Монах

                1.
С потрепанной котомкою в руках,
Мирянином простым переодетый,
По свету путешествовал монах,
Всем помогая, делом и советом.
Он сам стремился истину познать,
На Господа в молитве уповая,
А знания старался передать
Всем тем, кто тоже благо созидает.
Скитался он не год да и не два,
Он время перестал уже считать,
Как скоро про него пошла молва,
И рад его был всякий повстречать.
Увидев, в дом немедля пригласить,
И потчуя, конечно, кто, как мог,
Меж тем, его о многом расспросить,
Что он познал в безмолвии дорог.
И вот, однажды путь его привел
В бору дремучем к дому лесника.
Он тихо постучался и вошел,
Но, не было хозяина пока.
Котомку положил, свою в сенях,
Перекрестившись в горницу вошел,
Разглядывая травы на стенах,
Убранство комнаты; резные стулья, стол…
Вблизи окна, дубовая кровать,
В углу, почти напротив, образа…
Он сел на стул, хозяев поджидать,
Прикрыв рукой усталые глаза…
*   *   *   *   *   *   *   *   *   *   *
На улице послышались шаги,
Открылась, заскрипев, входная дверь,
В сенях хозяин скинул сапоги,
(Пора бы познакомиться теперь).
Лесник, как и монах, не молодой,
Живущий в этой чаще бобылем,
На вид не образованный, простой,
Но, добрая молва идет, о нем.

Лесник приметил серую суму,
Оставленную путником в сенях,
Увидев гостя, понял, что к нему
Заночевать пожаловал монах.
Ну что же, он такому гостю рад;
Очнулся путник, и открыл глаза,
Приветствовал его радушный взгляд…
И, кланяясь, монах ему сказал:
«Дай Бог тебе здоровья, добрый друг,
плутал я по лесу, да вот, к тебе забрел,
в избушку постучался, но на стук
Никто мне не ответил, я вошел.
С дороги-то маленечко устал,
Да сел вот отдохнуть на этот стул»,
И, снова поклонившись, продолжал-
«Прости меня убогого, уснул».
Но тут его лесник остановил:
«В твоих словах, худого, вижу нет»,
На стул его обратно усадил,
И речи молвил путнику в ответ:
«Давно ведь я один живу в глуши,
прошел уже, поди, не первый год,
и нынче, встрече родственной души,
Я буду только рад, наоборот.
Харчи свои по братски разделить,
Чай ужинать то веселей вдвоем,
Да может быть потом поговорить,
Ведь, слава богу, есть уже о чем.
Ты, сколь душе угодно погости,
За стол убогий уж не обессудь,
А коли утром ты решишь уйти,
Ну что же, бог на помощь, в добрый путь»
2.
Закат уже почти совсем погас,
И трапеза осталась позади,
В избушке шла беседа третий час
Меж старцами, о жизненном пути…
«Нам кажется, в судьбе, на первый взгляд,
Не видно ни порока, ни изъяна,
И из людей никто не виноват
В неведеньи жестокого обмана.
Хотя, пожалуй, если рассудить,
В итоге, мы ведь сами виноваты,
Мы верить разучились и любить,
Добру не благодарны, злому рады;
И право же , теперь не разберешь,
А главное, никак нельзя проверить
Где, правда, меж собою, а где ложь,
Кому не опасаясь можно верить…
Но, есть на свете истина одна,
Которой я все сердце доверяю,
Душа моя ей преданно верна,
Я ею зло легко разоблачаю.»
Задумавшись, умолк седой монах,
Поленьями, в углу трещала печь,
Он взор остановив на образах,
Крестился, и продолжил свою речь;
«На свете, я немало повидал,
в скитаниях усталости не зная.
Жил бедно, как сейчас, и голодал,
Но вере и себе не изменяя.
Я видел, как простой живет народ,
С богатыми знаком не понаслышке,
И нынче сразу вижу, наперед,
Где люди, ну а где, увы, людишки.
Чей каждый шаг на жизненном пути,


Осмысленным, пожалуй не бывает,
Во всем стараясь выгоду найти,
Они, о самом главном забывают.
О том, чего никак не изменить,
И всеми забывается, конечно,
Что вечно человек не может жить,
И смерть, увы, приходит неизбежно.
Они, понять не могут одного,
Зажатые в тиски мирского плена,
Что бренное не стоит ничего,
И лишь душа, единственно бесценна!».
3.
И снова тишина легла вокруг.
Тенями на столе свеча играла,
В безмолвии любой терялся звук,
Хотя, дровами печь еще трещала.

