Про беды на Руси. Сказ третий

ЭЙ, ПОСЛУШАЙ, ГОЙ ЕСИ,
СКАЗ О БЕДАХ НА РУСИ
(Историческая эпопея о российских
бедах с элементами разнузданного
авторского вымысла – учебное пособие
для сдачи ЕГЭ по истории)

Сказ третий:
КАК НА ПОЛЬЗУ ШЛИ ТРУДЫ,
НЕСМОТРЯ НА ТРИ БЕДЫ

Три сотни целых с малым лет
Над православною державой
Сиял романовский рассвет,
И в нём парил орёл двуглавый.
Две головы, как два соседа,
В полёте на крылах могучих
Вершили дерзкие победы…
В конце же были невезучи.

Но… К Михаилу возвратимся.
Проблемы Государь решил:
Где силой, где договорился,
Помалу смуту придушил.
Смог мира шаткого добиться
С драчливым поляком и шведом,
Землёй был вынужден делиться…
Не мог он воевать с соседом.

Сил надо было набираться,
С колен хозяйство поднимать,
Чтоб после смуты оклематься…
Кабацкий бизнес развивать… 
Дороги ж продолжали быть
Мощёны камнем преткновенья
И, в лучшем случае, служить
В путях указкой направленья.

По ним и привезли однажды –
Уже у нового Царя –
В телеге и угаре бражном
С донских просторов бунтаря –
Степана Разина – на плаху,
Кто за обещанный покой,
Лампасы, сабли и папахи
Был предан собственной братвой.

                ***
Вообще Тишайшему осталось
Не слишком тихое наследство…
В потоках крови добывались
На нужды государства средства:
То бунты, то Хмельной Богдан
Под крылья просится из Сечи –
Достал казАков польский пан…
То Никон с дерзостью перечит…

Царь Алексей премудро правил,
За тридцать с лишком лет на Руси
Дела он здорово поправил…
Но обошлось не без Маруси…
Уселся как-то Царь на троне,
Бояр на Думу пригласил
И, покрестившися к иконе,
Совета дельного спросил

Сиречь в вопросах межнародных
С османом, шведом, с поляком,
Что делать в нивах хлебородных
С ленивым русским мужиком,
Чем жизнь торговую наладить
И получить в казну навар,
Как с бунтарями скоро сладить?
…Бояре начали базар…

ЧуднОго столько говорили,
Что передать то нету мочи…
Вдруг… языки как проглотили….
А дело близилося к ночи…
На стенке двёрка отворилась,
Об ней никто в Кремле не знал,
И из неё, вошедши в зал,
Маруся пред Царём явилась.

К нему с позицией поклонной
Спросила слово говорить…
Бояре, те – в отключке полной,
И каши с ними не сварить…
А Царь же, как в себя пришёл,
Такое видя уваженье,
Девице молвил: «Хорошо.
Глаголь Нам, сделай одолженье»…

«О, Государь, дозволь совет
И слову моему поверь,
Желаешь ты того аль нет,
Но дОлжно было бы теперь
С османом, шведом замириться,
Со шляхом же идти на рать, –
Царю совет рекла девица, –
И земли наши отбирать.

А тожде должно иноземца
На землю русскую завезть,
Француза умного и немца,
И книжки ихи перевесть…
В торговле с ими задружи…
А в сёлах сделай домострой –
Крестьянов к пашням привяжи…
Да и дорог поболе строй».

Сие сказавши, поклонилась,
Икону глАзами нашла
И в двёрку тайную ушла…
За ней та тихо затворилась…
Бояре с лавок повскакали,
Но двёрку в стенке не сыскали.
Кто диво это наблюдал,
Потом потомкам рассказал.

Послушал Алексей совет.
К Царю чтоб было уважение,
Чтоб был на всяк вопрос ответ,
Соборное тот Уложение
С князьями думными составил,
Закон в бумагу положил,
На веки долгие поставил,
Чтоб на Руси порядок жил,

Чтоб люди Бога почитали,
Чтоб честь не пачкали Царя,
Монет фальшивых не ковали,
Напраслин не судили зря…
Как с иностранцем торговать,
Не гнать чтоб водки самопальной,
Чтоб у казны не воровать,
Не сгинуть по статье опальной…

Как жить в посаде, на селе
В условьях крепостного права,
Кто есть хозяин на земле,
Как содержать стрельцов ораву…
А главное, что не забыто,
Чтоб жизнь была и на местах,
Там цельная глава «О мытах,
О перевозех и мостах».

Дабы мостам и перевозам
В поместье или же в вотчИне
Не бысть препятствием обозам,
Убытков несть по той причине.
А коли мыто кто сбирати,
Но на своей земли иметь
Худы мосты, плотины, гати
Платить убытки будут впредь.

А буде царский чин какой
На государевых мостах
Чинить убытки и простой,
И тож доказано в судах,
Чиновник сей должон тады
Потерю истецу покрыть,
А ежли с энтим нелады,
С царёвой службы растудыть.

Те ж, кто на старыя дороги
Пруды аль пашню сотворит,
Тады, чтоб там проехать дроги,
Путя по новой повторит,
Да чтоб не хуже прежних было
И далеко не объезжать,
Чай не казённая кобыла,
Чтобы зазря кнутом стегать.

А худы где проезды буде,
Мостов исстари не было;,
Построить это кто для людев,
Учинит бить об том чело,
Чтоб мостовщину собирати
На дело мОста возведенья,
Тож царский чин указ писати,
Сыск там навЕсть и наблюденье.

Се Уложенье неизменным
Два века почитай держалось,
Лишь с Николаем Незабвенным
В Законов Своды поменялось…
…Царь Алексей посеял семя,
На Федю с Ваней жаль минуту,
Коль скоро сквозь стрельцову смуту
На Русь Петра шагнуло время.

                ***
Начав с игры полков потешных,
Царь Пётр заставил удивиться:
Люд приучил работать грешный,
Бояр обросших – утром бриться,
Любой случАй – правописанье,
Что день ни минет, даст указ,
А не проявит кто вниманья,
Засветит кулачищем в глаз.

