На Вильнюс!

Мы решили, что если не завтра, то никогда.
Скинулись, взяли взаймы и купили билеты.
Столица Прибалтики гостеприимно звала,
Кому-то шестнадцать, кому и пятнадцати не было.
Помня про Киев, могучий язык и всесильный авось,
Карту оставили дома несведущим взрослым.
Поезд отстукивал мерно чечетку колес,
В вальсе кружили за окнами древние сосны.

Как оказалось, карты распяты на каждом углу,
А в башню великого князя – за литы вход.
Здесь европейский дух рвет триколор на ветру,
Через Ворота Зари ходит пешком народ.
Красные крыши старых кирпичных домов,
Выстроенных на брусчатке из круглого камня,
Не удивляли – их дОма что вплавь, что в брод,
Только другие – добрее – люди – и это главное!
Would you please tell, how to get to the Bernardine's Church?
И фотограф с лицом интуриста из северных штатов
Нам на русском с британским акцентом в ответ произнес,
Улыбаясь: не знаю. Вы местных спросите, ребята.
Лопать фри и делить на троих молочный коктейль,
Обойдя древний город семь раз и еще немного,
Мы уселись за мАковским столиком потесней,
Убегая от летней жары девяносто восьмого.

Между тем на центральной площади зрели тучи
Молодежи, рокеров, черных ворон на клумбах,
Украшая собою пейзажи, и чей мотоцикл круче,
Выясняли мужчины в залатанных кожаных куртках.
Под открытым небом предвиделся рок-марафон,
Непослушные волосы можно пригладить пивом,
А когда уходили звезды в низкочастотный фон,
От ударных лихая мысль, чуть дыша, отбилась,
И за плечи трясла, и стучала по голове,
Оттого что с вокзала уходит последний поезд,
И три тени по стенам летели, как на метле,
Три билета, кассир, до чего же вы долго возитесь!
Но посадку не объявляют, как будто ее и нет,
Затерялся в просторах вселенной состав вагонный,
Полчаса на отдышку, и вот уже виден свет –
Вылетает из тьмы, сотрясая перрон бетонный.
Снова стук, усыпляющий стук колес
Уносил из столицы со свистом подростков сонных,
За окном мельтешили букеты зеленых звезд,
Вспоминая, вестимо, смотрителей станционных –
Их усталые лица во свете былых огней,
Лошадиные тройки и путников заплуталых.
Сколько кануло в небыль с тех пор и людей и дней,
Только станции помнят памятью вёсен талых.