Заглядывая путнику в глаза,
Читая в них сочувствие и боль,
Хозяин, на слова его сказал:
«И тут мой друг, согласен я с тобой.
Такие люди есть, и очень жаль,
Что наших дум они не принимают,
А хрупкий дар Божественный - душа,
От этого болеет и страдает.
Но, слава богу, есть еще и те,
Что жизни проживают чуть иначе,
Пусть даже в непроглядной нищете,
Хотя, средь них есть люди и богаче…
Они, живут заботой о других,
Не жалуясь на тяжкую судьбину,
Порою, позабыв себя самих,
Не изменяя сердцу, все едино.
Таких людей немало я встречал,
Беседуя со многими часами,
Случалось, что кому-то помогал,
Иные, предлагали помощь сами.
Кого от хвори травами лечил,
Советами, молитвой, добрым словом,
Да с ними, между делом говорил,
Вот, так же как с тобою, по простому.
Расспрашивал помалу обо всем,
Да сам своими мыслями делился,
О мелочах житейских, то да се,
Чем жил до этих пор, к чему стремился…
Беседовали мы о чудесах,
Случавшихся на жизненной дороге,
О чувствах, сновиденьях и мечтах,
О  наших прегрешеньях, и о Боге…».
4.
Густая ночь закрасила окно,
В лесной избушке, печка все мерцала,
А свечка, стала маленькой давно,
И со стола по капельке стекала.
Середка ночи, дрему привела,
И старцев за беседою сморило,
И тотчас, оба старческих чела,
Луна через окошко озарила.
Вокруг избушки, сосны и дубы,
О чем-то настороженно шептали,
А ангелы, летая у избы,
Покой двух богомольцев охраняли.
Но вот уж ночь к концу, и день грядет,
Зарницы ярким всполохом мерцают,
Еще немного времени пройдет,
И утро, ночи сумрак поменяет.

Рассвет застал хозяина врасплох,
Открыв глаза, он понял, что проснулся,
Со стула встав, и сделав шумный вдох,
Зевая, он всем телом  потянулся.
И вспомнив про того, с кем говорил,
Он кинул взор на опустевший стол,
И сам себя, конечно обвинил,
Что гость его, увы, уже ушел.
Хотя, его вины тут вовсе нет,
Виной тому - тернистая дорога,
Кому-нибудь не сказанный совет
Его устами, с истиной от бога.
5.
Плутал монах в затерянной глуши,
Едва заметной тропкою петляя,
Где чаще и не встретишь ни души,
Слова молитвы, сердцем повторяя.
Он шел один намеренно туда,
Где смертному, простому быть опасно,
Где можно было сгинуть навсегда,
Где  днем всегда тоскливо и ужасно.
Легко минуя ведьмины поляны,
И топкие болота без труда,
Замедлив шаг, подумал, «как-то странно,
От нечисти не видно и следа…
Куда все подевались, интересно?
Ну что ж, пойду искать того, кто знает»;
Но ангел ему шепчет: « Мне известно,
Они среди людей все проживают.
И все, скрывая «лики» под личиной,
Выискивают тех, кто хоть немного,
Как будто даже верят, но не сильно,
Настраивая слабых, против Бога.
Неся народу ложные советы,
Стремления к другому развивают,
Рассеивая зло по белу свету,
Людьми теперь, все чаще управляют.
Узнать, пожалуй их не так то просто
Хотя, чему тут можно удивляться?
В людской среде, они уже не гости,
Теперь, в толпе им легче затеряться.
Но, если взором в душу ты заглянешь,
То без труда и истину увидишь,
И нечисть, среди прочих угадаешь,
Тогда весь мир, иначе ты воспримешь…»

Он долго шел, тропинками петляя,
Сквозь ельники, и яркие опушки,
Дорогою все голосу внимая,
И вскоре старец вышел к деревушке.
Замедлил шаг, потом остановился
У ладного дубового колодца,
Набрав воды, он досыта напился,
И дальше зашагал, куда идется…
6.
На небе, утомленное светило
Клонилось потихонечку к закату,
Взамен, пора иная подходила,
Помощницы Селены и Гекаты.
Прошел он деревенское селенье,
И вышел на равнину, в чисто поле,
Костер увидев яркий в отдаленьи,
Заметил вкруг людей, сидящих подле.
Они о чем-то тихо рассуждали,
Огня живое пламя созерцая,
И вскоре, люди старца увидали,
И стали звать, к беседе приглашая.
Монах, к ним подошел, остановился, -
«Здоровья вам желаю добры други»,
Приветствуя их в пояс поклонился,
И сел, как потеснились люди в круге.
Огонь играл, беседа продолжалась,
Пришедшему налили кружку чая,
Пейзажа краска медленно сгущалась,
Темнила ночь, права свои вещая.