Указ один другого хлеще,
Смешно Россией управлять,
Весь люд вокруг Царя трепещет,
А он словами забавлять.
К примеру, был указ такой:
Чтоб не смущать начальство очень,
Долж;н всяк вид иметь лихой,
Слегка придурковатый, впрочем.

Иль с детства бани не любил –
От игр потешных отвлекали –
А заграницу посетил
И понял, что в парной смывали
Мочалкой с тела слой культурный…
Решил он наложить запрет
На мойку в банях русских дурней…
Но Алексашка дал совет,

И дельный, в принципе, вполне:
«Мин Херц, зачем же запрещать?
Давай, чтоб прибыль несть казне,
Налоги с банек собирать.
Ну, а касательно культуры,
Что дурни возят с заграницы,
Как можно не смывать с натуры
Заморских вшей родной водицей?»

Ещё указ о новом годе:
В год одна тыща семисотый
Царь повелел в своём народе,
Чтоб православный люд работный
Счислял от Рождества Христова
В январь день первый, а не в лета
Семь тысяч двести аж восьмого,
В сентябрь, от Ветхаго Завета.

Один из царственных указов
Подробнее положим в деях –
Составлен сей для куртуазов
На случай сбора в ассамблеях:
Он пред явленьем многолюдным,
Чтобы достоинство блюдить,
Мужам и дамам обоюдно
Велит причинно место мыть,

Мужам быть тщательно побритым,
Дабы щетины шкрабом мерзким
Урону нежностям открытым
Не наносилось дамам светским,
Голодным быть наполовину
И в пьянство сходу не вступать,
Чтоб трезвым обозреть домину –
Приметить, где нужду справлять,

ЯствА с умеренностью есть,
Отяжелевшим дабы брюхом
Препятствий танцам не нан;сть.
Когда же нелады со слухом,
Хотя без песни нет веселья,
В раж не входить, соседа слушай
И не ори ослом с похмелья,
Не можешь петь, то пей и кушай.

Ежель и в сём не знаешь меры,
То на супругу положись,
Страж оный, не царю в примеры,
За мужем строго бдит всю жисть.
Пей вволю, коль опять проснулся,
Откажут ноги – сидя пить,
Чтобы совсем не захлебнуться,
Лежачему не подносить.

А захлебнувшемуся слава,
Случайность та не подотчётна,
Сия же смерть по нашим нравам
Издревле на Руси почётна.
Упитых по сторонкам класть,
Даб не мешали, осторожно,
Но чтоб в конфузу не попасть,
Мужей меж дам ложить не можно.

Не паникуй, беду почуя
Злодейски предавшего брюха,
Спеши в клозету, всех минуя,
Держи злой дух, не порти нюха.
Коль без жены пришёл к обеду,
А то не дай Бог холостой,
Как женский пол уважить, ведай
Общенья правил ряд простой:

На прелесть женскую взирай
Исподтишка, когда не чают,
Пригож им сей манер, то знай –
Они всё очень примечают.
Ручищи ж можешь в ход пустить,
Лишь знак поймав на то серьёзный,
Иначе будешь ты носить
След на лице своём курьёзный…

Так, как-то раз на ассамблее,
Гостей Царь кубком донимал,
А с пьяных глаз чего намелят,
Тому старательно внимал.
Сидел в раздумьях Государь…
Вся пьянь в углы спать завалилась…
И вдруг, как было с кем-то встарь,
Маруся перед ним явилась.

Царь с грозностью таращит очи,
Явления не понимая,
Не глюки ль с пьянства среди ночи…
Её перстом достал – живая…
Глаза повытаращив снова,
На деву красную дивился…
«Дозволь же, Государь, мне слово,
Коль в моей плоти убедился»…

К Петру Маруся обращаясь,
Отвесила поклон земной…
«Изволь»… «В своих делах стараясь,
Ты обопрись на люд простой,
Чтоб силы многие набраться,
Купца с товаром снаряди
В иные земли торговаться,
Флот строить мастеров ряди,

На суше ж тереби дороги,
Чтоб в дождь и в снег, и круглый год
Возы могли ходить и дроги,
На благо чтоб трудил народ,
Чтоб в деревнях все были сыты,
Крестьянин города кормил,
В достатке собиралось мыто,
Враг с закордона не грозил.

Ты против турка замирись,
И в море как его прогонишь,
С поляком толком разберись,
Даст время, шведа угомонишь.
На Запад расширяй границу
И к Балтии проделай шлях,
На бреге там поставь столицу,
Крепи Державу на морях».

Царю Маруся поклонилась,
Отвесив вновь поклон земной,
Перекрестясь, поворотилась
И вышла вон в проём дверной.
«Мин Херц! – с испугом Алексашка
Спросонья молвил из угла, –
Пора завязывать с рюмашкой.
Ишь, допились! Вот это, да!»…

К сему серьёзней Царь отнёсся.
Что Сашка (?) – друг лукавый, тать.
И Пётр в Измайлове запёрся
С Лефортом планы составлять.
Всё, как Маруся наказала,
Хоть и жестокостью грешил,
Но чтоб Россия крепче стала,
Дела большие он вершил.

Во-первых, надоела лень,
Что на Руси не истребить.
И он в один прекрасный день
«Как надлежит производить
Анштальд» определил в указе:
Чтоб служба не казалась сладкой,
Чтоб не чинилось безобразий,
Немецкого хотел порядка.

Но всяк вокруг своё имел
Сего «анштальда» пониманье:
Кто от казны взять что успел,
Кто от подарков собиранья,
Кто дьякам стал носить гусей,
За малую корысть радея,
А кто откармливал свиней
С масштабом дела покрупнее.

