Осенний шторм

Когда разбушевался океан,
То рыбы, вмиг почувствовав опасность,
Ныряли глубже в поисках песка,
Чтобы в него зарыться (словно в атлас
Ты), не проронив ни звука до,
Ни после, ни тем более во время
Безумства вод. Так близится потоп,
И откровенность предают забвенью.
Так шах и мат, пожертвовав ферзём,
Под тусклый свет свечей поставит мастер.
Так "наше" превращается в "моё",
Или в поминки, чуть начавшись, праздник.
Знай, в луже слов не постирать бельё
И не набрать воды для варки супа,
Да только мысль, как правило, гниёт,
Когда не выпустить её, смыкая зубы.
Отсюда - многословность, но тщета
Придать словам самУю форму мысли,
Отсюда - посиделки у окна
С самим собою, и беззвучно киснет
В оставленном стакане молоко,
Заняв лишь разум, но никак не место.
Я так любил молчание твоё,
Как мне теперь привиделось, за жесты.
Как много их я в кровь свою впустил
И в своём пульсе пробудил синхронность
Со взмахом рук, с улыбкой на двоих
Одной, в которой страсть, любовь и скромность
Уместными казались лишь за то,
Что не досуг придумывать названья
Нам было им. Но вот осенний шторм
Нам спутал карты, разменяв молчанье
На судорожность выкидышей-фраз,
На слёзы в полночь, на бессилья выкрик.
Когда самим нам стало не до нас,
Кого винить, что молоко прокиснет
На том столе, от дряхлости своей,
Кряхтящем даже от пустой солонки.
Кого винить, что слово- воробей.
А мысль - кобра. А душа ребёнком
Осталась более, чем я и ты, чем всё,
Что связано с тобой и мной годами:
Пространство нежности и перспектива снов,
И тонкая материя желаний.
Память остра, и в этом нищета
И духа, и стареющего тела.
Паук плетёт чуднЫе кружева
В углу окна, подчёркивая веру
В то, что в квартиру эту сапоги
Уже не принесут с собою слякоть
Промозглых улиц; в то, что не с руки
Квартире этой петь, плясать и плакать,-
Короче, жить. И воля пауку
Провозгласить застывшее пространство
И в жертвы ждать безмозглую весну
С терпеньем хищника перед смертельным танцем.
Как нам теперь друг друга забывать?
Седая память- горькая микстура:
Архитектуры губ запомнил явь
И тёплых рук твоих архитектуру,
И наше верное молчание вдвоём,
Что мы убили в тот дождливый вечер,
Когда по сводкам намечался шторм,
Который так хотелось не заметить.