женщин,
которые ее разделяют.
Много лет тому, когда у меня была маленькая дочь, моя подруга стояла перед выбором
быть или не быть ее ребенку. Это был последний шанс, ей уже тогда натикало под завязку.
Подруга не стала слушать меня. Ее пугала ответственность и, как пример, моя собственная
занятость, моя жизнь начеку, а чека это то, что перед взрывом вынимают из гранаты.
Жить начеку – высшая форма напряжения.
У подруги был муж - итальянец, белый пароход.
Прошли годы, мы с дочерью оказались в Италии, встретились.
Подруга увидела мою дочь, расплакалась:
- Деточка, - сказала она, - женщина, которая не родила, не родилась сама.
У нее дома сорок котов, всех зовут Кики.
Когда у дочери родился малыш, она сказала:
- Только теперь я поняла, смысл этих слов - «женщина, которая не родила, не родилась
сама». С рождением моего сына, моя бабушка родилась восьмой раз.
- Да... - подумалось мне, - а я третий...
               
Франциск Ассизский

Одержимый Франциск, на пари,
Строил Господу каменный кров
В предрассветных порезах зари
И в бинтах кучевых облаков.

Он страдал, он молитвы носил
На вершину отвесной скалы,
Чтоб Всевышний, смягчившись, простил
Неразумные чада свои.

Детский смех там, увы, не звучал,
Монастырские своды в глуши,
Там Франциску никто не мешал
Заниматься спасеньем души.               
                Июль. Италия.

                ***
   
    Из «сада забытых фруктов», который придумал Тонино, прямиком в монастырь 
Франциска Ассизского.
      
                Перья и мышка
 
    Спускаемся в узкую пещерку. Тут спал сам Франциск - место под названием 
«Смерть клаустрофобикам». Мысленно пытаюсь примоститься к его ложу.
Можно сказать: "Здравствуй туберкулез, ревматизм и пневмония!"
Здесь, в этой каменной, монашьей люльке, Франциск не строчил на keybord-е свои
благородные идеи и мудрости, видимо, он передавал мудрые мысли прямо из уст уста
(как искусственное дыхание).
Меня интепритации учеников того, что сказал учитель, убивают на лету, особенно,
когда читаю Евангелия от Луки, Матвея, Иоанна, Марка.
Вы когда-нибудь видели конспекты? То, что пишут ваши студенты за вами?  - 
Совсем не то, совсем не то, что было сказано.
Слабо Богу, Евангелия четыре, чтобы холерик, флегматик, сангвиник и меланхолик могли
отразить по-своему. Время так меняется!
Несколько позже поэт Самойлов сказал про поэта Пушкина:
- «Какая это радость - перья грызть!»
«Грызть перья» - относится к нашему, как меня учили в школе, «проклятому прошлому».
А в «проклятом настоящем», что должно логически вытекать из так названного прошлого, -
другая техника. Современный автор наверняка бы написал:
- "Какая это радость - мышку грызть!"
Вот они знаки времени - переменчивая картина мира это и есть замена живых гусей на
пластиковых мышей! Пушкин выхватит у гуся перышко и давай строчить Онегина!
А у нас что? «Мышка» и «клавка» (клавиатура) есть, а "Онегина" нет.
Если нас учили прошлое называть своим проклятьем, то к настоящему, вообще,
эпитетов не подобрать.
Будущее же всегда называется прекрасным, ибо то, что будет, никогда не будет.
Когда мы там будем, оно перестанет быть будущим и, следовательно, прекрасным.
При приближении к прекрасному, оно, по умолчанию, отодвинется туда, где нас нет.
Мы стремимся достичь его, но оно, становясь настоящим, постепенно переходя в прошлое,
которое нас учили называть своим проклятым.
Так Прекрасное превращается в Ужасное.
                "Ужасное далеко не будь ко мне жестоко,
                Не будь ко мне жестоко, жестоко не будь."
Вот такие стихи – песня, тоже знак нашего времени.
 
                ***

    Но мы не сдаемся, продолжая держаться за идею прекрасного будущего.
Поскольку достичь его нельзя, мы переносим саму идею с земной жизни на загробную.
Нам кажется, что такая неприятность, как кости в коробке или пепел в банке к нам лично
не имеют отношения, а такая приятность как райский сад - вполне конкретна.
Таковы массовые иллюзии. Мы уходим не с чем, но оставляем на земле новых участников -
наших детей.
И они живут с нашими же миражами, с нашим пониманием о том, что оно такое это
прекрасное будущее.
               