Москва душила весь прогресс,
Не мог в ней толком управлять
И, чтоб не тормозить процесс,
Пётр начал Петербург ваять.
Людей на стройке не щадил,
Раскинув город по болоту,
Пока окна не прорубил
Он в просвещённую Европу…

Построил флот, разделал шведа,
Страной полками управлял,
Про всё от службы тайной ведал,
В страх татям госнадзор создал,
В делах, короче, был новатор
И, откровенно говоря,
Он вырос с должности Царя –
Стал Всероссийский Император.

Но жизни главная кручина:
Ей всё одно, кто ты есть лично…
Персоны царственной кончина –
Следы болезни неприличной.
Престол остался без указа,
Кому страной руководить,
И гвардия решила сразу
На трон супругу посадить.

                ***
Красна была Императрица,
Да и в политике судила
И всех послов из-за границы
От пошлины освободила
На ввоз заморского товара,
Чтоб дефицитом знать снабжать,
Аль контрабанду для навара
В рядах на рынке торговать.

Учёных многих с заграницы
Привезть просила разных штук
И учредила на столице
Росакадемию наук.
Госбезопасности приказы
В одну структуру сократила,
Чтоб боле зверств и безобразий
Среди народа не чинила.

А армию, что отнимала
У люда результат труда,
Запретом с деревень убрала
И разместила в города.
Теперь по вотчинам обязан
Помещик подати сбирать,
Сиречь указом был повязан
В казну подушную сдавать.

Умна была Императрица,
Чтоб не бороться ей со мздой,
Чиновным отменила лицам
Всё содержание казной,
Чтоб «от делОв» они кормились,
От взяток с тех, кто донимает…
Вот где традиции родились!..
А всяк чиновника ругает…

Как видим с вами в те года
Давно и пышно процветала
Уж ТРЕТЬЯ РУССКАЯ БЕДА…
Когда ж она берёт начало,
Нам нынче летопись не скажет,
Небось, то вас не удивило,
Но всё же точный день укажет,
Как в лета царства Михаила

В год того века двадцать первый,
Два года к ряду проходил
ЗемскИй Собор. Порядку верный,
Он взятки строго осудил,
Скрепив се грамотой изданьем,
Чтобы народ не поддавался
От лиц чиновных вымоганью
И мзду носить им отказался.
 
Но отвлеклись… Маруся, сталось, 
С советом к Кате не являлась,
И Катя потому, видать,
Монеты с серебра ковать
В составе с мышьяком велела
И в руки царские брала,
Но вскоре тяжко заболела,
А там и вовсе померла.

                ***
Опять в Руси неразбериха
У Свята трона началась,
Интрига Долгоруким лихо
С Петром Вторым вокруг плелась,
Но тот не дал по завещанью
Престол невесте… Умер рано…
Совет на тайном совещанье
Призвал с ограниченьем Анну.

Прибыв с Курляндии в столицу
Немедля после похорон,
Анна Ивановна, Бирон
Решили властью не делиться.
Условья Тайного Совета,
Трон получивши, позабыли
И вскорости Совет за это
Сенатом снова заменили.

«Слова и дело» – это факт –
Жизнь всех сословий стали гадить,
Но вместе с тем Сибирский тракт
Указано велено наладить,
А также к стройке понемногу
Крестьян сгоняли по окрУгам
На «прешпективную дорогу»
Между Москвой и Петербургом.

Порядком турка потрепали,
Торговлю с Чайной завели,
Аляску с чукчами прибрали,
Сынков дворянских привлекли
К занятьям в Корпусе кадетском
Иль в Академии морской,
А тех, кто неспособный с детства,
К учёбе более простой.

Но как-то, приступив к обеду,
Без чувств Величество упала…
Очнувшись с обморока в среду,
Преемника себе назвала,
Бироновый совет не слушав…
Не дщерь Петрову!..   Ну и ну!
Мальца трёх месяцев – Ванюшу!
С ним Анну Леопольдовну!

Та быстро губки раскатала:
Быть мамой – мало, трон подай,
Руси Правительницей стала,
Сослав Бирона в дальний край.
Решила сесть Императрицей…
Но Лизавета – дочь Петра –
В СИЗО отправила сестрицу,
Изъяв младенца из Двора.

                ***
На зависть засиял в России
Блестящий Двор Елизаветы,
Дворянство набирало силы,
Балы, мазурки, менуэты,
При дамах декольте глубоко
Цвет комильфо на кринолинах,
У гренадёров шпага сбоку
И гульфик радует картину.

Переодеться как-то с бала
Императрица удалилась…
Железка в платье забодала…
Маруся вдруг пред ней явилась,
Как с образа красива стать,
И поклонилась с уваженьем:
«Дозволь мне, Матушка, сказать»…
Та знак ей сделала движеньем…

Не просто так в себя прийти
И слова нужного найти…
Маруся молвила совет:
«Царица-Матушка, мой свет,
Ты балы пышные имеешь
Как воскресенье, каждый раз…
Но что ты для России деешь?..
Прими же добрый мой наказ:

Займись хозяйскими делами,
Внутри таможню отмени,
А с заграничными ввозАми,
Напротив, сборы подними…
Заботься о простом народе
И в массах развивай культуру,
На рудниках построй заводы,
А на рекАх – мануфактуру.

Дворянским недрослям клади
На ум к ученью пиетет,
Для целей этих учреди
Московский университет,
Ибо использовать негоже
Для детворы в домах примерных
Как гувернёров иноземных
Тех прощелыг, что брили рожи.

В делах военных межнародных
Дружи с французом и австрийцем,
Не сдать чтоб зЕмель плодородных,
Приструнь-ка пруссака с английцем.
Чтоб от Кремлёвского порога
К Неве доехать во Дворец,
Ты Перспективную дорогу
Дострой по гатям, наконец».

Верша Марусины заветы,
Хоть жизнь весёлую вела,
В период свой Елизавета
В делах страны произвела
Подушной подати сниженье,
Крестьян хозяйства укрепленье,
В разы рост плавки чугуна,
А также выпуска сукна…

Связала Петербург с Москвою
Как сообщенье меж столиц
Дорогой типа колеёю
И станциями для возниц:
Кровать с клопами для господ,
Конюшня с сеном животине,
Во двор путь через чёрный ход
К доске с очком посередине.

