У озера...

У ОЗЕРА…

Снег над красной торфяной водицей
Пахнет марганцем…  Следов в тумане нить…
Если этим марганцем умыться, -
То с лица такого воду пить,

Может, и полезно даже будет –
Витаминный голод утолять…
Спутало следы магнитной бурей, -
Вынесло меня не в срок гулять!

Сдёрнуло, - дела все побросала,
Словно позвало на этот пруд!
Дома бы сидела да писала!
А теперь – тоска такая вдруг…

Пьяный бомж в снегу подругу кличет…
Может, заодно решить вопрос -
В чём печали от тоски отличье?
Раз уж окунуться довелось

В эту мглу, заброшенность, забитость…
И почти – забытость… От всего –
Отрешённость… Пьяную побитость
Лиц - бомжи уносят… Статус-кво

Восстановлен: я – одна с природой…
Расскажите, - мы сейчас близки, -
Вы, рябины над ледовым бродом, -
Чем печаль отлична от тоски?

Что же ты опять с ответом медлишь,
Флоры моей зимней дикий сад?
Я на миг присяду на скамейку,
В густоту сугроба вперив взгляд…

А когда-то открывались взору
Сквозь позёмку – лысинки… Февраль.
И крыльцо в решёточке узорной…
И такая чистая печаль –

Без единой примеси сторонней…
Я звала подругу у ворот…
Мёрзлых тополей звенели кроны,
Мне, наверно, шёл десятый год…

Сквозь позёмку – искрами сверкали
Капли льда – застывшего стекла…
А её – гулять не отпускали, -
Я напрасно у ворот ждала.

В памяти души, к деталям зоркой,
Огорченье детства  моего:
Лишь крыльцо в решёточке узорной -
И на нём не будет никого,

Никогда… И белая позёмка
Ломится в узор из светлых льдин…
И  с надеждой детский голос звонкий
Бьётся в крике: «Света! Выходи!»

И в позёмке – лысинки местами:
То – катком, то - голою землёй…
О, как мне тогда печально стало…
Как стремглав я кинулась домой,

Где лежит пирожное на блюде,
У тигровой кошки – пять котят…
Где тепло, где люди, - те, что любят –
И моей печали не хотят!

Но в тревоге белой,  невесомой,
Помню, долго не могла заснуть…
Молоком с полынью и осокой
Напоил той ночью Млечный Путь…