Поэма -Осень-

Хрустела ветреная осень.
Хрустела чем? –
Да пальцами скамеек.
И утки гладкий перешеек
Вздымался между крыльев–вёсел.

Пруда волнительные воды
Напоминали верх бульона.
Скажи, Всевышний, это мода,
Раз идиотов – миллионы?
Ведь миллионы – это много...

Туфля в слезах. А кошелёк
Банальным пятничным абортом
Опустошён как жизнь – курортом,
Который был, увы и ах,
Лишь в угасающих мечтах...

Скажи мне, дерево, как брату –
Вот ты стоишь здесь сотню лет,
А перерывы на обед
Тебе положены по штату?

А то смотри, могли б сходить
Вон в ту дешёвую кафешку,
Купить по пиву и орешков –
Верхушки грамотно залить.

Иль коньяку по пол стакана?!
По сто живительнейших граммов!
За папу, родину и маму,
Или за то, чтоб чаще пить...

В ответ сорвалось пару капель
С одной из самых верхних веток.
И острым холодом, как скальпель,
Они, усиленные ветром,
По бледным скулам полоснули,
Как когти дикой росомахи.
И жестом этим всколыхнули
Мои сомнения и страхи.


Позвольте, осень, Вы же стерва!
И потому так сексуальны!
И Бог, наверно, самым первым,
Вас создавая, загрустил.

Вы злая особь! Вы сродни
Души красивому надгробью.
Но в Вас дождями, а не кровью,
Плюют критические дни.

И если б я был портретистом,
Я лет бы дал Вам – сорок восемь,
Перчатки, шляпку бы набросил,
Гуашью сделав макияж.

Нарисовал б на фоне парка,
Что Вы состарили небрежно,
И не простушкой, не дояркой,
А дамой, любящей гуашь.

Изобразил бы брови – тучи,
Глаза – глубокие, но злые,
И плечи чутко-волевые,
Что импозантностью влекут.

И носик с лёгкою горбинкой,
И прядь, подёрнутою дымкой,
И подбородок волевой,
И точку: родинку – соринку
Над бледной тонкою губой.

Я Вас одел бы в Бого-платье,
До пят скрывающее ноги,
Не потому, что те убоги,
А потому что, брат, фасон!

А сверху платья – плащ-палатку!
Шучу – шучу, лишь плащ и пояс.
И я тогда лишь успокоюсь,
Когда Ваш плащ, лицо и шляпка
Сольются в мрачный унисон.

Конечно, осень элегантна...
И потому – мундштук Вам  в зубы!
Ну хорошо хоть не пуанты,
Я на детали не скуплюсь!

И Вы гуляете с собакой
(Хромой кабель передней лапой),
Мы назовём его Сентябрь,
Он впереди чуть- чуть, ну пусть...

И если б я был мастер кисти,
Нарисовал бы Вас вдовою.
Не знаю КАК ещё, не скрою,
Но Вы же, сто пудов, вдова!

Не представляю Вас с любимым,
Я Вас не вижу старой девой,
Увы, разгульной королевой
Я нарисую Вас едва.

Вдова! Вдова – аристократка!
Весьма высокого достатка.
И этот плащ, и эта шляпка
Вам беспрепятственно идут!

На Вашем женственном запястье
Часы козырной красной масти.
Вот так бы взять, да и украсть их,
Но те немного отстают...


Вы б на моей чуднОй картине
Предстали б рослой, томной дамой,
Вдовой последнего Адама,
Любимой мачехой хандры.

И благородною походкой
Неспешно шли бы словно лодка,
Как ферзь – уверенно и чётко,
Вперёд продумав все ходы.

Ну как-то так, ну что-то типа...
Я ж не художник, я – поэт!
Но Ваш единственный портрет
Я б вырисовывал до скрипа.

Я б акцентировал детали
На фоне слякоти-вуали,
И всё, что Вы, мадам, скрывали
Я б рассекречивал мазнёй.

И самой главною чертою
Я б сделал Вашу недоступность:
Причин и следствий совокупность,
Из-за которых Вы со мной...


Я Вам профессию придумал –
Вам быть кладбищенской флористкой!
Когда-то были Вы артисткой,
Но сникло Ваше амплуа.

И Вы работаете редко,
Забавы ради, не для денег.
Вы спите долго в понедельник
Назло трудягам и козлам.

Вы независимы и дЕрзки,
Самодовольны не по-детски,
И точно знаете немецкий!
Я даже фразы различал.