Судачили они о разных темах,
Случавшееся в жизни вспоминали,
О мелочах, и будничных проблемах,
Но, к слову, оптимизма не теряли.
Не шибко огорчаясь говорили,
Где, шутками беседу посыпая,
Они, в удачу веря, не тужили,
Судьбу свою, как должно принимая.
Монаха очи скоро просветлели,
Лучинами морщинок улыбаясь,
Но люди с ним беседовать не смели,
Хотя не оттого, что все боялись…
Он, выпив чай, поставил кружку рядом,
И тотчас, к разговору подключился, -
«Вам, солнышки мои, быть вместе надо,
чтоб духом вашим мир преобразился.
Послушайте совет, мои родные,
Поверьте старцу, он вас не обманет,
Впредь, будьте откровенными, как ныне,
И свет в душе, такой же свет приманит.
Все легче будет, только не грешите,
Молитвенных основ не забывайте,
Любовь и веру искренне дарите,
Свет духа, благодетелью стяжайте.
Везде ищите истину от Бога,
Он вас своею силой не оставит,
А если станет тяжкою дорога,
Просите, и он тотчас все исправит.
Но коли вмоготу сей груз, терпите,
Как должно испытанье принимайте,
На бога и людей, да не ропщите,
Да сердцу своему не изменяйте.
Он молвил, а народ притихший слушал
Премудрости из слов его внимая,
Да так, что проникали они в душу,
Следы свои надолго оставляя.
Луна давно за полночь закатилась,
Морфей, кружился рядом, то и дело,
И долго их беседа не продлилась,
В конце – концов, их дрема одолела…
7.
Промчалась ночь, ее сменило утро,
Окрасив сумрак, розовым рассветом,
Проснулись все, и видят, вот так чудо,
Монаха уже рядом с ними нету.
Ушел он незадолго до восхода,
Шагая на восток неторопливо,
И спящим, поклонившись до ухода
Сказал, почти беззвучно, - «Ну, счастливо».

Вела его тропинка вдаль, петляя
Навстречу горизонту, и уж скоро,
Все больше от ночлега удаляя,
Дорога привела к опушке бора.
В лицо пахнуло запахами леса,
С цветами перемешанной травою;
Едва ли можно высказать словесно,
Что сплел с собой в букете, запах хвои.
К сосне он подошел, остановился,
От солнца, не спеша, бежали тени.
Достав икону, он перекрестился,
Пред нею, опустившись на колени.
8.
«Прошу тебя я троица святая,
Прими молитвы грешника земного,»
Крестом себя священным осеняя,
С поклоном, обращаясь к Богу снова.
Его слова, как звоном колокольным
Но нет, не для ушей, для глаз заметным,
Беззвучным растекаясь всюду звоном,
Окрестность наполняли ярким светом.
Молитвой  Богу душу открывая,
И слушая ответа откровенья,
Он говорил, молиться продолжая, -
« О боже, дай убогому терпенья.
И как и прежде, я взываю снова,
К твоей необозримой благодати,
Прости за всё ты грешника земного;
Восстави, накажи, благого ради.
И дай мне сил на новые свершенья,
Да вместе с тем, посильные задачи,
Дай воли, для невзгод преодоленья,
Да маленькую толику удачи.
Мой отче, всей душой к тебе взываю,
Теперь не за себя прошу,… и все же,
Восставь надежду в людях, умоляю,
Верни любовь и веру, святый Боже.
И где плодам отчаянья не место,
Взамен, посей раскаянье до боли
Звучащее с молитвой повсеместно,
А после, перемен, да новой доли.
Прошу тебя, прости нас окаянных
За то, что не по заповедям жили,
За то, что всех судили постоянно,
Хоть сами не в пример другим грешили.
Прошу тебя, прости нас, если можно,
И даже, кто поддался искушенью,
Кто начал жить потерянно, безбожно,
Дай разума, и силы для спасенья.
И нас не осуждай уж слишком строго,
За наши неразумные деянья…,
За то, что доверяли лжепророкам,
Дай времени душе, для покаянья…»
9.
Лучи рассвета, утро возвестили,
И раннее тепло по всей округе
Незримо обнимая все, дарили,
Как добрые, заботливые руки.
Сосновые стволы позолотились,
Окрасившись под первыми лучами,
И тоже будто, кажется, молились,
В своем многозначительном молчаньи.
А старец продолжал, за словом слово,
Лишь изредка на время умолкая,
К молитве обращаясь тут же снова,
И тем, себе и людям помогая.
Текли часы, уж полдень недалече,
Поклоном он заутреню закончил,
И все в душе как будто стало легче,
Хоть не сказать, что тяжко было впрочем.
Потом он сел, котомку пододвинув,
Достал себе сухариков немного,
И в рот один ладошкой опрокинул;
За ним еще, помыслив, - «Слава Богу».
Минуты не прошло, слетелись птицы,
Внеся в затишье, каплю суматохи.
и он, сказав, - «Господь велел делиться»,
Им  кинул немудреной снеди крохи.
И те, ничуть не медля, без опаски
К ногам седого старца подлетели,
И словно понимая все, как в сказке,
Доверчиво в глаза его глядели.
«Ну что же, я позавтракал немного,
Теперь и ваша очередь настала».
Поднялся, собираясь в путь-дорогу
Добавил, - «Не серчайте, коли мало».
И снова зашагал он в глушь лесную,
С пернатыми друзьями попрощавшись,
Не малый путь по времени минуя
Присел на пень, усталости поддавшись.

