Зацвела душистым снегом алыча...

Зацвела душистым снегом алыча.
Вдоль дорог затрепетала зелень.
Только ветер стянет шаль с плеча
И туманом по дворам расстелет.

Город, город… Ты ли мой отец,
Сизый плен бетона и пластмассы?
Пьёт бензин железный жеребец,
Испуская выхлопные газы.

Ты ль мне Родина и ты ли мне исток? –
Эта ль жизнь моё чарует сердце?
Здесь ли духа голубой цветок
Может распуститься и согреться?

Каждый хочет здесь и жить, и богатеть,
Вонью трасс и пылью задыхаясь.
Каждый хочет особняк иметь,
По последней моде одеваясь.

Только не желаю я особняка,
Славы блеск, карьерные победы!
И не зря крутили у виска
Те, кто вспоминал меня в беседе.

Чужды мне стремленья шустрых горожан,
Чую сердцем дочери приёмной:
Ждёт меня на дальних рубежах
Матерь милая одна в сутулом доме.

Рощи гукают, и стынет в реках день.
Осыпаются с небес зари румяна.
Пишет мать письмо на бересте
Шелестящей костромской поляны.

Сквозь года, сквозь суматоху будних дней
Не дойдёт послание до чада.
Шепчет строки сумрак всё слышней,
Городские усыпив громады:

«Помнишь ли села льняную песнь?
Помнишь сладкий мёд славянской речи?
Как ходила за грибами в лес?
Как играла с кошкою на печке?»

«Не забыла! Помню доброе лицо.
Помню карусель живых узоров,
Что с одежд взбегали с на крыльцо,
Обвивая лавки и заборы.

Помню звёздный голос наших бубенцов,
Помню трели брелок и сопилок!
Или это мой забытый сон?
Было это? Или же не было?..»

Только ветер стянет шаль с плеча
И туманом по дворам расстелет.
Город, что же… Мне пора, прощай!
Город… улица… скамейка.. вечереет….