                Святые и грешники

    А Франциск из Ассиз, видимо, не хотел участвовать в общем забеге в сторону будущего.
Он предпочел обойти стаю, залезть на гору, оказаться от мира, и, таким образом, подойти
к прекрасному, загробному ближе всех остальных.
«Чем иметь временные блага, лучше уж сразу продвинуться к вечным».
Франциск проявил индивидуальность и ушел в отшельники.
                В собеседниках только господь,
                А в любовницах только луна...
Франциск занялся спасеньем души, и детский смех ему там не мешал.
Втиснувшись в пещеру, думаешь: как же он, бедный, без зубной пасты и дезодоранта,
без туалетной бумаги, без мыла душистого и полотенца пушистого, с дождевой водой в
корыте, в лохани, в реке, в ручейке? А кариесы и колики, а вспученный живот и газы?
Почему святые радикально не отличаются от грешных, не перестают, например, поглощать и выделять?
Вот если б они поглощали только прану, а выделяли только ауру,
как легко бы в них верилось!
Величие духа в траченном насекомыми теле, как в ветхом шушуне, не убеждает.               
               
                Алеша и Зосима

                Он с тоской бичевал свою плоть,
                Не касался рабынь и вина...

   Как не бичуй, не усмиряй плоть, она все равно смердит! Писатель Достоевский также
не мог смириться с этим обстоятельством. Его Алешу волновал старец Зосима. 
Боже, Боже, может это мелочи? Но разве бывают мелочи?                ***

                Пафос и фарс

    Если из уст великого трагика вместе с монологом Гамлета брызжет на зрителя слюна?
Большое и прекрасное чувство меркнет пред каплей исторгнутой влаги.
Пафос превращается в фарс!
               
                Суслики и грибы

    Где грань между знамением и миражом? Безумием и откровением?
Вещим сном и ночным кошмаром? Небесным гласом и слуховой галлюцинацией?
Что сказал бы Фрейд?
Живет отшельник в лесу, чем ему питаться, не сусликами же? Съел человек, допустим,
корешок, травку, грибок или кактус пожевал, как Дон Хуан, и пригрезилось ему...   

                Мираж и голубь

    А Евреи? В пустыне ни травки, ни грибка! А голубь откуда? Мираж, мираж в пустыне!
Как узнать, что есть норма, а что отклонение, когда никаких внятных отличительных признаков?!
Перестал бы «святой» выделять, как, например, грешный, тогда дело другое.
Он не такой, как я, он совершеннее! Медитирует, озвучивает сказки Бога!
А так... на основании вещего сна, явления личного, того, что никто не видел, не слышал, не чувствовал...
А святой выйдет из пещеры, присядет под куст, а после, не помыв рук, протянет пришельцу
для поцелуя. Если не думать, то все получается, но стоит представить...
Выходит, чтобы жить в ладу с собой и верой, надо не думать, не представлять,
не сметь и не начинать. Все уже придумано.
Просто иди, зубри, повторяй! Не допусти в свою голову ни единой собственной мысли.
Коран, Библия, Тора, Бхагавад Гита - всем хватит.
Выходит, чужие мысли важнее собственных?               

                Наши имена

    Дудки! У входа в институт нас окружили итальянские студентки Тонино.
Переводчица Франческа, жуя пиццу, повисла рюкзаком на моей подруге:
– Bonjorno, seniora!
- Oh, holora! Multo benne cinema!
Из просмотрового зала на перекур вышли студенты:
- Stefano, Paulo, Antoni, - поочередно представились они.
- Люба, Люда, Лида! – перечислила русских Франческа.
- Вас всех зовут одинаково? - спросили студенты.
- Нет! - возразили наши.
Франческа пыталась объяснить, что Люда, Люба, Лида, так же, как Стефано, Пауло, Антонио -
разные имена. Они не улавливали различий.
- Какие у тебя тупые студенты! - говорю я Тонино.
- Почему, - удивился он, - разве, эти имэна ни одинаково?
               
                Стереотипы и привычки

   Лора (так всю жизнь Тонино называет свою жену Элеонору) на кухне разливала чай.
Захожу с конфетами, кладу коробку на столик:
- Ты не знаешь, где Антонио?
- Кто? - не поняла она.
- Я спрашиваю, где Антон?
- Кто, кто?- переспросила Лора.
- Ни кто-кто, а где твой муж?
- А! Посмотри в гостиной!
В гостиной Тонино, сидит в кресле листает журнал.
- Привет, ты не видел Элеонору?
- Кого?
- Я спрашиваю, не знаешь ли ты, где Эля?
- Кто, кто?
- Ни кто-кто, а где твоя жена?
- Аааа, она на кухне! А сьто?
- Ничего.
Рутина, стереотипы, привычки.
_______________________________________
Наши животные.
http://www.stihi.ru/2011/05/23/2501