Искусство подняла,  науку
И ссыльными Сибирь селила,
Над театрами взяла поруку,
Россию в карту положила…
Сенат готовил Уложенье,
Науку двигал Ломоносов,
Победой кончилось решенье
Военных с Пруссией вопросов.

Сам Фридрих Прусский отписался
Разгрома после, во дворце:
«Несчастлив я, что жив остался!
Не мыслил о таком конце»…
Но Петр Третий, трон заняв,
Вернул всё дяде, что отнЯли,
В войне той смысла не поняв…
Петра гвардейцы не понЯли…

Его жене, Екатерине,
Тогда решили присягать,
И, в довершенье сей картины,
На трон с наследником призвать.
Императрицу дружно встретил
«Vivat», пронесшийся над строем…
Официально Пётр Третий
В тот день помёр от геморроя.

                ***
Екатерине сшили платье
Со шлейфом семь на сто сажён,
И в нём её гвардейской братьей
В торжЕствах возвели на трон.
Эпоха новая настала –
Абсолютизма с просвещеньем,
Но вот наследственность мешала
По всем монаршим ощущеньям.

«Чиновника назначишь только, –
Писала, спрятавшись от сУет, –
Так тот, не послуживши толком,
Всего за месяц наворует,
Что, в бытность своей службы прежней,
В усердии забот и тягот
И будучи в делах прилежней,
Такое воровал лишь за год»…

Порядок начала чинить
Среди чиновничьей элиты,
Что не могла руководить
Без взяток и без волокиты.
Всех посадила на оклад,
Чтоб службу с личным не мешали.
И то ж – церковный аппарат…
Не скрою, батюшки роптали.

Тем более, что и татарин
И всякий прочий басурман,
Будь простолюдин или барин,
Стал волен почитать Коран.
Величество весьма сердилась,
Коли держало что-то дело…
И вдруг Маруся к ней явилась,
Когда в раздумьях та сидела.

Маруся, как всегда, с поклоном:
«О чём кручина на лице?»
А та недоумённым тоном:
«Как оказалась ты в дворце?»
«Ну, это долгая история,
Послушай лучше, что скажу…
России нынче территория…
Пойдём-ка к карте, покажу…

Из Крыма вновь осман грозит,
Сибирь – не сыщешь человека,
Речь Посполитая бурлит…
Работы – до скончанья века.
Ты с Пруссией войди в альянс,
Сели по землям колониста»…
«Не разложить ли нам пасьянс?
С мадерой… по чуть-чуть… грамм триста»… –

Императрица предложила.
Не получив назад отказа,
На столик фрукты положила,
И веселей им стало сразу.
Две дамы напролёт всю ночь
России планы намечали,
Кому, когда и в чём помочь
Да мощь крепить как, обсуждали.

Давно немецкая принцесса
Дух русский сердцем приняла,
Но для развития прогресса
Всё же Европу привлекла.
Да, как иначе быть могло,
Чему учили, то и строим,
Когда в друзьях Вольтер, Дидро 
С демократическим настроем.

Дворянство от придворной службы
Своей рукой освободила:
Расход казны на эти нужды
Об том указом сократила.
Хозяйству рост пошёл в селе –
Теперь, как быть, твоя забота:
Жить хочешь?.. долг отдай земле…
Производи, чтоб кушать что-то!

Да и сама она немножко,
Чтобы Россию накормить,
Учила всех сажать картошку,
Сыры в отечестве варить.
Почти к трём тыщам подошёл
Счёт производств и предприятий,
И столько же открылось школ
Для всех детей, не только знати.

Обычно в шесть утра вставая,
Императрица в день начала,
Кофей испив и вышивая,
Доклады слушать принимала:
Как был сожжён турецкий флот
В Чесменской бухте Черноморской…
Об чём волнуется народ?
Как Польшей правит Понятовский?

Что там Литва и западенцы,
Курляндия и Беларусь?
Как прижились на Волге немцы,
И нравится ли пришлым Русь?
Какой прожЕктер италийский
Парик Нам пудрит лотереей?
Не допускать порок сей низкий,
Хотя и прибыльна идея!

Что за машину паровую
Крестьянин Ползунов дал зреть,
И выгоду с того ль большую
Могла б промышленность иметь?
Какой такой простолюдин
Петром себя пиарит Третьим?
Неужто снова армянин?
Нет? Пугачёв? Покончить с этим!

Как в землях Грузии блюдём
Георгиевский мы трактат?
Когда там Персию побьём,
Освободим протекторат?
Каков итог побед над шведом?
А что в Париже? Как там Рим?
Час дня! Обсудим за обедом,
Не прокатиться ли нам в Крым!

И вот четырнадцать карет,
На царской – тридцать лошадей,
Печь, умывальник и клозет,
Вслед сотни полторы саней
Везут Императрицу в Крым
Маршрутом из варягов древним…
Вокруг культурно, в избах дым –
Потемкин выкрасил деревни.

Екатерина обозрела
Страну, которой вышло править…
Столбы с верстАми повелела
Вдоль всех дорог в пути поставить
Для регулярного хожденья
Почт; как во всяком государстве,
Дала указом повеленье
Поднять дорожное хозяйство.

                ***
Но как-то утром после кофе
С царицей сделался удар,
И Павел Первый, русский дофин,
Уж сорокадвухлетний, в дар
Принял давно желанный трон…
И чтоб его не отобрали,
Тотчас же утвердил Закон,
Когда его короновали:

Пустой престол Всея России
Впредь занимает старший сын…
И это остаётся в силе
До пресеченья всех мужчин.
Закон определил черёд
Наследия, без всяких абы…
Когда ж последний муж помрёт,
Освободится трон для бабы.

