Гроза

Светлый день вдруг захандрил.
Будто солнце погасили,
будто скляночку пролили
самых черных из чернил.

И внезапно,
                до испуга,
словно шорох за спиной,
обернулось тишиной
все,
что было полным звука.

Ветра свист и птичий гам,
стук задорных каблучков,
звон трамваев,
стон веков,
шум и треск, и тарарам,

все на свете замолчало,
робко вслушиваясь как
гулко и издалека
грозно небо грохотало.

С каждым вдохом все сильней
заполняя мир собою
хохотала над землею
бездна
темноты темней.

Хохотала не скупясь.
На разрыв сердечной мышцы
И,
вдруг,
в поднятые лица
ливнем резким пролилось.

Ливнем,
да таким, что дождь
перед ним – пустая шалость.
Забурлило, разлилось,
засверкало,
расплескалось!

И кричать – не докричаться.
Я кричал бы что есть сил.
Дождь и небо я б просил
на секунду хоть уняться.

Свой немыслимый разгром
прекратить хоть на мгновенье.

Только это, без сомненья,
Было бы дурным трудом.

Разговаривать с грозой –
небывалая затея.

И она,
все сатанея,
свирепея все сильнее,
как над пошлым анекдотом,
хохотала надо мной.