Не спеши!

Не спалось. Ему мешал даже стук собственного сердца. И он остановил его.
Послышался стук вагонных колес. За оконным стеклом купе появились очертания вокзальных строений. На перроне - толпы людей. Многие были ему знакомы. В центре толпы резко возникли лица его детей. Они о чем-то говорили, но, увидев проезжающий мимо вагон, замахали руками. И долго глядели вслед уходящему составу.
И он тоже попытался махнуть им рукой и улыбнуться на прощание, но улыбка получилась вымученной, дежурной. Почувствовал, что перестает любить своих детей. Они показались ему чужими, бессмысленными и посторонними людьми. Пропали бессонные ночи, которые он проводил у детских кроваток. Исчезли из памяти дни, когда он любил играть с ними, читать перед сном разные книги. За поворотом, в последний раз взглянув из окна, он увидел, что дети не стали ждать, когда удаляющийся состав исчезнет, ушли не оборачиваясь с перрона.
Замелькали лесные просторы, колеса вагона стучали по маленьким мостикам через небольшие лесные речушки. Но вот мелькнуло впереди широкое, серебристое тело красавицы Волги. Долго отмеряли колеса стыки волжского моста. И вот за ним, на полустанке, он увидел одинокую фигуру женщины. Та стояла безучастно опустив руки. Она была совсем одинока на деревянной платформе перроне. Это одиночество пронзительной болью кольнуло в остановленное сердце, но оно не отозвалось и молчало.
 На полной скорости, промчавшись мимо полустанка, состав уносился вдаль. Он не успел даже прочитать промелькнувшего в конце перрона названия. Исчезли грусть, осенние воспоминания первых слов, желание встречи, одиночество разлуки. Полустанок растворился в темноте, как будто убежал за налетевшие высокие деревья.
Впереди вспыхнуло огнями высокое здание вокзала. На перрон, услышав стук вагонных колес, хлынули шуршащими ручьями люди. И снова, в который раз ему не показалось странным то, что многих в этой толпе, он знал. Это были его друзья, одноклассники, просто люди, которых он встречал в своей жизни.
Он увидел, как они радостно замахали приближающимся огням поезда.
Но стоило приблизиться окнам его вагона к перрону, все вдруг стали уходить через распахнутые двери в здание вокзала. Не оборачиваясь. И он почувствовал, что все становятся ему чужими. Через мгновение многие лица стали казаться чужими.
Последними в дверь вокзала ушли его близкие друзья, которых он все-таки узнал, но желания окликнуть, позвать уже не было. Даже почувствовал внутреннее отчуждение к ним. И уже в темноте окутавшей вокзальные строения, понял, что в жизни порой напрасно был излишне откровенен. Делился чувствами и последним куском. Исчезло чувство дружбы и благодарности к ним.
За окном понеслись с неимоверной скоростью уральские хребты, забайкальские степи, берега сибирских рек, скалы окружающие озеро Байкал. И где-то посреди тайги, на возникшем лесном полустанке внезапно появились давно умершие родители.
Они стояли в стороне от перрона полустанка, почти у самого леса. Вот окна вагона поравнялись с одиноко стоящими стариками, и он увидел, как они улыбаются ему, и что-то кричат вслед уходящему составу. В суматохе движения показалось, что он разглядел в глазах матери и отца блестящие бисеринки слез. Но что же они кричат ему вслед? Он мучительно старался уловить, но не получилось. Навалилась темнота ночи, удаляющаяся платформа полустанка, вязкая тишина…
И тогда он запустил свое сердце. Донеслись последние слова оставшихся около леса родителей. Он услышал обрывок фразы, прорвавшийся сквозь шум поезда, спешащего в никуда: «Оставайся! Не спеши!».
Сердце вновь стучало и мешало спать. Память, дружба, любовь и нежность вновь возвращались к нему.