Мамашу Павел не любил –
Коллегии, что упразднила,
Он сразу ж вновь восстановил…
Не знал зачем, но чтобы было!
«СокоронОвал» прах папаши
Петра с Катюшей – немкой русской…
А конницу с пехотой наши
Построил по манеру прусской…

Ещё не бывши в царском званье,
По полной мере начудил:
Вернул дворянства наказанья,
С крестьянства подать отменил,
Хотел, небось, крестьянской дружбы,
Но там вдруг начались волненья…
Суворова погнал со службы,
И Дашкову – из Академьи.

Весь первый месяц Император,
Довольный, наконец, вполне,
Как добросовестный куратор,
Провел в поездках по стране.
Всё обозревши, очень строго
Предупредил указом свиту
И запретил чинить дороги
В предверье царскому визиту!

Когда же понимать он стал,
Что колея – уже традиция,
Дорожный орган воссоздал,
Назвав, как чукча, «экспедиция»…
Теперь должна быть грязь свозима
В процессе чистки, с мостовых,
А также снег сгребаться в зиму,
Но льда нельзя рубить на них.

Ещё указом застращал:
Хозяин чтоб свою собаку
На улицу не выпущал,
Водил на поводе, со знаком…
Всем мастерам велел прибить
На дверь доскУ, где б сообщалось
ЧТО может он производить…
Гробовщикам лишь запрещалось…

Когда с фронтов пошла тоска,
В политике сплошное сальто,
Вернул Суворова в войска…
Тот и провёл их через Альпы,
Из окружения выводил
От поражения позора…
Но на пути домой почил
Генералиссимус Суворов…

                ***
Прошло всего четыре года…
Любви придворной не сыскав,
Не говоря уже народа,
Монарх запрятался за шкаф,
Услышав у дверей шаги…
Но та из петель полетела,
И сына старшего други
Зрят на безжизненное тело…

Граф Пален к другу вслед с докладом,
Что царь разбит был ночью той
Апоплексическим ударом
(Не табакеркой золотой?)
С возникшим у него потом
Кончину вызвавшем удушьем
(Каким, позвольте, там шарфом?)…
Нет, не страдал сын малодушьем!..

Недолгой слабости дав волю,
Гвардейцам Александр сказал:
«Наш Батюшка болел дотоле…
И вот Господь его призвал…
Но Мы остались на Земле…
Бог Нас в стремленьях не осудит,
Коли дела верша, при мне
Всё как при Бабке Нашей будет!»

Был Император Александр
Высок, красив, в речах небрежен –
Сейчас сказали б, классный кадр –
И с барышнями очень нежен…
В своём письме ко Жозефине
Наполеон о нём делился:
«Будь Александр не мужчина,
Я, верно бы, в него влюбился».

Ах, сколько ж линий привлекает
В девическом красивом теле,
Фантазии ума лишают
Желанием проверить в деле!
Венчался рано наш Амур
На Баден-Баденской Психее,
Но страстный пламень двух натур
Стал во супружестве хладнее.

Елизавета Алексевна –
Принцесса де Линю Луиза –
Не отнеслась к проблеме нервно
И обходилась без каприза…
Взяла в поклонники Адама,
Блюдя достоинство супруга,
И свято роль играла мамы,
Императрицы и подруги…

Взрощённые державной бабкой,
Царь с братьями как в Спарте жили…
Все Павла Первого порядки,
Когда дворян кнутами били,
Сын упразднил, заняв трон, сразу.
Потом из памяти народной
Такую вычеркнул заразу,
Как пытка! Тоже благородно…

Но лишь Морфей его крылами
В сон беспокойный уносил,
Как в виртуальной панораме
Отец с упрёком приходил…
Не день, не месяц это длилось –
Упрямых сновидений круг…
В очередном сеансе вдруг
Маруся перед Ним явилась.

Папаша с кадра вмиг исчез,
И слышит Александр слово:
«Позволь же, Государь, мне без
Обиняков судить сурово
Поступок твой неблаговидный,
Хоть и не ты его вершил…
Но так Судьба решила, видно…
Ты перед Богом согрешил…»

Маруся далее вещала:
«Однако, всё же ты в ответе
За Русь, что Бабка завещала…
Мы с ней когда-то на рассвете,
Проговорив об том всю ночь,
Большие планы обсуждали
В делах России чем помочь…
Да мощь крепить как, намечали.

Начни и ты с пригожих действий,
Дозволь народу всех сословий,
Не только знати из поместий
И безо всяких там условий
У государства выкупать
Свободные от поселений земли,
Чтоб каждый, от дворян до черни,
Мог пропитанье создавать.

Дозволь же вольным хлебопашцам
Народ свой от земли кормить,
Ну и воспользоваться шансом
Себя из рабства откупить…
В бега ушедших амнистируй,
Но к душегубам будь суров,
Пусти в оброк холопа с миром,
Потом… в сословие купцов.

В делах сиречь международных
С Кавказом порешай проблемы,
Чтоб меж грузинов благородных
По пьянке не было б измены,
Чтоб турки с Персией коварной
Не взяли Грузии земель,
Междоусобьем разодрАнной,
И не грозили нам оттель.

Казаков вольных всех к присяге
Военной приведи в станицах…
В сраженьях эти работяги
Отплатят верностью сторицей.
Готовь себя к войне великой…
Народ тяни свой к просвещенью…
Чтоб не была Россия дикой,
Займись путями сообщенья»…

Не помнил он, каким советам
Внимал ещё тогда во сне,
Но всё же будущим поэтам
Лицей открыл в своём селе,
А также корпус инженеров
Для водных и сухих путей…
Был образцовым пионером
По части всяческих затей.

Дорогами занялся плотно,
И, как читал в одном эссе,
Прокладывать велел добротно
В Москву из Питера шоссе…
Министров разных понаставил
Взамен коллегий всяких прочих…
В Одессу Решелье направил…
Немало дел понаворочил…

Но обошлось не без конфуза:
В интриге австриоанглицкой
В войну влез супротив француза,
Затем позорный мир Тильзицкий…
И заплелись война с войною
На юге – турки, сверху – шведы,
Иран занозой за спиною…
Достались же Руси соседы!..