Вы в элитарных ресторанах
На чаевые не скупИтесь.
Немного выпив и насытясь,
Держа уверенно бокал,
Вы пить идёте на причал.

И там как опытная самка
Вы лицезреете закат,
Ища молоденьких ребят,
Чтоб поддержать шальную планку.

И агнец жертвенный идёт,
Играя мышцей ягодичной,
Подходит брюками вперёд
И произносит мелодично:
"Закат прекрасен, но, мадам,
Вы в сорок семь разОв прекрасней!"
- Ну что ж, месье, виднее Вам...
Но я опасна...
- Я опасней!

И в сети жёлтых, мокрых листьев
Очередной каштан упал.
Ей что? - Да только плащ почистить!
А ты попал, орёл, попал!
Ты как в плену двухсот зеркал...


Чего желать? Куда стремиться,
Когда ни солнца, ни объятий?
Как тощий золотоискатель –
Раскрасить жёлтым горизонт?

И вновь дойдя до горизонта,
Я обернусь и вдруг замечу,
Что горизонт был там, где свечи
Я затушил, начав поход...

И после летнего тепла
И кульминаций всех желаний
Мой листопад переживаний
Не выжгут дворники дотла.

А вы не в курсе, как же сырость
Проникла в душу через кожу?
Иль через рот, скажи на милость,
Она беззвучно пробралась?

И эту сырость, как ни странно,
Сушу я водкой, реже – пивом.
Ну внешне может некрасиво,
Но красота вам что, сдалАсь?!

Наверно осень – мать простуды
В небесном табеле о рангах,
И материнства амплитуда
(Самоубийства пропаганда)
Порой безумно широка.

Как Вам не стыдно, право, Осень?
Где сострадание? Где совесть?
Я Вам желаю, не готовясь,
Пусть Вас настигнет та же повесть,
И так же задрожит рука...


Предположить осмелюсь робко,
Что Ваш любимчик – Ингмар Бергман,
Его шедевры Вы, наверно,
Смотрели все по многу раз.

Ну а из музыки, скажите,
Наверно Шнитке и «Энигма»?
Я Ваши вкусы не постигну,
Пока страдаю из-за Вас...

Я знаю, Осень, что Вы пьёте:
Помимо крови – чай и вИна,
И половинки аспирина,
Когда тревожит голова.

И чай, естественно, холодный,
А вИна, стало быть, сухие,
Вверяя ветреной стихии
Произносимые слова.

А слёзы? – Слёзы Вы не пьёте!
Вы умываетесь слезами!
И всех, кто числится под Вами,
Готовы вечно Вы доить.

Здесь отдыхает справедливость!
И так давно, что уж забылось,
Когда она тут развалилась
На пять минут глаза закрыть.
И кто-то скажет, скрыв сонливость:
"Так было, есть и дОлжно быть..."

И, Осень, сидя на веранде,
Держа бокал рукою правой,
С улыбкой сдержанно-лукавой
Вы притворяетесь святой.

Но я не верю Вам! Не верю!
И Вам не скрыть врождённой злобы!
Да и другой Вам быть с чего бы?
Тире не выгнуть запятой!


Конечно, есть ещё и плюсы...
Но тут, пожалуй, дело вкуса.
На фоне насморков и флюсов
Все плюсы – чистые кресты.

Да, живописно! Да, красиво!
Да, урожаи на полях.
Но тут один сосед на днях
Шагнул с балкона... и остыл...


Да, муза осенью приходит
Намного чаще, это верно!
В раз эдак a+b примерно,
Я эту тайну разгадал!

Всё дело в том, что в том селенье,
Где проживают наши музы,
Приходит «стоп увеселеньям»
Из-за дождя и холодов.

Там наступает та же осень!
И наступает так же резко!
Там так же ветрено и мерзко!
И муза ищет что? – Тепло!

Она приходит к нам погреться!
И засыпает возле сердца!
А мы не спим,
А мы творим,
Стараясь слишком не вертеться.

Скажите, кто не любит музу?!
Вот и она об этом знает!
И добровольно прилетает
Согреться в пламени любви!

Но часто с музой отношенья
Не так сильнЫ на продолженье.
Что остаётся нам? – Терпенье!
Одно: зови ты, не зови…


Ты можешь летом скрыть загаром,
Зимой – присыпать белым снегом,
Весной – цветущимся побегом
Прикрыть терзания души.

