О музыке в высокой поэзии

     Что такое "высокая поэзия"? И вообще - бывает ли поэзия "низкой"? Я имею в виду настоящую поэзию, конечно: не рифмованную прозу и не лишённые рифмы и ритма попытки опоэтизировать прозу. Я думаю, что настоящая поэзия, та, что затрагивает душу, та, от которой "мурашки" по коже, та, что заставляет чаще биться сердце - хоть на один миг - такая поэзия и есть "высокая", каким бы языком и слогом ни была она написана. В этом смысле высота является высотой полёта поэтической мысли, высотой единства формы и содержания - именно в идеальной гармонии этих двух составляющих и проявляется самая настоящая "высокость".
     Пусть иной раз сбивается ритм стихотворения, когда это необходимо по смыслу, такой сбой пойдёт только на пользу. Пусть стихотворение будет и вовсе лишено обычного ритма и рифмы, но таково было требование вдохновения, так проявилась глубина содержания, родившая настоящий шедевр, по своей внутренней музыке причастный поэзии. Пусть автор ищет необычные, даже вычурные рифмы, если это оправдывается внутренне, а не призвано огорошить читателя "необычностью формы" и поиграть словами. Но только всё вместе должно попасть " в яблочко" читательского восприятия, принести тот самый катарсис, без которого древние не видели смысла в искусстве.
    
    В этом я понимаю единственную важную задачу поэта - донести свои мысли до читателя, выразить их так, чтобы пробрало "до костей, до кончиков", как пел Башлачёв. Вот, кстати, пример создания выразительности текстов самыми непритязательными средствами. Непритязательными не в смысле примитивности, а в смысле естественности звучания. Но песни и стихи, всё же являются разными жанрами. В песне музыка извне поддерживает и помогает "вывести" смысл, усиливает звучание слов. Это знали ещё древние - псалмы Давида были песнями, в храме службу до сих пор поют, а не вычитывают положенные молитвы. Многие знают по себе, какое воздействие производит церковное пение, если хор хорош. Мне даже думается, что вообще сейчас синтез стихов и музыки достиг апогея, так много появилось различных групп и исполнителей.  В стихах же отдельно должна проявиться своя, внутренняя музыка, которая раскрывает стих, как бутон расцветающего цветка, для того, чтобы читатель мог насладиться его ароматом.

     Вот ещё очень важный момент: высокая поэзия противоположна верлибру. Именно верлибр, а не белый стих, имеющий всё же определённый ритм,и популярный в Америке и Англии, увёл западную поэзию из поэзии как таковой. Даже хорошая проза бывает поэтична, да. Но ритмически организованный стих, и только он, содержит внутри себя музыку. А вот верлибр убил, наповал убил западную поэзию именно тем, что выгнал музыку из поэзии, уничтожил главную силу гармонии - соединять сознательное и бессознательное в человеке. Поэты принимают в себя эти вибрации и расшатывают ими Вселенную - происходит такой обоюдоострый процесс. И сила этого взаимовлияния такова, что поэтическое слово может если не сдвигать горы, то подвигать сознание человеческое - это абсолютно точно. Поэтому дело возрождения поэзии не кажется мне чем-то пустым и ненужным, а само это возрождение я вижу в том, чтобы сохранить музыку в поэзии.
     Музыка сама по себе является тем соединяющим началом, которое примиряет небесное и земное, содержит в себе самой мучение и сладость, боль и радость откровения. Только музыка способна вывести человека за грань обычности и обыденности бытия.
      "Что скажу на смертном языке о таинстве соборных действ музыки?..
В разъятом и распятом мире пространства и времени и в личности, ему послушествующей, царит всеобщее разъединение и вражда. Так, прежде всего разъединено, хотя и неокончательно, страдание и удовольствие, неудовлетворенность и наслаждение. Бьется душа между этими роковыми пределами.
В музыке нет удовольствия и страдания. В музыке нет разъединения эмоциональных движений. Попробуй, если предрассудки повседневности и дурные навыки ложной науки позволят тебе, попробуй мыслить наслаждение и страдание как два не только одновременных и параллельных движения, и именно не как параллель, а как единое совокупное переживание, которое есть одинаково и то и другое... Переживать музыку — значит рыдать над розами, светлыми и чистыми. О, возрыдай, восплачь! Чувствовать музыкально — значит смеяться и хохотать (ибо хохот и рыдание — одно: судорога), хохотать над свежими могилами, плясать с обнаженными скелетами, невинно и сладостно улыбаться при грохоте обваливающихся миров и воспевать пожарища вселенские."( Лосев А.Ф. "Музыка как предмет логики") 
      Итак, повторюсь, ибо это для меня очень важно - в поэзии должна быть собственная внутренняя музыка. У Елены Шварц нашла мысль, чётко выражающую моё представление об этом:
      "И все же для меня предпочтительнее сложная и ломаемая, перебивчатая музыка стихов (похожая на музыку начала века, но не впадающая в звуковой распад совсем новейшей). Западная поэзия не смогла найти такую и тупо и покорно, как овца, побрела на бойню верлибра (плохой прозы). Другая крайность – искусственный классицизм. Мое предпочтение – грань между гармонией и додекафонией. Я мечтала найти такой ритм, чтобы он менялся с каждым изменением хода мысли, с каждым новым чувством или ощущением.
 Чем сильнее собственная музыка поэзии, тем меньше она годится для пения. Поэзия отделилась не только от распева внешнего, но и от внешней религии. Она сама в себе и музыка и вера. Поэтическая индивидуальность оставляет свой след в каждом слоге, слове, строчке, это как национальность или возраст.
 Когда-то Пиндар уснул на горе Геликон, родной Музам, и превратился в улей, изо рта его вылетели пчелы. Проснувшись, он стал сочинять стихи. Когда я проснусь, стихи разлетятся, как пчелы, кто куда, гудя и играя, и вполне заменят меня."
      Оговорюсь, "искусственный классицизм" это совсем не "неоклассицизм", который мы с вами взялись создавать - это именно тот "дурной" классицизм, который за формой не замечает содержания и требует возрождения пушкинских времён. Термин "неоклассицизм", рождённый в процессе ноябрьской встречи в реале, отражает такое единство классической формы и современного содержания, которое только и может вывести современную русскую поэзию из дебрей западничества, из дебрей подражательности в самом элементарном смысле, когда стихи звучат как плохой перевод с "иностранного".


 Итак, для меня термин "высокая поэзия" является синонимом настоящей добротной поэзии в духе неоклассицизма.


Некоторые мысли Елены Шварц по этому поводу очень интересны   http://www.newkamera.de/shwarz/o_shwarz_03.html