В делах домашних в те же лета
Решил с Европы взять пример:
Велел Госдуму с Госсоветом –
Демократических химер –
Создать госбезокомитету…
Однако, пресекая свару
Среди вельмож, для паритету
Сперанского сослал в опалу…

Спустя с десяток лет лишенья,
Двенадцать, если быть точнее,
Его на службу возвращенья
В Совет добился Аракчеев.
И тем он в памяти остался –
Поклон Сперанскому наш низкий –
Что в пЫли времени копался,
Собрал законов свод российский.

Век девятнадцатый был классным:
Балы, подвязки, эполеты,
Грудь в декольте, вздымаясь страстно,
Стыдится нежных рук корнета.
Весь двор – сплошной любви комок
Не минул уст Императрицы,
И после танцев пар поток
По закоулочкам стремится.

Степенно ходят дамы с прошлым,
В игорном зале дым с азартом,
Не упрекнуть в манерах пошлых,
Честь не сдается даже в картах…
Вельможи и чины пониже…
Общенье, флирт – в своём кругу…
Одни сидят у сцены ближе…
Кто смотрит с заднего рядУ…

Другие были времена,
Глядел в монокль притихший зал…
Сыграли  «Горе от ума»…
Молчанье… Государь сказал:
«Да, господа, не до потехи…
Наш Александр Сергеич прав…
Всем нам досталось на орехи…
Пора менять чиновный нрав!»

Возможно ль нынче и теперь
Такой на критику ответ?
СМИ и риторике не верь!
Ответ один: «Конечно, нет!»
Но мы не будем бередить
Наш сказ ненужным отступленьем
Тем более, что впереди
Наполеона наступленье.

России вероломный друг
Шестисоттысячной армадой
Пришёл чрез Неман… как-то вдруг…
Зачем ему то было надо?
Идя Смоленскою дорогой,
Французы летнею порой
Не омрачали мысль тревогой
О том, что будет здесь зимой.

Деревни, нивы колосятся,
Девицы русские с серпами –
На ум приходят сразу яйца…
Но это строго между нами.
Француз балдел!.. что парижанки!?.
В походе весело жилось…
С тех пор, такая лихоманка,
У нас французов развелось…

Но тут на Бородинском поле
Встал на пути циклоп Кутузов
И целый день в крови и боли
Тела грудились как арбузы…
Когда под утро подсчитали
Потери с нашей стороны,
То с огорченьем осознали:
Ещё денёк такой войны,

Лишится армии Россия,
Хоть полегло французов больше…
Для сохраненья нашей силы –
Сие всего нам было горше –
Пришлось Москву врагу отдать…
С неделю, может, под набат
Пылал над городом закат…
Как здесь не вспомнить «вашу мать»?..

Воспринял Царь как наказанье
То, что случилося с Москвой.
В душе завёлся червь терзанья,
И вновь во снах отец с тоской.
Стал Император безразличным
К опасности на поле боя,
Показывал примером личным,
Как просто выглядеть героем. 

Так повелось уж, что зимой
Врагов мы гоним от порога…
Шли лягушатники домой
Опять Смоленскою дорогой.
Не Франция – снега и холод…
Видок, ну чисто побирушек…
Мороз пробрал насквозь и голод…
А где зимою взять лягушек?

И вот уж русские в Париже…
Солдат забёг в шантан нутро,
Кругом мамзелек – тонких, рыжих:
Налей, гарсон, давай «бистрО».
И держит Бонапарт ответ,
А Александру город пленный:
Синод, Совет и Кабинет,
ТитУл даёт – Благословенный.

Хвосты поджали в Старом Свете,
Наладилось в дому родном,
Притихли распри в Госсовете…
Но думы точат об одном,
И от себя нигде не скрыться:
От сна никак не убежит,
Где мертвый батюшка лежит…
Лет десять с гаком это длится…

И Александр Благословенный,
В изотерической кручине
Утратив облик свой отменный,
Почил в мистической кончине…
Поскольку ночью хоронился,
Легенда родилась иль китч:
Близ Томска старец объявился
Усердный Феодор Кузьмич…

                ***
Тут снова вышли заморочки,
Не дал Бог Александру сына,
Лишь две премиленькие дочки,
Трон ожидает Константина…
Но Государь свой тяжкий крест
Взвалил на плечи Николая,
Издав предсмертный Манифест,
Ни с кем его не обсуждая.

А Ника в шоке: никогда
В цари идти не собирался,
А тут такая ерунда…
Дворянский круг заволновался –
Французской набрались заразы,
От тайных обществ ветер дул…
Брат Константин признал акт сразу
И Николаю присягнул…

Но вот лейб-гвардию склонили
Не признавать Царя в правах…
Де, Константин, им говорили,
Сидит в темнице в кандалах.
В казармах горе-офицеры
Среди солдат распространяли
Смятенье и измену вере,
К цареубийству призывали…

Декабрьский день, зюйд-вест был адский…
Неприсягнувшие полки
В каре на площади Сенатской…
К ним Милорадович: «Братки,
Зачинщики вас обманули…»
Но выстрел речь его прервал…
В ответ картечью в тех пальнули…
И с мятежом окончен бал.

А также в прошлое на этом
Для многих баловней судьбы
Ушли мазурки, менуэты…
Ах, эти абы да кабы.
Кто ж знал, что всяк держать ответ
За ветреность в поступках будет.
Гордыне оправданья нет –
Не Царь, а Бог за это судит.

Учили нас, что декабристы –
Герои золотого века,
А разобраться – террористы,
Не лучше дикого абрека…
Князья, графья, не голытьба,
Сплошные голубые кости…
И вот в Сибирь – опять судьба –
На ПМЖ, не к тёще в гости.

Свобода мысли и сужденья
Становятся предметом шарма…
И в лето первое правленья
Царь корпус создает жандармов,
Чтобы посредством этой братии
Народ спасти и православие
От европейской демократии.
Да здравствует самодержавие!

