Жене

На хриплом, стареньком диване тону в тот вечер шелковистый,
Где мы утопию нирваны будили соловьиным свистом.
Мы плыли, заливаясь югом, на поцелуе  жёлтой неги,
Дарили всем на белом круге все альтаиры и все веги.

Тянули вверх свои вериги заветами моральных радуг,
Пронзительные ноты в крике ломали ложь, а с нею правду.
Присело время на ботинки усталой плёнкой серой пыли.
За стены, чёрные застенки ушли мы, а когда-то были.

Не стало удивлённых вёсен под слоем праведного снега,
Но наши дети в плеске вёсел увидели ночную Вегу.
Мы знаем, что спрямляя выю, бессмертниками их потуги
Захватят всё и снова выльют, как мы, для будущего дуги.

Вздохнёт и наш там колокольчик, оплакивая дно под бровью.
Аморе мио, вита дольче, расписанные нашей кровью!
Закаты высветили спины ушедших на небесный праздник.
Быть может гроздьями рябины затеплимся мы в тенях разных.

Кострами парусников алых зажжём рассветы в Зурбагане.
Быть может смертью небывалой закрутим танго в урагане.
Поднимем брызгами всё море, расколем скальные породы.
По горю разольёмся в зори - связными светлячками в броды.

2010.