Вокруг него, в ветвей хитросплетеньи,
От чуть заметных ветра прикасаний,
Играли от листвы, «живые» тени,
 Ничем, не нарушая описанья.
И было слышно, где-то очень близко
Шумел не то ручей, не то источник,
Лаская ухо звоном серебристым,
Прислушался старик, увидел, точно.
Журчала впрямь водица ключевая,
По правой от него, в пяти аршинах.
Как будто говорила, как живая,
Стекая вниз с пригорка, от вершины.
К ключу он подошел, остановился,
Как будто бы приветствуя поклоном,
Просил, - «Дозволь убогому напиться,
Будь матушка-водица благосклонна».
Ладонями зачерпывая воду
Он пил, попутно с этим умываясь,
Глотая влагу медленно, охотно,
Как будто новой силой наливаясь.
Напившись, он с колена приподнялся,
Утер лицо, и бороду огладил,
И снова в дальний путь засобирался,
На что не много времени потратил.
Часы тянулись плавной чередою,
Неспешно, вереницей дни листая,
Да день и ночь, привычной чехардою
Менялись, как положено местами.
Ходил по городам монах и весям,
Слова повсюду мудрые вещая,
Недолго находясь на новом месте,
Шел дальше, зло попутно обличая.
10.
Итак, он побродил уже не мало,
Как будто ожидая с кем-то встречи,
И видно для неё пора настала
В один из дней, сказать точнее, вечер.
Он шел, пока светла была дорога,
А между тем, заметно вечерело,
И думая, «пройду еще немного»
Добрался до горы, и солнце село.
И он, расположившись у подножья
Глядел на то, как звезды нарождались,
Читал не вслух молитвы слово Божье,
А сумерки в окрестности сгущались.
Неся с собой неясную тревогу
Любому человеку и смятенье,
Но старец продолжал, молиться Богу,
Все так же ожидая провиденья.
И скоро мгла как будто отступила,
Вознаградив труд долгих ожиданий,
И тьма героя нового явила,
Забытого в цепи повествований.
К нему, не торопясь, по бездорожью
Шагал какой то путник запоздалый,
Да видно притомился малость тоже,
На посох опирался он устало.
«Приветствую тебя ночной скиталец,
Как вижу я, идешь ты издалече,
Дай отдыха ногам, поди устали,
Вот жаль, что угостить то тебя нечем.
Да ты меня убогого не бойся,
Чай я не басурман какой, ей богу.
Ты малость отдохни, да успокойся,
А утром и продолжишь путь-дорогу».
«Ну что ж, благодарю на добром слове,
Охотно принимаю приглашенье»
Скиталец согласился на ночовье,
Из торбы доставая угощенье.
«А я тебя прошу со мной отведать.
Отказа не приму, не обижайся,»
Монах развел руками, мол что делать?
«Да снеди-то моей не возгнушайся.»
Потом, достав какую то тряпицу,
Он стал располагать на ней съестное:
Какие то копченья, мясо птицы,
Краюху хлеба, ну и остальное.
«Ну словом, чем богаты, тем и рады.
Ты двигайся поближе, не стесняйся,
Приятней есть в компании, ведь правда?
Оставь к чертям манеры, угощайся.
А я похлопочу, коль ты не против,
 Костерчик  разведу, чуток погреться,
Как вижу я, озяб ты тоже вроде,
От холода огонь, простое средство.»
Исчез он в темноте, потом явился,
Спустя немного времени, с вязанкой,
Развел костер , удобно разместился,
Устроив из травы себе лежанку.
«Скрывать не буду, рад я этой встрече,
Тем более, что я ее наметил,
Мне звезды предсказали этот вечер,
И вот, как видишь, я тебя и встретил.
Чего молчишь, ведь я не призрак вроде,
Ведь ты меня искал как будто тоже.
Но битву объявив моей породе,
Ты стал теперь и мне врагом, святоша.
Так вот, мы оба кажется у цели,
