01. Предисловие к Зеркалу Калхаса

Древние Этруски считали зеркало отражением души и проводником в бессмертие.
Сведения о них дошли до нас благодаря зеркалам  оставленным в местах захоронений.
Наиболее известное из них - Зеркало Калхаса
На его тыльной стороне бронзовая гравюра с изображением  Пророчества.
 - Мудрец и провидец Калхас, обращаясь к силам  космоса,  совершает обряд ворожбы - проникновение в  тайну будущего.
  Этрусков называли людьми моря. Считалось, что они пришли неоткуда, и ушли в никуда. Но они вдохнули жизнь в культуру древней Греции и Рима, а значит в культуру мира.
               

                ГЛАВА10

                Обсерватория
 
   Мы долго шли по темному чердаку, зажигая спички, звук становился гуще.
Аоаум аум ом ом ом…
 Вокруг валялись египетские головы на длинных шеях.
Боже, что это? - спросила,  едва прошелестев Джорджоне.
Звук приближался. Запах усиливался.
В глубине помещения горели  свечи.
Вокруг них на белом, покатом полу, сидели люди,  раскачиваясь в такт, они ритмично гудели: Аоум аум аум ом ом ом…
 Скульптуры богов, царей и писателей, казалось, вальсировали вокруг них.
     Размашисто опираясь на трость, устремился в застывшем движении  царь Петр. Взлетели подхваченные ветром тяжелые полы его расшитого  камзола. Сутуло сгорбившись, поник как обиженная птица  черный, не подвижно задумчивый Гоголь.
          Со скипетром, окруженная придворными  фаворитами, величаво стояла, Екатерина Вторая.  Государственные мужи, подобострастно расположились у подола ее парчового платья. Напротив,  на бронзовом постаменте, лукаво усмехался кудрявый и дерзкий Александр Сергеевич.
Не выпростав каменной бороды, хмуро глядел из-под косматых бровей Толстой. Его парсуна, вылепленная Коненковым, лежала на боку, и чудилось, что  граф  недоволен.
Повсюду  в  летящих  и поверженных позах, взметнув сломанные крылья, клубились барочные  ангелы.
     Мы остановились, скрывшись за мраморной спиной Шувалова.
Вокруг ощущалось необъятное пространство, и стены не сдерживали его. Купольный потолок покрывала тонкая пластина  раскаленного стекла. Оно казалось, только что выдутым огненным потоком из тонкой трубки. Не единого изъяна не было на нем.
  Семизвездный ковш Большой медведицы  завис над головами и поток ровного света, густо падая на средину, изливался из ковша.
На кресте в просветах рваной дымки,  застыл Иисус. Его сведенный мукой взгляд погас. Из стигматов, стекали бронзовые капли крови, худые ребра проступили сквозь порванные мышцы, по впалым щекам катились слезы. И хотелось  никогда не видеть этого.
        Неизвестно сколько лет в  таких вот, отдаленных академических чертогах хранились  памятники для реставрации.  Многие из них  когда-то стояли на площадях и улицах города. После 17 года их заменили пролетарскими вождями.
  Должно быть здесь, в заброшенной обсерватории     образовался  склад  Богов, мыслителей и ангелов.
  У стены в пыли, вцепившись сухими старческими пальцами в подлокотник,  сидел гудоновский Вольтер.  Сардоническая улыбка кривила его тонкие губы, узкая лента пересекала сморщенную кожу  высоких надбровий. Над  Вольтером заносчиво возвышался, свесив с постамента   голые, жилистые ноги, мраморный Люцифер, работы Антокольского.
    Здесь где-то должны били находиться и другие  входы, но мы не знали о них.
За  декорациями скульптур, в голубоватом сфумато 
   прятались люди.   Странные, звуки  в  унисон  произносимые ими походили на колокольный звон, завораживая нас : Аоум, Аоум, Аум, ом, ом, ом. Один из них прислушавшись, повернул голову.
  Джорджоне вздрогнула и выронила спичечный коробок.
Этот человек  напоминал нечто  общее между Рамакришной и Вивиканандой. Четко выверенные линии сохраняли правельные пропорции лица с красноватым отливом матовой кожи... Ноздри  его,  проколотые закругленной палочкой,  вздрагивали.  В растянутые   мочки ушей были вставлены широкие деревянные круги, сквозь них виднелось звездное небо.
     Он седел в  позе лотоса, скрестив в низу живота гибкие ноги.  Большие и безымянные пальцы  рук  соединялись. Он спокойно держал их  на коленях и тихо произносил молитву
Индус смолк, худощавый  китаец с блестящим пучком, черных почти лаковых волос стянутых на макушке сказал: Продолжайте. 
Третий человек с египетскими чертами   четко обрисованного  носа и  оливкового рта  держал ладони сложенные лодочкой под подбородком раздвоенным ямкой.  Он был в оранжевой рясе, с распущенными, по пояс исинечерными  волосами.