Так, разобрался, мозг не паря,
С freeвольной мыслью… Но осадок
Заставил всё же Государя
И дальше наводить порядок.
Аскет по жизни и педант,
Высок, красив, могуч, как лев,
Амурных дел не дилетант,
Охочий до прекрасных дев.

С арийской внешностью, он сам
Был в спросе между светских дам,
Артисток оперы, балета…
Да, право слово, грех ли это?
Но в управленьи государством
Был строг, в общении колючий…
А как ещё быть с разгильдяйством?
Вот приведу, к примеру, случай:

После неслыханных пожаров,
Год целый полыхавших в Туле,
Когда огонь небесной кары,
Там не оставил даже улей,
Царь щедро городу помог…
И чтобы легче жить там стало,
Направил из казны немало
Средств на строительство дорог.

Потом, как водится в России,
Из центра на места – беда –
Командируются мессии
Проверить результат труда.
Приехав в Тульскую губерню,
Увидев весь честной расклад,
Комиссия весьма примерно
Царю составила доклад.

Читал его Он удручённо…
Картину в целом осознав
И в думах темень почесав,
Рескрипт поставил обречённо:
«Дороги нет и денег нет,
В докладе нет ничьей вины!
Придётся, видно, на объект
Дать снова денег из казны»…

Знакомые для нас сюжеты…
Что сплетни царского двора?..
СМИ нынче каждый день про это…
Но… сказу следовать пора.
Не принимая сантиментов
Тех, кто работал на показ,
Царь, изучивши ряд моментов,
Издал полезнейший указ.

В нём был запрет строжайший дан,
Что отрокам нельзя учиться
С дести к осьмнадцати годам
Наукам всяким в загранице.
Коли ж учился, то презумпций
Не дать ко службе допускати,
Ибо влиянье вольнодумцев
Вреднее многократно татей.

Царь даже русского поэта,
Что вольными грешил стишами,
Пытался обратить клевретом,
Одев в позУмент с лампасАми.
Но Пушкин Александр Сергеич,
Творец поэзии и прозы,
Что в басенках Иван Андреич,
Был удивительной занозой.

Скандалил при дворе со всеми,
Не раз на грубость нарывался,
Хамил… И на любовной теме
В конце серьёзно доигрался…
Приревновал жену Наталию
К красавцу светскому Дантесу.
Тот в танце взял её за талию,
Хотя вообще не слыл повесой.

Царь с Бенкендорфом их сводил,
Чтоб примирить… Не получилось…
От стрелки Пушкин откосил…
И что случилось, то случилось…
Судьба, что девица, капризна:
На Черной речке утром ранним
Узнал поэт, когда был ранен,
Что вреден плюмбум организму…

В России с гением морока…
Строптив, хотя талантлив в сказе,
И Лермонтов, увы, до срока
Подстрелен в споре на Кавказе…
А кстати, к слову, и сейчас,
Когда другое время, лица,
Ничто не изменил Кавказ
И старых тамошних традиций.

Отвлёкся…  Сведать не тружусь я,
Поскольку Царь спал очень крепко,
Являлась ли к нему Маруся?..
Но Он продолжил дело предков
И со Сперанским «Свод Законов
Гражданских», наконец, составил,
Чтоб правда не была препоной,
Чтоб кривдою никто не правил!

Порядок ввёл в дорожном деле,
Закончил вековую стройку…
Теперь по Питерской летели
Меж двух столиц хмельные тройки…
Из Петербурга до Москвы
По гатям рельсы проложили,
На реках возвели мосты
И паровоз по ним пустили.

Российский Шиллинг первым в мире
У нас придумал телеграф,
На вид такой же, как в трактире,
С русалкой музыкальный шкаф…
И что нам крайне важно тоже,
Англицкий гимн при Николаше
Заменен был на русский «Боже,
Царя храни!» Державы нашей…

Короче, жизнь текла черёдом,
И в беге ратной колесницы
Монарх, вояка от природы,
Расширил русские границы.
Но вдруг в Крыму – день рока злого –
Разбили наших! Вот так номер!?.
Не смог Царь вынести такого,
Скоропостижно взял и помер!..

                ***
Вслед вся система управленья,
Где подхалимов вился рой,
Рассыпалась в одно мгновенье…
Трон занял Александр Второй.
В цари готовился он с детства,
Был умным, мягким, благородным,
Широк душой и добрый сердцем,
О благе помышлял народном…

Ещё царевичем в Сибири
С В.А.Жуковским побывал.
Его её пленили шири…
Там декабристов навещал
И участь ссыльных, в результате,
Как он поднялся на престол,
Смягчилась… Может быть, некстати…
Народ опять вразнос пошёл.

Когда указом крепостным всем
Дал волю без земных наделов,
Возникло множество проблем
Вновь с вольнодумством оголтелым.
Разруха началась в хозяйствах:
Помещик – без рабочей силы,
Крестьяне – без земли в мытарствах
И «от мозгов больших» – за вилы.

Не без ораторов, конечно,
Из тех ленивых мужиков,
Которым барин вешал вечно
За шалопайство тумаков.
Ну и тогда, как в наше время,
Болтун поднялся над толпою,
И бурно разрасталось семя,
Что звАлось вольною мечтою.

Тут и пришла во сне тревожном
К Царю Маруся объяснить,
Что в нынешнее время сложно
В России что-то изменить,
Сказав ему: «Пусть есть ошибки,
Твои дела пусть строго судят…
Дерзай! Хоть будут и попытки…
Тебя потомки не забудут!»…

Царь двигал далее реформы…
Во благо общества стараньях
Ввёл представительства он нормы
В губернских и земских собраньях,
Где предводителя и чИны
Определяли избиратели
От земледельческой общины
И городские обыватели.

Потом законом отменяет
В печатных органах цензуру:
Теперь редактор отвечает
За всю свою макулатуру.
Затем мастеровым евреям
Даёт он право проживанья
По территории Империи
Везде, согласно их желанья.