Так что ж, давай пожалуй потолкуем…»
«Вели своей породе, чтоб не смели
использовать доверчивость людскую…»
«Я вижу тут не выйдет разговора,
Чего шумишь, не стоит так уж строго.
От слов таких, пол выдоха до спора,
А там до дела…», «Ну так что же, с Богом».
На краткий миг вдруг демон испарился,
Как будто бы растаял он во мраке,
Потом в своем обличии явился,
Оскалясь в предвкушении атаки.
«Ну что, иль ты сразиться не желаешь?»
Но старец, не спеша поднялся тоже.
«Иль ты меня бояться начинаешь?
Ну если нет, тогда держись святоша.»
Монах ему лишь только улыбнулся,
Задуманного вовсе не меняя,
Ладонью он, креста с груди коснулся,
Другой рукой им нечисть осеняя.
Но будто тут осечка приключилась,
А демон лишь злорадствуя смеялся.
«Быть может твоя вера истощилась,
И ты бедняга попусту старался?
Ты столько лет испытывал лишенья,
И все это скажи, чего же ради?
Ты шел путем, где нету продолженья,
Стремясь к несуществующей награде.
Ведь только призадумайся немного,
Зачем тебя обманывать я стану,
Я, сотни лет живя, не видел бога,
Хотя везде скитаюсь неустанно.
Он только в ваших мифах существует,
А вы глупцы, поверили взаправду»…
Он речь свою продолжил торжествуя,
«Забудь о нем, тебе мы будем рады».
«Ответь-ка мне, нечистое отродье,
На что ты сам рассчитываешь все же,
И ты ведь не глупец, как вижу вроде,
Так ведь и я не лыком шитый тоже».
«Ну что ж, как вижу я, не получилось
мозги тебе маленечко поправить»,
Его фигура в пламя облачилась:
«Придется по другому все исправить.»
С его руки и губ сорвались искры,
Проклятьями пространство изменяя.
Монах оделся светом золотистым,
Легко его атаку отклоняя.
Но это было только лишь начало,
И битва их закончилась не скоро.
Под утро, когда зорька засияла,
Как раз пришла пора развязки спора.
У старца на исходе были силы,
И нечисть тоже видно подустала.
Терпения обоим все ж хватило
Дождаться откровения финала.
Вот новый миг, еще одна атака,
Монаха демон с ног почти сбивает,
Но, только не бессилен он, однако,
С молитвами, «должок» он возвращает.
И демон видя то, что дело плохо,
Поверженным остаться не желая
Из нечисти созвал себе подмогу,
Проклятия все пуще насылая.
Пытаясь взять монаха в окруженье
Несчитанною силою могучей,
Рассвета оттесняя приближенье,
Из тьмы и зла составленною тучей.
«Прими свое ничтожество святоша,
С моим, уже последним предложеньем.
Сдавайся, или будешь уничтожен,
Да только не затягивай с решеньем.
Чего молчишь, иль тоже ждешь подмогу,
Её не будет, и не обольщайся,
Ведь ты один…»
 «Э нет, я в сердце с Богом,
И тут бессилен ты, как ни старайся.
Напрасно мне пророча пораженье
Ты только на себя беду накличешь,
К тому же не меняю я решенья,
И ты не обретешь того, что ищешь».

Разрезавшим короткое молчанье
Явился крик последнего проклятья;
И он же оказался окончаньем,
Вернувшись тем же к демону заклятьем.
Ужасный крик, огонь, теней движенье,
И тьма сама собою поглотилась…
Зарница стала действу продолженьем
И с ней за старцем ангелы явились…

_________________________

И сонное светило выплывало
Величественно из-за горизонта,
Вещая дня грядущего начало,
Под синий дорассветный купол «зонта».
И будто после долгого томленья
Решив себе вернуть свое по праву,
Природа разрешилась оживленьем,
Давая слово: ветру, птицам, травам…

*      *      *
*      *      *
*      *      *