Он неотрывно  следил за смуглым, русобородым  русским, сплетенная из пшеничного колоса лента, обвивала его голову, сдерживая копну непослушных волос.
 Он покачивал плечами в такт звуку,  и живость, его светло зеленых глаз,  иссекала свет. Выше   локтей  виднелись татуировки красных пентаклей с изображением элипса бесконечности божества.
    Сложенные на коленях руки всех четверых образовали  круг.
  По четырем сторонам от  них дымились ароматные китайские палочки, они издавали сладковато приторный запах.
 Китаец  на последнем «Ом» вытянул руки, и, повернув их ладонями вверх разомкнув соединенные пальцы.
 - Книга Перемен, не открывая глаз, произнес китаец, освободи суеверный страх моих сомнений.
Он погрузил лицо в ладони, казалось, он  незримо читает невидимую Книгу Перемен.
Так случилось, запрокинув голову, произнес китаец, будто принимая лицом идущий с верху волновой поток.
Так случилось, мы встретились в этой точке земли.
Покатилось в мир Золотое Яйцо Всевышнего.
  Прозрения древних жрецов, заложенные в сказки,  объединили нас.
Многие вопросы предстоит нам задать, на многие предстоит услышать ответ. Но смущает неясность жизни и каждый устремлен прояснить ее мутные стержни.
Пусть помогут нам в этом четыре свободные стихии, четыре силы дарованные уму и великая разность множества культур пусть объединит наши усилия.
                Приветствую вас!

Соединив руки  с четырех сторон, они застыли.
Если ты тот, кто призвал нас, сказал русобородый, если ты настоящий  философ Дзянь, по-русски Иван, тот который сложил молитву о четырех силах, чтобы собрать нас здесь открой свое сердце!
Китаец распахнул черную шелковую кофту, лиловое сердце билось по середине  груди не прикрытое кожей, длинные пуговицы, обшитые материей, отлетели и беззвучно упали на пол,
Да, я сложил молитву, чтобы призвать  вас.  Мне помог сделать это Желтый император.

Каждый должен сложить и произнести свою молитву, чтобы мы узнали друг друга.
Читай! Поклонившись ему в пояс, сказал русобородый.
Мраморный Вольтер, подняв бровь, повернул голову, и ленточка на его лбу съехала на бок.
Хрипло зазвучал тихий голос философа, постепенно набирая мощь.       

О Идеал Осуществитель,  дай мне  силы
Не сетовать, не роптать, не бездействовать,
но находить через озарение, благо
На пути его реализации.
Всели  в меня  добродетели
священных очарований,
 терпение праведных откровений,
И усердие веры,
Чтобы Ты мог отворить  каналы моих надий,
живительных источников энергий
Четырех мощных  стихий,
Дарующих силы для осуществления
Твоего Великолепного  замысла.
«АОУМ», слились голоса в едином звуке.
Аум ом ом ом
                Китаец прикрыл сердце и вытянул ладонь, рыжебородый положил в центр его ладони щепотку  сухого чая.
 Вольтер, закинув ногу на ногу,  задумался, подперев голову рукой, но никто не заметил этого.
  Джорджоне стояла, прижавшись к каменному Шувалову в полуобморочном состоянии.
   Каждый из нас на своей части света занимался изотерикой бытия.
Сказал Философ, Все мы пришли к Единому, и вот мы  здесь!
Я был первым. Я  медитировал призывая вас.
 Нас стало двое, и третий ощутил вибрации призыва.
Теперь пришел четвертый  мы можем начинать...
 Четыре стороны света станьте в правильной точке!