А чтоб достичь всей нацией
Подъём экономический,
Дал ход кооперации…
Но в сфере политической
В наш дом опять БЕДА приходит…
Вопрос упущен с под контроля…
Дух обществ тайных всюду бродит…
И среди них «Земля и воля».

Не будем называть имён…
Нельзя, чтоб в памяти народной
Они хранились с тех времён
Как пик идеи благородной,
Когда Монарх-Освободитель
Стал для народников мишенью…
В конце концов, народный мститель
Достиг эффекта в покушеньи.

Так награждён был реформатор
Монетою людской любви,
Где аверс – в профиль Император,
И реверс – Храм «Спас на Крови»…
А в сыске царском, будто дети,
Играют в няньки с терроризмом…
На трон сел Александр Третий,
Суров, но полон оптимизма.

                ***
Могучий был мужик, реально…
Хоть Бог кровей в нём намешал,
Он русский образ идеально
Своей натурой воплощал.
Религиозен, в быте скромен,
Лжи не терпел и многословья,
Медведю русскому подобен
По части силы и здоровья.

А вот с красавицей супругой
В езде верхом не состязался:
Без страха бился б с чудой-юдой,
Но жутко лошадей боялся…
И в управленьи государством,
Мощнейший механизм построив,
Не мог он в отношеньи пьянства
Никак поколебать устоев.

К примеру, как-то по дворцу
Царь утром делал  променад
И вдруг – амбре… лицом к лицу
Из двери вышел комендант…
«Черевин, – Царь ему, – постой-ка!
Уже успел набраться?.. Где?»
А тот ответил, приняв стойку:
«Ваше Величество, везде!»

Иль в продолжение примеров:
Гуляя мимо рестораций,
Не раз мутузил офицеров,
По пьяни начинавших драться.
Но по делам международным
Не делал выпадов опасных,
В сужденьях был своих свободным
И многих войн избёг напрасных.

Раз в самый клёв, как говорится,
К Царю курьер с докладом прибыл
О телеграмме с заграницы…
«Когда Царь русский удит рыбу,
Европа может подождать…», –
Последовал ответ Монарха.
Без войн на Мир Россия-мать
В то время нагоняла страха…

Внутри ж Империи бродил
В умах студентов беспредел,
Кружков который наплодил,
Где каждый бузотёр хотел
Царя в России извести
И как покончить с ним, решал…
Не зная, Господи прости,
Кто и откуда их толкал?

Всё было точно, как сейчас.
Когда наружные пружины
Взрастили из народных масс
Отечеству своих вражин и,
Получив оттуда вводные,
Взялись губить «за делу правую»
«Интеллигенты» беспородные
России душу православную.

Тогда министр просвещенья
Дал циркуляром, без затей,
Запрет в гимназиях решенья
Учить «кухаркиных детей».
Но опоздал он, вот досада,
Их уже много накопилось.
И стал сорняк плодить рассаду,
Что и в чиновники пробилась.

А те – как бы страны фундамент…
И вот «для блага» человека
«Тень на плетень» несёт Парламент…
Его «Великой ложью века»
Учитель царский и философ
Победоносцев обозвал.
Сей лживый орган, без вопросов,
Напоминает наш «хурал».

Отвлекся я… Царь не был мягок
В общеньи с публикой такой
И жестко наводил порядок
Своей имперскою рукою.
Запрет на труд дал малолетних,
Труд ночью тёток и детей…
Зачинщиков бузы конкретных
Подвергнул кайфу от плетей.

Тогда-то старший брат Ульянов,
Купив взрывчатку у поляка,
Для храбрости немного пьяный
Решил взорвать Царя, вояка…
Но, Слава Богу, неудачно.
Народоволец был казнён.
Там было всё неоднозначно…
И брат пошёл другим путём.

Но это уж намного позже,
Ещё расскажем в свой черёд.
Пока ж, сумняшеся ничтоже,
Царь вёл Отечество вперёд.
Чтобы чужие уважали,
Как говорится, бей своих:
Князей Великих он прижал и
Срезал пансион у них...

Скачок при нём произошёл
Промышленности… Без проводки
Попов включатель изобрёл,
А Менделеев – градус водки.
Короче, за шесть лет правленья
Реформы дали свои всходы –
В стране доходы населенья
Превысили его расходы!

Затем на должность «губернатор»
Царь местных ставить стал дворян –
К земле поближе, не «оратор»,
В авторитете у крестьян.
С земских уездов до губерний
Права «собраний» сократил,
Чтоб ведать всё, контроль примерный
Над городами учинил…

Росла России мощь… В то время
Заложен был Сибирский путь.
Наследник сам не счёл за бремя
Там тачку первую катнуть…
Страну соединял на веки
Великий путь, где нынче БАМ,
Который позже клали «зеки»…
Но годы те судить не нам.

Сказать, видался ли с Марусей
Во снах иль яви Император,
Доподлинно вам не берусь я.
Но слух, что был он дегустатор,
Не исключит предположенья:
В процессе теста винных проб
Возможности пересеченья
По жизни этих двух особ…

С другой, однако, стороны,
От почек очень Царь страдал…
Нет тут совсем вина вины –
Вагона крышу подпирал,
Когда спасал семью в крушеньи.
Тогда болезнь и получил…
И хоть шесть лет велось леченье,
Он в сорок девять лет почил.

                ***
На трон взошёл, пожалуй, самый
Наш невезучий государь…
И начались за драмой драма,
Исчерчен в войнах календарь.
Кровавой сделалась заря,
Масонство, ложь и фарисейство
Сгубили Батюшку-Царя,
Страну и Царское Семейство!

БЕДА нагрянула такая,
Что равной не было беды
На триста лет до Николая!
Все процветания плоды,
Когда к тринадцатому году
Россия стала первой в Мире,
В прах превратились за «свободу»!
Бог даст, раскроем тему шире…

(продолжение в следующем сказе)

Давид МЕПУРИШВИЛИ
Москва – Мышецкое,
15 мая 2009г. – 16 мая 2011г.