Рынок. Якорь...

          Большой удачей на рынке, считалось, если тебе попадётся спокойный и молчаливый сосед по контейнеру. Стоять и слушать в течении целого дня чью-то назойливую болтовню, очень не хочется. Учитывая ещё и то, что мы стояли там годами, с очень редкими выходными. Рыночный шум, производимый тысячами прошедших мимо тебя ног, гудящий как пчелиный улей рой голосов, утомляет смертельно и сам по себе. А тут ещё и разговорчивые соседи. Но мне всегда везло. Никогда не попадалось соседей буйных и что называлось «кипишных». Вот с одной стороны стоит себе спокойно, протирает сухой тряпочкой, реле и автоматические выключатели и пускатели Саня по кличке «Малыш», улыбается спокойно, вспоминая о своей жене, о своём маленьком сыне. И видно, что у него всё в порядке. Ничем его не расстроить и ничем его не огорчить. Такой сытый удав, ползущий по затихшим джунглям. Максимум что можно от него услышать, это короткую, безобидную сентенцию на происходящие в стране безобразия или свежий анекдот, услышанный им недавно.

          А с другой стороны от меня стоит Андрюха, с погремухой «Очкарик». Этот, наоборот, с самого утра всегда озабочено нахмурен и глобально задумчив. Курит сигареты одну за одной, почти с ненавистью смотрит на проходящих мимо покупателей и сразу видно, что сегодня ночью, или даже скорее всего утром, у него состоялся неприятный разговор с женой. Сам он невысокого роста, в очках, а жена у него крупная высокая самка, да простят мне женщины этот эпитет, и явно не считает его себе ровней. Приходит к нему на рынок часто и всегда только за деньгами. Удерживают её возле него только лишь деньги, которые он напрягаясь из последних сил отдаёт ей каждый день. Да маленькая дочка Алиса, которую он безумно любит. Этот больше похож на очковую кобру между раскалённых контейнеров-валунов, которая постоянно готова выпустить своё жало. В ответ на Санины комментарии он предлагает свои версии противоположной полярности. Но столь же ёмкие и негромкие и злые.

          А я сосредоточенный и спокойный как Будда стою посредине. И с утра у меня одна мысль – сходить мне в бар похмелиться? Или подождать до обеда?

          Чтобы как-то разнообразить ежедневную скуку, мы иногда подшучиваем друг над другом. Подкидываем под прилавок крупные сувенирные купюры, они издалека очень похожи на настоящие, опечатываем контейнеры фальшивыми печатями налоговой инспекции, приклеиваем на контейнер объявления об оптовой продаже презервативов, да и мало ли каких шуток не придумаешь, стоя днями в торговой тоске и практически ничего не делая? Я тоже вот частенько беззлобно подшучивал и над Саней и над Андрюхой. При этом стараясь, чтобы шутки не выходили за пределы приличий.
          Большую часть Андрюхиного бизнеса, занимала торговля восстановленными якорями для дрелей и других электроинструментов. Он принимал заказы на перемотку, и когда набиралось нормальное число клиентов, звонил перемотчику Коле, тот приезжал, забирал сгоревшие якоря и через неделю привозил уже перемотанные. Партии обычно составляли от двадцати, до тридцати штук якорей.

          Как-то, во время одной такой оптовой Андрюхиной закупки, я незаметно подложил ему на прилавок якорь, вынутый мной из разобранного немецкого двигателя долгое время валявшегося в моём контейнере. Двигатель был старым, совершенно ненужным и без всякой маркировки. Якорь был очень внушительным и весил килограммов пять-шесть. Он ничего не заметил. Ровненько и красиво разложил всё это на прилавке, и как ни в чём не бывало, продолжил свою торговлю. С нетерпением я ожидал вечера, я думал, что когда он начнёт собирать прилавки в контейнер, он обязательно обнаружит ненужную деталь и непременно начнёт выражаться и искать виновных, тем самым дав нам повод от души похохотать. Но он ничего не заметил. Всё аккуратно упаковал,  замкнул контейнер и ушёл домой.

          Игра становилась интересной! Я молчал. На следующий день он тоже ничего не заметил. И через неделю тоже. А я всё ждал и ждал, пока он спохватится! Ведь чем позже бы он обнаружил подвох, тем смешнее бы выглядела ситуация. Но он в упор не видел никакого подвоха, с упорством муравья ежедневно выкладывая непонятный якорь от неизвестного двигателя на прилавок. Прошло уже больше чем полгода с начала моего непонятного розыгрыша. Я уже было собирался признаться ему, чтобы он выбросил эту тяжёлую железяку на свалку и не мучился, занимаясь напрасной гимнастикой, но что-то меня постоянно удерживало от этого шага.

          Как вдруг, в один из дней к его прилавку подошёл мужик. Взял в руки этот якорь, а из пакета который он держал в руке вытащил свой, точно такой же, но только сожжённый и спросил сколько он стоит? Так как Андрей не знал от чего якорь и сколько он может стоить на самом деле, он назвал максимально высокую для якорей цену. В ту пору, это было три тысячи. Покупатель постоял, подумал, вытащил бумажник, рассчитался и испарился так же быстро, как и появился. Я стоял открыв рот.
          - Так от чего этот якорь? – удивлённо спросил я «Очкарика».
          - Откуда я знаю, - спокойно ответил тот, – но раз его купили, значит,  кому то он нужен!