Но осень рвёт и обнажает,
И ты становишься ранимым,
И то, что ты бывал любимым,
Тебя кромсает и крушит…

А птицы тоже предают!
А для детей – «летят на юг».
А для меня – бегут от грусти,
Меняя верность на уют.

И птицам тоже снятся сны,
И в них они грешат как мы.
И будит их не ниспадение,
А смех косого сатаны.


Ах, осень! Осень! В чём же дело?
К чему всё это? И за что?
Когда у грусти нет предела,
Неужто Вам так хорошо?

Неужто в эту четверть года
Вы мстите всем за то, что Вы –
Лишь мост от лета до зимы
И символ прОклятой погоды?

Я понимаю, что обидно,
И жизнь весьма невыносима,
Когда всё время тычут в спину,
И лето жарко дышит в тыл.

А за углом, как лысый гопник,
Стоит зима и караулит,
Когда Вас первый снег погубит
Иль просто выбьетесь из сил.

И поскользнувшись, оступившись,
Вы упадёте на ноябрь,
И он откатится, разбившись,
А Вы останетесь лежать.

И как неопытный подросток,
С желаньем искренним и взрослым,
К Вам подойдёт сопляк декабрь
И станет нагло приставать…

Но…

Причём тут мы? Вините Бога!
Иль пребольшой случайный взрыв!
Вините Дарвина, Сварога,
ИлдабаОфа, Будду, нимф!

Какого чёрта достаётся
Одним лишь нам, рабам всего?
Вините Землю! Плюйте в Солнце!
Кляните лунное чело!

Катайтесь кубарем по сену!
Ныряйте в прорубь с головой!
Обильно схаркивайте пену!
Кусайте локти! Лейте гной!

Беснуйтесь, жалуйтесь, ропщите!
Идите в суд, Басманный суд!
Виновных тщательней ищите,
Вас, может, поиски спасут!

Но нас-то, нас не надо трогать!
Мы просто люди, скромный люд.
Кусать бессмысленно наш локоть,
Мы ни при чём. Мы просто тут.

Мы просто движемся на север.
Мы просто спим лицом на юг.
И нашей жизни дивный веер
Всё чаще падает из рук.

Мы просто делаем работу.
Мы просто... просто... просто мы...
Куда? Когда? Зачем? Чего там?
Серьёзно? Мы обречены?

Мы год за годом наблюдаем,
Как Вы стремитесь по пятам
За нашим жизненным трамваем
И гнёте рельс – то тут, то там.

Довольно! Хватит этих игр!
Мы приглашаем Вас вовнутрь!
Мы проездной сварганим мигом,
Козырный! Цвета «перламутрь».

Садитесь ближе! Ну же, Осень!
Вот так, чуть ближе, так - теплей.
Ну, улыбнитесь! Просим! Просим!
Немного шире! Веселей!

И будем пробовать общаться,
Решать проблемы сообща.
Я за шампанским! Пулей! Щас я!
Искру придать простым вещам!

А вот и я! ПрошугощЯйтесь!
Минутку, тост! За встречу! Ать!
Ну что Вы, Осень, не стесняйтесь!
Кому кого ещё стеснять!

Ну вот, румянец появился!
Вы даже скинули лет пять!
Я с лестью что? Поторопился?
Мне было трудно устоять!

Вот так вращаем мы планету,
Вот так живём по мере сил.
Мадам, конфету?
Эту? Эту!?
Я эту, правда, надкусил…


Хрустела ветреная Осень.
Хрустела чем? –
Да шоколадкой.
Порою в зеркальце украдкой
Смотря, припудривала нос.

И не узнать! Что с нею сталось?!
Где злоба, ненависть, усталость? -
На месте... Только меньше малость...
И задаёт она вопрос:

"Откуда этот приступ счастья?
С чего бы это? Я боюсь..."

- Ответить точно не берусь,
Но счастье в том, чтоб не прощаться!
У Вас хроническая грусть?
- Я так не знаю наизусть...

- Ну я конечно не Иисус,
И парень в принципе на вкус,
Но с грустью ревностно борюсь!
Бывает, пью... но не сдаюсь!
Вас научить? Не промахнусь!
Вас научить?
- Извольте, сударь!
- Польщён, мадам... Тогда клянусь!

- Пусть
Грусть
Сгрудится
В захолустье!

- И там растает... Что же, пусть!

- Пусть!
- Пусть!
- Пусть!
- Пусть!

- Пусть…
- Пусть!