Годовщина. Часть третья

...Есть у Революции начало. Нет у Революции конца...
Из песни



  По ноябрьским  лужам в старом, вылинявшем плаще медленно брёл сгорбленный Ум.  Был день очередной Годовщины,  но это событие, кроме него, похоже, уже давно никто не отмечал. Позабыл народ и про годовщину, и про дату эту, и про сей исторический факт как таковой. Правда, днём в центре города, на Площади, собиралось десятка три полоумных старичков и старушек с красными флагами. Собирались, чтобы попеть забытые старые песни да потыкать друг другу в нос какие-то пожелтевшие газеты, а потом, довольные собой, расходились по домам.  И никто, никто! даже Ум! их не понимал...
   Ночной клуб «Возможно всё» гремел на всю улицу басами монотонных сэмплов, будоража сигнализации лощёных иномарок.  Возле входа в клуб Ум остановился. На ярком рекламном щите со стены ему  улыбался модный ди-джей  Хам. Сквозь явные азиатские черты проступало что-то своё, старое,  до боли знакомое. Ум почесал за ухом и задумался… «Революционная Строгость, она... Ну до чего похож…» Рядом с Хамом, на афише с надписью «Стриптиз-нон-стоп», обвив шест, вниз головой, висело тело совершенно голой девицы. «Вот Вам и гравитация… Голова вниз, а сиськи вверх... А лицо-то знакомое, Веркино, что ли, или Надькино?.. - пробубнил Ум. - Э-хе-хе... Где же вы теперь, друзья-однополчане?..»
   На старика уже обратили внимание стоявшие у входа в клуб коренастые ребята с бритыми затылками… Ум тоже заметил их и поспешил прошаркать к коммерческому ларьку.
   В ларьке вяло вёл торговлю сухонький старичок с обвислыми усами и выцветшей татуировкой якоря на руке. Старичок привычным Решительным жестом смёл мелочь, аккуратно сложенную на прилавок Умом, и выдал взамен банку тёплого пива «Каспий-девятка» и мятую пачку самых дешёвых сигарет «Принстон-нано-лайт». – «ДОжили», -  проворчал Ум и закурил отвратительную гадость.
   Из подъехавшей иномарки вышла девушка в микро-юбке, сапогах на гигантской шпильке и в коротенькой курточке, едва охватывающей силиконовые излишества пока ещё роскошного тела... И её лицо показалось Уму знакомым… «Уж не Любкина ли?» - вздохнул он. Возле микро-юбки остановилась новая машина. Девушка наклонилась к окну, открыв ошарашенному Уму все свои прелести, и кокетливо произнесла: «Работаю». Водитель с лицом Энтузиазма понимающе кивнул и распахнул дверь. Ум сосредоточился и довольно крякнул. Дверца хлопнула, машина укатила, прелести исчезли.
   А на месте девушки неизвестно откуда появилась дряхлая горбатая старуха, нечёсаная, беззубая, в рванье, с безумным взглядом. Ум вздрогнул: «Годовщииииина!!!! Столетняя!!!! Вот она какая!!!» Старуха, не глядя ни на кого, под грохот сэмплерно-кислотного ужаса проковыляла мимо иномарок, мимо Ночного клуба, мимо остолбеневшего Ума, злобно расхохоталась и исчезла, навсегда растворившись в ночном осеннем воздухе. Лишь порыв ветра бросил Уму под ноги обрывок газетного листа.  Он поднял его и прочитал: «Искра»...  Газета основана в 1900 году В.И.Лен…..»
   Под ногами хрустели первыми льдинками шприцы, отлетали в стороны пивные банки…
Ум шёл по аллее парка. Шёл никуда, с горечью тёплого пива во рту и слезами на глазах.  Шёл и бормотал себе под нос: «Смело, товарищи, в ногу…» Постепенно шаг его становился твёрже, спина прямее, песня громче… «Ничего, ничего, мы еще повоюем…»